«Что мы можем дать миру, кроме зарядки от айфона?»: Александр Горчилин — о Минкульте, ЛСД и Серебренникове

Горчилина удалось поймать на «Кинотавре», пока он бежал с одного интервью на другое. Он присел ненадолго и, выкурив три сигареты, вывалил всё, что думает о Минкульте, ЛСД, Серебренникове и о том, чего хочет от жизни.

О желании снимать кино

Это внутреннее желание все равно было. Но я никаких активных действий не совершал для этого. Не бегал со сценарием по продюсерам, не кричал: «Пожалуйста, я хочу снять кино». То есть я просто любил кино и как-то саморазвивался, сидя дома, что-то монтировал, видео-арт делал всяческий. А потом так вышло, что действительно, как в *********** (волшебной) сказке, [продюсер] Сабина Еремеева позвонила утром, я глаз открыл: «Алло! Кино хотите снять?» — Хотим! Вот.

О работе над сценарием

Я никогда в жизни ничего не писал. Но я в принципе соавтор этой истории. Работа со сценаристом (Валерий Печейкин, драматург. — Прим. ред.) заключалась в том, что я садился с ним рядом и начинал ему рассказывать всякие увлекательные и не очень истории, из которых он — профессиональный человек — уже пытался слепить какой-то новый сюжет.

Я ему рассказывал о своих переживаниях, о переживаниях ребят, которых я знаю, то есть передавал ощущение наблюдения за собой и за людьми, которые вокруг, — то, что мне удалось разглядеть за прожитое время. Весь фильм состоит из каких-то наблюдений, это не эгоистичное кино про мой большой внутренний мир.

О Серебренникове и Гай Германике

Нисколько не ориентировался на творческий стиль Кирилла Семеновича. Нет, я лишь ориентировался на свои наблюдения [на съемочных площадках]. Поскольку я же никогда не работал как режиссер в художественном кино. Я делал документальные фильмы, где все у нас происходило по большому стебу и по приколу. А здесь я уже понимал, что предстоит какая-то большая и серьезная работа, взрослая, надо будет что-то рассказывать артистам. Придут люди, они ничего не будут знать, ты их должен увлечь, объяснить задачу.

Вот я подошел к Кириллу Семеновичу и говорю: «Что делать?» Он отвечает: «Саш, ты же актер». Я говорю: «Вроде как — да». Он продолжает: «Ну смотри, ты возьми и как актер сыграй в режиссера».

А актер, когда играет кого-то, он что делает? Он наблюдает за кем-то, берет то, что он видел. И я дальше плясал из того, что мне удалось за свою маленькую карьеру, никому не нужную, понаблюдать.

То есть, естественно, я не ориентировался на его художественный стиль, я больше ориентировался на него как на профессионала, на то, как он работал. Я какой-то образ [Серебренникова] проецировал в голове, что-то вспоминал от Валерии Гай Германики. Мы же перенимаем опыт у людей, поэтому здесь ничего зазорного нет.

О самоубийстве под ЛСД

Я не считаю, что имею право рассказывать частные истории, потому что это — знакомые мне люди. Это не близкие какие-то мои друзья, с которыми я пережил много вместе, просто это истории, которые происходили рядом, друзья друзей.

Была такая история, когда мальчик не разобрался, не выдержал. Когда к нему пришли, спрашивают, мол, что ты делаешь, он отвечает: «Я начал праздновать свой день рождения». И потом он побил зеркала все в доме, вырвал унитаз голыми руками. Представляешь, вот такая в нем была сила: он реально голыми руками вырвал унитаз из пола. Потом он уже успокоился, все убирали в квартире, просто была открыта балконная дверь. Он тоже убирал абсолютно молча и просто ни с того ни с сего — раз — и вышел.

И это не единичный случай. Был какой-то период, когда чуть ли не три месяца подряд люди заканчивали жизнь самоубийством. И именно под ЛСД все прыгают, ***** (черт подери)!

Об авторском взгляде

Мы пытались действовать отстраненно. Мы не показывали это с позиции молодых людей и родителей — это бред. И те и другие — настолько же и хорошие, и плохие, и совершают и умные, и неумные [поступки].

Поэтому некоторые не понимают, потому что я избежал нарратива какого-то пояснительного. Говорят, мол, у вас так серьезно герои разговаривают. А эта серьезность — есть моя ирония над персонажами. То есть я так тоже иногда думаю, а это — наше наблюдение за прекрасными глупыми мыслями, которые имеют место.

Одна пафосная фраза в фильме была встречена даже аплодисментами: «Что мы можем дать миру, кроме зарядки от айфона?» Я не знаю, может быть, кого-то эта фраза впечатлила. Но я вот знаю людей, которые приходят и начинают тебе слоганами фигачить, вещать: «Мы все про жизнь поняли, мы все знаем».

О гифке с танцующим младенцем в фильме

Я придумал сцену сна сначала без ребенка. Эта вещь делалась интуитивно и от какой-то внутренней радости. Мы сидели с режиссером монтажа. Монтируем-монтируем, и вдруг ни с того ни с сего я ему говорю: «А слушай, давай 3D-модель ребенка вставим». Так и вставили в фильм — танцующий ребенок в 3D под дебильную музыку.

Понятно, что сама мысль про ребенка пришла потому, что там взаимосвязи были, что мама героя беременная. Информация же поступает, а во сне она неожиданным образом трансформируется. Мы же все видим сны плюс-минус ******** (странные).

Вот Дэвид Линч выбрал очень правильно оправдание своему стилю сюрреалистическому. Он все делает через сон, потому что сон — есть комплекс наших переживаний на каком-то психоделическом уровне. Ты «Твин Пикса» видел третий [сезон]? У него там специально сделана крутая дешевая компьютерная графика.

И это было то самое место в фильме, где я хотел позволить себе сделать то, что я люблю делать. Это было единственное место, где можно было позволить себе сделать что-то ******** (удивительное).

О финале фильма на пустой трассе

Да, там пустой город, там ничего нет вообще, мы все вырезали на компьютерной графике.

Нам повезло. Мы случайно ехали, искали локацию, и эта трасса строилась, то есть вокруг ездили машины, а ее еще строили, было три дня до сдачи объекта, и мы туда как-то проникли быстренько, сняли. Там стояли рабочие, которые в тот момент еще работали, мы их тоже на компьютерной графике затерли.

О сцене оргии под МДМА

Это то, что мы делаем дома, но в кино и на людях мы об этом не говорим.

На сегодняшний день вообще странно делить вещи на хорошее, плохое — это осталось где-то там, позади. Сейчас уже и люди молодые растут с другим пониманием вещей. Их поступки кажутся взрослым циничными или злыми, потому что они не понимают их свободомыслия. Я вчера послушал песню Монеточки о том, что «я такая пост-пост, я такая мета-мета». Вот так же.

Поэтому я намеренно избежал оценки, моралите, что заниматься оргиями под МДМА — это нехорошо. Это было бы лицемерием с моей стороны, говорить, что это нехорошо. И такое же лицемерие — говорить, что это хорошо. Это просто данность. Такое есть. И все. То есть вот это — отстраненный, действительно, взгляд на эту сцену у меня был.

О фильмах за деньги Минкульта

Так деньги-то народные! Мы просто таким образом возвращаем их себе. Государство — это ты и я, мы имеем право видеть на экране те вещи, которые мы хотим там видеть. Что нам, только военно-патриотическое кино всю жизнь смотреть?

Нет, есть люди, которые хотят смотреть про войну. Еще есть люди, которые не догоняют, что государство — это мы все, а не только наши министры, которые решают за всех, кто что должен делать.

За деньги Министерства культуры надо снимать разное кино. Потому что есть люди, которые хотят видеть и то, и это. Мы — за свободу, возможность выбора. Мы же все хотим чувствовать себя свободными людьми? Вот и все.

О том, насколько «Кислота» актуальна для режиссера

Знаешь, тебя же сейчас не заботит то, о чем ты переживал лет в 15. Возможно, само переживание осталось, но ты уже не так к нему относишься.

Ты же растешь, обрастаешь какой-то коркой, ***** (эх), ты уже на какие-то вещи не можешь так искренне и яро реагировать, потому что с ними разобрался или хотя бы их чуть-чуть, но понял.

И то, что было связано со мной тогда, оно со мной и осталось сейчас. Не то чтобы я со всем разобрался, теперь как старик смотрю на себя молодого, какой я был, нет. Просто я с чем-то примирился внутренне.

О том, что дальше

Цель же не в том, чтобы стать режиссером. Нет цели снимать фильмы, есть цель — понять, про что ты. Знаешь, как педагог нам в институте по мастерству актерскому говорил: какой я? Вот ответьте на вопрос, про что ты?

Дело не в том, чтобы выходить, блистать, собирать комплименты, понимаешь? Это уже тогда «профессия» называется, зарабатывание денег. А сейчас пока нет четкого понимания того, что меня заботит.

Во всяком случае, что случится — то случится, не случится — и *** с ним (и так сойдет!).