Жаркая лень и некомфортные реки. Как европейские мыслители обосновывали превосходство Запада с помощью географии

В Античности историки сводили свой предмет исключительно к социуму, а природа выступала как фон для деятельности людей. Геродот писал в своей «Истории», что собирал сведения о прошлом, чтобы «великие деяния как эллинов, так и варваров не остались в безвестности».

Однако в XVIII веке появилась идея о том, что социальная история связана с окружающим миром. Одним из первых об этом написал Иоганн Гердер в своем труде «Идеи к философии истории человечества», уподобив жизнь человека развитию дерева из семени. Вслед за этим началась обширная дискуссия о природных факторах, наиболее существенно влияющих на общество. В качестве параметров предлагались: климат, рельеф местности и почв, воздух и его состав, водные ресурсы и даже пища, употребляемая человеком.

Работы философов эпохи Просвещения, безусловно, внесли большой вклад в понимание истории и географии.

Однако нельзя не отметить очевидный европоцентризм, а местами и откровенный расизм, присутствовавшие в некоторых из их теорий. За это детерминистов критиковали не только с этических, но и с чисто научных позиций, поскольку они трактовали картину мира таким образом, чтобы обосновать превосходство европейской цивилизации и белой расы.

«Нельзя себе представить, чтобы бог — существо очень мудрое — вложил душу, и при том хорошую, в совсем черное тело», — писал Шарль Луи Монтескье, один из отцов географического детерминизма. — Что негры лишены здравого смысла, доказывается тем, что они предпочитают ожерелья из стеклышек золоту, которое в таком великом почете у народов просвещенных«. Однако некоторые ученые спорили с Монтескье, поскольку считали, что каждый народ по-своему уникален.

Реки: солидарность или смерть

На гидросферу первым обратил внимание географ и историк Лев Ильич Мечников — брат знаменитого биолога. Реки он считал выражением синтеза всех природных условий: климата, почвы, рельефа и т. д.

По Мечникову, у каждой реки есть свое историческое значение, причем оно не зависит напрямую от длины русла или объема содержащейся в ней воды. Из крупных рек только на берегах Нила возникла цивилизация, которая сыграла большую роль в общемировом развитии. А вот общества, жившие на берегах Амазонки, Миссисипи и сибирских рек, не оказали большого влияния на другие народы. Такая зависимость наблюдается даже в рамках одной цивилизации: общество Китая сформировалось на берегах Хуанхэ, а не Янцзы, которая на 1000 километров длиннее.

Читайте также

От Достоевского до Софрона и обратно. Как мыслители писали романы, а литераторы создавали философские концепции

Причина аномалии в том, что великие реки слишком много позволяли людям, которые их осваивали. Наиболее же значимые реки, согласно Мечникову, были комфортны, но не слишком. Жизнь должна постоянно пинать людей. К примеру, на некоторых участках, где протекает Амур, почвы удивительно плодородны, а вековые леса с приречной долиной — настоящий рай для охотников и рыболовов. Такая благоприятная для жизни среда делает бессмысленным прогресс и мешает развитию цивилизации. Целые века люди могли позволить себе образ жизни бродячих земледельцев и довольствоваться всеми возможными благами, пока не закончились богатые земли.

Также Мечников выделял проблему кооперации. Даже изолированные от других люди имели высокий уровень жизни, поэтому не были способны к координированным действиям. Без перехода на новый уровень общественной солидарности не появились прогрессивные социальные институты и высокая культура.

Совсем по-другому жили в долинах Нила, Тигра и Евфрата. Нил нес в себе в три раза меньше воды, чем «неисторический» Дунай, но превращал огромные земли вокруг в плодородные житницы. Правда, Нил обладал одной скверной привычкой. Время от времени река делала из Египта заразное болото, усыпанное горами трупов.

Река-кормилица была страшным убийцей, внушавшим священный трепет крестьянам. Страх внезапной смерти учил солидарности, заставлял людей объединять усилия для общей работы.

Некоторые группы ненавидели друг друга, не все понимали смысл общественного труда, часть которого была возложена на каждого. Однако, по мнению Мечникова, это создало не только сложную ирригационную систему, но и в целом способствовало развитию науки и искусства. Из-за природных условий происходила естественная мумификация трупов, захороненных в песках. Это вызвало создание искусственных мумий, а затем — развитие медицины.

Изменение исторических ролей разных географических областей тоже зависело от гидросферы. Прогрессивные цивилизации не останавливались на кормлении от рек, они захватывали берега морей и выходили на берега океанов. В соответствии с этим изменялись и формы социально-политического устройства: республика, которая подходила для небольшой общины на берегу Тибра, уже не годилась для управления Римской империи, раскинувшейся по разные стороны от Средиземного моря.

Климат: жара делает рабом плоти и государства

Климатическое направление наиболее полно разработал Шарль де Монтескье, прославившийся также учением о разделении властей. По Монтескье, политический строй государства формируется в зависимости от типа климата: жаркого, холодного или умеренного.

Жаркий климат, по мнению французского ученого, истощает тело и обессиливает дух. Люди в таких странах исполняют трудовые обязанности только из страха наказания, поэтому рабство становится привычным делом. Так как господин столь же малодушен по отношению к своему государю, как его раб по отношению к нему самому, гражданское рабство сопровождается в этих странах и политическим. А в странах с холодным климатом даже без ремесел, образования и законов люди становились мужественными воинами, которые могли противостоять могуществу римских завоевателей.

Разумеется, лучшие страны — те, где доминирует умеренный климат (и где проживает сам Монтескье). Европоцентризмом пронизан каждый пункт его теории. Вся Европа, от Скандинавии до Пиреней, располагается в умеренном климате с достаточно мягкими переходами — поэтому она и оказалась достаточно цельной в своем культурном развитии и вывела цивилизацию на уровень несравнимо высокий в сопоставлении с Азией.

В Европе народы противостояли друг другу как сильный сильному, Азия же была более разнородной. Теплый климат делал людей слабыми, нежными, чувствительными, расположенными к наслаждениям в гаремах. Поэтому в Азии воинственные, храбрые и деятельные народы соприкасались с народами ленивыми и робкими, из которых один неизбежно становится завоевателем, а другой − завоеванным.

Удовольствия теплого климата оформили рабовладельческие отношения. Из-за этого Монтескье считает уровень свободы в Азии стабильно низким, между тем как в Европе он колеблется в зависимости от конкретных обстоятельств. Так же и традиции с привычками не менялись на Востоке веками.

Климат формировал темперамент, а темперамент — законы. Древние германцы жили в условиях, не позволяющих распаляться страстям. Обнажение женского тела считалось там нарушением порядка: это воспринималось как оскорбление, нанесенное мужчинам. За обнажение головы полагался штраф в 6 солидов. Обнажишь в два раза больше — например, ноги по колено — плати 12 солидов. Монтескье называл это преступлением глаз, а не воображения. Но когда одно из германских племен перебралось в более теплую Испанию, то разбушевавшееся либидо установило множество новых ограничений, вплоть до того, что врачи могли пускать кровь женщине только в присутствии родителей или других родственников мужского пола.

В теплых странах законы, по мнению Монтескье, как правило, усиливали воздействие климата. Вместо того чтобы побуждать к труду, индийские правители присваивали всю землю себе, лишая людей духа собственности.

В более холодном Китае существовал обряд открытия земледельческих работ, в котором участвовал император, чтобы поощрить крестьян к труду. Также каждый год императору докладывали о наиболее отличившемся земледельце, которого правитель производил в мандарины восьмого разряда.

Теплая лень создавала под себя и религиозные представления. В Индии, где чрезмерная жара подавляла и затормаживала людей, высшим блаженством считались бездействие и бегство от страданий. Китайское же конфуцианство было более практически направленным и регулировало бытовые обязанности и отношения человека с обществом.

Может быть интересно

Наука объясняет, почему возникли развитые цивилизации и как технический прогресс общества зависит от его географического положения

Потеряв мужество, индийцы ради веры подвергали себя невероятным мукам, а женщины устраивали самосожжения. Природа, которая дала этим людям слабость, делающую их робкими, наделила их чрезмерным воображением, считал Монтескье. Поэтому чувствительность, которая заставляла избегать опасностей, давала силу презирать эти опасности.

Синтетическая теория: Греция — рай для прогресса

Учение о климате Иоганна Гердера носило синтетический характер. Он учитывал различия в рельефе, климате, плодородности почвы, наличие или отсутствие выхода к морю для анализа трудовой деятельности человека и особенностей формирования цивилизации.

Некоторых сама природа огораживала от соприкосновения с другими культурами. Китай оказался защищен от внешних влияний заслоном пустынь и гор, а также океаном почти без бухт и заливов. Та же участь, по мнению Гердера, постигла Японию, Корею и страны Юго-Восточной Азии, расположившиеся вдали не только от основных торговых путей, но и от идеи смешения культур. Поэтому до сих пор в Японии доля коренного населения близится к 100 %.

Не полагаясь на международную торговлю, китайцы выработали необыкновенное трудолюбие и уникальную культуру. И ее неотъемлемой частью были не только роспись фарфора или шелковое шитье, но и дополнительная система ограждения себя от мира, то есть Великая китайская стена. В культурном же плане изоляция приводила к тому, что отсутствовал сам концепт развития. Основанием искусства было копирование каноничных образцов, а не создание новых форм.

Совсем по-другому Гердер описывает развитие культуры Вавилона. Он не только располагался на стыке Европы, Азии и Африки, но и был своеобразным оазисом. Плодородная долина Тигра и Евфрата, окруженная горами и пустынями, манила огромное количество кочевников-завоевателей. Природа предоставляла людям много глины, поэтому Вавилон быстро стал центром оседлого земледелия и местом развития ремесел и искусств (глиняная утварь, клинопись).

Меньше повезло другой стране Западной Азии — Финикии. У нее не было ни Тигра, ни Евфрата, только пустыня, через которую финикийцы однажды добрались до Красного моря. Единственным шансом выжить было мореходство, а вместе с ним и торговля. Финикийцы начали бороздить морские просторы, всё больше укрепляя связи с другими странами и обмениваясь не только товарами, но и знаниями. Такова особенность любого племени купцов, считал Гердер: они способствуют не только собственному развитию, но и развитию всего мира.

Однако страны Азии и Африки преимущественно консервировались внутри своих границ.

Культура же, требовавшая постоянного развития, утверждал Гердер, двинулась в Европу, которой достались наиболее благоприятные условия. Мягкий климат, множество судоходных рек и выход к морям позволил самому маленькому континенту аккумулировать всё лучшее, что приходило с юга и востока: товары, изобретения и идеи.

Менее жестокие природные условия позволили использовать не только принудительный труд, но и цеховой, основанный на разделении труда, обучении и конкуренции.

Особое место в развитии Европы Гердер отводил античной цивилизации. Ее можно назвать самым ярким выражением закономерности, согласно которой на всех пригодных для жизни морях, островах, полуостровах и побережьях возникает намного более целеустремленная деятельность и свободная культура, чем на материке. Сочетание творческой энергии с эстетической созерцательностью давало не только мягкость нравов, но и тонкий вкус, который становился стимулом к развитию искусств и наук. Даже внутри самой Греции наблюдалось доминирование республик, более близких к морю — например, первое законодательство было выработано на Крите.

Читайте также

Анестезия, удаление катаракты и Америка: какие открытия Восток сделал раньше Запада

Древняя Греция расположилась на полуострове с огромным количеством заливов и бухт — по сути ее можно было назвать архипелагом. Это обезопасило полисы от объединения и превращения в деспотию, которая неминуемо ведет к медленному отмиранию культуры. В такой расчлененной стране одно племя было защищено долиной, другое — берегом или островным положением. Не существовало отношений центр — периферия, и именно поэтому, по мнению Гердера, каждый греческий регион внес свой вклад в развитие культуры.

Полисы находились в состоянии постоянного развития и движения. Причем движения буквального — Средиземное или Эгейское море были достаточно небольшими, поэтому и критяне, и спартанцы, и многие другие не раз меняли место жительства, перебираясь в Малую Азию, Италию или на Сицилию. Так достижения в поэзии, философии, астрономии и математике, которые до сих пор играют важную роль в мировой науке, распространялись по миру и способствовали всеобщему прогрессу.

А была ли закономерность?

Географический детерминизм долгое время был очень прогрессивной концепцией. Пока остальные мыслители рассуждали о вещах в себе и духе народов, учение Монтескье было лучом материализма в идеалистической философии.

Несмотря на это, географический детерминизм был абстрактной и умозрительной концепцией. Даже сам Гердер признавал, что единого закона нет: «Чем более систематично продумывали и формулировали подобные выводы, тем рискованнее были они. Их шаг за шагом опровергают примеры, взятые из истории, даже физиологические аргументы, потому что одновременно действует много сил, даже много противоречивых сил».

Критиковали это учение и за другие вещи. Однобокость: никак не учитываются внутренние источники развития. Фактические опровержения: географические условия США и Японии практически полностью противоположны друг другу, что не мешает им быть высокоразвитыми и влиятельными государствами.

В современной науке ученые пришли к пониманию того, что климатический фактор играл определяющую роль только на ранних этапах эволюции общества. По мере развития культурные традиции и исторический опыт не только играли всё большую роль, но и становились независимыми от географии. В современном мире народы, проживающие в похожих условиях, могут иметь совершенно противоположные социальные структуры и картины мира.

Современные представители географического детерминизма открыли новые направления научного поиска — например, роль природы в формировании государственных институтов. Карл Витфогель вторит Мечникову относительно роли ирригационного земледелия в деле кооперации обществ Египта, Вавилона или Китая, но обращает внимание не на великую культуру, а на жесточайшую бюрократию, а с ней и деспотию. Ирригационные работы связаны не только с обеспечением достаточным количеством воды, но и с защитой от слишком большого ее количества (дамбы, дренаж и прочее). Поскольку большая часть населения не способна справиться с такими задачами, для обеспечения собственной безопасности она подчиняется небольшому количеству чиновников. В результате те, кто контролирует эту систему, обладают уникальными возможностями для достижения высшей политической власти. А эго правителей в совокупности с принудительным трудом дали огромное количество монументальных сооружений, от египетских пирамид до римских акведуков.

Роберт Карнейро исследовал возникновение государства в контексте средовой ограниченности.

Долина Нила или прибрежная равнина Перу — все места возникновения первых государств отличались друг от друга по количеству выпадавших осадков или высоте над уровнем моря. Однако в каждом из них земля, пригодная для земледелия, была ограничена горами, морем или пустыней.

В бассейне Амазонки, где земля была практически бесконечной, войны велись не за территорию, а из-за женщин, мести или личного престижа. Заканчивались же они тем, что побежденные уходили глубже в лес.

А вот из Перу сбежать было некуда. Племена, замкнутые в 78 коротких и узких долинах, автономные земледельческие общины, оказавшиеся в ситуации войны всех против всех, вынуждены были укрупняться. В конце концов осталось самое сильное племя, установившее авторитарный режим. Для управления более крупной общиной требовались законы и налоги, а разделение общества на победителей и побежденных создало более сложную социальную структуру. Так сформировались институты, с формированием которых можно говорить о появлении государства.

Современные ученые также пытаются преодолеть былой европоцентризм. Американский биолог Джаред Даймонд вместо традиционных цивилизаций, среди которых главенствующую роль всегда отводили европейским, выделяет «экологические», в которых появились различные культуры и зародилось сельское хозяйство. По такому критерию важнейшими регионами эволюции общества оказываются Юго-Восточная Азия, Китай, восток Северной Америки, район Анд и Амазонки, а также Мезоамерика (от Мексики до Гондураса и Никарагуа).

XXI век, как кажется, создан для обсуждения взаимосвязи человека и природы. Людей всё больше заботят вопросы глобальной экологии и осознание той во многом пагубной роли, которую человек сыграл в изменении облика нашей планеты. В таких условиях географический детерминизм становится не только научным, но и этическим вызовом, как будут дальше существовать наши общества на постоянно меняющейся Земле.