Копия копии копии Джека: что не так с «Бойцовским клубом-2»

Новость эту еще в ту эпоху встретили бурно, но скорее негативно. Пользователи справедливо задавались вопросом, зачем, мол, так поступать с великим произведением искусства? Мало кому эта идея показалась здравой. Ну, в самом деле — это будто «Криминальное чтиво» продолжать тем или иным образом.

Меж тем, прошли годы. Роман был сделан. Издан на английском языке. И теперь даже на русском языке. Но кому какое дело?

Даже когда в сеть сливались превьюшки романа, интереса к ним было ноль.

На одном отечественном сайте в виде новости сообщили, что вот, есть превьюшка (первые несколько страниц картинок с переводом) — 6 лайков в совокупности. Хотя это лишь мое впечатление, но оно таково, что всем плевать. И даже нет никаких негативных отзывов вроде «пропал дом».

Вопрос: в чем дело? Никто же не поспорит, что «Бойцовский клуб» и как фильм, и как книга — явление культуры чрезвычайно важное. Или оно лишь было таковым и сегодня всем точно плевать, что там было и когда?

Я могу сказать лишь, что из уважения к былым увлечениям юности первую книгу продолжения купил и прочитал. Скорее просмотрел, чем прочитал, но не суть. В качестве спойлера могу сказать, что все очень плохо. Настолько, что Чак Паланик вводит в качестве героя книги самого себя. Собственно, этим рецензию можно и закончить. Но дело не в продолжении, а в том, что же случилось?

Давайте не будем забывать, что Паланик обязан своей репутацией фильму. Не будь экранизации, не было бы и феномена Паланика.

Верно, вы замечали, как после какой-нибудь громкой экранизации чего-нибудь великого, люди с жадностью начинают читать источник? Нет? Ну, обратите внимание в общественном транспорте, если, конечно, таковым пользуетесь. Экранизировали что-то — пусть бы и Толстого — тут же все кинулись читать Толстого.

В России книга «Бойцовский клуб» вышла позже фильма, но так, что как раз пришлась ко двору — многие уже посмотрели кино и были готовы ознакомиться с первоисточником. С тех пор Чак Паланик среди молодежи, жаждавшей чтива, стал модным писателем, и до конца 2000-х пользовался спросом. Чтобы понять, насколько его «творчество» — пустышка, читателям потребовалось некоторое время. Возможно, другие и сейчас убеждают себя, что «там что-то есть». Но это зря. Там ничего нет. Прочие книги автора читать нельзя. Нельзя и смотреть их экранизации. Впрочем, и сам «Бойцовский клуб» — книга не ахти. Фильм ее явно улучшил, подправил и дополнил.

Но в этой книге что-то было, иначе зачем ее было экранизировать с таким размахом?

Дело в том, что к концу второго тысячелетия в Соединенных Штатах обнажилась одна из основных социальных и культурных проблем, нашедших отражение в кинематографе — работа в офисе, не лучшим образом сказывающаяся на психике человека.

Тема была отражена как минимум в трех фильмах 1999 года — «Красота по-американски», «Офисное пространство» и «Бойцовский клуб». Вдруг окончательно стало ясно, что от дегуманизиции во время «рабочего процесса» страдают не только синие, но и белые воротнички. И последние, возможно, даже больше, чем первые. Каждый из фильмов предлагал конкретное решение проблемы.

Не желая более лицемерить и не дожидаясь нервного срыва, герой «Красоты по-американски» по-своему избавлялся от офиса — устроив тихий бунт и уволившись с престижной работы рекламного агента.

«Офисное пространство» наиболее точно отражало психологическое состояние мелких работников офиса и предлагало, возможно, наилучший выход из ситуации. Главный герой фильма просто прекратил ходить на работу, за что его в итоге и повысили, а его более ответственных друзей — уволили.

В «Бойцовском клубе» офисная работа (не только она, но она в том числе) привела героя к психозу, следствием которого стало воображение новой личности — харизматичного борца с бессмысленным потреблением и мировым капитализмом. Правда, герой с работы ушел красиво — с билетами и пособием. Кто из офисных работников, уставших от рутины, не хотел бы так же?

Но это для США офис в то время стал проклятым местом. Помимо того, что сам фильм казался откровением и сочился, как казалось тогда, какой-то невероятной энергией, он обнажал определенные проблемы.

Для отечественного зрителя были важны иные темы — в меньшей степени бунт против потребления (потреблять до 2002 года, когда вышла книга, особо было нечего) и в большей — восстание против отсутствующих отцов и возращение мужественности.

Понятно, что могло заинтересовать в книге ее переводчика — Илью Кормильцева — революционный пафос и борьба с глобальным капитализмом. Однако, повторюсь, что, по моему мнению, людей беспокоили менее политические и более общие поколенческие темы.

В начале 1990-х Дуглас Коупленд объяснил «поколению Х», кто они такие (никто), чем они должны быть (ничем) и куда надо двигаться (никуда). Уже в 1996 году Паланик предложил новому поколению, идущему на смену «поколению Х», новое решение — кто они (никто), кем им быть (благотворительными революционерами) и куда идти (уничтожать произведения искусства и мировую банковскую систему). Грубо говоря, у него, как у бездарного писателя хотя бы была идея. А если у тебя есть что сказать миру, можно не быть гением или даже талантом, достаточно иметь силы как можно более смачно плюнуть в лицо общественности. И Паланик плюнул. И общественность с радостью приняла.

Правда в том, что обычно у тех, кто создает поколенческий роман, силы есть только на одно великое произведение. Собственно, случай с Палаником это и показал.

После этого автору оставалось лишь паразитировать на славе. Что он успешно и делал. Однако, когда все ресурсы истощились, пришлось нести в ломбард мировой культуры самое дорогое — «Бойцовский клуб». Но всем уже все равно. Как и главный герой романа, поколение, читавшее Паланика, подросло, у некоторых появились залысины, а у большинства — проплешины. Им уже не до революции. Они слишком заняты офисной работой, обслуживая систему глобального капитализма. И кому какое дело, что там вышло у Паланика?

Впрочем, неправда, что сегодня «Бойцовский клуб» в России не читают и не смотрят. Я знаю нескольких молодых ребят, которые называют фильм любимым, а книгу — одной из любимых, хотя пока ее не читали и вряд ли прочитают. Это как бы отражает их вкусы и их мировоззрение. Но опять же близок им этот фильм именно тем, чем был близок отечественному зрителю раньше — бунтом против отсутствующих отцов и культом маскулинности. Покуда молодые люди будут хотеть «быть мужиками», интерес ни к книге, ни к фильму среди подростков не пропадет. Но это, конечно, совсем не тот интерес, каким культурный феномен пользовался пятнадцать лет назад. Sic transit gloria mundi.