От Марциала до Бернской конвенции: краткая история становления авторского права

От древности до Средних веков: никакого авторского права

Вплоть до эпохи Возрождения сама концепция авторского права была чужда человечеству. И в Древней Греции, и в Древнем Риме уже были успешные и известные авторы, но никому не приходило в голову спрашивать у них разрешения на распространение их произведений, и тем более платить авторские отчисления.

Это не значит, что поэты и другие авторы вообще не зарабатывали (хотя зачастую так и было): у многих античных поэтов были покровители, которые выплачивали им щедрые гонорары. Но именно авторских им не платили, хотя книжная торговля процветала, а книги тиражировались тысячами экземпляров. Да, книгопечатания еще не придумали, но копирование книг уже было поставлено на поток: несколько переписчиков под диктовку одного чтеца могли производить множество экземпляров одновременно. При этом даже издателям не приходило в голову объявлять монополию на доставшиеся им манускрипты.

Как писал знаменитый российский правовед, доктор римского права Иосиф Покровский в своей книге «Основные проблемы гражданского права», такое отношение к интеллектуальной собственности вполне объяснимо: «гражданское право должно неизбежно расти вместе с ростом человеческой личности; но рост личности начинается с внешнего, материального, поэтому (…) даже семейные отношения в примитивном быту рассматривались под углом зрения интересов материальных, а всё то, что выходило за пределы этих материальных отношений, еще мало интересовало личность и не находило отражения в гражданском праве».

Поэтому «духовная деятельность» — литературные произведения, картины, скульптуры — в римском праве еще не пользовалась правовой защитой, и авторы не имели на нее никаких субъективных прав.

«Насколько мало ценилась в римском праве духовная деятельность сама по себе, — пишет Покровский, — видно уже из того, что в классическую эпоху, например, поэма, написанная на чужом писчем материале, или картина, нарисованная на чужой доске, принадлежали не поэту или художнику, а собственнику писчего материала или доски. Правда, для Юстиниана такая норма показалась уже конфузной и была отменена, но, тем не менее, о каких бы то ни было авторских правах и в Юстиниановском своде нет речи».

Некоторые исследователи склонны считать первым упоминанием идеи интеллектуальной собственности такую обращенную к коллеге цитату из древнеримского поэта Марциала (приблизительно I век н.э.):

«Слух идет, Фидентин, будто ты, читая мои стихи, выдаешь их за свои; если ты хочешь оставить их за мной, я пришлю тебе даром; если же ты хочешь, чтобы они были твоими, купи их — они уже не будут моими».

Но, во-первых, дальше этого дело не пошло, а во-вторых, сама эта цитата показывает, что древнеримские понятия об интеллектуальной собственности были далеки от современных. Тот же Марциал в своих «Эпиграммах» жалуется, что, несмотря на популярность его стихов по всей Римской империи, он не получает от этого ни малейшей прибыли.

В Средние века представления об интеллектуальной собственности были еще более далеки от современных: в первую очередь потому, что сама эта «собственность» сильно обесценилась. Даже аристократия едва умела читать и писать, а церковь, практически монополизировавшая духовную жизнь, крайне неблагоприятно относилась к «светскому» искусству. Творчество еще не имело экономической ценности, и отношение к нему было иным: люди копировали сюжеты, образы, а иногда и фрагменты текстов, и ни их, ни авторов это не беспокоило. Таким образом, в Средневековье не было никаких предпосылок для возникновения института авторского права.

Зарождение авторского права: статут королевы Анны

Предпосылки появились, когда Средневековье сменилось Возрождением, а Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок. При этом, как отмечает Покровский, при зарождении авторских прав «прежде всего получает признание имущественная сторона этих прав. Так, например, так называемое право литературной собственности впервые появляется не в виде права автора, а в виде права издателя произведения». С появлением книгопечатания издание книг стало выгодным бизнесом, и владельцы этого бизнеса сразу попытались защитить свои имущественные интересы.

Они могли испросить у правительства так называемые привилегии на произведение, запрещавшие его перепечатку другими издателями. Сотрудничество было взаимовыгодным: книгопечатники таким образом могли избавиться от конкурентов, а власти — контролировать информационный поток.

Чаще всего привилегии получали именно издатели, гораздо реже их выдавали авторам (хотя и такие случаи были). Справедливости ради, и сами авторы в те времена редко воспринимали свое творчество как «интеллектуальную собственность», которую следует защищать.

Тем не менее постепенно возникла необходимость для появления общих законов об авторском праве. И они начали появляться.

Первый закон об авторском праве — Статут королевы Анны — был принят в Великобритании в 1709 году и вступил в действие 10 апреля 1710 года. Под его защиту попадали авторы книг, чертежей и карт. Если до принятия Статута королевы Анны автор, продавая свое произведение издателю, навсегда терял на него все права, а права издателя становились бессрочными, то теперь автор получал исключительное право на печать и публикацию своего произведения в течение 14 лет с даты первой публикации. После этого автор, если он был еще жив, мог продлить это право еще на 14 лет. Далее произведение переходило в разряд общедоступных, и его могли публиковать все.

Издатели, которых Статут королевы Анны лишал монополии, были недовольны и несколько следующих десятилетий активно пытались через парламент вернуть «вечный копирайт», но раз за разом терпели поражение. Окончательную точку в этом споре поставили в 1774 году, когда голосование в Палате лордов навсегда отвергло концепцию «вечных копирайтов». Монополия издателей ушла в прошлое.

К тому времени проблему авторских прав активно обсуждали все западные страны. Даже философ Иммануил Кант в 1785 году посвятил авторскому праву статью «О незаконности перепечатки книг». В США закон об авторском праве был принят в 1790 году (он был схож со Статутом Анны и предоставлял автору права на 14 лет; при желании по истечению этого срока автор мог продлить его еще на 14 лет). Во Франции законы об авторском праве были приняты после революции: Декрет от 1793 года давал автору исключительное право на издание его произведений в течение его жизни и еще 10 лет после его смерти (в пользу его наследников и правопреемников).

XIX век: Бернская конвенция

В XIX веке сфера авторских прав расширяется. Если поначалу под защиту попадали только писатели, то теперь — и композиторы, и художники, и скульпторы, и фотографы.

Тогда же происходят первые громкие судебные процессы, в ходе которых формируются нормы и решаются спорные вопросы: что подпадает под защиту авторского права, а что — нет. Очень интересен в этом смысле процесс «Фолсом против Марша» (США, 1841), на котором определялись границы «добросовестного использования» (fair use). Истцам, издателям Фолсому, Уэллсу и Торстону, принадлежали права на многотомник «Собрание сочинений Джорджа Вашингтона», а обвиняемый Чарльз Апхэм издал книгу для школьников «Жизнь Джорджа Вашингтона». 316 из 866 страниц книги оказались скопированы из «Собрания сочинений»; в основном это были письма Вашингтона и цитаты из написанных им законов, которые авторским правом не охранялись. Ответчик утверждал, что письма Вашингтона не могут являться объектами авторского права: они не носят литературного характера, к тому же их публикация не наносит давно умершему автору никакого финансового ущерба, и наконец, если они уже были опубликованы, это значит, что их можно частично использовать для создания новых книг, в том числе для кратких изложений. Истцы настаивали (и судья с ними согласился), что авторскими правами на письма обладают их авторы или — как в этом случае — наследники. Наконец, судья сформулировал, что считать «добросовестным использованием»: автор вторичной работы должен не просто вырезать самые значимые части оригинала и процитировать их целиком, а изложить в сжатой форме и вложить туда некий интеллектуальный труд (например, выразить собственное мнение и критические замечания), чего в случае Апхэма сделано не было. Это решение судьи фактически заложило основы современной концепции «добросовестного использования».

Участники другого процесса, «Стоу против Томаса» (США, 1853), разбирались с еще одной «серой зоной»: авторскими правами на перевод произведения. Истица, авторка «Хижины дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу, подала в суд на издателя выходившей в США газеты на немецком Die Freie Presse Ф.У. Томаса, который перевел «Хижину…» на немецкий и стал печатать главы в своей газете без разрешения Бичер-Стоу.

На этот раз судья принял сторону ответчика, заявив, что перевод — это результат интеллектуального труда, требующего знаний и творческих способностей, а значит, он не может считаться просто копированием книги. (Правда, уже в 1870 году этот подход пересмотрели: право разрешать или не разрешать перевод произведений было отдано авторам).

Чем более интернациональным становилось творчество, тем больше назревала необходимость международного соглашения об авторских правах. В 1858 году в Брюсселе проходит первый международный съезд писателей, на котором обсуждаются вопросы, связанные с авторским правом (в нем, среди прочих, участвует Диккенс); в 1878 году в Париже проводится съезд, посвященный той же проблеме (среди участников — Гюго и Тургенев); впоследствии международные литературные конгрессы проходят почти ежегодно. Одним из самых активных борцов за создание международной системы защиты авторских прав стал Виктор Гюго.

Он не дожил всего год до принятия 9 сентября 1886 года Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений, которая и сегодня считается ключевым международным соглашением в области авторского права. Конвенция установила минимальный уровень авторских прав, которые обязаны защищать страны-участницы (право на воспроизведение, на перевод, на публичное исполнение и т. д.) и минимальный срок действия этих прав. Первыми к конвенции присоединились Германия, Франция, Бельгия, Великобритания, Испания, Италия, Швейцария и Тунис.

Три основных принципа Бернской конвенции:

1. Принцип «национального режима»: «произведения, страной происхождения которых является одно из Договаривающихся государств, должны пользоваться в каждом из других Договаривающихся государств таким же объемом охраны, какой последние предоставляют произведениям своих собственных граждан».
2. Принцип «автоматической» охраны: охрана не должна обуславливаться выполнением каких-либо формальностей.
3. Принцип «независимости» охраны: охрана не зависит от наличия охраны в стране происхождения произведения.

Положения Конвенции неоднократно дополнялись и пересматривались (последний пересмотр произошел в 1971 году в Париже), но основные принципы остались неизменными. По состоянию на 2022 год ее участниками числится 181 государство. При этом, скажем, США присоединились к конвенции только в 1988 году.

Авторское право в России

В России идея о необходимости защиты авторского права возникла по сравнению с Европой довольно поздно. Впрочем, это неудивительно: чтобы защита авторских прав стала актуальной, нужно, чтобы произведения обрели достаточную экономическую ценность. Для этого требуется, во-первых, развитие рынка книгопечатания, во-вторых, появление достаточно обширной читающей публики, которая стала бы покупать книги. В России и то, и другое появилось с большим опозданием.

Только в 1771 году в России отменили государственную монополию на печатное дело; и лишь после того, как одна за другой стали открываться «вольные» (частные) типографии, появились некоторые подвижки по защите интеллектуальной собственности — поначалу, как до этого на Западе, в виде «привилегий» издателям. Впрочем, уже тогда стали появляться интересные кейсы по защите авторства. Юрист, профессор права Габриэль Шершеневич в своей книге «Авторское право на литературные произведения» (1891) приводит такую историю.

«В 1761 году секретарь при Академии наук Волчков занимался переводом иностранных книг на русский язык и, печатая их в академической типографии, продавал „для облегчения своей бедности“. Между тем член академии Тауберт стал „печатать самовольно“ переведенные Волчковым книги и не только дарил их, но и пускал в продажу, чем причинял убыток переводчику. Ввиду этого Волчков просил сенат об ограждении его литературного труда. Сенат, уважив его просьбу, повелел устроить новую типографию для печатания переводов Волчкова за исключением тех, которые он переводил по обязанности, за жалование. Доход от продажи переведенных книг должен был поступать в казну за вычетом 1/12 в пользу переводчика».

Но это были редкие исключения.

По-настоящему вопрос о защите авторов встал только в XIX веке, когда книги стали дешевле, доступнее и востребованнее, а прибыль от них возросла.

Всё больше назревала необходимость как-то урегулировать взаимоотношения авторов и издателей: последние считали вполне нормальным перепечатывать произведения разных авторов не только не выплачивая им вознаграждения, но и не ставя их в известность. Впрочем, сначала русские авторы не слишком сопротивлялись подобной практике: так сложилось, что российским писателям считалось стыдным признаваться в «корысти». (Как иронично писал по этому поводу Пушкин Рылееву: «Не должно русских писателей судить, как иноземных. Там пишут для денег, а у нас (кроме меня) из тщеславия. Там стихами живут, а у нас граф Хвостов прожился на них. Там есть нечего, так пиши книгу, а у нас есть нечего, служи, да не сочиняй».)

Однако некоторые писатели все-таки пытались решить проблему пиратства, поначалу в частном порядке. Так, Иван Крылов в 1821 году написал прошение в Цензурный комитет:

«Намереваясь печатать новое издание басен моих, но поелику гг. издатели различных собраний в стихах, удостоивши и прежде печатать в них мои произведения в числе весьма значительном, могут и впоследствии то же сделать и таким образом нанести вред новому изданию моему, могут лишить меня плода от моей собственности, я покорнейше прошу цензурный комитет о запрещении печатать басни мои в каком бы то ни было собрании стихотворений, издаваемых посторонними лицами».

Тремя годами позже Пушкин подал в цензурный комитет жалобу на переводчика и издателя Евстафия Ольдекопа, который опубликовал немецкий перевод «Кавказского пленника», сопроводив его оригинальным русским текстом («и тем лишил меня невозвратно выгод второго издания, за которое уже предлагали мне в то время книгопродавцы 3000 рублей», — как сетовал позже Пушкин в письме Бенкендорфу). За неимением в российском законодательстве соответствующих норм, Цензурный комитет отклонил жалобу, но обязал Оделькопа в дальнейшем печатать произведения Пушкина только с согласия автора.

Одним словом, к тому времени явно назрела необходимость неких регулирующих норм, и в 1828 году в качестве приложения к новому Цензурному уставу вышло «Положение о правах сочинителей» (неразрывная связь копирайта с цензурой — отличительная особенность авторского права в Российской империи). Автор Положения, Владимир Одоевский, сам немало пострадал от «пиратов»:

«Между тем, пока я был на стороне, добрые люди воспользовались тем, что моя книга сделалась библиографическою редкостию, и втихомолку принялись таскать из нее, что кому пришлось по его художеству; иные — на основании литературного обычая, т. е. заимствовались с большою тонкостию и с разными прикрытиями, иные с меньшими церемониями просто вставляли в мои сочинения другие имена действующих лиц, изменяли время и место действия и выдавали за свое;

нашлись и такие, которые без дальних околичностей брали, например, мою повесть всю целиком, называли ее, например, биографиею и подписывали под нею свое имя. Таких курьезных произведений довольно бродит по свету»,

— писал он в предисловии к собранию своих сочинений.

Согласно Положению о правах сочинителей, срок охраны произведений действовал в течение всей жизни автора и еще 25 лет после его смерти (через два года этот срок увеличили еще на 10 лет). Кейс Пушкина, кстати, в Положении тоже учли: в параграфе 12 специально прописывалось, что «книга, напечатанная в России, может быть издана в переводе на какой-либо другой язык, только без приложения оригинального текста» (при этом переводить произведение по-прежнему можно было без согласия автора, а переводчик получал авторские права на результаты своего труда). В конце документа была важная оговорка: «Напечатавший книгу без наблюдения правил Цензурного Устава, лишается всех прав на оную».

В 1845 году действие закона об авторском праве распространили на музыку, в 1846-м — на живопись. В 1857 году срок действия авторского права продлили. Случилось это после того, как вдова Пушкина обратилась к императору с ходатайством: дать ее сыновьям исключительное право на публикацию сочинений Пушкина до конца их жизни. Просьбу отклонили, но буквально в следующем году изменили закон: теперь наследники и правопреемники автора имели исключительные права на публикацию его произведений в течение 50 лет после его смерти.

Следующая масштабная реформа закона об авторском праве произошла в 1909 году: копирайт наконец-то отделили от цензуры, а авторские права расширили на другие жанры искусства (например, на фотографию).

А вот к Бернской конвенции Российская империя так и не присоединилась. Вообще, тогда как другие европейские страны уже много лет пытались объединить усилия по защите авторских прав, Россия в этом смысле находилась почти в полной изоляции. Если изредка договоры с другими странами (например, с Францией, Бельгией и Германией) в сфере авторского права и заключались, то они были краткосрочными и мало что защищали. В начале XX века, правда, велась речь о присоединении к Бернской конвенции, но война и революция помешала этим планам.

---

Забегая вперед, скажем, что в СССР международные обязательства в сфере авторского права тоже в основном игнорировались. Только в 1973 году Советский Союз присоединился к Всемирной конвенции об авторском праве — международному соглашению под эгидой ЮНЕСКО, предполагающему более низкий уровень охраны авторских прав по сравнению с Бернской конвенцией. Присоединение же к Бернской конвенции случилось уже после распада СССР, в 1994 году.