Археология помойки: как копание в отходах помогает понять общество
Большинство людей при слове «археология» немедленно воображают себе Индиану Джонса и/или пыльные руины. И правильно делают — так оно примерно и есть (плюс-минус ковчег). Гораздо меньше людей представляют себе, что уже сорок с лишним лет существует археология современной непарадной повседневности: речь идет об изучении мусора.
Исследованием помоек археологи занимались всегда, поскольку ямы с отбросами сопровождают человеческую жизнь с древнейших времен. Но целенаправленно сортировать мусор и приходить к удивительным выводам после этих странных манипуляций ученые начали благодаря Бобу Дилану.
В Нью-Йорке живет человек по имени Алан Веберман, эксцентричный левый активист, писатель, а также страстный поклонник Дилана еще с 1960-х. В ту пору бард, по слухам, был совершенно равнодушен к тому, что о нем пишут, особенно его поклонники в многочисленных фанзинах.
В 1970 году Веберман, не поверив кумиру, стал наведываться к дому Дилана в Нью-Йорке и потрошить содержимое мусорных баков певца. Через год археолог-самоучка написал для журнала Esquire статью под названием «Искусство анализировать мусор» (“The Art of Garbage Analysis”).
В ней он рассказал, что на самом деле Дилан очень даже читает прессу о себе. Среди памперсов (у певца и тогдашней его жены Сары уже было четверо маленьких детей) и объедков Веберман нашел десятки журналов и вырезок о Дилане. В Esquire автор скандальной статьи ехидно прошелся по мнимой незаинтересованности певца в отзывах о себе: в действительности он был так же тщеславен, как и любой нормальный человек, и тревожился по этому поводу ничуть не меньше. Веберман изучал также содержимое баков боксера Мохаммеда Али, драматурга Нила Саймона и других знаменитостей, но, когда дело запахло судом, он отступил.
Опытом Вебермана заинтересовались в Университете Аризоны, факультет археологии которого знаменит новаторскими исследованиями и гипотезами. Там создали Мусорный проект (The Garbage Project), который возглавил специалист по классическим майя Уильям Ратж.
При содействии властей Тусона, второго по величине города в Аризоне, Ратж со своими аспирантами и студентами на протяжении многих лет изучал тамошний бытовой мусор. С одной стороны, ученым хотелось посмотреть, что и как выкидывают жители. С другой — им было интересно сравнить данные, полученные благодаря изучению мусора, с теми, которыми располагали социологи.
Одно из направлений Мусорного проекта было посвящено пиву. Социологи спрашивали у горожан, сколько пенного они выпивают за неделю, а археологи считали банки, выброшенные на помойку домовладельцами (в США мусор на свалки, как правило, вывозят раз в неделю, потому семь дней и были взяты за минимальный отрезок времени).
В том, что «все врут», как сказал бы доктор Хаус, сомнений не было ни у кого. Но как врут! Только 15 % опрошенных сказали социологам, что вообще пьют пиво. Археологи же убедились, что банки в мусор выбрасывают больше 80 % участников исследования.
В контейнерах 54 % участников за указанный промежуток времени накапливалось восемь и больше пустых пивных банок, а в среднем в этих домах выпивали 15 банок в неделю. Выяснилось также, что чем беднее горожане, тем реже они признавали, что вообще употребляют пиво, хотя, судя по анализу отходов, пили его наравне со всеми. Более состоятельные люди охотнее «открывали душу», но существенно занижали количество выпитого.
В 1973 году участники Мусорного проекта изучали поведение потребителей во время дефицита: в тот год в Америке было мало говядины, и она очень подорожала. Здравый смысл подсказывает, что в ситуации ограниченного предложения покупатели будут рачительно использовать продукты, то есть меньше выбрасывать. Но на деле все выходило наоборот: количество мясных отбросов существенно выросло, неслыханные 10 % дорогущей говядины отправлялись в помойку (жир и кости при подсчете не учитывались). Оказывается, отказавшись из-за дороговизны от привычной разделки, например вырезки или стейка, потребители переключились на новые продукты — гуляш или фарш — и либо не справились с их приготовлением, либо им не понравился конечный результат. Интересно, что в скромных домохозяйствах выходцев из Мексики, где любят и постоянно готовят всевозможные блинчики и лепешки с фаршем, мясных отходов было минимум. У приученных к говядине куском зажиточных американцев навыка готовки неидеального мяса не было, и они больше выбрасывали.
В 1980-х Мусорный проект вновь занялся мясными отходами в Тусоне. В первые годы наблюдений археологи установили, что потребители выбрасывают стабильное количество жира. Но после того, как Национальная академия наук опубликовала исследование, где доказывалось, что животный жир вреден для сердца, а Американская кардиологическая ассоциация начала кампанию по просвещению общественности, количество выбрасываемого жира выросло вдвое. Одновременно упал спрос на те виды мясных продуктов, у которых легко отделялся жир, например стейки и отбивные. Но при этом публика вовсе не прислушалась к рекомендациям врачей и не набросилась на рыбу и птицу. Нет, люди стали покупать больше таких продуктов, где жир отделить от мяса затруднительно: гамбургеры, бекон и колбасу.
Получается, что, выполняя очевидную рекомендацию врачей, люди не давали себе труда вдуматься в не столь очевидные следствия этой рекомендации и продолжали есть жирное мясо, но в другой форме. Удивительно, что этот парадокс выявили не производители еды и не врачи, а археологи.
У Мусорного проекта был еще один, помимо диланолога Вебермана, предшественник. Во время Первой мировой правительство США пропагандировало бережное отношение к еде и призывало граждан потреблять поменьше мяса и белого хлеба, чтобы сэкономленное отправить в Европу для солдат. Помимо пропаганды, Бюро по надзору за распределением продуктов на практике изучало пищевой мусор и пришло к неутешительному выводу: несмотря на ограничения военного времени, обыватели выбрасывали 25–30 % еды. Администрация провела кампанию под названием «Клуб чистых тарелок» (да-да, прямо как в известном некогда всем советским детям рассказе В. Бонч-Бруевича о Ленине «Общество чистых тарелок»), призывая быть бережливее.
В 1970-х и 1980-х, когда заработал Мусорный проект, Уильям Ратж обнаружил, что американцы стали выбрасывать гораздо меньше еды — от 10 до 15 %. Конечно же, объяснение было прозаическим, точнее технологическим: наступила эра супермаркетов с повсеместным использованием холодильников и полуфабрикатов, выбраковкой некачественных овощей и фруктов до попадания их на прилавок и т. д. В то же время призывы экологов сдавать во вторсырье банки, бутылки и макулатуру были малоэффективны: горожанам было попросту лень сортировать непищевые отходы. А пропагандистского хода, сравнимого по силе с призывом помочь солдатам на фронте, в мирное время не нашлось.
Мусорный проект произвел большое впечатление на археологов, социологов и некоторые государственные организации, но во второй половине 1980-х Ратж, руководитель программы, вернулся к своим майя, и интерес к археологии современной помойки угас.
Разве что в 2014 году о свалках и археологах заговорили снова: тогда в пустыне в Нью-Мексико проводились раскопки игровых картриджей и приставок компании “Atari”.
В 1983 году Atari, один из лидеров рынка видеоигр, не смогла распродать наспех сделанную по блокбастеру Стивена Спилберга «Инопланетянин» игру “E.T. the Extra-Terrestrial”. По разным сведениям, компания вывезла на свалку до двадцати фур с приставками и картриджами (городская легенда гласила, что закопали 3,5 миллиона штук). Оказалось, правда, что на свалку выбросили «всего» 700 с лишним тысяч игр. Раскопки проводились при стечении публики и прессы, и несколько сносно сохранившихся картриджей отправились в музеи в качестве артефактов.
Археология современной помойки не стала и не станет магистральным направлением, но она послужила и наверняка послужит еще для решения задач, связанных с поведением людей, которым, как мы знаем, не всегда стоит верить на слово.
