Католики против монархии, Рио против Сан-Паулу и англичане против всех. Как появился чемпионат мира по футболу

Первые попытки проведения международных соревнований

Бог знает, куда может завести увлечение католицизмом. Вот, например, возьмем Жюля Риме: именно стремление стать добрым католиком и привлечь под знамена церкви максимальное количество народа подвигло этого юриста и издателя христианской газеты (которая, между прочим, призывала объединяться против монархий) создать спортивный клуб.

Риме почувствовал дыхание времени — а время было такое, когда увлечение спортом переставало быть досугом аристократов и становилось явлением массовым, а из всех видов спорта самым популярным был футбол. Так родился футбольный клуб «Ред Старс», президентом и владельцем которого стал Жюль Риме.

И сам президент, и его коллеги по всему миру были уверены, что будущее футбола — за международными турнирами, поэтому Риме активно участвовал в создании всемирной федерации футбола — ФИФА — в 1904 году. Ее основали семь стран: Франция, Бельгия, Испания, Дания, Швеция, Швейцария и Нидерланды.

Стимулом для создания федерации стали Олимпийские игры, которые уже тогда вызывали повышенный интерес во всем мире, а футбол быстро стал самым ярким элементом олимпийской программы. Правда, два первых олимпийских футбольных турнира носили показательный характер, в них выступали под знаменами своих стран подвернувшиеся под руку любительские клубы, но тем не менее именно эти матчи собрали самую большую аудиторию.

На первом же заседании ФИФА встал вопрос о проведении отдельного футбольного турнира, чемпионата мира, но большинство делегатов так далеко вперед не заглядывало — и собравшиеся сосредоточились на подготовке турниров в рамках Олимпиад.

Что касается олимпийского турнира, то у Международного олимпийского комитета (МОК) были жесткие требования: участниками турниров могли стать только любители, что, по мнению МОК, давало шанс победить каждому.

В тот момент ФИФА такое требование приняла и стала, можно сказать, группой подготовки одного соревнования внутри Олимпиады — правда, самого сложного, учитывая число участников и требования к подготовке площадок.

Две Олимпиады подряд (проходившие по схожему сценарию: в финалах Великобритания уверенно обыгрывала датчан, а голландцы становились третьими) добавили ФИФА опыта в проведении соревнований и амбиций в организации своего собственного турнира.

Кстати, в футбольном турнире 1912 года блеснула сборная Финляндии, выступавшая отдельной командой, но под российским флагом (поэтому этот успех любители футбола будут считать «российским», хотя «большую» сборную России финны обыграют в четвертьфинале). Они добрались до полуфинала, где проиграли будущим чемпионам 0:4, а в матче за третье место были разгромлены голландцами 0:8. Тем не менее это достижение наши команды на Олимпиадах смогут превзойти лишь дважды и дважды повторить за последующие 110 лет.

Дело было в том, что спорт довольно быстро профессионализировался, и разница в классе между профессионалами и любителями росла. МОК твердо стоял на принципах любительского спорта, то есть сильнейшие игроки к его турнирам не допускались. Функционеры ФИФА полагали, что переговоры могут исправить дело, и обнадеживали своих коллег, что, мол, они договорятся, но договориться всё никак не получалось (и по сей день не получилось). В итоге в футбольном турнире Олимпиад наметилась некоторая деградация — всё-таки это соревнование никак не могло ответить на вопрос, какая из команд на самом деле являлась сильнейшей в мире.

Появились попытки проведения соревнований среди сильнейших команд вроде турнира, придуманного сэром Томасом Липтоном, «чайным королем» и большим поклонником спорта. По замыслу сэра Томаса, в турнире, названном ни много ни мало чемпионатом мира, должны были сыграть профессиональные клубы Италии, Германии, Швейцарии и Англии. Правда, англичане играть в таком смешном турнире отказались (им еще долго будет казаться смешной идея соревноваться со слабаками из-за пределов своего острова), но удалось уговорить от имени Англии выступить любительский клуб. Который дважды — в 1909 и 1911 годах — легко обыграл своих соперников. Кроме этого, в Аргентине в 1910 году был проведен турнир трех сборных (его считают предшественником Кубка Америки): победили хозяева, хотя без «британского следа» здесь тоже не обошлось — большую часть той сборной Аргентины составили натурализованные англичане и шотландцы.

Словом, дело шло к тому, что федерации футбола нужен свой собственный турнир, которому предрекали большое будущее. Более того, никто, кроме ФИФА, в тот момент не мог даже претендовать на роль организатора такого турнира.

Правда, стоит сказать, что, как и любое общественное объединение в те времена, сама ФИФА представляла собой собрание именно общественников: все в федерации работали не за деньги, а за высокую честь быть причастными к великому делу. И вовсе не стремились нажиться на своем статусе — работали чисто из желания оправдать доверие тех, кто избрал их на роль людей, отвечающих за развитие любимой игры.

Членский взнос в ФИФА составлял 50 франков в год — сумма скорее символическая, так сказать, подтверждающая серьезность намерений стран-участниц, но никак не позволявшая аппарату ассоциации существовать. Собственного офиса ассоциация не имела, иных источников заработка — тоже, несколько добровольцев, ведущих от лица ФИФА переписку и участвующих в подготовке футбольных турниров на Олимпиадах, и составляли штат федерации.

МОК передавал весьма скромные отчисления ФИФА за организацию футбольных турниров, которые были центральным событием Олимпиад, — этих денег хватало на проведение конгрессов национальных футбольных ассоциаций, входящих во всемирную ассоциацию. Впрочем, вряд ли дилетантов-любителей могло бы остановить отсутствие зарплат, но их остановила Первая мировая война.

За дело берется Жюль Риме

Всё когда-то заканчивается, даже самые кровопролитные войны. Жюль Риме, служивший лейтенантом (и ставший кавалером французских орденов), демобилизуется в 1919 году и тут же окунается в любимые футбольные дела, с ходу занимая пост президента Французской ассоциации футбола. А с 1921 года Риме уже возглавляет ФИФА (он будет президентом этой организации рекордные 33 года и уйдет на покой в 1954-м, незадолго до своей смерти).

Риме деятелен, при нем ассоциация бурно растет: к моменту прихода Риме на пост президента ФИФА насчитывает 12 членов (из нее со скандалом выходят Англия, Шотландия и Уэльс, которые не хотят играть со своими недавними врагами); а к тому моменту, когда Риме организует первый для себя турнир (Олимпиада 1924 года), в ФИФА входят уже 83 национальных федерации (Риме ведет даже переговоры с СССР — вполне прекрасные и перспективные, но, увы, по понятным причинам, безуспешные).

Еще с 1921 года Риме убеждает своих коллег, что всемирный турнир лучших команд планеты необходим, и постоянно натыкается на полную их инертность — то есть с ним все соглашаются, но никто не готов проявлять хоть какую-то активность.

Самые «футбольные» люди живут на Британских островах, и их не слишком-то интересует, что думают об их национальном спорте неумехи с континента. Они уверены, что титул лучших команд мира и так разыгрывается — в матчах Англии с Шотландией. Европейцы и американцы, в общем-то, с ними в глубине души согласны: многие считают, что проводить чемпионат без британцев смешно.

Тут, наверное, надо сказать, что споры о том, должны ли в турнирах участвовать только любители или профессионалы вправе соревноваться тоже, не прекращались.

Повестка, навязываемая МОК, сложилась исторически: когда-то отцам-основателям олимпийского движения спорт представлялся развлечением аристократов. Это было по-своему логично, XIX век вообще можно было по праву назвать веком дилетантов, причем они добивались выдающихся успехов во всём, за что бы ни брались: в науке и технике, искусстве, общественных и социальных делах — и, разумеется, в спорте.

Спорт как развлечение для богачей, членов элитных спортивных клубов — так представлялась Олимпиада ее благородным создателям.

В то же время в спорт в начале XX века хлынули толпы пролетариев, людей из низов — денег на беспечные развлечения у них не было, они хотели зарабатывать их своим умением — и эти ожидания были удовлетворены создателями клубов.

Спорт постепенно становился шоу-бизнесом, на нем учились зарабатывать, это получалось, и к тому моменту, когда Жюль Риме вел споры с своими оппонентами о проведении чемпионата мира, в его руках был мощный аргумент: профессионалы в пух и прах громили любителей, и сторонники Риме козыряли тем, что зритель желает видеть мастерство высшего класса.

В общем, ситуация такова, что Жюль Риме после многолетних разговоров принимает решение о том, что пора начинать. Нужно просто провести хороший турнир один раз, и тогда остальные поймут, насколько это крутой и солидный турнир, — и подтянутся.

Надо сказать, что обсуждения возможного проведения чемпионата мира не были пустыми. Риме постепенно набирал сторонников, и в какой-то момент число поклонников этой идеи решительно превысило число равнодушных и противников, чьи аргументы сводились в основном к тому, что «любительское бюро», каким была тогда ФИФА, не справится с организацией такого серьезного мероприятия, но контраргумент насчет успешного проведения Олимпиад после 1928 года стал решающим.

Другой большой проблемой виделась всем (и Риме тоже) нехватка финансов.

Профессиональные клубы уже научились зарабатывать, зарплаты лучших игроков в большинстве стран были несколько выше средних зарплат рабочих (а звезды иногда получали чуть ли не как инженеры!), но федерации, которые должны были отвечать за сборные, оставались бедны.

Жюль Риме полагал, что в хорошей экономической ситуации футбол способен привлечь множество спонсоров (прецеденты в профессиональных футбольных лигах уже были, Жюль Риме, будучи президентом футбольного клуба, еще в середине 1920-х превратил свой «Ред Старс» не просто в рентабельное, а во вполне прибыльное в коммерческом плане предприятие), и не согласиться с ним было невозможно.

Кроме того, Риме убеждал национальные федерации в том, что они, взявшись за проведение турнира у себя в стране, отлично заработают на нем — за счет продажи билетов.

В безоблачном в экономическом отношении 1928 году (да что там безоблачном — лучшем из всех, которые тогда знала экономика) эти мысли показались правильными практически всем членам исполкома ФИФА, голосовавшим за проведение чемпионата мира. Против проведения чемпионата мира высказались только Скандинавские страны, Германия воздержалась, все остальные проголосовали за.

Эмоциональным стимулом для голосования было то, что проходило оно во время олимпийского турнира в Амстердаме, где интерес к футболу был просто ажиотажным — пресса только и писала, что о футболе и футболистах, игроки были настоящими кумирами, а билеты на матчи достать было невозможно.

Год спустя, в Барселоне, конгресс ФИФА рассматривал заявки стран на проведение турнира. Претендентов было несколько — Италия, Нидерланды, Испания, Швеция и Уругвай. Жюль Риме мечтал устроить аукцион, продав идею как можно дороже, и, в общем-то, это ему удалось, благодаря тому, что в дело вмешалась политика. Уругвай настолько поднял ставки, что остальные страны сняли свои заявки.

Для руководства этой страны было важно «привезти подарок» своим жителям в год столетия обретения независимости от Бразилии. В то время Уругвай переживал экономический подъем, страна стала одним из крупнейших в мире экспортеров мяса еще со времен Первой мировой войны, щедро снабжая им воюющие стороны, и умудрилась не упустить достигнутого после того, как пушки отгремели, — словом, деньги в стране водились.

Президент Уругвая Хуан Кампистеги решил, что чемпионат мира в 1930 году (год национального юбилея) сможет способствовать его будущей победе на выборах 1931-го (забегая вперед, скажем: нет, это ему не поможет, выборы он проиграет), и лично дал гарантии того, что Уругвай, во-первых, построит к чемпионату стадион аж на 90 тысяч мест; во-вторых, обеспечит проживание и питание всех участников соревнований. В-третьих (это, как окажется позднее, станет важным прецедентом для проведения всех последующих соревнований), щедро поделится с ФИФА доходами от продажи билетов.

Экономический кризис не повод для паники

Ни одна из стран не смогла предложить в итоге ничего похожего, и участники конгресса голосовали за одну-единственную страну-организатора.

Со страной и условиями ФИФА определилась, но тут грянули новые беды. 24 октября 1929 года разразился всемирный экономический кризис, надежды на спонсоров, с которыми вели переговоры ФИФА и национальные ассоциации, рассыпались в прах.

Тут обнаружилась и еще одна промашка организаторов — турнир был намечен на июль, а национальные чемпионаты проводились летом, поэтому возник естественный вопрос: когда же играть свои турниры?

Словом, если страна-организатор с бюджетом, трещавшим по всем швам, как-то справлялась, то вдруг обнаружился дефицит потенциальных участников соревнований.

Президент Уругвая лично направил приглашения сборным Англии, Шотландии и Уэльса, которые в то время в ФИФА не входили, но британцы это предложение проигнорировали — им, как мы уже говорили, вообще эти игры аутсайдеров не были интересны.

Более-менее легко удалось уговорить соседние страны — Бразилию, Аргентину, Парагвай, Чили, Боливию и Перу. Деньги на дорогу для своих сборных национальные ассоциации нашли, а остальные расходы всё равно брали на себя уругвайцы. Удалось также убедить участвовать две североамериканские команды — США и Мексику, а вот с европейцами возникли проблемы.

Жюль Риме, бывший тогда еще и президентом национальной ассоциации Франции, волевым решением внес изменение в календарь национального чемпионата, и французы на первенство поехали. Кроме того, удалось уговорить Бельгию и Югославию. К ним присоединилась команда Румынии, собранная лично только что избранным королем страны и страстным футбольным болельщиком Каролем II, который лично утверждал состав сборной и договаривался с работодателями футболистов о том, что они сохранят за ними рабочие места на время путешествия на чемпионат.

Однако даже в странах, согласившихся участвовать в чемпионате, «штормило». Например, хорватские футболисты отказались играть за сборную Югославии, и команда была представлена исключительно сербами (король Югославии по политическим причинам отказался участвовать в футбольных делах, а федерация Белграда очень надеялась на его финансовую поддержку — в итоге деньги на билеты до Монтевидео страна собирала по подписке, и требуемая сумма в последний момент была-таки собрана).

Похожая ситуация сложилась и в Бразилии: крупнейшие федерации страны, Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу, были в ссоре, единого чемпионата в стране тогда не проводилось, разыгрывали только чемпионаты штатов, и «паулисты» отказались отпускать своих игроков в сборную. В итоге бразильцы были представлены только игроками из Рио.

Вообще многие звезды игнорировали этот турнир — большинство команд не досчитались лучших игроков. Так, даже авторитет самого Жюля Риме не заставил пуститься в путь лучшего футболиста и лучшего тренера Франции, из-за отказов игроков понесли потери практически все без исключения команды.

Всё это сильно нервировало организаторов турнира (за два месяца до начала было заявлено только шесть участников, все из Южной Америки), но решимости уругвайцев и Жюля Риме это ничуть не убавляло.

Риме заказал и из своих средств оплатил специальный трофей, который должен был стать переходящим, — кубок, изображающий богиню победы Нику. Он весил 3,8 килограмма и был выполнен из позолоченного серебра.

Забегая вперед, заметим, что в дальнейшем появится правило, что команда, завоевавшая трофей три раза, получит его навечно — и в 1970 году такого успеха добьются бразильцы, и сегодня на чемпионатах мира разыгрывают уже не кубок Жюля Риме, а Кубок мира.

А пока Риме запихал трофей, который потом будет назван его именем, в дорожную сумку и отправился в далекий Уругвай вместе с тремя из четырех европейских команд (югославы не смогли к ним присоединиться и добирались отдельно) на пароходе «Конте Верде». Путешествие по морю было долгим (больше двух недель), но никаких иных вариантов добраться до Уругвая тогда не существовало.

«Великие игры»

Наконец, команды собрались в Монтевидео и приступили к составлению турнирной таблицы. Было решено разбить 13 команд на четыре группы, победители которых разыграют кубок по олимпийской системе. Организаторы решили выделить четыре сильнейшие команды, а остальных распределить по группам по жребию. Четверка сильнейших в итоге, по мнению организаторов, выглядела так: Уругвай, Аргентина, Бразилия и США, причем последняя команда была признана фаворитом после долгих споров (многие видели в этом качестве Парагвай). И снова призрак Британии довлел над организаторами: за США играли англичанин, ирландец и шотландец, не так давно ставшие американцами.

Тем не менее жеребьевка была проведена, и начались сами соревнования. К первым матчам главный стадион, строящийся специально к чемпионату и ставший уже легендой, «Сентенарио», оказался не готов (строители опоздали с его вводом на пять дней), поэтому первые игры проводились на двух других аренах, которые вмещали всего-то 20 и 1 тысячу зрителей.

И первые же игры организаторов порадовали: от желающих посмотреть игру не было отбоя, стадионы были переполнены (про арену вместимостью в тысячу человек часто пишут тоже как про 20-тысячный стадион, возможно, там и в самом деле собиралось столько народу), — и закоперщики проекта, который вплоть до стартового свистка представлялся им самим большой авантюрой, поняли, что их работа окупится.

Статистики сообщают, что самая низкая посещаемость была на матче Франция — Чили: он собрал всего две тысячи болельщиков (антирекорд всех чемпионатов в истории). Хотя, возможно, это не так уж плохо, учитывая, что игра была проведена на стадионе с официальной вместимостью в одну тысячу зрителей.

Собственно, с первого удара по мячу, как это часто бывает, футбол захватил всех — и самих игроков, и тренеров, и судей, и организаторов, и прессу, и, что важнее всего, болельщиков.

В самом деле, турниров подобного масштаба в ту пору не проводилось никогда. Описывать все без исключения спортивные страсти, наверное, даже не стоит (не станем отбирать хлеб у историков футбола), скажем только, что ни для кого из участников турнир не стал легкой прогулкой.

В те годы проводить замены игроков еще не догадались, идея травмировать футболиста команды соперника и оставить ее в меньшинстве не казалась такой уж дикой, благо наказаний в виде желтых и красных карточек еще не придумали.

Болельщиков Уругвая напугала игра перуанцев с румынами: казалось, сборная Перу вышла на матч с целью затоптать румын, перуанцы решительно хотели отрывать сопернику ноги и откусывать головы. Несколько игроков сборной Румынии получили ужасные травмы (что не помешало им выиграть, 3:1), и перед матчем Уругвай — Перу группа местных авторитетных товарищей зашла в раздевалку перуанцев и вежливо попросила их играть корректно. Просьба возымела действие, этот матч (да и все последующие матчи уругвайцев — такого рода слухи распространяются быстро) обошелся без травм.

Кроме того, возникали проблемы с судейством. В одном из матчей судья засчитал гол после того, как выкатившийся за пределы поля мяч игроку атакующей команды отдал дежуривший рядом полицейский (ставший автором голевого паса — впрочем, голевые пасы тогда в протоколы матчей не вносили и имя автора этой передачи история не сохранила). В другой раз судья дал финальный свисток задолго до окончания игрового времени, прервав этим выход один на один с вратарем француза, чья команда проигрывала к тому моменту аргентинцам один мяч. Еще в одном матче в ворота одной из команд было назначено целых три пенальти (только один был забит), а уж такие «мелочи», как незасчитанные или, наоборот, придуманные фолы, и вовсе сыпались в изобилии.

В трех группах победили команды, изначально избранные фаворитами, и только в «бразильской» группе победили югославы (учитывая предтурнирные проблемы сборных, можно сказать, что Белград выиграл у Рио).

В финале играли Уругвай и Аргентина. Цены на билеты были высоки, но это не отпугнуло болельщиков — ажиотаж к тому моменту достиг своего накала. Из Буэнос-Айреса через разделявший столицы стран пролив прибыли более 20 тысяч человек, весьма решительно настроенных увидеть победу своей команды. Пресса писала потом, что перед входом на стадион у них было отобрано 1600 револьверов, но на это сообщение нервно отреагировала пограничная служба Уругвая, сообщившая, что револьверы изъяли они еще при пересечении границы.

Пишут, что возникли проблемы с экипировкой: стандартов на то, как должен выглядеть футбольный мяч, не существовало, каждая из команд хотела играть «своим» мячом, тем, который она использовала на тренировках. В итоге судья, бельгиец Лангенус, заслуживший в ходе турнира репутацию неуступчивого и честного, принял соломоново решение, проведя жеребьевку: первый тайм играть своим мячом выпало аргентинцам, второй — хозяевам поля.

Возможно, сказался фактор «своего» мяча: первый тайм выиграли аргентинцы, 2:1. Во втором же уругвайцы забили три безответных мяча (итог — 4:2 в их пользу) и стали первыми в истории чемпионами мира по футболу.

К итогам финала можно отнести и тот факт, что его результат поставил страны на грань войны: аргентинцы атаковали посольство Уругвая в Буэнос-Айресе, болельщики Аргентины сообщали о якобы вынесенных ими смертных приговорах судье и игрокам соперника, но постепенно всё как-то улеглось.

Важнейшие итоги турнира

В спортивном отношении турнир закончился именно так, как предсказывали знатоки: в финале встретились две сильнейшие команды, и победу одержал фаворит турнира. Но для организаторов куда важнее были финансовые итоги соревнования, так как именно они позволяли судить о том, возможно ли будет проводить подобные турниры впредь.

И в этом отношении всё было не просто хорошо, а неожиданно прекрасно. Несмотря на мировой экономический кризис, опустошивший карманы потенциальных зрителей, матчи посетило около полумиллиона человек.

Из официального отчета ФИФА известно, что федерация футбола получила в итоге 233 тысячи уругвайский песо (255 107 долларов США) — это, как и было решено со страной-организатором, составило 20% от стоимости проданных билетов. Деньги по тем временам очень большие. Риме и его соратники позже говорили, что никак не рассчитывали сорвать такой куш — в самых смелых мечтах они думали о десятках тысяч долларов, но никак не о сотнях.

Организаторы тоже не остались внакладе: продажа билетов покрыла не только их расходы на содержание команд-участниц, но на и строительство стадиона (которое обошлось в 400 тысяч песо, причем значительную часть этой суммы организаторы собрали с населения, объявив сбор добровольных пожертвований на строительство). А еще правительство догадалось выпустить марки, посвященные чемпионату, — тогда это было очень доходное дело. Словом, финансово всё было так отлично, что с тех пор от желающих провести чемпионаты мира у себя отбоя больше не было.

Европейские и североамериканские команды тоже вернулись не с пустыми руками (и не сразу после окончания турнира) — они провели несколько товарищеских матчей с южноамериканскими сборными и в результате отчислений от сборов в пользу игроков и тренеров команд смогли заработать, так сказать, отбили затраты и вышли в солидный плюс.

Нельзя сказать, что с финансовой и организационной точки зрения всё прошло так, как и задумывал мэтр Жюль Риме, — нет, всё прошло гораздо, гораздо лучше.

Следующий чемпионат мира, проведенный в Италии через четыре года, тоже не обошелся без скандалов. Чемпионы мира, уругвайцы, отказались участвовать в нем после того, как ФИФА решила заставить их пройти отборочные соревнования; их поддержало большое количество южноамериканских команд, объявивших первенству в Италии бойкот. Тем не менее желающих участвовать оказалось больше, чем рассчитывали организаторы: регламент предполагал участие 16 команд, а заявки отправили 32 — пришлось впервые в истории проводить квалификационные матчи.

Чемпионат в Уругвае не только продемонстрировал, что на футболе можно делать бизнес и прилично зарабатывать, он, можно сказать, дал старт международным спортивным шоу как большому бизнесу, которым профессионально занимается множество людей и все при этом довольно прилично зарабатывают.

Эксперимент Жюля Риме положил начало профессиональному спорту: после успеха первого чемпионата мира по футболу стали массово создаваться всемирные ассоциации по другим видам спорта, и все они стали проводить свои собственные чемпионаты мира.