Настоящие панки — это готы. Ультимативный гид «Ножа» по готик-року, самому бескомпромиссному и непредсказуемому жанру в истории музыки

В наши дни определение «готическая музыка» кажется скорее уничижительным клеймом, чем положительной характеристикой. Да и чтобы сосчитать всевозможные ответвления готических жанров, придется отрастить изрядное количество дополнительных пальцев на руках, настолько велико их многообразие — от готического металла до джи-бита. Впрочем, сбросить с себя готический ярлык безуспешно стремились и те, кто стоял у истоков этого жанра в конце 1970-х — начале 1980-х. Роберт Смит из The Cure, Эндрю Элдрич из The Sisters of Mercy, Розз Уильямс из Christian Death — вот лишь несколько икон готики, которые терпеть ее не могли. В данной статье мы попытаемся разобраться, как зародилась готическая музыка и что с ней стало сейчас.

Три взрывных аккорда

Готика вышла из панка, однако корни этой музыки следует искать в юношеских впечатлениях ее создателей, а впечатляли их меланхоличная медитативность The Velvet Underground и Нико, театрализованные шоу Элиса Купера, глэм-рокеры T-Rex и The Roxy Music, Дэвид Боуи и Джим Моррисон (и не только).

Одной из ключевых предпосылок зарождения готики стало появление панка в Британии середины 1970-х. The Sex Pistols, просуществовавшие с 1975-го по 1978-й год, словно лавина, прокатились по стране с концертами, явив ошарашенным зрителям совершенно новый подход: не обязательно быть профессиональным музыкантом, чтобы создать свою группу. Тысячи молодых людей, впечатлившись увиденным, брали в руки дешевые гитары, разучивали несколько аккордов и собирали собственные коллективы. Однако уже к концу 1970-х стала очевидна бесперспективность «трехаккордного» панка, и молодые группы в творческом поисках идентичности стали сочетать панк с другими направлениями, а также обращаться к наследию авангардного искусства XX века. Так из панк-рока вырос постпанк. The Pop Group под предводительством Марка Стюарта привнесли в панк черную музыку и бескомпромиссный политический радикализм. Их сингл We Are All Prostitutes, восхитивший Ника Кейва и представляющий собой экстремальный сплав панка с фанком, можно отнести к числу наиболее выразительных художественно-политических манифестов 1980-х годов.

«Наши дети восстанут против нас», — надрывно кричал Стюарт, прорываясь сквозь густую стену гитарного и саксофонного звука и обличая капитализм, «самую варварскую из всех религий». Не сильно уступали по политическому накалу и Gang of Four, которые добавили к нему рок-н-ролльную сексуальность и, по словам музыкального критика и исследователя постпанка Саймона Рейнольдса, «пытались деконструировать рок, притом что сами рубили его вовсю». А бессменный лидер The Fall Марк Эдвард Смит сочетал в своем проекте постпанк с поэзией и изящным искусством быть придурком. «Люди до сих переходят на другую сторону дороги, едва завидев меня. При желании я могу очистить паб от посетителей одним своим появлением. Это талант», — говорил он в интервью незадолго до смерти.

Несмотря на обилие экспериментов в постпанке, сегодня он в первую очередь ассоциируется с музыкой тех групп, которые не столько уходили в смежные жанры, сколько занимались самим звуком — The Cure и Joy Division. Отстраненный вокал, обволакивающие гитарные партии, чеканные ударные и акцентированный бас — всё это стало стилистическими особенностями постпанка, который от творческого хаоса перешел к жанровой определенности. Эти коллективы не только оказали влияние на британский готический рок, но также вынесли его за пределы Британии.

Существует несколько версий насчет того, как термин «готика» закрепился в британских и мировых медиа. Согласно одной из них, готической окрестили музыку Siouxsie and the Banshees, которую сформировали в 1976 году группиз The Sex Pistols Сьюзи Сью и бас-гитарист Стив Северин. Они достаточно быстро нашли свое собственное звучание, а Сьюзи Сью с оглядкой на героинь экспрессионистских фильмов создала до сих пор непревзойденный образ роковой постпанк-женщины. Несмотря на трансформацию из эпатажной панкушки, провоцировавшей публику свастикой и оголенной грудью, в элегантную femme fatale, Сьюзи оставалась верной панковскому радикализму. «Ее лучшие выступления всегда случались перед наихудшей публикой из всех возможных: когда она сталкивалась с враждебностью аудитории, в ней пробуждалась животная ярость, которую Сьюзи могла преобразовывать в чистую энергию», — вспоминал нью-вейв-фотограф Филипп Карли.

Siouxsie and the Banshees то и дело экспериментировали со звучанием и меняли стиль, их композицию Face to Face можно услышать в кульминационной сцене «Бэтмен навсегда» Тима Бартона, а вершиной готического периода коллектива можно считать концертник Nocturne 1983 года, когда в состав группы в качестве гитариста входил Роберт Смит.

Разрушение Великобритании и презрение к готике

В феврале 1981 года в британском музыкальном еженедельнике Sounds вышла статья под заголовком The Face of Punk Gothique, посвященная окончанию европейского тура UK Decay — лутонской панк-группы, сочетавшей антимилитаристские и анархистские мотивы с мрачной театральной эстетикой. Автор статьи описывал брюссельский концерт группы и проводил параллели между увиденным на сцене и атмосферой самого города, готическая архитектура которого подчеркивала контраст между угрюмым запустением и современностью, словно бы воплощая в жизнь локации экспрессионистского киношедевра «Кабинет доктора Калигари». Пытаясь дать название увиденному, журналист использовал термин «готический панк», который метко описывал зарождающуюся тенденцию. «Можно ли назвать это рождением готического панка? Станет ли он новым большим явлением наряду с группой Bauhaus, летящей на тех же крыльях?» — задавался вопросом автор.

Музыкальное родство между UK Decay и нортгемптонской группой Bauhaus было подмечено и самими музыкантами, которые на заре их деятельности помогали друг другу с организацией концертов в своих городах. UK Decay высоко оценили Bela Lugosi’s Dead, дебютный сингл Bauhaus — исполненную черного юмора девятиминутную зарисовку об актере Беле Лугоши, прославившемся ролью графа Дракулы в начале 1930-х. Обе группы объединяла любовь к театральности и модернизму 1920-х годов, однако в дальнейшем их пути полностью разошлись.

UK Decay отметились лишь одним альбомом — вышедшей в 1981 году пластинкой с лаконичным названием For Madmen Only. Год спустя на Corpus Christi, лейбле флагманов британского анархо-панка Crass, вышла последняя EP группы Rising From The Dread, аккумулирующая в себе все особенности звучания punk gothique — варварские племенные барабаны, ведущий бас, растекающуюся едва ли не до полной абстракции гитару и гулкий вокал. Также UK Decay представляли собой полную противоположность зарождавшемуся тогда стрит-панку — убыстренной и утяжеленной версии оригинального британского панка под предводительством The Exploited и Charged GBH. Однако старшее поколение британцев не спешило вдаваться в нюансы, а вокалист UK Decay Аббо сетовал: туры группы часто проходили по тем же маршрутам, что и туры The Exploited. Прибыв в очередной город, музыканты видели следы погромов и узнавали, что местное правительство успело запретить проведение панк-концертов. Группа распалась на пике своей деятельности, собрав существенное количество последователей. Молодые команды присылали им свои демо, а UK Decay предлагали им совместные выступления.

Год спустя многие из этих групп добились коммерческого успеха, заключив контракты с ведущими инди-лейблами. К тому времени музыканты UK Decay занимались новыми проектами: гитарист Спон продолжил с более медитативными и экспериментальными In Excelsis, а остальные участники создали арт-гот-проект Furyo, дополнив звучание UK Decay мотивами классической и средневековой музыки. Однако уже в те годы готическая публика не благоволила к экспериментам, и поэтому концерты Furyo проходили под раздраженные выкрики: «Валите уже обратно в свое художественное училище».

В наши дни Bauhaus считаются корифеями готического рока, однако в начале творческого пути они неоднократно подвергалась критике и насмешкам. Теперь сложно представить, что перед тем как издать Bela Lugosi’s Dead, группа столкнулась с рядом отказов, поскольку лейблы находили трек слишком длинным и считали, что никто не будет его слушать. Уже в 1983 году Bauhaus с Bela Lugosi’s Dead появились в культовом фильме Тони Скотта «Голод». Его главные звезды — Катрин Денев и Дэвид Боуи — играли пару вампиров, которые убивают своих жертв лезвиями, спрятанными в амулетах в форме анкха — древнеегипетского символа вечной жизни, ставшего неотъемлемым атрибутом готов на рубеже 1990-х и 2000-х.

Впрочем, несмотря на скепсис лейблов и критиков, Bauhaus стали первыми звездами культового лейбла 4AD, прославившегося изданием таких коллективов, как Cocteau Twins, Pixies, Throwing Muses и многих других. Готический шлейф Bauhaus перешел и к самому лейблу, который музыкальная пресса критиковала за эстетство и эскапизм, а его будущих суперзвезд Cocteau Twins и Dead Can Dance поначалу сочла маловыразительными продолжателями готического тренда (если вы не верите, что Dead Can Dance начинали как готы, послушайте их ранние записи у Джона Пила). В книге «Выбирая другую дорогу» об истории лейбла 4AD музыкальный журналист Мартин Астон поддерживает версию, согласно которой термин «готика» получил распространение как описание музыки Siouxsie and the Banshees, а также утверждает, что он был введен в употребление директором лейбла Factory Records применительно к музыке Joy Division. По словам Астона, такое определение казалось «бредовым» как Bauhaus, так и самому лейблу 4AD.

Вечеринки у Бэтмена дома

Существует версия, что готической музыку окрестили вовсе не из-за мрачности и параллелей с готической архитектурой, а за ее «племенные» барабаны и диковатый внешний вид музыкантов. Дикость и варварство действительно ворвались на британскую сцену в начале 1980-х, и в первую очередь виновниками этому были группы, чье творчество не вписывается в рамки одного стиля.

Killing Joke отметились во множестве музыкальных областей — от сочетания даба с постпанком в 1970-е до экспериментов с индустриальным металлом в 1990-е. Однако наиболее приближенной к готическому звучанию работой группы является ее второй полноформатник What’s This For…!, вязкое и едва ли не ритуальное звучание которого дополнял образ группы на сцене — обмазанный какой-то мутью вокалист Джэз Коулмен походил за синтезатором на своеобразного первобытного проповедника.

Первый состав Killing Joke распался в 1982 году, когда Коулмен, почувствовав приближение Апокалипсиса, решил пережить крушение мироздания в Исландии. Впрочем, тяга к исчезновениям не оставляла Коулмена на протяжении десятилетий. Так в 2012 году группа объявила его пропавшим, чтобы найти… в Сахаре, куда тот, по собственным заверениям, отправился, чтобы спокойно поработать над своими многочисленными проектами. А следующей остановкой солиста Killing Joke, правда, вполне официальной, стал Санкт-Петербург, где Коулмен записал симфонические аранжировки для ключевых треков группы с оркестром филармонии. Кстати, когда в 1988 году DC издавало известный комикс о Бэтмене «Убийственная шутка» Алана Мура (большого поклонника Bauhaus, неоднократно сотрудничавшего с их басистом), оно обратилось за разрешением к Killing Joke, которым принадлежали права на название. Группа любезно согласилась, а в ответ издательство разрешило им использовать образ Бэтмена на обложках двух следующих пластинок.

Повысили градус варварства в британской музыке и австралийцы The Birthday Party, еще одни подопечные 4AD. The Birthday Party снискали репутацию «самой жестокой группы в мире», а их гитарист Мик Харви, также исполнявший роль менеджера коллектива, считал свой управленческий опыт успешным настолько, насколько может быть успешной дрессировка котов. Команда добавила в постпанк грязное блюзовое звучание, а Ник Кейв не только в совершенстве овладел искусством держать в одной руке стакан с выпивкой, сигарету и микрофон, но и отрастил впечатляющую шевелюру с торчащими во все стороны волосами. Кажется, прическа Кейва в не меньшей степени вдохновляла целую плеяду последователей The Birthday Party, чем музыка коллектива. Ausgang, Bone Orchard, Inca Babies — все эти группы создали особый «дэт-блюзовый» поджанр в готике и, подобно ветхозаветному Самсону, черпали силу в волосах.

Однако до абсолюта племенную непосредственность довела другая команда — ирландцы Virgin Prunes, начинавшие свой творческий путь в Lipton Village — местном арт-сообществе неконвенциональной молодежи, другим видным членом которой был Боно из U2. Название Virgin Prunes — сленговое обозначение фриков и аутсайдеров — подошло коллективу как нельзя лучше. Музыканты манифестировали своим творчеством «новую форму красоты», ставя под сомнение границы искусства и гендерную бинарность. Еще в 1978 году на совместном выступлении с героями первой волны панка The Clash ирландцы привели в ярость аудиторию, когда та осознала, что две вокалистки группы на самом деле были мужчинами. «Если бы Лу Рид играл Макбета в Шартрском соборе перед аудиторией, полной фанатеющих по снаффу священников-гомосексуалов, результат был бы полностью идентичным», — писал раздраженный критик о концерте Virgin Prunes 1982 года.

Virgin Prunes были в гораздо большей степени перформанс-коллективом, экспериментирующим с форматами и медиа. К примеру, их проект A New Form of Beauty Parts должен был состоять не только из серии релизов на разных носителях, но также из видео, выставки и книги, а их живые выступления сочетали в себе театральную условность и эстетизм глэма с первобытной чувственностью и перформативными практиками авангардистов. Так, третий вокалист, Дэвид Бузарус, присоединился к группе после спонтанного перформанса с поеданием цыпленка, устроенного им на одной из тусовок в легком подпитии. «Ни одна группа в шоу-бизнесе не занимается тем, что делают они. Впрочем, я и сам не очень понимаю, что именно они делают» — так в 1979 году представлял Virgin Prunes ведущий ирландского ток-шоу Late Late Show.

После распада Virgin Prunes в 1986 году один из ее вокалистов посвятил себя авангардной живописи, а другой, Гэвин Фрайдей, начал весьма успешную сольную карьеру. Любители кино могли слышать музыку Фрайдея, а также наблюдать его актерскую игру в культовом фильме Нила Джордана «Завтрак на Плутоне» о трансвестите Патрике/Патриции в блистательном исполнении Киллиана Мерфи. Ни одна другая группа, повлиявшая на становление готики, не демонстрировала с такой легкостью и убедительностью потенциал сценического пространства и хрупкость гендерных стереотипов, как Virgin Prunes.

В 1982 году у готов появилось собственное место тусовок — клуб The Batcave, открытый участниками группы Specimen (его можно назвать мрачным отпрыском легендарного лондонского клуба Blitz, который прославился в конце 1970-х эпатажными вечеринками андрогинных «новых романтиков»). The Batcave был ориентирован скорее на визуальное, нежели музыкальное единство, и привлекал эксцентричную и квир-молодежь, став очагом готической субкультуры. В клуб заходили пропустить по стаканчику Роберт Смит и Ник Кейв, чтобы потом посетовать, какое это ужасное и мрачное заведение.

Стоит отметить, что The Batcave не был каким-то конкретным местом — «клуб» сменил несколько площадок в Лондоне, а также отправлялся на «гастроли» по Великобритании и США. Разношерстным был и музыкальный состав участников, чей костяк составляли «гот-глэмеры» Specimen и «техно-готы» Alien Sex Fiend. «Бэткейверы» также стали законодателями готической моды — в первую очередь благодаря колоритному внешнему виду клавишника Specimen Джонни Слата, затмившему даже согруппников, будто бы вышедших прямиком из мюзикла «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Популярная в рунете присказка «готы — на руках колготы» отсылает именно к имиджу Слата, без фотографий которого редко обходится хоть одна статья, посвященная готическим тенденциям в моде.

В телерепортаже 1983 года журналисты BBC сочетали кадры тусовок в клубе с фрагментами классических хорроров и научно-фантастических фильмов. И действительно, белый грим, черная помада, выразительный макияж, обтягивающая одежда в темных тонах и впитавшие не один баллон лака густые шевелюры уравнивали публику с музыкантами, создавая впечатление некоего тайного общества, существующего в параллельной реальности. Да и названия групп-резидентов клуба будто бы прямиком перекочевали в The Batcave с постеров сайфая 1960-х — «Особи», «Инопланетная сексуальная тварь». «Помните, что The Batcave был рожден панками, глэм-рокерами, трансвеститами, безумцами и теми, кому осточертели другие клубы», — комментировал штатный диджей The Batcave.

Стоит сказать, что «темному гламуру» The Batcave порой кулаками приходилось отстаивать право на свой внешний вид. Доходило и до курьезов. К примеру, когда Specimen довелось делить сцену с идолами сайкобилли The Meteors, стереотипно мужественные сайкобильщики в зале начали швырять пивные бутылки в знак протеста против трансвеститского имиджа Specimen. Гитарист Джон Кляйн не остался в долгу и огрел гитарным грифом по голове одного из особо ретивых слушателей, однако не удержал равновесие и упал прямо в зрительный зал, полный разъяренных слушателей. К счастью, согруппникам удалось вытащить Кляйна обратно на сцену, и вечер обошелся без жертв.

Другой активно выступающей в The Batcave группой были Sex Gang Children под предводительством Энди Секс Гэнга. Энди был идеалистом, мечтавшим взорвать музыкальную индустрию изнутри. Остается только гадать, насколько буквально он стремился это сделать. До создания Sex Gang Children он был членом радикальной коммунистической группы, которую, по его словам, в наши дни сочли бы террористической, а в середине 1980-х Энди даже был задержан в Италии по подозрению (впрочем, беспочвенному) во взрыве поезда.

Во времена расцвета Sex Gang Children Энди жил в здании, которое прозвали вестготской башней, и встречал гостей в макияже и китайском халате под пластинки Siouxsie and the Banshees и Эдит Пиаф. Имидж Энди стал поводом для дружеских подтруниваний. В частности, Йен Эстбери, вокалист дружественной гот-группы Southern Death Cult, в шутку называл его готическим гоблином. По словам Эстбери, именно это прозвище дало название жанру после того, как «готами» стали называть поклонников Sex Gang Children. Энди, отказываясь комментировать эту легенду, утверждает, что в начале 1980-х готика не использовалась как обозначение музыкального жанра.

Sex Gang Children взорвали инди-чарты своим первым альбомом и после нескольких смен состава Энди Секс Гэнг отправился покорять музыкальную индустрию сольным творчеством, сочетавшим в себе темное кабаре и глэм-рок. В 1985 году он отметился в саундтреке к «Феномену» Дарио Ардженто. Однако уже в 1990-е его музыкальная карьера пошла на спад, что, впрочем, никак не повлияло на радикализм Энди по отношению к индустрии. К примеру, в середине 2010-х Секс Гэнг вызывал владельца знакового британского лейбла Cherry Red Records на «безоружную дуэль», обвиняя того в неавторизованных допечатках альбомов Sex Gang Children. К сожалению или к счастью, дуэль не состоялась, хотя стоит отметить, что подобных практик современной готической субкультуре, возможно, не хватает.

Еще в конце 1980-х Энди Секс Гэнг записал сольную пластинку с гитаристом Боуи Миком Ронсоном, на которой, в частности, поведал о семи способах убийства человека, так что нежелание владельца Cherry Red выходить с ним на дуэль вполне объяснимо

К началу 1983 года Southern Death Cult стали новыми восходящими звездами готического панка. Они обличали колониализм и консьюмеризм и были подняты на щит как новые панк-мессии. Однако группа распалась, выпустив всего один сингл и посмертную коллекцию демозаписей, а Эстбери продолжил музыкальную карьеру в новых проектах с изобретательными названиями Death Cult и The Cult, а в начале 2000-х годов присоединился к воссоединившимся The Doors, чтобы покорять (кстати, весьма успешно) вершины музыкального косплея.

Вампиры в Америке

Параллельно с британским готическим панком в Америке зарождался дэтрок — американский ответ гот-панку. Если британские готы вдохновлялись The Sex Pistols и Siouxsie and the Banshees, американская макабрическая молодежь заслушивалась Элисом Купером, молодыми хардкор-коллективами и, конечно же, вездесущим Боуи. Дэтрок отличало более тяжелое в сравнении с британцами звучание, любовь к ломаным ритмам, черный юмор и эстетика фильмов ужасов категории B. К примеру, 45 Grave прекрасно смотрелись бы практически в любом малобюджетном зомби-фильме (и, кстати, засветились в саундтреке к одному из них — культовому «Возвращению живых мертвецов»), а о юморе и неординарности The Mighty Sphincter одно их название скажет больше, чем любое описание.

Пионерами дэтрока стали Christian Death и их фронтмен Розз Уильямс. Согласно одной из версий, название коллектива обыгрывало словосочетание Christian Dior, а сам Уильямс (урожденный Роджер Алан Пэйнтер) позаимствовал свой псевдоним с могильной плиты во время прогулки по кладбищу. Стоит сказать, что Уильямс также выходил за пределы готических рамок — он был не только одним из основателей дэтрока, но также экспериментальным музыкантом, поэтом и художником-коллажистом. Изданный в 1982 году дебютник Christian Death Only Theatre Of Pain стал одним из образцов готической музыки, хотя сам Уильямс считал, что человек с чувством собственного достоинства никогда не назвал бы себя готом.

Отметим, что американский дэтрок стал точкой пересечения для музыки американских готов и хардкорщиков — представителей одного из наиболее экстремальных панк-движений, противопоставивших алкогольно-наркотическому саморазрушению первого поколения панка «осознанный» подход к жизни и философию straight edge. Тот факт, что хардкорщики уживались с Роззом Уильямсом — джанки, за которым числятся эпизоды гей-проституции, — не только представляет собой исторический курьез, но и свидетельствует о толерантности американских гот- и панк-субкультур по отношению друг к другу.

Дэтрок был крайне неоднородным жанром уже в период своего становления, и зачастую этим термином характеризовали группы, тяготеющие к гротескной хоррор-эстетике. Впрочем, случалось, что дэтроком называли и совсем неожиданные команды, просто потому, что они были американскими и имели какое-то отношение к постпанку, например, The Gun Club Джеффри Ли Пирса, сочетавшую постпанк с роком, блюзом и кантри [малозначимый факт: в составе этой группы с 1982 по 1984 год была Патриша Моррисон — басистка The Sisters of Mercy времен альбома Floodland; ее можно увидеть в ролике по ссылке выше. — Прим. ред.].

Карнавальная эстетика дэтрока уже к середине 1980-х годов исчерпала себя и привела жанр в упадок. На короткий промежуток времени он обрел второе дыхание в конце 1980-х с появлением Red Temple Spirits, в равных пропорциях смешавших дэтрок с психоделическим роком и представивших вудстоковскую революцию 1960-х в обновленном и современном виде. Однако стиль Red Temple Spirits оказался слишком уникальным, чтобы найти достойных последователей.

В разных составах Christian Death переиграло множество талантливых музыкантов, которые впоследствии создавали собственные коллективы (и в том числе Mephisto Waltz). Драматичная история Christian Death достойна сериала — достаточно сказать, что в 1990-е существовали две конфликтующие друг с другом группы, которые носили это название

Впрочем, американский дэтрок не прошел незамеченным для музыки следующей эпохи: в частности, влияние Розза Уильямса и Christian Death признавали Мэрилин Мэнсон и Трент Резнор.

Гениальность и помешательство

Несмотря на отличия в звучании, интерес к темным сторонам сексуальности, черному юмору и эксцентричному андрогинному имиджу роднил американских дэтрокеров с британскими готами — и особенно с теми, кто тусовался в The Batcave. Однако британский дэтрок — точнее, то, что так назвали годы спустя, — пошел в совершенно ином направлении. В 1980 году в английской деревне Эбботс Лэнгли сформировалось трио, взявшее саркастичное и провокативное название в лучших традициях панка — Rudimentary Peni. По словам басиста группы, имя коллективу подсказала школьная программа, в которой утверждалось, что женский клитор есть не что иное, как рудиментарный пенис. Rudimentary Peni играли смесь анархо-панка с хардкором. Минималистичные, быстрые и напористые композиции, редко превышавшие по хронометражу две минуты, обличали бесчеловечность убийства животных и осуждали героев первой волны панка — Джонни Роттена из The Sex Pistols и Джо Страммера из The Clash — которые лишь притворялись идейными, но при первой же возможности продались.

В 1983 году на лейбле Corpus Christi (том самом, что издавал UK Decay) вышел дебютный полноформатник Rudimentary Peni, озаглавленный Death Church. Альбом представлял собой гремучую смесь политического комментария и грандиозных макабрических музыкальных полотен с Алисой в Стране Чудес, распинающей педофилов, и пришествием тысяч мертвецов — армии Иисуса. «Три четверти мира голодают, а остальные мертвы», — кричал вокалист Ник Блинко в композиции, открывающей альбом. Rudimentary Peni прославились не только музыкой, но и визуальным материалом. Блинко, в молодые годы подрабатывавший в психиатрической клинике, впоследствии сам стал частым ее пациентом. Необычайно детальная апокалиптическая графика Блинко сделала его известным представителем аутсайдерского искусства — живописи и графики, созданной людьми с психическими расстройствами. Одна из лучших работ группы в плане сочетания иллюстративного и музыкального материала — изданный в 1995 году альбом Pope Adrian 37th Psychristiatric, который был сочинен Блинко по мотивам галлюцинаций во время его пребывания в клинике.

Однако вершиной творчества Rudimentary Peni стала выпущенная в 1988 году пластинка Cacophony, полная аллюзий на творчество Говарда Филлипса Лавкрафта. Согласно одной из рецензий на этот альбом, «Какофония» — ровно та точка, где гениальность пересекается с безумием. Действительно, эта запись, похожая на радиопостановку, звучащую в голове безумца, является если не самой, то по крайней мере одной из наиболее смелых и неординарных записей британского панка.

С творчеством Лавкрафта Блинко познакомил его друг, художник и гитарист Марк Ферелли из группы Part 1, которую также причисляют к британскому дэтроку. Если композиции Rudimentary Peni отличались высокими скоростями, то музыканты Part 1 явно никуда не спешили, отдавая предпочтение тягучему и давящему звучанию. Их тексты строились вокруг мистицизма и одержимости, а христианский бог представал у них кровожадным существом, наслаждающимся людскими страданиями. При этом музыканты не романтизировали смерть, представляя ее во всей своей неприглядности и физиологичности. Part 1 распались, имея за плечами лишь один EP и посмертно изданный мини-альбом. Однако мрачная аудиовизуальная эстетика и флер таинственности с годами обеспечили группе культовый статус: кратковременное воссоединение в первой половине 2010-х принесло им новых поклонников, а их пластинкам — переиздания на культовых лейблах All The Madmen и Sacred Bones.

Кстати, Ферелли под псевдонимом Марко Фаринелли появляется как один из персонажей в книге Блинко The Primal Screamer — написанной в лавкрафтианской манере автобиографической истории Rudimentary Peni.

Лидское — это не только пиво

На рубеже 1970-х и 1980-х Лидс, возможно, был одним из самых мрачных мест в Британии. Репрессивной политике Маргарет Тэтчер и угрозе ядерной войны сопутствовали уличные протесты и страх перед убивавшим женщин йоркширским потрошителем. Именно в это время в городе образовалась целая плеяда гот- и постпанк-групп, которые экспрессивному саунду и племенным барабанам предпочитали отстраненное звучание и чеканность драм-машины. Red Lorry Yellow Lorry и The March Violets представили собственное, глубоко авторское понимание этих течений, однако, «пересобрать» готику и радикально поменять ее восприятие предстояло другой группе — The Sisters of Mercy. «Сестры» не стремились к деконструкции рока, но, наоборот, подчеркивали свою преемственность. Макияжу и начесам на сцене они предпочитали плащи, шляпы, темные очки и плотную дымовую завесу, а надрывной подаче — глубокий, будто бы дистанцирующийся от слушателя вокал.

Увидевший свет в 1985 году дебютник группы First And Last And Always, а также собрание их ранних записей Some Girls Wander By Mistake являются хрестоматийными образчиками готического рока — вопреки многочисленным попыткам лидера The Sisters of Mercy Эндрю Элдрича откреститься от своей принадлежности к готике, которые уже давно стали поводом для не менее многочисленных шуток. В частности, Элдрич прямо во время концертов признавался своей готической публике, что ненавидит готов. Впрочем, готы всех поколений до сих пор с восторгом принимают группу, не издавшую ни одного альбома с 1990-го года, а трансформация Элдрича из загадочного черноволосого юноши в лысого мужчину в спортивках, кажется, не нанесла никакого урона его готичности.

The Sisters of Mercy — Alice

The Sisters of Mercy считаются основателями так называемой второй волны готического рока, расцвет которой пришелся на вторую половину 1980-х и ознаменовал отход гот-рока от панка. Помимо «Сестер» ключевыми представителями этого направления считаются Fields of the Nephilim — уроженцы городка Стивенидж. Группе удалось соединить в своем творчестве казалось бы несочетаемые вещи — эстетику вестернов с библейскими мотивами и шаманизмом. Кстати, фронтмен группы Карл МакКой утверждает, что является потомственным шаманом. Крайне выразительным был и имидж группы — музыканты обсыпали свои плащи мукой, чтобы придать им максимально пыльный вид, причем такой незатейливый ход давал на удивление впечатляющие результаты на сцене.

После распада группы (и, разумеется, до ее последующего предсказуемого воссоединения) в 1990-е годы МакКой основал группу The Nefilim, которая соединила наследие Fields of the Nephilim с набиравшими обороты в то время течениями металлической музыки. Озадаченные критики не нашли ничего лучше, как окрестить проект «готическим металлом» — за годы до того, как эту нишу оккупировали дивы в корсетах. Впрочем, в 1990-е не только готические рокеры осваивали металлическую сцену, но и музыканты с металлическим бэкграундом попадали под влияние The Sisters of Mercy и их последователей. В результате появилась целая плеяда металлических коллективов, прочно ассоциирующихся с готической сценой. Так, американцы Type O Negative сочетали гот-рок с хардкором и думом, а шведы Tiamat, начав с дум-дэта на протяжении своего творческого пути всё больше и больше погружались в готику.

Готы не умирают

В 1990-е годы постпанк и готика казались безнадежным архаизмом, а пионеры этих течений вовсю осваивали электронную танцевальную музыку. Однако первая половина 1990-х стала достойным эпилогом этому музыкальному жанру. Британцы Rosetta Stone оригинально переосмыслили стиль The Sisters of Mercy, а французы Corpus Delicti, наследники The Cure и Bauhaus, предстали «последней великой гот-группой», как их метко охарактеризовал один современный гот-музыкант.

Впрочем, нельзя сказать, что течение умерло. Гот-панк- и дэтрок-группы продолжали появляться и предлагать собственные идеи развития этих направлений. Так, в римском пригороде Фрозиноне появились три дэтрок-группы, по степени мрачности и декаданса оставлявшие далеко позади многих основоположников жанра. Речь идет о Spiritual Bats, Chants of Maldoror и Human Disease. Казалось, что итальянские группы выкрутили на максимум упадническое богоборчество романтиков и проклятых поэтов. Human Disease заклинали «мать Содом» дождаться свое дитя, а названные по книге Лотреамона Chants of Maldoror описывали видение распятого ангела. Во Франции Martyr Whore довели до абсолюта, граничащего с гротеском, звучание ранних Christian Death. Одетый в платье чернокожий вокалист Ллойд Аман призывал Сатану и ассоциировал себя с Чарльзом Мэнсоном, устраивая перформансы с моделью, которая, собственно, и представала перед публикой в образе «шлюхи-мученицы». Также в 1990-е продолжал творить Розз Уильямс, остроумно повесившийся 1 апреля 1998-го года. В начале десятилетия он воссоздал Christian Death, чтобы немного заработать на еду и героин, но также он участвовал во множестве новых и зачастую весьма интересных проектов, которые продолжали оказывать влияние на молодых музыкантов.

Shadow Project — один из проектов Розза Уильямса конца 1980-х — начала 1990-х

В XXI веке США стали явным центром готической музыки. Новые андеграундные группы сочетали в своем звучании наследие гот-панка с ноу-вейвом — наиболее радикальным и нигилистичным ответвлением постпанка, появившимся в Америке в конце 1970-х. Одной из наиболее колоритных новых групп стали The Phanton Limbs под предводительством Лото Балля — поклонника абсурдистского театра Сэмюэля Беккета и Эжена Ионеско, до формирования группы выступавшего клоуном в бродячем цирке. Группа радикализировала эстетику The Batcave, доведя готическое звучание до экстремального мрачного панк-кабаре.

Другой заметной американской группой, выстрелившей в 2000-е, стали Cinema Strange, которые фактически создали направление «нео-бэткейв» и вернули моду на андрогинную эксцентричность и эстетизированный эскапизм. Стоит отметить, что Cinema Strange, воплотившие собой неоготическую модель 2000-х, не задержались надолго в узких рамках жанра, и уже на втором их альбоме наметился уход в сторону арт-рока. А после распада группы вокалист Лукас Лантье вместо того, чтобы пытаться встроиться в музыкальную индустрию, развил свой стиль в сольном творчестве, ориентируясь на сочетание модернизма и средневековой музыки, став своеобразным трубадуром XXI века.

Deadfly Ensemble — один из проектов Лукаса Лантье

Нео-бэткейв сошел на нет в начале 2010-х, когда уже новое поколение музыкантов вспомнило об анархистских и панк-корнях готической музыки. Выстрелившие в то время группы Deathcharge, Lost Tribe, Anasazi и другие в куда большей степени наследовали британскому дэтроку и самым мрачным представителям анархо-панка, чем темному гламуру «бэткейверов». Так Anasazi в начале своего творческого пути выглядели звучали как восставший из могил коренной американский народ, обличавший потребительский образ жизни и призывавший «сжечь всех без похорон». К настоящему времени эта плеяда групп стала последним ярким всплеском гот-панка. И в наши дни появляются талантливые готические группы, однако, они остаются в тесных субкультурных рамках и не провоцируют жанр на дальнейшее развитие. Впрочем, каждую цивилизацию неизбежно ждет нашествие варваров, а значит, в истории гот-музыки вряд ли поставлена точка.

От панков к темным романтикам

Именно в 1990-е годы готическая субкультура начала не только отдаляться от панка, но и выходить за сугубо музыкальные рамки. Герои 1980-х вовсю осваивали новые направления — принявший ислам Питер Мерфи из Bauhaus штурмовал мейнстрим сольным творчеством, сочетая альтернативный рок с ориентальными мотивами, Олли Уисдом из Specimen отрывался на пляжных вечеринках Бали и Гоа со своим пси-транс-проектом Space Tribe, а Энди Секс Гэнг пытался реанимировать глэм-рок на пару с гитаристом Боуи Миком Ронсоном. В то же время сформировавшиеся во второй половине 1980-х годов готические группы, такие как британцы Nosferatu или чехи XIII. Stoleti, обратились к прямолинейной вампирско-средневековой эстетике.

Вампиры не исчезали с радаров массовой культуры на протяжении всего XX века, однако 1990-е отметились новым витком моды на кровососов, во многом обязанным двум крайне успешным экранизациями вампирских романов — «Дракуле» Фрэнсиса Форда Копполы 1992 года и «Интервью с вампиром» 1994-го. Оба фильма максимально эстетизировали вампирский имидж, представляя героев Гэри Олдмена и Брэда Питта не столько как кровожадных хищников, сколько как утомленных собственным бессмертием и отвергаемых обществом денди. Существенный вклад в романтизацию возвращенцев из могил внесла и экранизация комикса «Ворон» Алекса Пройаса, также увидевшая свет в 1994 году.

Новое поколение готических музыкантов благосклонно впитало в себя моду на печальный образ и романтизацию смерти. Одним из тех, кто воплотил собой эти тенденции, стал немецкий музыкант Тило Вольф. Первые записи проекта Вольфа Lacrimosa явно отмечены влиянием готического рока и наиболее мрачных образчиков нью-вейва 1980-х, однако уже к середине 1990-х Lacrimosa сменила направление, взяв за основу звучания симфонический метал. Крайне метко резонировал с новым готическим трендом и образ печального клоуна, использованный в логотипе группы.

Sopor Aeternus & The Ensemble Of Shadows стал другим проектом, преобразившим готический стиль в 1990-е. Образ таинственного андрогинного существа, стоявшего за данным проектом и известного как Анна Варни Кантодеа, был окутан легендами едва ли не с основания проекта. Одни говорили, что Анна Варни живет в готическом замке, где каждый день предается страданиям и изысканному творчеству, другие спорили, что это лишь артистический имидж, а на самом деле Варни была неоднократно замечена в окружении девиц легкого поведения. Третьи же и вовсе утверждали, что Анна Варни не существует, и всё это грандиозная мистификация. Sopor Aeternus неоднократно менял стиль и буквально восставал из пепла, когда казалось, что ему не остается ничего кроме блеклых самоповторов. Так, во второй половине 2000-х Анна Варни записала посвящение Шарлю Бодлеру, сменила мрачный темный имидж на откровенный китч, а темы одиночества и стремления обрести покой в смерти сменили моча и сифилис.

Sopor Aeternus & The Ensemble Of Shadows — A strange thing to say

Китч и самоирония, свойственные Варни, отличают Sopor Aeternus от большинства готических проектов 1990-х и 2000-х. Эксплуатация вампирского имиджа и эксперименты с металлическим звучанием наблюдались и в гот-панке и дэтроке 1980-х, однако им всегда сопутствовал задор, свойственный фильмам категории B. Новое же поколение готов, кажется, восприняло темную эстетику без единой крупицы юмора. Молодежь в жабо и корсетах, исповедующая некое «готическое мировоззрение», суть которого она не всегда могла внятно объяснить, штурмовала кладбища, чтобы ритуально предаться тоске, а также распить бюджетные алкогольные напитки.

Стоит сказать, что темные романтики, сформировавшиеся в начале 1990-х, явно наследовали 1980-м. Umbra et Imago в наши дни известны как гот-металлисты, устраивающие на концертах порнографические вакханалии с подвешиванием моделей, втыканием свечей в их интимные отверстия и публичным кунилингусом. Однако их раннее творчество не лишено восьмидесятнической наивности и «лампового» очарования

В то время как готический панк продолжал развиваться на нишевом уровне, в массовой культуре готика окончательно порвала связь с постпанком и стала ассоциироваться с тяжелой музыкой, обладающей теми или иными готическими атрибутами. Готы с равным удовольствием слушали темных металлистов Moonspell, думстеров Theatre of Tragedy, симфо-металлистов Within Temptation и знаменитых сценическими bdsm-перформансами гот-металлистов Umbra et Imago. Тем не менее готические архетипы 1980-х нашли свои новые воплощения в новых звездах — в имидже и исполнительской манере Мэрилина Мэнсона отчетливо прослеживается влияние Розза Уильямса, а солист невероятно популярных в конце 2000-х The 69 Eyes предстает очевидным наследником Эндрю Элдрича.

Эпилог

С развитием интернета в 2000-е годы движение поклонников гот-музыки ретроспективно обрело новые масштабы. Локальные сцены 1980-х годов предстали частями одного целого, и готическая картография перестала ограничиваться Британией и США. Оказалось, что готическое звучание нашло свой отклик во множестве стран. В Италии были Bohémien, в Испании — Parálisis Permanente, в Греции — South of no North, в Финляндии — Musta Paraati, в Японии — Phaidia, в СССР — «Дурное влияние», и это лишь несколько примеров среди сотен других. Новая волна интереса привела к череде реюнионов — к этому времени в массовой культуре уже сформировался готический архетип, который поддерживал популярность групп, не только отрицавших свою принадлежность к готической субкультуре, но и многократно менявших звучание и имидж на протяжении своих музыкальных карьер: Siouxsie and the Banshees, Killing Joke, The Cure.

Несмотря на презрительную позу по отношению к готической музыке, гот-группы 1980-х редко возражают, когда готический ярлык используется для их продвижения. Так, концертник ненадолго воссоединившихся в 1998 году Bauhaus вышел с лаконичным названием Gotham. Мрачный город из вселенной Бэтмена в контексте реюниона звезд готического панка представлялся удачной маркетинговой стратегией для привлечения нового поколения готов, не последнюю роль в которой играло и явное этимологическое родство названий города и субкультуры. Наибольшим цинизмом по отношению к готическому ярлыку отметился Эндрю Элдрич. «Все говорят: „Ты изобрел готику, ты Верховный Повелитель Тьмы“, ну а я думаю: „Продолжайте это писать, тогда кто-нибудь организует мне концерт за безумную сумму, которая поможет мне с обслуживанием моего бассейна“», — заявил он в интервью в сентябре 2021-го.

Nox Novacula — одна из современных групп, продолжающих и отчасти переосмысляющих традиции готического рока

С появлением форумов в начале XXI века на новый виток развития вышла и готическая субкультура в России. Стоит отметить, что ключевые представители пост- и гот-панка были прекрасно известны еще в СССР, что, в частности, нашло свое отражение в музыке: «Дурное влияние» вдохновлялись Bauhaus, «Игры» — Killing Joke, «Петля Нестерова» — The Cure и Echo & the Bunnymen. Тем не менее вплоть до начала 2010-х хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать количество выступлений в России зарубежных панк-групп, которые безо всяких оговорок можно было бы назвать готическими.

Во второй половине 2000-х появился ряд интернет-ресурсов, с юношеским максимализмом развенчивающих миф о том, что готика — это особое мировоззрение, а не музыкальный жанр. Вокруг этих ресурсов сформировалось сообщество людей, которые стали организовывать вечеринки и создавать собственные группы. На протяжении 2010-х годов готическая музыка в России прошла путь от локального сообщества энтузиастов до полноценной интеграции в мировую субкультуру. Остается открытым вопрос, сможет ли она выйти за субкультурные рамки или останется прозябать на периферии независимой сцены. Впрочем, мы знаем из истории, что готическая музыка невероятно живуча и способна преподносить сюрпризы.