Загадочная потеря сил. Результаты большого исследования, посвященного синдрому хронической усталости

Задолго до того, как мир узнал о коронавирусе, терапевт из Чикаго Санна Стелла на собственном опыте узнала, как простая респираторная инфекция может перерасти в хроническое заболевание.

После бронхита Стелла стала чувствовать себя абсолютно истощенной.

На протяжении месяца она едва могла дойти от дивана до кухонного стола. В конце концов Стелла узнала, что у нее миалгический энцефаломиелит / синдром хронической усталости, или просто МЭ/СХУ.

Пациенты с МЭ/СХУ могут страдать от целого ряда симптомов, включая глубокое истощение, затуманивание сознания и недомогание после физической нагрузки. Этим заболеванием в США страдает 4 миллиона человек, и для него пока не существует официально утвержденного лечения.

Постановка диагноза мало что изменила в повседневной жизни Стеллы.

«Я была очень расстроена и зла из-за того, что мне нужно было постоянно оставаться в постели и никто ничего не мог с этим сделать», — говорит она.

Она решила направить всю свою энергию на то, чтобы понять причины своего заболевания. Поэтому когда ее выбрали для участия в амбициозном исследовании, проводимом Национальным институтом здравоохранения, Стелла решила принять приглашение, несмотря на то, что дополнительная нагрузка сулила ухудшение состояния.

«Все это было довольно тяжело, — говорит она. — После первых четырех или пяти дней я могла проходить тестирование только на носилках, но я хотела внести свой вклад, чтобы мы добились прогресса».

Спустя семь лет исследование наконец было опубликовано в Nature Communications. В нем дается исчерпывающий обзор биологических аномалий, которые могут возникать при МЭ/СХУ и которые охватывают мозг, кишечник, иммунную систему и вегетативную нервную систему.

Полученные результаты говорят о том, что симптомы не могут быть объяснены физическим восстановлением или психологическими факторами, говорит один из авторов исследования, доктор Авиндра Нат, клинический директор Национального института неврологических расстройств и инсульта.

Результаты в значительной степени подтверждают то, что уже известно специалистам в этой области, но в данном случае полученная картина примечательна тем, насколько глубоко она описывает болезнь. Возможно, это может придать новый импульс для испытания потенциальных методов лечения.

Доктор Нэнси Климас называет это исследование самой тщательной оценкой заболевания, которую она когда-либо видела в ходе клинического исследования.

«Это удивительное исследование, — говорит доктор Климас, руководящий Институтом нейроиммунной медицины при Юго-Восточном университете Новой Зеландии во Флориде. — Собранные нами данные позволят наконец приступить к клиническим испытаниям [новых методов лечения], начала которых пациенты хотят больше всего».

Исследование было начато 2016 году, но затем пандемия коронавируса замедлила его ход и ограничила число участников — в конечном итоге в него были включены только 17 пациентов с МЭ/СХУ.

Тем не менее, полученные результаты действительно могут привлечь больше внимания из-за совпадения некоторых симптомов при МЭ/СХУ и коронавирусе.

Пока неизвестно, что именно вызывает МЭ/СХУ, хотя на этот счет существует ряд теорий. Часто это заболевание (но не во всех случаях) развивается после острой инфекции, например, вызванной вирусом Эпштейна-Барра или другими вирусами.

Исследования были приостановлены на долгое время, поскольку их считали «чисто психологическими». До сих пор было проведено лишь несколько клинических испытаний, говорит Морин Хэнсон, профессор молекулярной биологии и генетики Корнельского университета.

В исследовании NIH участвовало более 75 специалистов, а его проведение обошлось в миллионы долларов.

Участники были тщательно отобраны из более чем 200 пациентов: врачи хотели убедиться, что у них правильный диагноз и что его можно проследить вплоть до инфекции. Также были проведены подробные психологические и медицинские обследования.

Те, кто был отобран для участия в исследовании, провели несколько недель в клиническом центре NIH в Бетесде, штат Мэриленд, и прошли ряд тестов — от биопсии мышц до многочасового пребывания в контролируемых метаболических камерах.

Авторы приходят к выводу, что МЭ/СХУ — это, прежде всего, расстройство головного мозга, вызванное, вероятно, иммунной дисфункцией и изменениями в микробиоме кишечника.

Доктор Энтони Комарофф, который изучает МЭ/СХУ в Гарвардской медицинской школе, говорит, что это вполне согласуется с существующими исследованиями заболевания.

По его словам, исследование предоставляет убедительные доказательства того, что иммунная система при заболевании функционирует хроническим образом:

«Как будто она вовлечена в длительную схватку с чужеродным микробом, схватку, в которой не смогла победить и должна сражаться дальше».

Нат и его соавторы говорят, что результаты свидетельствуют о том, что некие остатки инфекции — антиген — продолжают нарушать работу иммунной системы. Эта «хроническая антигенная стимуляция» запускает последовательность физиологических реакций, которые в конечном итоге проявляются в виде симптомов МЭ/СХУ.

Эта теория основана на работе таких специалистов, как Морин Хэнсон, которая обнаружил признаки дисфункции, или «истощения», Т-клеток (это может произойти, когда иммунные клетки постоянно подвергаются воздействию одного и того же антигена).

«Когда они истощаются, они теряют способность выполнять свою функцию, то есть бороться с патогенами, — говорит Хэнсон. — Таким образом, это последствия хронической инфекции».

Хотя эта теория набирает обороты, как в отношении МЭ/СХУ, так и в отношении продолжительного короновируса, Хэнсон говорит, что есть и другие варианты интерпретации. Возможно, инфекция запускает аутоиммунный ответ или каким-либо другим образом вызывает проблемы в иммунной системе.

«Возможно, происходят все три вещи одновременно», — говорит она.

Исследование также помогает понять, как дисфункция мозга и нервной системы провоцирует когнитивные и физические симптомы, в том числе истощение.

Многие люди с МЭ/СХУ, говорит Климас, «поняли, что если они будут делать слишком много дел, у них случится рецидив».

Образцы спинномозговой жидкости показали аномально низкие уровни определенных нейромедиаторов, таких как дофамин и другие молекулы, которые участвуют в регуляции нервной системы, и именно этот дефицит связан с симптомами МЭ/СХУ.

Исследователи также изучали различия в мозговой активности во время физической активности — упражнений на силу хвата.

Область мозга, которая участвует в восприятии усталости и в совершении усилий, была не столь активна у пациентов с МЭ/СХУ.

«Их мозг говорит им: „Нет, не делай этого“, — говорит Нат. — Они ведут себя так не по своей воле».

По словам Комарофф, это новое наблюдение показывает, что аномалия головного мозга у людей с МЭ/СХУ делает для них обычную физическую или умственную нагрузку труднопереносимой.

«Это похоже на то, словно они пытаются плыть против течения», — говорит он.

Несмотря на огромный объем собранных данных, небольшое количество участников исследования и строгие критерии оценки, не факт, что выводы исследования можно будет распространить и на других пациентов с МЭ/СХУ.

Участники исследования должны были быть достаточно здоровы, чтобы перемещаться и проходить огромное количество тестов.

«Эти пациенты не обязательно настолько же больны, как многие пациенты с МЭ/СХУ», — отмечает доктор Люсинда Бейтман, медицинский директор Центра Бейтмана Хорна в Юте, который лечит пациентов с МЭ/СХУ.

Бейтман говорит, что исследование прошло хорошо, но она не видит в нем ничего новаторского. Тем не менее, она надеется, что его данные послужат «основой» для будущих исследований.

В результатах исследования также обнаруживаются некоторые белые пятна. Например, не было обнаружено никаких свидетельств аутоиммунитета, которые были задокументированы в других источниках.

Учитывая небольшой размер исследования, Комарофф говорит, что трудно сделать вывод, что «того, чего вы не нашли в этом исследовании, [в протекании болезни] на самом деле нет».

Бейтман говорит, что она была разочарована тем, что ученые не уделили должного внимания недомоганию после физической нагрузки. Это обострение болезни, которое развивается в первые дни после того, как пациенты прикладывают усилия к чему-либо.

«Из-за этого заболевания люди уже не способны найти в себе никаких сил, — говорит она. — Мы знаем, что если два дня подряд проводить тесты, то при том же количестве усилий пациенты будут достигать все меньших результатов».

Теперь, когда опубликованы результаты этого долгожданного исследования, у многих пациентов возникает логичный вопрос — что дальше?

Команда NIH предлагает препарат по борьбе с раком, ингибитор иммунных контрольных точек, в качестве одного из вариантов, который можно было бы попробовать при МЭ/СХУ.

Нат отмечает, что NIH уже запустило клиническое испытание иммуноглобулина человека (IVIG) для пациентов с продолжительным короновирусом, которое, по его словам, также послужит основой для исследований МЭ/СХУ.

Хотя эти заболевания имеют поразительное сходство, Хэнсон считает, что их нельзя рассматривать как полностью идентичные.

Она и Бейтман помогают федеральному правительству разработать дорожную карту, которая определит приоритеты исследований для МЭ/СХУ, и она надеется, что эти усилия приведут к увеличению финансирования клинических испытаний.

«Действительно необходимо начать проводить клинические испытания для людей, которые болели десятилетиями. Многие люди потеряли большую часть своей взрослой жизни из-за этой болезни», — говорит она.