Темная сторона любви. Как эволюция загнала нас в ловушку ревности и абьюза

Никто не будет спорить, что любовь — явление замечательное. Для многих она составляет смысл жизни. Более десяти лет я изучала любовь с научной точки зрения, однако по-прежнему продолжаю подпадать под ее очарование и испытываю благоговейный трепет перед тем, насколько феномен любви сложен и важен для нас. Любовь, однажды захватив человека, проникает в каждую клеточку его тела и наполняет собой каждую деталь повседневной жизни. Любовь — самый важный фактор психического и физического здоровья, долголетия и удовлетворенности жизнью. И независимо от того, кто стал объектом любви — любовник или друг, собака или бог, — ее потрясающие эффекты возникают вследствие выработки вызывающих привыкание нейрохимикатов, поддерживающих создаваемые нами социальные связи: окситоцином, дофамином, бета-эндорфином и серотонином.

Этот набор химических веществ заставляет нас чувствовать эйфорию и спокойствие, притягивает нас к тем, кого мы любим, и вознаграждает нас за инвестиции в отношения, когда ситуация становится трудной. Любовь — прекрасное чувство, но в конечном счете это форма биологического подкупа, хитрый эволюционный трюк, соединяющий нас друг с другом и передающий гены из поколения в поколение. Радость, которую дарует любовь, удивительна, но она лишь побочный эффект.

Цель любви — обеспечить наше выживание, и по этой причине счастье не всегда является ее конечной целью. Наряду с радостями у любви существует и темная сторона.

Любовь связана с контролем. Речь идет об использовании химического подкупа с целью убедиться, что мы по-прежнему рядом, что мы сотрудничаем друг с другом и инвестируем друг в друга. Особенно это касается критически важных для нашего выживания отношений — с нашими возлюбленными, детьми и близкими друзьями. Это эволюционный контроль, который мы едва ли осознаем, и у него есть много преимуществ.

Но эти химические вещества вызывают привыкание, а наша потребность в них как раз и ведет к проявлению темной стороны любви. Из-за своего рода наркотической зависимости любовь превращается в инструмент эксплуатации, манипулирования и злоупотребления доверием. В самом деле, человеческая любовь по сравнению с любовью, испытываемой другими животными, отличается тем, что мы можем использовать ее, чтобы манипулировать другими и контролировать их. Нам хочется верить в сказку, и мы редко признаем, что у любви могут быть подводные течения, но, как серьезный исследователь, я не могу ими пренебречь.

Порой может сложиться так, что наш самый прекрасный и самый интенсивный жизненный опыт оборачивается против нас, заставляя продолжать не самые лучшие отношения, что прямо противоположно целям нашего выживания.

Все мы эксперты в любви. Исследования, над которыми я работаю, всегда основываются на жизненном опыте информантов, мысли которых я записываю так же тщательно, как и эмпирические данные. Это может быть новоиспеченный отец, который рассказывает, как держит на руках своего первенца, или католическая монахиня, объясняющая, что она делает, чтобы поддерживать свои отношения с Богом, или человек, напрочь лишенный романтических переживаний, который говорит, каково это — жить в мире, одержимом романтической любовью, совершенно недоступной ему. Каждое интервью я начинаю одинаково: спрашиваю, что такое, по их мнению, любовь. Их ответы часто удивляют, многое проясняют, а еще они неизменно позитивны. Поэтому я всегда помню, что на вопрос «что такое любовь?» можно ответить не только с помощью лабораторных опытов. Вместе с тем я всегда прошу моих информантов подумать, а может ли любовь при каких-либо обстоятельствах быть явлением негативным.

Подавляющее большинство говорит «нет», поскольку, по их словам, если у любви есть темная сторона, это уже не любовь. Порой они всё же признают, что у любви может быть если не темная, то по крайней мере менее светлая сторона. Наглядный пример — ревность.

Ревность — это эмоция, и, как и все эмоции, она выработалась, чтобы защищать нас и предупреждать о потенциальной выгоде или угрозе. Она работает на трех уровнях: эмоциональном, когнитивном и поведенческом. Физиология также не остается в стороне и заставляет нас краснеть, чувствовать тошноту или слабость. Когда мы ревнуем, это обычно побуждает нас предпринять одно из трех действий: избавиться от соперника, предотвратить отступничество нашего партнера, удвоив наши усилия, или уменьшить потери и прекратить отношения. Всё это эволюция придумала для того, чтобы мы могли сбалансировать убытки и выгоды от отношений. Вложение времени, энергии и репродуктивных усилий в неподходящего партнера наносит серьезный ущерб репродуктивному наследию и шансам на выживание. Но что мы воспринимаем как угрозу, вызывающую ревность? Ответ во многом зависит от пола.

Мужчины и женщины испытывают ревность с одинаковой интенсивностью. Однако ревнуют они по удивительно отличающимся друг от друга поводам. Американский эволюционный психолог Дэвид Басс, пионер научных исследований любви и ревности, в своей книге «Эволюция желания» (1994) подробно описывает эксперименты, которые выявили эти гендерные различия.

В одном исследовании испытуемых попросили прочесть сценарии, описывающие случаи сексуальной и эмоциональной неверности: у 83% женщин эмоциональный сценарий вызвал сильную ревность, в то время как среди мужчин он вызвал беспокойство лишь у 40%. С другой стороны, 60% мужчин ответили, что не смогли бы простить партнеру сексуальную неверность, и лишь 17% женщин оказались чувствительны к этой проблеме.

Кроме того, мужчины испытывают гораздо более сильную физиологическую реакцию на сексуальную неверность. После подключения к датчикам, которые измеряют электрическую активность кожи, сокращение мышц и частоту ударов сердца, приборы показали, что когда мужчины сталкиваются с сексуальной неверностью, частота ударов их сердца значительно увеличивается, они потеют и хмурятся. Однако показания датчиков почти не изменяются, если мужчины узнают, что их партнер связан с соперником эмоционально.

Всему причиной различие ресурсов, которые мужчины и женщины привносят в отношения. Говоря в самых общих чертах, мужчины предоставляют материальную поддержку и защиту, женщины предоставляют матку. Если женщина сексуально неверна и беременеет ребенком от другого мужчины, она лишает своего партнера возможности зачать ребенка вместе с ней по крайней мере на девять месяцев. Следовательно, он больше всего обеспокоен сексуальной неверностью. Напротив, женщину больше беспокоит эмоциональная неверность, поскольку если ее партнер зачнет ребенка с другой и станет эмоционально зависимым от нее, он начнет делится с ней материальной поддержкой и защитой.

Понимание чьих-либо эмоциональных потребностей означает, что вы можете использовать это понимание, чтобы контролировать человека.

Ревность — выработавшаяся в ходе эволюции реакция на опасности, грозящие нашему репродуктивному успеху и выживанию. У нее много положительных сторон — она дает нам возможность расставлять приоритеты и двигаться дальше. Но порой ревность выходит из-под контроля.

В основе здоровых отношений лежит эмоциональный интеллект. Чтобы наш партнер чувствовал себя комфортно, мы должны понимать и удовлетворять его эмоциональные потребности так же, как он обязан понимать и удовлетворять наши. Но, как и в случае с любовью, у этого навыка есть и темная сторона, поскольку понимание чьих-либо эмоциональных потребностей означает, что вы можете использовать это понимание, чтобы контролировать человека. И хотя все мы иногда используем этот навык по незначительным поводам, например, чтобы получить место на диване или отдохнуть, некоторые люди строят на нем свои отношения целиком.

Наиболее склонны к эмоциональным манипуляциям люди, обладающие так называемой темной триадой личностных черт: макиавеллизмом, психопатией и нарциссизмом. Первый основан на использовании эмоционального интеллекта для манипулирования другими, второй используется для игры с их чувствами, а третий — для очернения других с целью прославления себя.

Для людей с эксплуататорскими, манипулятивными и нарциссическими чертами эмоциональный интеллект — это способ удержания партнера, что, безусловно, отвечает их целям, но вредит тем, кого они якобы любят. И исследования показывают, что такая любовь легко оборачивается абьюзом.

В 2018 году психолог Разие Чегени и ее команда решили выяснить, действительно ли существует связь между темной триадой и абьюзом. Опрашиваемые ими люди предварительно должны были показать себя как личности с темной триадой. Для этого требовалось согласиться с утверждениями: «Я склонен хотеть, чтобы другие восхищались мной» (нарциссизм), «Я не склонен заботиться о моральных последствиях своих действий» (психопатия) и «Я склонен эксплуатировать других в своих целях» (макиавеллизм). Затем они должны были указать, как они пытались манипулировать партнером и контролировать его, например «рылись в личных вещах моего партнера», «разговаривали с другим мужчиной / женщиной на вечеринке, чтобы заставить партнера ревновать», «купили партнеру дорогой подарок» и «дали пощечину мужчине, который приставал к моему партнеру».

Результаты были очевидны. Если у человека были личностные черты темной триады, независимо от того, был ли он мужчиной или женщиной, это значительно увеличивало вероятность того, что манипулятивное поведение было основным сценарием в случае необходимости удержать партнера. Проблема в том, что такое поведение влечет за собой эмоциональные, физические, практические и психологические последствия — физическое или эмоциональное насилие над партнером, контроль его действий или контроль доступа к еде или деньгам. При этом интересно, что эти люди не использовали такую тактику постоянно. В их поведении был нюанс. Иногда они дарили подарки или проявляли заботу. Почему? Потому что подобная непредсказуемость позволяла дестабилизировать психику партнера, что затем давало им возможность установить над ним контроль с помощью газлайтинга.

Остается вопрос: если эти люди настолько деструктивны, почему подобный тип личности сохраняется?

Ответ прост: хотя их поведение действительно может нанести вред тем, кому не посчастливилось оказаться рядом с ними, с точки зрения эволюции они добиваются некоторого преимущества, а это значит, что их черты сохраняются в популяции.

Правда, ни о какой личностной черте нельзя сказать, что она полезна на 100%, и вот прекрасный пример, как эволюция может работать во вред.

Не все, кому присущи черты из темной триады, — насильники, но сейчас мы всё лучше понимаем, что насилие порой характеризует и самые близкие отношения. Возможно, вы представляли себе насильника как человека, который контролирует своего партнера грубой силой, но насилие проявляется во многих формах — включая эмоциональную, психологическую, репродуктивную и финансовую.

Американские центры по контролю и профилактике заболеваний опросили мужчин и женщин по поводу случаев домашнего насилия, с которыми они сталкивались в своей жизни. Когда речь шла о жестоком физическом насилии, то есть побоях, удушениях или вооруженных нападениях, каждая пятая женщина и каждый седьмой мужчина сообщали, что в их жизни был по крайней мере один такой случай. Если же учесть эмоциональное насилие, то статистика для мужчин и женщин похожа — более 43 млн женщин и 38 млн мужчин за свою жизнь подвергались психологической агрессии со стороны партнера.

Трудно представить, что если человека унижают и плохо с ним обращаются, он продолжит верить в любовь. Дело в том, что, хотя у нас много научных инструментов для объективного изучения любви, у нее всегда остается элемент субъективный и недоступный другим.

Как раз об этом свидетельствуют рассказы тех, кто подвергся насилию со стороны партнера. В 2013 году три медсестры-психиатра под руководством Мэрилин Смит из Западной Вирджинии исследовали, что значит любовь для девятнадцати женщин, с которыми плохо обращались их любовники. Все они пережили жестокое обращение, но не только его: «пощечины, запугивание, стыд, принуждение к половому акту, изоляция, контроль за поведением, ограничение доступа к медицинскому обслуживанию, вмешательство в учебу или работу, а также принятие решений, касающихся контрацепции, беременности и планового аборта».

Из записей было ясно, что все женщины четко понимали, что не входит в понятие любви: быть обиженными и напуганными, находиться под контролем, испытывать недостаток доверия, не ощущать поддержки или заботы. Также они понимали, какой любовь должна быть: она должна основываться на фундаменте уважения и понимания, поддержки и поощрения, верности и доверия.

Но даже несмотря на четкое понимание разницы между идеалом и реальностью, в которой они жили, многие из женщин по-прежнему верили, что в их отношениях есть любовь. Некоторые из них надеялись, что сила их любви изменит поведение партнера, другие говорили, что они остаются в отношениях из-за чувства привязанности. Некоторые боялись потерять любовь, насколько бы нездоровой она ни была — ведь если они уйдут, не окажутся ли они в отношениях, где с ними будут обращаться еще хуже?

В большинстве случаев культурные стереотипы о превосходстве нуклеарной семьи усложняли разрешение проблем, внушая опасения, что разрыв отношений в конечном итоге повредит жизненным шансам их детей.

Фактически, культурные стереотипы о романтической любви, внушаемые нам средствами массовой информации, религией и родителями, не только заманивают нас в ловушку «идеальных» семей, но также могут повлиять на наше восприятие жестокого обращения со стороны партнера. Подобный взгляд на любовь, когда-то ограниченный пределами западной культуры, теперь является магистральным нарративом во всем мире. С юных лет мы говорим о «единственном», отовсюду мы слышим истории о молодых людях, которые находят любовь вопреки всему, о верности, жертвенности и т. п. Однако можно смело утверждать, что эти нарративы в целом бесполезны, поскольку реальность намного сложнее любой истории. Более того, исследования показали, что подобные истории могут иметь куда более серьезные последствия, если мы рассмотрим, как они влияют на восприятие абьюзивных отношений.

В Южной Африке один из самых высоких показателей жестокого обращения с женщинами в мире. В своей статье 2017 года Шакила Сингх и Тембека Мьенде исследовали уровень стрессоустойчивости у студенток, подверженных риску жестокого обращения, которое широко распространено в университетских городках Южной Африки. В их статье обсуждается роль стрессоустойчивости в сопротивлении жестокому обращению и в жизни после него, но в этой статье меня заинтересовала идея, которой в той или иной форме поделились пятнадцать женщин, — идея о том, что наши культурные представления о романтической любви заманивают женщин в ловушку абьюзивных отношений. Аргументы этих женщин очень убедительны.

В частности, Сингх и Майенде указывают на миф, согласно которому любовь преодолевает все препятствия и должна поддерживаться любой ценой, даже несмотря на насилие. Или на стереотип о том, что любовь — это потеря контроля, когда ты лишаешься права голоса в отношениях с тем, кого ты любишь, даже если он оказывается насильником.

Или что влюбленные должны защищать друг друга и бороться друг за друга, даже если человек, которому требуется защита (обычно от властей), склонен к насилию или принуждению. Или вера в то, что любовь слепа, и мы не способны видеть недостатки нашего партнера, несмотря на то, что они часто очевидны для любого постороннего человека.

Женщины утверждали, что именно эти культурные представления о романтической любви часто лишают женщину возможности уйти от абьюзера. Добавьте эти идеи к мощной физиологической и психологической потребности в любви, и вы станете целью номер один для абьюзера.

О любви написано уже бессчетное количество научных, философских и литературных трудов, ведь мы изо всех сил пытаемся понять, что же она из себя представляет, и предсказать ее следующий шаг.

Благодаря биологии и репродуктивным функциям эволюции любовь долгое время контролировала нас. Но что если бы мы смогли контролировать любовь?

Что если бы существовало волшебное зелье, выпив которое человек влюблялся бы или забывал о неудачных отношениях? Человечество издревле мечтает о подобном зелье, оно находится в центре внимания многих литературных произведений, включая «Сон в летнюю ночь» Шекспира и оперу Вагнера «Тристан и Изольда». Даже в современном мире, где наука в значительной степени победила магию, достаточно ввести «любовные зелья» в гугл, и первые всплывающие запросы будут такими: «Как сделать любовное зелье?» и «Действительно ли любовные зелья работают?»

Но сегодня мы уже достаточно знаем о химической стороне любви, чтобы подобный эликсир действительно появился на полках магазинов. Взять хотя бы синтетический окситоцин, который сейчас используется в качестве индукционного препарата при родах. Из обширных исследований в области социальной неврологии мы знаем, что искусственный окситоцин повышает уровень доверия и провоцирует на сотрудничество. Дайте вдохнуть его новоиспеченным родителям, и это усилит их родительские инстинкты.

Натуральный окситоцин выделяется мозгом, когда мы испытываем влечение к кому-то, поэтому он жизненно важен на первых стадиях любви — он успокаивает центр страха в мозгу и снимает запреты на формирование новых отношений. Интересно, что будет, если надышаться окситоцином перед вечеринкой?

Эффективность подобного подхода сильно зависит от контекста. Следуя своей генетике, некоторые люди делают именно то, что от них требуется — границы снимаются, и они наслаждаются любовными ощущениями. Но для значительного меньшинства, особенно когда дело доходит до окситоцина, люди делают прямо противоположное. Для некоторых сильная доза окситоцина, усиливая связи с теми, кого они считают членами своей группы, также усиливает чувство этноцентризма — расизма — по отношению к внешней группе.

Этический разговор вокруг современных любовных зелий сложен. С одной стороны, есть те, кто утверждает, что прием окситоцина или иных веществ, провоцирующих наши социальные чувства, настолько же сомнителен, как и прием антидепрессантов. И то, и другое изменяет химию вашего мозга, и, учитывая тесную связь между любовью и хорошим психическим и физическим здоровьем, несомненно, важно, чтобы мы использовали все имеющиеся в нашем распоряжении возможности, чтобы помочь людям добиться успеха. Но, возможно, анекдот из книги Брайана Эрпа и Джулиана Савулеску «Любовь — наркотик» (2020) заставит вас задуматься.

Авторы описывают рецепты СИОЗС (один из видов антидепрессантов), используемых для подавления сексуальных побуждений молодых студентов иешивы мужского пола, то есть гарантирующих, что те будут блюсти еврейский ортодоксальный религиозный закон: никакого секса до брака и никакой гомосексуальности.

Могут ли подобные наркотики получить более широкое распространение в репрессивных режимах в качестве оружия против того, что некоторые считают аморальными формами любви? Помните, что 71 страна по-прежнему считает гомосексуальность незаконной. Не требуется развитого воображения, чтобы представить себе использование СИОЗС для «лечения» людей от этого «недуга». Такого рода любовные зелья могут в конечном итоге стать еще одной формой угнетения, над которой человек будет иметь очень мало контроля.