Язык меня выдал: как лингвисты помогают в расследовании преступлений

Forensic linguistics (дословно «судебная лингвистика») — одна из областей прикладного языкознания, занимающаяся анализом устной и письменной речи в контексте судопроизводства и криминалистики. Никогда не слышали о такой? А Международная ассоциация судебной лингвистики существует уже с 1993 года, и в университетах Кардиффа, Йорка или Астона можно даже окончить магистратуру по этой дисциплине.

В России, в отличие от Запада, судебная лингвистика не является отдельной областью науки о языке. У нас принято говорить о «лингвистической экспертизе», и надо заметить, что это более точное название, потому что сами методы заимствованы из других областей языкознания и судебная лингвистика отличается лишь особым видом материала, с которым имеют дело специалисты.

Вот несколько примеров громких дел, где такая экспертиза помогла следствию.

Как вы думаете, кто подписал этот конверт? Похоже на детский почерк, да и отправители — школьники-четвероклашки.

А вот и содержимое письма:

Самые эрудированные могли догадаться, что это материалы дела Amerithrax, или Anthrax, а именно одно из трех писем со спорами сибирской язвы, которые были отправлены после теракта 9/11 в несколько офисов американских медиа и членам Конгресса, в результате чего пять человек умерли и семнадцать были заражены. Лингвистическая экспертиза сыграла важную роль в сужении круга подозреваемых благодаря следующим наблюдениям специалистов:

печатный почерк может означать, что послание написано ребенком или не носителем английского языка (фото 1);
обратный адрес фейковый, но само его наличие и расположение (там, где он и должен быть) говорит о том, что человек знает нормы оформления письма (фото 1);
вариант написания даты («9-11-01») нетипичен для Америки, где принято использовать знак «/» вместо «-» (фото 2);
короткие предложения могут означать, что автор не является носителем английского языка (фото 2);
о том же самом с высокой вероятностью свидетельствует и форма can not, которая используется намного реже, чем cannot;
цифра 1 написана полностью, хотя в Америке она чаще изображается в виде вертикальной палочки;
несмотря на детский почерк, в письмах отсутствуют грамматические ошибки. Это может означать, что автор послания не ребенок (фото 1 и 2).

Ограниченное количество текста и огромное число потенциальных подозреваемых затрудняют поиск преступников, однако лингвистическая экспертиза смогла выделить отличительные черты письма и подтвердить, что автором всех посланий является один и тот же человек.

Намного эффективнее эта методика работает, когда идет судебное разбирательство, где уже определился круг подозреваемых, или следствию не хватает доказательств для задержания конкретного человека, как это было в деле 2001–2002 годов о пропавшей без вести 15-летней Даниэлле Джонс, школьнице из Эссекса (Англия).

В суде сторона защиты главного подозреваемого Стюарта Кэмпбелла (неродного дяди Даниэллы) использовала смс-сообщения, отправленные девочкой после того, как она пропала.

В тексте одного из них говорилось, какой дядя Стюарт замечательный:

«HI STU THANKZ 4 BEIN SO NICE UR THE BEST UNCLE EVER! TELL MUM I’M SO SORRY LUVYA LOADZ DAN XXX».

Сторона обвинения не растерялась и изучила все имеющиеся сообщения и тексты, написанные Даниэллой. Далее на базе анализа самых постоянных и ярких черт в письме девушки был создан ее «языковой портрет» (или idiolect). Смс, отправленные после исчезновения, сравнили с получившимся «портретом», а также с сообщениями от дяди, которые сохранились у родителей Даниэллы.

Как вы уже догадались, проведенная экспертиза позволила сделать вывод о том, что дядя отправлял смс с телефона жертвы сам, чтобы создать себе алиби и видимость его хороших отношений с племянницей.

Еще один пример — речь Саада Харири, премьер-министра Ливана, которая сейчас широко обсуждается в медиа. К большому удивлению коллег и вообще всей страны, политик заявил об уходе в отставку, находясь в Саудовской Аравии. Хотя в данном случае лингвистическая экспертиза не проводилась, многие высказали сомнения в том, что речь была написана самим Харири или его подчиненными, так как ее содержание и выражения не имели ничего общего с привычной манерой выступлений ливийского премьера. Все, кто предполагают, что власти Саудовской Аравии заставили его подать в отставку и теперь насильно удерживают у себя, приводят и еще один довод: по своему тону речь Харири очень похожа на филиппики Дональда Трампа, когда тот со злостью упоминает Иран, а также высказывания наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда ибн Салмана. Более того, с момента этого громкого заявления Харири практически не выходит на связь, а если и выходит, то отвечает дежурными и несвойственными ему фразами вроде «Всё в порядке, я вернусь», как сообщает Independent.

Теперь вы заметили, как много текста вокруг нас и какое огромное количество «речевых следов» мы оставляем?

Близкие люди сразу чувствуют, принадлежат ли текстовые сообщения или высказывания их родным и знакомым. Но для обвинения недостаточно простого «чутья». Суду нужны серьезные данные, подкрепленные статистикой, и их готовы предоставить современные компьютерные программы для установления авторства сказанного или написанного.

Профессор Тим Грант (глава первого в мире Центра судебной лингвистики в Астоне) как раз специализируется на работе с такими программами, способными выделять характерные черты текстов и проводить процедуру их сравнения, как это было в деле пропавшей без вести Даниэллы Джонс, о чем шла речь выше.

Другой известный пример такого рода, где Тим Грант вместе с коллегами помог доказать виновность подозреваемого, — дело Джеми Старбака. Невероятно, но он убил свою жену Дебби через неделю после свадьбы, избавился от тела, забрал все средства умершей и отправился в путешествие! Чтобы скрыть факт смерти супруги, Джеми регулярно посылал имейлы от имени Дебби, переписывался с ее друзьями и семьей. Так убийца пропутешествовал около трех лет. С жертвой он начал общаться на сайте знакомств и знал, что та унаследовала £150 000. Один из друзей Дебби заподозрил неладное, и после проведения лингвистической экспертизы Джеми был задержан и осужден.

Вернемся к связи социо- и судебной лингвистики. Вы даже не представляете, как много о вас может сказать на первый взгляд нейтральный имейл коллеге или другу.

Грамматические ошибки, любимые фразы, крутой смайлик в черных очках и многоточия в конце каждого предложения… А как могут вычислить вас?

Интернет хранит необъятное количество данных, которые мы сами постим ежедневно в различных социальных сетях. Даже подписи в инстаграме могут стать образцом вашего письма. Преступники думают, что проблем с уликами не возникнет, если не писать текст от руки, а напечатать его. Но системы анализа данных постоянно совершенствуются, и ученые уже работают над тем, чтобы даже посты в твиттере (до 200 знаков) могли бы стать базой для составления языкового портрета автора.

Гарри Брэдфорд в своем TEDx Talks обращает внимание на то, что в настоящий момент шансы быть ограбленным или оскорбленным в интернете очень велики из-за ощущения анонимности и безнаказанности. Судебная лингвистика пытается бороться с проявлениями киберпреступлений, создавая портрет человека, который стоит за текстом. Если вы просто что-то пишете в интернете — то уже лишены полной анонимности.

По тому, как вы выражаете свою мысль, можно судить о вашем поле, возрасте, профессии, культурной принадлежности и т. д.

Судебные лингвисты активно используют наработки из области социолингвистики, науки, которая рассматривает отличительные черты речи различных групп населения. Подобная техника выявления характерных особенностей письма применяется в тестах на плагиат (некоторые из них доступны онлайн).

Не забывайте, что мы также активно пользуемся аудио- и видеоформатом сообщений и постов в интернете. При желании ученые могут получить еще больше данных для составления максимально подробного языкового портрета человека. Все телефонные разговоры, которые мы ведем с сотрудниками горячих линий спецслужб, также записываются. Представьте, как фонетический анализ ложных вызовов помог бы сосредоточить силы тех же спасателей на звонках от людей, по-настоящему нуждающихся в помощи. Так, по данным РИА «Новости», после теракта 2 апреля 2017 года в Петербурге звонки с угрозами взрыва коснулись 85 000 человек по всей России. Спецслужбы вынуждены реагировать на каждый случай, и это отвлекает их от работы по вычислению реальных угроз. Знание типичных лингвистических черт ложных вызовов могло бы решить проблему.

Надеюсь, теперь вы понимаете, что наша речь является дополнением к отпечаткам пальцев или ДНК и не стоит недооценивать лингвистов, вооруженных современными технологиями.