Вторая попытка: 8 киноремейков, которые не уступают оригиналу

«Сказки на ночь» (1964) vs «Отпетые мошенники» (1988)

Легкомысленная, торжествующе сексистская и раскованная в духе 1960-х комедия Ральфа Леви о двух альфонсах — джентльмене и бродяге — делала ставку на исполнителей главных ролей. Утонченного афериста, выдающего себя за принца, чтобы одураченные богатые дамы осыпали его драгоценностями, сыграл британец Дэвид Нивен. Невежественного женоненавистника, не чурающегося запудрить мозги за двадцатку любой продавщице или медсестре, — Марлон Брандо с нечитаемым акцентом. Коварные донжуаны, сверкая улыбками на Лазурном берегу, заключают пари: тому, кто быстрее завоюет сердце приезжей американской наследницы, достанется вся Ривьера для охоты.

Сквозь белозубые улыбки Брандо слишком ярко светились его герои-бунтари и потный психопатический пролетарий из «Трамвая „Желание“». Великий драматический актер не был прирожденным комиком в отличие от сыгравшего его роль в ремейке Стива Мартина. А Майкл Кейн добавил своему персонажу, великосветскому жиголо, британский deadpan. Блистательный актерский дуэт стал украшением картины короля комедии 1980-х Фрэнка Оза. Фильм получился вульгарнее, наглее, но смешнее оригинала. А финальный щелчок по носу, который получают мошенники, раздается с отзвуком женской мести за шестидесятнический сексизм.

«Оскар» (1967) vs «Оскар» (1991)

Один кошмарный день из жизни французского промышленника, его семейства и его сотрудников с неким закадровым Оскаром, которого все ищут, но никто не видел, как Морячка в «Мама, не горюй». Насколько может понравиться фильм Эдуара Молинаро, поставившего гордость французской комедии «Налево от лифта» с Пьером Ришаром, зависит от того, любите ли вы французскую комедию в принципе, комедию — карикатуру на саму себя. Это шумно, гротескно и болтливо, а в центре всех вещей — Луи де Фюнес с его ужимками, артикуляцией и мультипликационным темпераментом. Это вряд ли самое ослепительное появление человека-оркестра на экране, а в фильме чуть больше суеты, чем можно переварить, но де Фюнес всегда вызывает почти рефлекторный смех.

Джон Лэндис в ремейке поменял одни шаржи на другие: напыщенного европейского буржуа — на простоватого италоамериканского мафиози времен сухого закона, который, разумеется, дает обещание завязать находящемуся на смертном одре папе. Фильм с де Фюнесом — это всегда в первую очередь фильм с де Фюнесом, а потом уже всё остальное. А вот комедия с Сильвестром Сталлоне в роли гангстера, Орнеллой Мути в роли терпеливой красавицы-жены и с Марисой Томей в жутких розочках, которая закатывает подростковые истерики, — до сих пор лучшая пародия на американские гангстерские эпики, заглушающая цирковым грохотанием меланхоличные гармонии Морриконе.

«Происшествие, которого никто не заметил» (1967) vs «Настя» (1993)

Черно-белая фантазия драматурга Александра Володина («Пять вечеров», «Осенний марафон»), экранизированная самим автором. Почти параджановский сон наяву, в котором прямолинейность служит метафорой. Прекрасная Жанна Прохоренко мечтает стать красавицей, волшебное преображение происходит незаметно для всех. Героиня работает продавщицей в овощном, но на волне оттепельного идеализма продавщицы оказываются неотличимы от кинозвезд: у всех высокие хвосты, юбки-колокола и глаза, полные надежд. За кадром играет джаз, в трамвае едет юный Виталий Соломин в белой рубашке, на Марсе будут яблони цвести. Это не забытая жемчужина советского кинематографа, но лаконичный портрет эпохи, набросанный широкими штрихами.

Свой портрет эпохи печальный гений комедии Георгий Данелия рисует с желчной язвительностью Уильяма Хогарта. Это те девяностые, которыми нас будут пугать в двадцатые. Тока нет, карандашей в канцелярском магазине нет, счастья нет. Солдат возят в баню на танках. В стране царит фирменный данелиевеский абсурд.

Дурнушку Настю (Ксения Кутепова) безо всякой артхаусной претенциозности меняют на фотомодель, покорившую преуспевших воров и депутата Госдумы (Александр Абдулов). В отличие от советского, постперестроечное кино не морализирует на тему внутренней красоты, которая в наших широтах всегда антоним внешней; счастье обретается вполне по-современному — когда девушка себя принимает. Впрочем, кому какое дело до лирики, когда на магазинных полках вместо карандашей и колбасы выставлены бюстики членов политбюро — последний товар, оставшийся от страны развитого социализма.

«Лицо со шрамом» (1932) vs «Лицо со шрамом» (1983)

Первая в мире история о том, как пацан к успеху шел, получившая звание классики. Режиссер Ховард Хоукс и продюсер Говард Хьюз — вписанные в историю имена — положили в основу картины не особенно завуалированную биографию Аль Капоне, который хранил пленку с фильмом у себя дома. Лента начинается с воззвания к властям США, от которых авторы требуют остановить разгул преступности, но по ходу действия забывают о благих намерениях, сладострастно снимая перестрелки и бандитские рожи в надвинутых на неандертальские лбы шляпах. За кадром остались инцестуальные намеки, которые цензоры потребовали вырезать, и люди до сих пор спорят в интернете, был ли Тони Камонте влюблен в собственную сестру.

Красочный до аляповатости, взрывающийся восьмидесятническим коктейлем Молотова (мешки денег, блондинки, кокаин, синти-поп), буйный эпилептоидный ремейк обрушил на коллективное бессознательное Брайан де Пальма — режиссер, которому всегда не хватает каких-то восьми миллиметров до величия Скорсезе. Сценарий написал Оливер Стоун, пытавшийся справиться с кокаиновой зависимостью, и если уж совсем честно, эта криминальная хроника носит отчетливый привкус его делирия.

Но всё же это великое в своей бессмысленной ярости и трешевой жестокости кино о бандите, который не остановится, пока не получит столько же повреждений, сколько злодей в хорроре. Потом бандит падает в лазурный бассейн под красной электрической надписью «Весь мир принадлежит тебе», и на этом месте зритель раз и навсегда решает, что ему нужно от кинематографа: этика или эстетика, сердце или ум. Или просто — обдолбанный Аль Пачино с гранатометом, орущий:

«Планета обезьян» (1967) vs «Планета обезьян» (2001)

Антимилитаристский сай-фай Франклина Шеффнера по роману Пьера Буля вошел в историю кинематографа благодаря иконической финальной сцене, в которой театрально завывающий Чарлтон Хестон обнаруживает статую Свободы на песчаном морском берегу. При всей важности громкого протеста против ядерной войны голливудская классика была откровенно эксплуатационным фильмом, поэтому легко породила множество ремейков, сохранивших экзотический сеттинг, но утративших антивоенный посыл.

На фоне неудачных и забывшихся ремейков выделяется фэнтезийный блокбастер Тима Бёртона, где за «обезьяньими» костюмами еще видна душа, которой режиссер скоро лишится, превратив все свои проекты в однообразный парад фриков. Но пока Бёртон любит сказку в себе, а не себя в сказке. Фильм отличает интересный оригинальный мир, в котором больше зловещих туманов «Сонной лощины», чем привычных «инопланетных» пейзажей рядового сай-фая. Тим Рот, отказавшийся ради съемок у Бёртона от роли профессора Снейпа в «Гарри Поттере», и Хелена Бонем Картер не растворяются в своих масках. Марк Уолберг, в то время известный как рэпер в трусах Calvin Klein, и сыгравшая его «первобытную» возлюбленную супермодель Эстелла Уоррен отвечают за дух времени. Самое главное — это один из последних рукотворных блокбастеров: Бёртон отказался от предложения студии сделать обезьян компьютерными. Люди победили, хотя и ненадолго.

«Клетка для чудаков» (1978) vs «Клетка для пташек» (1996)

Юноша хочет жениться на дочери консервативного политика, но есть пара проблем. Во-первых, его родители в шоу-бизнесе. Во-вторых, они геи: отец (легенда итальянской комедии Уго Тоньяцци) держит ночной клуб, а его партнер (Мишель Серро) выступает на сцене в образе дивы Зазы Наполи (это имя в наше время использует известная российская drag queen). Еще один хит Эдуара Молинаро по пьесе Жана Пуаре — первый в мире фильм, нормализующий понятие однополой семьи. Эксцентричное и смелое, кино все-таки получилось слишком трогательным (в первую очередь благодаря исполнению Серро), чтобы быть по-настоящему смешным. Голливуд восторженно аплодировал, фильму дали «Золотой глобус», но на экранизацию пьесы за океаном решились лишь к тому времени, когда она смогла стать политическим высказыванием. Как скажут в ремейке:

Даже спустя двадцать лет, в постановке голливудского ветерана Майка Николса, стать смелее французов не получилось: ремейк почти дословно пересказывает оригинал, добавляя традиционных для травести-шоу гэгов. Зрелище всё равно замечательное и уморительное благодаря актерским работам. Отличились не только Робин Уильямс и бродвейская звезда Нэйтан Лейн в главных ролях, но и Джин Хэкмен в образе ворчливого политика, который оказался обаятельнее оригинального персонажа. Те, кто увидят брутального двухметрового актера in drag, смогут сказать, что видели всё.

«Суспирия» (1977) vs «Суспирия» (2018)

Экспериментальное джалло Дарио Ардженто — синтетический мир из бархата и бумаги, раскрашенный в психоделическом «Техниколоре». Фабула в этой картине (американская балерина приехала в немецкую танцевальную школу, оказавшуюся ведьмовским ковеном) имеет примерно такое же значение, как текст в электронном треке. Фильм разговаривает цветом и тенью, «художник нам изобразил глубокий обморок сирени», всё красное, сейчас прольется чья-то кровь — чем не сюжет? Это изысканное упражнение в стилистике до сих пор хочется порезать на гифки для Tumblr, как любой сегодняшний слоубернер. Страшно красиво!

Режиссер «Зови меня своим именем» Лука Гуаданьино подчеркивал, что задумывал адаптацию, а не ремейк фильма, нашпиговав абстракции Ардженто культурными и политическими отсылками. Школа встала рядом с Берлинской стеной не в анилиновой Небыляндии, а в биполярной Германии, где бродят агенты полиции. Гуаданьино с энтузиазмом возводит вокруг колдовского места серые стены тоталитаризма, хорошо знакомые отечественному зрителю хотя бы по фильму «Капитан Волконогов бежал», скрещивает балет с феминизмом и путается в показаниях: странно, что балерины-феминистки приносят в жертву других женщин. В фильме целых три Тильды Суинтон, одна Дакота Джонсон и новая хоррор-дива Миа Гот. Саундтрек написал Том Йорк. Как минимум хореография картины точно запомнится: в последний раз так выгибало девочку Самару, ползшую на нас из телевизора в «Звонке».

«Миссис Харрис едет в Париж» (1992) vs «Миссис Харрис едет в Париж» (2022)

Опубликованный в 1958 году одноименный роман Пола Гэллико, также известный как «Цветы для миссис Харрис», стал первым в цикле о приключениях лондонской уборщицы, которая делает открытие: в шестьдесят лет жизнь только начинается. Влюбляясь во французскую высокую моду, женщина из рабочего класса копит на роскошное платье и впервые в жизни отправляется в путешествие.

Телевизионная экранизация с Анджелой Лэнсбери («Она написала убийство») стала классической ретросказкой, напоминающей «Красотку», особенно культовые сцены, в которых «девушку с улицы» высмеивают мегеры из бутиков. Добросердечное, но непримечательное feel good movie со слишком робким для напористых 1990-х протестом против эйджизма и элитизма запомнилось интерпретацией коллекции Dior 1950-х, за которую фильм получил премию «Эмми». Но изменившее жизнь миссис Харрис платье Dior вызывает разочарование: художники по костюмам зачем-то заменили черное элегантное платье из романа на розовую тафту диснеевских принцесс.

Режиссер ремейка Энтони Фабиан сделал безопасный кастинговый выбор. Лесли Мэнвилл уже блистала в нарядах haute couture в фешен-триллере Пола Томаса Андерсона «Призрачная нить». Утонченная актриса не похожа на затюканную уборщицу, поэтому финальное makeover тоже срабатывает не до конца. Но Мэнвилл так нежно и трепетно передает внутреннее преображение героини, заново открывающей свою красоту и ценность, что не хочется придираться. Книга была вовсе не о makeover с помощью платья. Миссис Харрис едет в Париж за самой собой, забывшей радость жизни. «Что вы собираетесь делать со своей мечтой, когда ее купите?», — вопрошает гламурная стерва в исполнении Изабель Юппер. «Наряжусь и буду наслаждаться всеобщим негодованием», — отвечает фильм за нас всех.