Рука против мрака. Кем был Эвальд Ильенков

Гегельенков

После окончания войны и демобилизации 21-летний Эвальд Ильенков вернулся в Москву и продолжил обучение на философском факультете МГУ. В 1942 году он был призван на фронт, окончил артиллерийское училище и дошел до Берлина в звании младшего лейтенанта. Немецкая культура имела большое значение для его становления: древнегерманское имя Ewald, любовь к музыке Вагнера, увлечение диалектикой Гегеля и пристрастие с юных лет к марксизму — всё это сформировало интеллектуальный облик начинающего философа.

«Но ведь он же гегельянец!» — негодовали преподаватели, когда в 1950 году на выпускном экзамене в аспирантуре Ильенков продемонстрировал прекрасное знание трактатов немецкого идеалиста. Негативную реакцию профессуры можно объяснить тем, что в понимании Сталина «философия Гегеля — это аристократическая реакция на французскую революцию и французский материализм». Помня о словах «корифея всех наук», преподаватели шельмовали «гегельянщину».

От неудачи на экзамене Ильенкова спасло лишь вмешательство профессора Теодора Ойзермана, его научного руководителя. Он вспомнил высказывание Ленина, который характеризовал Чернышевского как «великого русского гегельянца и материалиста». Апелляция к цитате вождя революции помогла. Ильенков успешно окончил аспирантуру, в 1953 году защитил кандидатскую диссертацию и стал преподавателем на философском факультете МГУ.

Кроме того, Ленин утверждал, что «нельзя вполне понять „Капитала“ Маркса, и особенно его I главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля». Так Ильенков и делал — штудировал «Науку логики» и «Феноменологию духа», чтобы раскрыть подлинный смысл марксизма. По воспоминаниям современников, товарищи по университету в шутку прозвали его Гегельенков. Один из них, Александр Зиновьев, однажды даже изобразил карикатуру в стенгазете: Эвальд темной ночью на кладбище лопатой откапывает Гегеля из могилы, в которую его положил Сталин.

Гносеологический переворот

В 1954 году произошло событие, имевшее подрывное значение для догматической версии марксизма-ленинизма. В соавторстве с Валентином Коровиковым, другим молодым преподавателем, Ильенков подготовил тезисы о предмете философского знания.

Тезисы гласили, что философия — это в первую очередь теория познания, гносеология и логика. Соответственно, ее предметом является мышление.

Студенты с восторгом восприняли эту позицию. Аудитории, где проходили занятия двух преподавателей, набивались битком.

Революционный потенциал тезисов очевиден, если учитывать реалии тех лет. Официальная доктрина предполагала, что вопрос о предмете философии давно решен: сталинское понимание марксизма-ленинизма — абсолютное знание. Поэтому философия (наука наук) занимается наиболее общими законами природы, общества и мышления.

«Наука об истории общества, несмотря на всю сложность явлений общественной жизни, может стать такой же точной наукой, как, скажем, биология», — утверждал Сталин в работе «О диалектическом и историческом материализме».

Такое понимание философии, с одной стороны, ставило ее выше частных наук, с другой — размывало ее предметную область. Нападки на генетику и кибернетику, предпринимаемые в 1940-е годы в СССР, происходили во многом с использованием философской терминологии. Например, доктор философских наук Бернард Быховский в статье «Наука современных рабовладельцев» называл кибернетику «реакционной механистической теорией, стремящейся отбросить современную научную мысль, основанную на материалистической диалектике».

Ильенков и Коровиков выступали против вульгарного понимания марксизма, их тезисы жестко очерчивали предмет философского знания. Смысл тезисов сводился к тому, что изучением законов материального мира должны заниматься специальные науки, а предметом философии является мышление. Таким образом, не нужно следовать идеологическим установкам и требованиям высших инстанций, напротив, необходимо мыслить, а значит, всё подвергать сомнению и стремиться к достижению истинного знания. Это означает, что отправная точка для мышления (предпосылка) формируется в процессе познавательной деятельности, а не существует в предустановленном виде.

«Куда они нас тащат? Они нас тащат в душную область мышления!» — негодовал декан философского факультета МГУ Василий Молодцов во время обсуждения тезисов на заседании ученого совета в 1955 году. Тезисы привлекли внимание не только университетского начальства, но и идеологического отдела ЦК КПСС.

Молодых преподавателей обвинили в искажении марксизма и изгнали с факультета. Коровиков ушел в журналистику, стал международным корреспондентом «Правды», а Ильенков ограничился исследовательской работой в Институте философии Академии наук СССР.

От абстрактного к конкретному

Интеллектуальная жизнь СССР второй половины 1950-х годов сопряжена с появлением гносеологического движения. Примыкавшие к этому направлению мыслители задавались вопросом о методе теоретического познания и занимались поиском критерия для определения истины. Центральное положение в дискуссиях на эту тему занимали Ильенков и ряд других философов, среди которых Александр Зиновьев, Георгий Щедровицкий, Мераб Мамардашвили, Борис Грушин и др. В центре их внимания находился метод восхождения от абстрактного к конкретному, предложенный в «Капитале» Маркса. Ильенков понимал метод восхождения с помощью диалектической логики Гегеля.

Диалектическое понимание действительности исходит из тезиса о тождестве мышления и бытия.

«Сознание должно быть столь же сложным, сколь сложен предмет», — утверждал Ильенков.

Речь идет о том, что окружающая человека действительность изменчива и противоречива, поэтому при построении научной теории следует учитывать противоположные стороны познаваемого объекта. В данной трактовке абстрактное знание является односторонним и частичным. Конкретное же знание учитывает противоположные, разнообразные стороны предмета.

Еще Ленин говорил: «Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна». Гегель высмеивал обывателя за поверхностное мышление в своем в произведении «Кто мыслит абстрактно?» (согласно повествованию: убийцу ведут на казнь — для зевак он только преступник, дамы отмечают его красоту и силу, а гуманист пеняет на тяжелые обстоятельства детства, превратившие юношу в злоумышленника). Маркс, в свою очередь, понимал капитализм через противоречие между общественным способом производства и частным характером присвоения. Следуя за классиками, Ильенков рассматривал диалектическую логику в качестве метода теоретического познания, так как диалектика обеспечивает переход от абстрактного (одностороннего) к конкретному (целостному и сложноустроенному, сочетающему противоположные стороны).

Он называл диалектическую логику содержательной и отрицал научный потенциал формальной логики Аристотеля.

«Диалектическое мышление и соответствующая ему логика возникают именно там и тогда, когда метафизическое мышление с формальной логикой окончательно и безысходно запутываются в противоречиях с собой», — констатировал Ильенков.

Второй закон аристотелевской логики устанавливает запрет на противоречия, а значит, по его мнению, закрывает для мысли путь к постижению предмета, переходящего в свою противоположность.

Философский Пастернак

В 1956 году Ильенков закончил работу над монографией о диалектике абстрактного и конкретного. Вскоре ученый совет Института философии АН СССР одобрил рукопись к печати. Произведением заинтересовались итальянские марксисты. Серджио Д’Анджело, сотрудник общества культурных связей «Италия — СССР», предложил автору перевести его монографию на европейские языки и опубликовать в миланском издательстве Feltrinelli. Ильенков согласился, после чего передал итальянскому корреспонденту машинописный экземпляр рукописи.

Кроме того, Д’Анджело вел переговоры с Борисом Пастернаком о переводе и публикации «Доктора Живаго» за рубежом. Запрещенный к изданию в СССР роман Пастернака впервые был напечатан в Милане на итальянском языке в 1957 году. В результате разразился скандал. Автора нашумевшего романа стали травить в советской печати, исключили из Союза писателей СССР и заставили отказаться от Нобелевской премии.

Скандал отразился и на судьбе Ильенкова. Несмотря на то, что он забрал рукопись у переводчика и отказался от публикации в издательстве Feltrinelli, институтское начальство, узнав о факте передачи монографии в Италию, провело серию партсобраний, в ходе которых обсуждался и осуждался этот поступок.

«Философ — это боец партии, воин на идеологическом фронте. Товарищ Ильенков воевал на фронте в Отечественную войну, но воином на идеологическом фронте он является никудышным», — заявил директор Института философии Петр Федосеев на одном из заседаний партбюро («Академик Федосеев — фарисей из фарисеев, догматизма ржавый крюк, враг общественных наук», — гласил известный стишок).

Обвинение в антипартийном поведении закончилось для Ильенкова строгим выговором с предупреждением. От увольнения из Института философии спасло лишь вмешательство его отца — Василия Ильенкова, известного писателя, лауреата Сталинской премии. Монография о диалектике абстрактного и конкретного вышла в СССР только в 1960 году, под другим названием и в урезанном виде. Институтское начальство заставило автора переписать текст в более правильном с идеологической точки зрения ключе. В первоначальном виде произведение было издано только в 1997 году.

Диалектика идеального

Дискуссия о категории идеального разворачивалась в советской философии в контексте известного изречения Маркса, в соответствии с которым «идеальное есть не что иное как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней». Активная фаза дискуссии происходила в 1960-е годы.

Одни сводили нематериальное (духовное) к протекающим в мозге человека нейрофизиологическим процессам: советский писатель Игорь Забелин редуцировал идеальное до информации, закодированной в «нервных тканях». Другие, например философ Давид Дубровский, понимали идеальное чисто психологически, используя понятие субъективной реальности.

«Материальное есть объективная реальность, а идеальное есть субъективная реальность», — писал Дубровский. Вышеназванные подходы сводили идеальное к другим явлениям (состояниям мозга, психологическим переживаниям и т. д.), игнорируя сложность исследуемого предмета.

В статье Ильенкова 1962 года для второго тома «Философской энциклопедии» сказано:

«Идеальное есть не индивидуально-психологический, тем более не физиологический факт, а факт общественно-исторический, продукт и форма духовного производства».

Под формой духовного производства следует понимать способность человека творчески преображать материальную действительность, создавая тем самым культуру. При этом культура формируется не индивидом, а общественным человеком в ходе исторического процесса от поколения к поколению. Таким образом, запечатленное в материальной и духовной культуре идеальное становится предметом объективной реальности. Например, кувшин является предметом культуры, так как в нем запечатлены формы человеческой деятельности.

«Идеальное есть особая функция человека как субъекта общественно-трудовой деятельности, совершающейся в формах, созданных предшествующим развитием», — пишет Ильенков.

Также в статье упоминается «отчуждение» — базовое для философии неомарксизма понятие. Отчужденная культура противостоит отдельному человеку. Она вбирает в себя продукты его труда и превращается в сверхличного господина, который может быть представлен по-разному (религия, капитализм, государство и т. д.). Примером подобной идеализации является денежная форма стоимости и возникающее из нее противоречие между трудом и капиталом. Ильенков вслед за Марксом указывает в качестве источника стоимости воплощенный в товаре человеческий труд. Противоречие кроется в том, что в ходе рыночного обмена товаров и спекулятивных манипуляций возникает основанная на неравенстве и эксплуатации общественная система.

Однако базовое значение культуры заключается в другом. Индивид, приобщаясь к ней, становится личностью — носителем общественного сознания.

«Сознание, собственно, только и возникает там, где индивид оказывается вынужден смотреть на самого себя как бы со стороны, как бы глазами другого человека», — пишет Ильенков в «Диалектике идеального».

Под культурой следует понимать идеальный план бытия (пространство ценностей, символов, значений и идей). Диалектика идеального — взаимообусловленный процесс, при котором идеальное становится вполне материальным фактором объективной реальности и определяет тем самым развитие человека как социокультурного существа.

Спинозизм

«Спиноза — это подлинный узловой пункт развития всей европейской философии, и именно поэтому его систему невозможно изложить изолированно от предыдущего и последующего», — сказал Ильенков в докладе по поводу издания «Истории диалектики» в 1965 году.

Столь высокая оценка нидерландского мыслителя XVII века связана с тем, что он предложил решение для ряда вечных проблем (проклятых вопросов). Это проблемы соотношения: мышления и бытия, души и тела (психофизическая проблема), идеального и материального.

Ильенков, исследуя историю философии, пришел к выводу, что спинозизм стал корневым основанием для мысли Гегеля и Маркса.

Согласно Ильенкову, ключевой особенностью системы Спинозы является принцип монизма. Именно этот принцип позволяет снять противоречия, накопившиеся в ходе развития философской мысли еще с времен Античности. Противоречия являются результатом дискретности, когда в единой системе наблюдаются разрывы между связующими звеньями. Это приводит к обрушению единой картины мира и появлению альтернативных объяснительных концепций. Например, учение Декарта отличается дуализмом — наличием двух непересекающихся субстанций, мыслящей и протяженной. В такой метафизической картине мира бог выступает в качестве первоосновы (связующего звена) всего сущего.

Ильенков оставался материалистом, поэтому отвергал метафизику. В системе Спинозы он увидел пантеизм, отказ от сверхсущего бога. В такой картине мира природа является порождающей себя субстанцией. Различные ее проявления внутренне взаимосвязаны, едины в своем многообразии. Спинозизм предполагает субстанциальное единство мышления и протяженности, идеального и материального. Субстанция опосредует свои противоположные проявления, снимая тем самым противоречие между ними. Диалектика как метод познания происходит именно из монистического принципа, предполагающего единство противоположностей. Поэтому Гегель в «Лекциях об истории философии» утверждал:

«Быть спинозистом — это существенное начало всякого философствования».

В знаменитой гегелевской триаде синтез опосредует тезис и антитезис, снимая противоречие между ними.

В произведениях Ильенкова встречается понятие «орган мышления». Проблема отношения мышления к бытию решается им в духе спинозизма. Он определяет мышление как «способность строить свои действия, сообразуясь с формой и расположением всех других тел». Картезианский дуализм между мышлением и протяженностью разрешается через введение опосредующего звена — деятельности. Таким образом, рука человека (орудие труда) является таким же органом постижения внешнего мира, как зрение и слух.

Загорский эксперимент

Благодаря общности теоретических представлений Ильенков во второй половине 1960-х наладил сотрудничество с дефектологом Александром Мещеряковым, одним из создателей интерната для слепоглухих детей в Загорске (ныне Сергиев Посад). Применяемая там педагогическая система показала, что отсутствие зрения и слуха не является преградой для формирования личности и интеллекта. Обучаемые в интернате дети не только успешно освоили школьную программу, но и смогли приобщиться к трудовой деятельности. Ученики овладели столярным делом и навыками шитья: чинили мебель, мастерили кормушки для птиц, штопали одежду. Средством передачи информации от одного человека к другому на ощупь стала дактильная (пальцевая) азбука.

Процесс воспитания и обучения базировался на совместно-раздельной предметной деятельности.

Воспитатели знакомили слепоглухих детей с предметами человеческого быта, тем самым пробуждая их активность. Выяснилось, что работа человеческой руки позволяет выйти из мира мрака и безмолвия и приобщиться к культуре.

Мышление постигает мир через деятельность, через освоение предметов, созданных человеком для человека. В предметах культуры содержится многообразие идей и смыслов, необходимых для развития интеллекта и обучения.

В 1971 году из наиболее способных подопечных интерната выбрали четверых ребят. Им предстояло пройти обучение на факультете психологии МГУ. Эксперимент показал, что с помощью научно организованной педагогической системы возможно преодолеть физические недостатки воспитанника и сформировать в нем мышление самого высокого порядка.

«После смерти Мещерякова 30 октября 1974 года Ильенков неофициально руководил нашим обучением, занимался проблемами нашего трудоустройства и жизнеустройства, сам беспокоился и всех тормошил», — вспоминает Александр Суворов, слепоглухой выпускник МГУ, защитивший впоследствии докторскую диссертацию по психологии.

Загорский эксперимент не был единственным в своем роде. Феномен Хелен Келлер (американской слепоглухой девочки, ставшей известной писательницей) долгое время считался уникальным и признавался символом победы над инвалидностью во всём мире. Ильенков верил, что советская система может, а потому «обязана вырастить из каждого ребенка гармонично развитого, социально активного человека».

«Полоса тухлого безвременья»

После подавления Пражской весны в 1968 году идеологическое давление в Советском Союзе усугубилось. Кремлевские начальники верили, что демократическое движение в Чехословакии возникло под влиянием интеллектуалов. На внешние вызовы советские руководители решили ответить ужесточением внутренней политики.

«Наступает полоса тухлого безвременья, когда все те, кто мог бы что-то делать интересное, забираются в свои норы, а на свет опять выползает всякая нечисть, ничего не забывшая и ничему не научившаяся, только сделавшаяся еще злее и сволочнее, поскольку проголодалась», — охарактеризовал Ильенков в письме товарищу обстановку в стране за несколько месяцев до появления войск в Праге.

Пришло время стагнации. Становилось понятно, что достичь обещанного коммунизма к 1980 году не получится. Советский Союз оказался в тупиковом положении. Партийные чиновники стремились к консервации общественной жизни, надеясь тем самым максимально оттянуть гибель строя. Наиболее самостоятельные мыслители пытались сохранить независимость по отношению к вышестоящим органам, в результате чего подверглись травле.

«Ильенкова перестали печатать после 1974 года, и он страшно переживал это… Он жил последние годы в состоянии дикого надлома», — рассказал Владислав Лекторский, доктор философских наук.

По воспоминаниям современников, Борис Украинцев, назначенный на пост директора Института философии в 1974 году, имел поддержку в партийном аппарате. Его курировал Сергей Трапезников, занимавший в то время должность заведующего отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС. Трапезников считался ближайшим соратником Леонида Брежнева, он готовил речи и статьи для будущего генсека еще в начале 1950-х, когда тот был первым секретарем ЦК Компартии Молдавской ССР.

«Трапезников больше занимался искоренением идеологической крамолы… Он явно считал себя чуть ли не главным истолкователем истории и идеологии партии и пытался навязать свои представления общественным наукам, не гнушаясь методами разноса и разгрома неугодных людей», — пишет советский партийный деятель Вадим Медведев в книге «В команде Горбачева: взгляд изнутри».

Реабилитация категории идеального и борьба с догматизмом в советской философии не могли пройти бесследно для Ильенкова.

Автора смелых концепций упрекали в ревизионизме — отступлении от принципов марксизма-ленинизма. Поэтому он отошел от чисто философских занятий на рубеже 1960–1970-х и приобщился к разработкам в области экспериментальной педагогики. Философ погрузился в работу в рамках Загорского эксперимента и вел спецсеминар на психологическом факультете МГУ по приглашению декана Алексея Леонтьева.

В конце 1970-х с Ильенковым начались странности. Он погрузился в меланхолию и перестал появляться в Институте философии. Последним ударом для него стало нападение Китая на Вьетнам в феврале 1979 года.

Пограничный конфликт перерос в настоящую войну между двумя социалистическими странами. Коммунистическая идеология демонстрировала свою нежизнеспособность не только в Советском Союзе, но и в странах с похожим укладом.

21 марта 1979 года, в возрасте 55 лет, Эвальд Ильенков покончил с собой. Гражданская панихида состоялась в Институте философии, пришли сотни людей, актовый зал был набит битком. Его единомышленник и товарищ Владимир Библер сказал: «Все мы вышли из ильенковской шинели»…