Почему мы боимся быть как все и есть ли в обыкновенности что-то плохое

Почему же мы не жалея сил стремимся к недосягаемым высотам уникальности и так ли нам это нужно?

Как возникла идея уникальности каждого

Тренд уникальности возник в Западной Европе и США в «славное тридцатилетие», начавшееся после Второй мировой войны. Первыми его на себе ощутили дети, родившиеся в этот период небывалого экономического и демографического роста.

Поколение «бэби-бумеров» стало избранным. Об этом твердили их родители.

В послевоенные годы в Европе и США действовало множество восстановительных программ: людям предоставляли субсидии на жилье, оказывали помощь с трудоустройством, появлялись новые профессии. Дети, рожденные в то время, имели намного больше возможностей, чем их родители, о чем им постоянно напоминали. В результате у представителей этого поколения сформировалось совершенно особое восприятие самих себя и своих сверстников.

В 1966 году журнал Time назвал молодых людей до 25 лет персоной года, окончательно утвердив их исключительный статус: «Никогда еще молодежь не была столь напористой, столь сознательной, столь образованной и открытой миру. Это не просто новое поколение людей — это новые люди».

Кстати, именно бэби-бумеры впервые ввели «разделение» на поколения и «назначили» для них общие убеждения и модели поведения. Следующие поколения были более скромны в оценке своей исключительности, а точнее, изменилось отношение к ней: гораздо важнее стало умение взаимодействовать с другими людьми, чем оставаться ярким одиночкой. В наши дни, как показывают результаты последнего исследования, проведенного в России, всё смешалось. Люди равны, но каждый из них — особенный. Вновь важно быть ярким и интересным, но это относится скорее к внутреннему миру, чем к внешним проявлениям.

Почему страшно быть как все

«Отдача» культа исключительности продолжается: многие люди испытывают серьезный дискомфорт и даже страх из-за того, что они просто бредут проторенной дорожкой и ведут обычную жизнь, в которой, вероятно, не произойдет ничего сверхъестественного.

В английском для обозначения такого чувства есть даже специальный термин, придуманный американским редактором и составителем «Словаря необъяснимой печали» Джоном Кенигом, — koinophobia (от греч. koinos — «общий» и phobia — «страх»; не путать с коинофобией (англ. koininophobia) — боязнью людных помещений). Это слово называет страх прожить обыкновенную жизнь и не осуществить собственные мечты.

В самой характеристике «обычный» нет ничего обидного или предосудительного, однако ее можно произнести таким тоном, что станет ясно: с этим человеком нет смысла связываться. Вы не получите от него никакой пользы и только зря потратите время. Но люди прежде всего социальные, а не прагматичные животные. Мы сформировались благодаря обществу и продолжаем выстраивать его — и свою жизнь в нем — каждый день.

Оказывается, социуму и не нужны одни только лидеры и яркие личности. Важную роль в нем играют обычные люди, которые коммуникабельны, могут работать вместе и строить горизонтальные социальные связи.

С детства нам твердят, что мы самые лучшие и достигнем всего, чего только захотим. Конечно, это мотивирует и вдохновляет, но лишь до определенного момента. Увы, жизнь показывает, что добиться желаемого удается далеко не всегда — и часто по не зависящим от нас обстоятельствам. Мы не можем быть успешными во всём, да и вообще кто определяет этот уровень успеха?

Конечно, нужно стремиться к своей мечте и ставить перед собой грандиозные цели. Но еще важнее для начала убедиться, что эти цели и мечты — ваши собственные, а не навязанные рекламой, родственниками или какими-то там неведомыми «нормами общества».

Нужно ли каждому становиться великим ученым? Или разработчиком? Или всеми силами стремиться занять должность главного врача и погрязнуть в административной работе, если на самом деле ты талантливый диагност?

Откуда мы берем свои идеалы

Немалую роль в формировании образа «идеального ребенка» играют ожидания родителей. Вроде бы каждому говорили, что он самый умный и красивый, но для кого-то это перерастает в «ты должен быть самым умным и красивым».

Конечно, взрослые тоже ведут себя так под давлением общества. Наиболее показательный пример — отношения в азиатских семьях, особенно тех, что эмигрировали в западные страны. В китайской культуре ответственность родителей за детей ставится превыше всего, а следовательно, и на потомков возлагаются определенные «обязательства»: не разочаровывать маму с папой и добиваться для них успехов.

И это палка о двух концах. С одной стороны, показана связь между завышенными родительскими ожиданиями и отличной академической успеваемостью. Каждый желает, чтобы его чадо добилось большего, чем он сам, а потому вкладывается в образование отпрыска по полной.

Но существует и другая закономерность: нередко природные способности не позволяют детям, несмотря на все старания и на то, что в них верят самые близкие люди в их жизни, добиться успеха. Это приводит к развитию депрессии и комплекса неполноценности.

Ребенок не только расстроен своими неудачами (или незначительными успехами), но и чувствует, что «подвел» родителей, заставил их испытывать неприятные эмоции, не оправдав возлагавшихся на него надежд.

Чувствовать себя лучшим — когнитивное искажение

Почему же нам так трудно признаться, что мы в большинстве своем самые обыкновенные люди? Потому, что каждый человек склонен считать себя чуточку лучше остальных. В психологии это явление называется «эффектом сверхуверенности» или «эффектом Лейк-Уобегон». Такое когнитивное искажение возникает, поскольку мы не можем объективно оценивать самих себя.

Никто никогда не признается, что его способности или возможности «среднестатистические». Отчасти это можно объяснить тем, что такое поведение эволюционно выгодно: лишь поверив самим себе, мы сможем убедить в том же и других.

А вообще есть много плюсов в том, чтобы быть «середнячком». Например, именно обладатели обычной, «средней» внешности кажутся нам наиболее красивыми. Психологи показывали испытуемым изображения разных людей и просили оценить в баллах их привлекательность. Задание было с подвохом: среди настоящих фотографий участникам эксперимента предлагали и картинки, созданные наложением множества изображений друг на друга. Подопытные об этом не знали и честно лайкали понравившиеся «коллажи».

Привлекательнее прочих оказались те самые несуществующие «искусственные» люди с усредненными параметрами внешности, причем самые высокие баллы набрали фотографии, где наложенных изображений было очень много. При любых отклонениях от этой средней планки оценки падали.

Всё дело в нашем мозге: ему намного легче обрабатывать уже знакомые простые формы. Каждый день мы видим множество людей и отчасти запоминаем их внешность, но все они сливаются в единую массу. И вдруг на фотографии мы обнаруживаем те самые знакомые и родные усредненные черты. Мозг быстро обрабатывает сигнал и радуется — поэтому искусственное лицо кажется нам наиболее симпатичным.

Нужно ли стремиться к тому, чтобы быть обычным? Пожалуй, если для этого необходимо прилагать особые усилия — нет.

Но если вы чувствуете, что приключения в джунглях и красные ковровые дорожки вовсе не то, что делает вас счастливым, — дайте уже отпор маркетологам. Живите обычной жизнью и наслаждайтесь ею.