«А кем считать плывущих?» Почему древние греки боялись моря

Античный мир и море

Море создало античную цивилизацию. И это не преувеличение.

Первая морская держава возникла в Восточном Средиземноморье еще в начале II тысячелетия до н. э. Ее создатели — минойцы, народ, населявший острова Эгейского моря, прежде всего Крит, задолго до прихода греков. Корабли минойцев бороздили просторы Средиземноморья, достигая Сицилии и Италии. При раскопках на острове Фера открыта красочная фреска, изображающая возвращение в порт минойского флота. Военно-морская мощь позволила критянам обложить данью народы, населявшие Балканский полуостров, свидетельство чему — известный миф о Тесее и Минотавре.

Греки-ахейцы, сокрушившие власть минойцев в середине II тысячелетия до н. э., продолжили традиции мореплавания, заложенные их предшественниками. Если верить Гомеру, то под стены Трои они прибыли почти на 1200 кораблях.

В период Великой греческой колонизации (VIII–V века до н. э.) мореплавание позволило эллинам освоить огромные пространства побережий Средиземного и Черного морей, принеся в эти отдаленные уголки ойкумены античную цивилизацию. Не лишним будет упомянуть, что греческие города-колонии возникают в это время и на Черноморском побережье современной России. Далеко от моря, вглубь материка, греки-колонисты не удалялись. Хорошо известно ироническое замечание Сократа, что греки расселись вокруг моря, как лягушки вокруг болота.

В V веке до н. э. построенный афинянином Фемистоклом военный флот вместе с кораблями других греческих полисов одержал блестящие морские победы над персами при Саламине и Микале и тем самым спас античную цивилизацию.

Море было основой жизни Древней Эллады — важнейшей транспортной коммуникацией, способствовавшей распространению товаров, ресурсов, идей. Но в то же время греки страшились моря. И этому имеется немало свидетельств.

Опасения Анахарсиса

Точнее всего страх перед морем выразил известный мудрец Анахарсис. Сын скифского царя и гречанки, Анахарсис был носителем двух культур — греческой и скифской. Еще в молодости он перебрался в Афины, где познакомился с Солоном и вскоре стал одним из его друзей. Сохранилось до полусотни изречений Анахарсиса, высказанных по разным поводам. Некоторые из них касались мореплавания. Так, на вопрос «Какие корабли безопаснее?» мудрец ответил: «Вытащенные на берег». Узнав, что корабельные доски имеют толщину в четыре пальца, Анахарсис сказал, что корабельщики плывут на четыре пальца от смерти. А на вопрос «Кого больше — живых или мертвых?» ответил другим вопросом: «А кем считать плывущих?» Трудно сказать, что внушило Анахарсису столь сильный страх перед морской стихией. Может, тяготы плавания из Скифии в Элладу?

Прославившая Анахарсиса мудрость и боязнь моря способствовали тому, что древние греки считали его изобретателем якоря — единственного средства корабельной оснастки, дающего надежду на безопасность.

Благодаря стихотворному переложению жившего в I веке до н. э. поэта Филодема до нас дошла молитва древнегреческих мореплавателей:

Сын Ино, Меликерт, и владычица светлая моря,
Ты, Левкофея, от бед верно хранящая нас!
Вы, нереиды и волны, и ты, Посейдон-повелитель,
И фракиец Зефир, ветер кротчайший из всех!
Благоволите ко мне и до гавани милой Пирея
Целым по глади морской перенесите меня.

Греческие мореходы взывают к помощи всех, кто может сделать их плавание безопасным. Это и бог морской стихии Посейдон, и властитель западного ветра Зефир. А кроме них Меликерт — мальчик, согласно мифу, брошенный матерью в море и чудесным образом спасенный дельфином. А также Левкотея — морская богиня, некогда давшая Одиссею волшебное покрывало, которое спасло его от гибели во время кораблекрушения.

Морские злоключения Одиссея

Судьба Одиссея, царя Итаки, сына Лаэрта, вобрала в себя, наверное, все возможные бедствия, которые мог претерпеть античный мореплаватель. Находясь во дворце царя феаков Алкиноя на острове Схерия, Одиссей рассказывает о своем трагическом морском путешествии при возвращении домой от стен покоренной Трои. В самом начале плавания Одиссей, спасая себя и товарищей от циклопа Полифема, ослепил его, чем вызвал гнев владыки морских пучин Посейдона. И дальнейший путь героя стал чередой ужаснейших невзгод. «Злую участь и бедствия многие нам приготовил Кронион!» — восклицал мореплаватель во время рассказа.

Получив от повелителя ветров Эола мешок со всеми ветрами, кроме попутного Зефира, Одиссей со своей флотилией уже почти достиг берегов родной Итаки. Но его спутники, заподозрив, что в мешке у Одиссея находятся несметные богатства, развязали его, выпустив ветры на волю, и разыгравшаяся буря угнала корабли от родных берегов.

Вслед за этим корабли Одиссея были уничтожены лестригонами, спасся только один, тот, на котором находился сам царь Итаки. Затем его спутники попали в плен к волшебнице Кирке, превратившей их в свиней. И только при помощи Гермеса Одиссею удалось спасти товарищей и вернуться на корабль. По совету Кирки Одиссей посетил царство Аида, где узнал от тени прорицателя Тиресия свою судьбу — он потеряет в плаванье всех спутников и вернется домой один, чтобы затем снова отправиться в путешествие.

Предупрежденный Тиресием Одиссей сумел проплыть мимо острова сирен, миновать Сциллу и Харибду. Но на Сицилии его спутники нарушили предостережение предсказателя, убив священных быков Гелиоса. Разгневанный святотатством Зевс напустил на мореплавателей страшную бурю, в результате корабль Одиссея со всеми спутниками погиб. Только он сам, ухватившись за обломок мачты, сумел спастись. Девять дней носило путешественника по беснующимся волнам, а затем море выбросило его на берег острова Огигия, обиталища нимфы Калипсо. Проведя семь лет в плену обольстительной нимфы, Одиссей по воле богов получил всё же свободу. Построив плот, он отправился по морю домой. Семнадцать дней плавания прошли спокойно, но на восемнадцатый разыгралась буря и посланная Посейдоном огромная волна разрушила утлое судно Одиссея. Однако на помощь герою пришла морская богиня Левкотея — она дала ему чудесное покрывало, облачившись в которое Одиссей сумел вплавь достичь острова Схерия и обрести спасение.

«Много Ураниды боги мне бедствий различных послали», — заключает рассказ Одиссей. И такие бедствия испытывает в морском путешествии прославленный герой, опытный мореплаватель. Что же тогда говорить о простых эллинах.

О чем рассказывают эпитафии

Свидетельствами древних трагедий, разыгравшихся на море, являются надгробные эпитафии — надписи, высеченные на могильных камнях.

Например, такая эпитафия-предостережение:

Я — погребенье Диокла, погибшего в море. Дивлюсь я
Тем, кто, меня не страшась, в море уходит опять.

Или такая:

Над Эрасиппа могилой земли и надгробья из камня
Даже и легкого нет; море — могила его.
Он ведь погиб с кораблем. А где его кости истлели,
Чайкам известно одним, чтобы поведать о том.

И даже такая:

Общее море и общий корабль стали общей могилой
Везшим к Фебу пловцам долю тирренских добыч.

Ну, или чуть более оптимистичная:

В бурных волнах я погиб, но ты плыви без боязни!
Море, меня поглотив, в гавань других принесло!

Древнегреческих надгробных эпитафий, связанных с опасностями и гибелью на море, великое множество. Смерть в морской пучине порождала особую скорбь близких, поскольку умерший лишался могилы на родине и вообще на земле и, по верованиям древних, не мог обрести посмертного упокоения.

Несмотря на прибыльность морской торговли, для многих эллинов ориентиром служило древнее стихотворное предостережение:

Дела морского беги. Если жизни конца долголетней
Хочешь достигнуть, быков лучше в плуга запрягай:
Жизнь долговечна ведь только на суше, и редко удается
Встретить среди моряков мужа с седой головой.

Немного археологии и эпиграфики

Из эпитафий следует, что многие из них высекались на надгробиях, стоящих над пустыми, символическими могилами — кенотафами: море нечасто отдавало близким тела погибших. Примером такого кенотафа может служить погребение, открытое при раскопках некрополя античной Горгиппии — греческой колонии, находившейся на месте современной Анапы.

В могиле не было останков человека, лишь в одном из углов стоял узкогорлый кувшин, рядом с которым лежало пряслице — глиняный грузик для веретена, указывающий, что погребение женское. В противоположном углу находилась кучка истлевших птичьих костей. То, что могила — кенотаф, было понятно уже при раскопках. Изучение же находок позволило предположить, что это символическое погребение женщины, погибшей в море.

Анапа расположена на Черноморском побережье Кавказа. В культуре античной Горгиппии прослеживается влияние живших поблизости древних кавказских племен: на это указывают формы найденных здесь посуды, украшений, оружия. А у некоторых народов Кавказа до недавнего времени существовал обычай вылавливания из воды души утопленника: в месте гибели в кувшин набиралась вода, и этот кувшин помещался в пустую могилу-кенотаф. У других кавказских народов в качестве вместилища души утопленника служила курица, погребавшаяся в кенотафе.

В пустом погребении горгиппийского некрополя присутствовал и узкогорлый кувшин, и птичьи кости. Чем не кенотаф утопленнице?

Впрочем, кувшин вместе с пряслицем могли быть обычными предметами погребального инвентаря, а ритуальную нагрузку выполняло именно захоронение птицы. Вполне вероятно, что в древнегреческом городе на Черноморском побережье Кавказа существовали сходные с горскими обряды, связанные с обустройством ложных погребений жертв морской стихии.

Здесь же, в Горгиппии, при раскопках была найдена древнегреческая надпись, в которой два брата благодарят некое божество «за спасение от великих опасностей», под которым обычно подразумевают спасение на море. Аналогичная по содержанию благодарственная надпись обнаружена и в другом причерноморском эллинском городе — Танаисе. А на Тендровской косе в Западном Причерноморье при раскопках святилища Ахилла была найдена надпись, сообщающая, что мореплаватели заранее, еще до начала путешествия, поблагодарили героя за спасение на море (и, надо полагать, загодя принесли ему соответствующие дары). В самой же Горгиппии судовладельцы воздвигли статую Посейдона и восстановили «от основания» его храм, несомненно, рассчитывая на то, что повелитель морской стихии будет благосклонен к их кораблям: об этом сообщается еще в одной найденной в Анапе греческой надписи.

Заступничество богов и героев — дело хорошее. Надеясь на их помощь, мореплаватели могли рассчитывать на благополучное путешествие, спасение от штормов, пиратов и прочих бедствий. Но, помимо божественного покровительства, существовал еще целый арсенал защитных средств.

Морское путешествие Синезия Киренского

О некоторых из них рассказывается в одном из писем известного церковного деятеля конца IV — начала V века Синезия Киренского, адресованном его брату. Свое морское путешествие Синезий описывает с изрядной долей иронии, обращая внимание на мелкие бытовые детали, обычные, наверное, для его времени, но весьма занятные для нынешнего читателя.

Судно, на котором плыл Синезий еще с пятьюдесятью пассажирами, вышло из Александрии Египетской и направлялось в Кирену — город на ливийском побережье Африки. Экипаж корабля составляли 12 человек из числа александрийских иудеев и неопытных в морском деле местных крестьян. Примечательны упомянутые путешественником прозвища матросов — Хромой, Грыжа, Криворук, Косой, — указывающие на увечья, которые делали их мало пригодными к морской службе. На корабле был только один якорь — второй капитан, нуждаясь в деньгах, продал, и не имелось запасного паруса — он был заложен за долги. Случившийся в начале плавания шторм едва не погубил судно. Причем буря разыгралась в канун субботы — и капитан, будучи убежденным иудеем, вместо того чтобы управлять кораблем, читал Тору. Даже угрозы находившихся среди пассажиров вооруженных солдат не могли помешать ему исполнить религиозный долг. Только за полночь, сказавши: «Теперь закон позволяет, ибо теперь уже очевидно, что мы в смертельной опасности», — капитан взялся за рулевое весло.

В это время пассажиры молились всем известным им богам о спасении. Синезий же, стоически воспринимая всё происходящее, вспоминал героев «Илиады»: Аякса, погибшего в морской пучине, и храброго Ахилла, страшившегося «жалкой смерти» в воде. Находившиеся на судне солдаты готовы были пронзить себя кинжалами, только бы не погибнуть смертью Аякса. Кто-то из пассажиров сказал, что для спасения необходимо повесить на себя золото, и все немедленно стали надевать золотые украшения и даже делиться ими с теми, у кого их не было.

Помимо чисто магического, охранительного назначения, надетое золото, по словам Синезия, давало надежду на достойное погребение в случае гибели: тот, кому случится найти труп, согласно обычаю, обязан его похоронить, взяв себе золото покойника.

Только капитан корабля сохранял спокойствие, предвкушая, по мнению Синезия, в случае гибели избавление от кредиторов. Некоторое время спустя шторм всё же стих, и путешественникам удалось относительно благополучно завершить плавание.

В чем же спасение?

Синезий Киренский рассказал об одной из возможностей избежать гибели на море — надеть на себя золото. В античном мире существовали и другие способы обрести спасение от связанных с мореплаванием бед. Помимо молитв и заранее принесенных жертвоприношений (как то, о котором говорится в надписи из святилища Ахилла на Тендре), существовало множество связанных с мореплаванием амулетов и талисманов. Важнейшим среди них было изображение якоря, который заслуженно считался символом безопасности морского путешествия, ведь его предназначение — удерживать корабль на месте под ударами стихии. Недаром аргонавты, достигнув Черного моря, принесли якорный камень в жертву в местном святилище.

Археологам хорошо известны находки металлических перстней с резными изображениями якоря на щитках и на камнях-вставках — не приходится сомневаться, что они принадлежали мореплавателям. При раскопках античных святилищ встречались и миниатюрные модели якорей — приношения людей, вынужденных отправиться в морское путешествие.

Нередко свинцовые модели якорей находят при исследовании древних и средневековых портовых сооружений (например, в современном Судаке): считается, что купцы подвешивали их к перевозившимся по морю мешкам с товаром.

Примечателен выбор материала для этих оберегов: в древности свинец считался металлом сакральным, именно из него древние и средневековые алхимики пытались получить золото. В византийское время с распространением христианства к моделям якорей из свинца прибавились свинцовые же кресты — их тоже во множестве находят при подводных исследованиях средневековых портов.

Вывод ясен: надежда античных мореплавателей — якорь, настоящий или символический. Недаром современники древних греков, римляне, когда речь заходила о последней надежде, говорили: «Sacram anchoram solvere» («Спасаться последним якорем»).