Дремлет ли в каждой собачке матерый волк? Зоопсихолог — о разнице между охотничьим поведением и социальной агрессией животных
Работа с агрессией — самый ответственный, но и самый интересный вид профессиональной деятельности специалистов, занимающихся коррекцией поведения животных. Так вышло, что собаки и кошки, то есть самые популярные домашние питомцы, принадлежат к числу хищников — и уже то, как к этому относятся их хозяева, само по себе является интересным предметом для научного исследования. Читайте обо всём этом в материале зоопсихолога Казимеры Кордецкой.
— А после этого случая укусы повторялись?
— Да, он же кровь почувствовал!
Такой диалог между зоопсихологом и хозяином собаки с агрессией — довольно частое дело. Интересно, что гораздо реже к «чувству крови» апеллируют хозяева кошек, хотя это было бы логичнее — как-никак кошачьи гораздо ближе к стопроцентным хищникам по своему способу питания, и среди их семейства хотя бы встречаются те, у кого приматы (вроде нас с вами) входят в естественный рацион.
Отдельная профессиональная боль зоопсихолога — добиваться ответов, в которых содержатся факты, а не интерпретации. Иногда приходится пройти несколько кругов вопросов и ответов, пока докопаешься, какое именно поведение владелец описывает словами «он стал доминировать» или «кошка затаила обиду».
Но во всём, что связано с агрессией, подмена фактов интерпретациями особенно мешает. Дело в том, что коррекция агрессии питомца невозможна без работы с эмоциями владельцев, прежде всего страхом.
К сожалению, именно страх мешает обращаться к специалисту вовремя, когда проблема только возникла: у большинства людей он тесно связан со стыдом и вытеснением, и если собака не относится к общепризнанно «опасным» породам, то владелец скорее будет игнорировать проявления агрессии своей таксы или шпица, чем признает, что даже такая собачка может заставить себя бояться.
У людей множество страхов, но страх перед агрессией хищника (не метафорического, а буквально плотоядного животного) — один из самых естественных и древних: он помогал выживать тысячам поколений наших предков. Мы унаследовали от них не только стрессовые реакции, которыми на рык и выпад зубами отвечает наше тело, но и желание объяснить смысл происходящего любым, пусть даже не самым научным способом. Отсюда множество мифов о «хищной природе» наших домашних любимцев.
Насколько обоснованы эти мифы? Действительно ли в каждой собаке дремлет ужасный волк или доместикация изменила наших питомцев до неузнаваемости?
Чтобы разобраться в этом, нужно пристальнее взглянуть на охотничье (пищедобывательное) поведение хищников. Действительно ли они, попробовав человеческой крови, «подсаживаются» на нее и становятся людоедами?
Охотничье поведение животных устроено сложно. Оно отчасти определяется врожденными комплексами фиксированных действий, а отчасти формируется с опытом, в том числе социальным (обычно именно от рациона матери зависит, какую добычу будет выбирать ее потомство). Охотничье поведение можно представить в виде алгоритма из отдельных задач: поиск жертвы, преследование, умерщвление и поедание. Иногда оно может распадаться на отдельные составляющие или выполняться не полностью (например, когда детеныши играют в охоту, они имитируют преследование и убийство друг друга, но не поедание). Это может быть «багом» (например, опыт животного настолько ограничен, что оно не способно целиком выполнить необходимую последовательность действий), а может «фичей» (у разных охотничьих собак звенья цепочки пропущены намеренно — кто-то из них только обнаруживает добычу, кто-то преследует, кто-то делает всё кроме поедания, которое остается человеку).
Для понимания феномена людоедства (не путать с каннибализмом!) важнее всего разобраться, что происходит на стадии выявления добычи. Как хищник понимает, на кого ему охотиться? Часть параметров потенциальной жертвы (например, размер, очертания фигуры, манера движения) он распознаёт инстинктивно, потому что примерно на таких животных охотились его предки. Это тот механизм, который заставляет кошку хватать любой мелкий извивающийся предмет.
Другая часть приобретается с опытом. Помните момент из «Мадагаскара», когда проголодавшийся лев начинает видеть вместо своего друга-зебры говорящий окорок? У хищников, в отличие от нас, нет интеллектуального знания, что у всех животных внутри мясо. Чтобы понять это, им нужно приобрести опыт поедания такого животного. Обычно они получают его в детстве: мать приносит тушку или даже живую добычу, убивает, ест и дает попробовать детенышам. Так они сопоставляют вкус мяса определенного животного с запахом его самого. Этот запах выделяется кожей в результате действия сальных, потовых и других желез: если тушка досталась хищнику уже без шкуры, он не сопоставит ее с живым животным. По этой причине фермерам не рекомендуется оставлять неосвежеванные туши в местах, где водятся волки: так они быстро привыкнут резать скот.
Зоопарковые животные гораздо больше, чем их дикие собратья, склонны «дружить» со своей природной добычей — не только потому, что им не дают по-настоящему проголодаться, но и из-за недостатка опыта охоты у них и их родителей. Однако можно ли полагаться на такую дружбу? Как правило, нет.
Врожденная программа охотничьего поведения, которая до этого «буксовала», может внезапно запуститься. Например, если совпадет несколько факторов: не только размер и форма тела потенциальной добычи, но и ее быстрое удаление от хищника. Это универсальный стимул: удаляющийся предмет запускает у хищников охотничью реакцию с очень большой вероятностью. Большинство собак, преследующих велосипедистов, делает это именно из-за охотничьей мотивации. Как мы помним, алгоритм охотничьего поведения не всегда выполняется целиком: поэтому большая часть этих собак теряет интерес к велосипедисту, как только он останавливается или продолжает движение пешком. Однако риск, что у какого-то пса эта цепочка работает четче и последовательнее, всё равно есть, и такое преследование может закончиться укусом.
Но всё-таки какую роль здесь играет кровь? Сама по себе — никакой. Как мы уже выяснили, для понимания, что такое-то животное имеет мясо с определенным вкусом, крови недостаточно. И это не говоря уже о том очевидном факте, что при укусе собака не пьет кровь. Часто кровь даже не попадает на зубы, если собака укусила человека сквозь толстую одежду, однако привычка кусать после этого разовьется с такой же вероятностью, как при укусе до крови за голое тело: это будет зависеть от того, добьется ли собака желаемого результата. Например, она хотела, чтобы человек не тянул к ней руку, и после укуса рука отдернулась. Это работает как поощрение, то есть учит собаку, что кусать — действительно работающий способ заставить человека отдернуть руку.
Здесь мы имеем дело не с охотничьим поведением, а с агрессией в собственном смысле слова, то есть с поведением социальным.
Охоту относят к агрессии далеко не все этологи, ведь она не сопровождается злостью, желанием прогнать, это просто способ получить еду (как писал Конрад Лоренц, мы же не злимся на свой завтрак).
Как ни странно, агрессия сама по себе означает, что ваша собака ни в коем случае не людоед и видит в вас социального партнера (пусть и что-то с ней не поделившего), а не добычу. Вообще собакам восприятие людей в качестве добычи не свойственно (даже в тех трагических случаях, когда стаи собак загрызают людей, поедания не происходит). Определить, что ваша собака воспринимает кого-то как объект охоты, можно, если она к нему подкрадывается. Поведение скрадывания — характерный элемент охоты: если вы заметили, что пес приближается таким образом к кошке, то кошка в опасности. Не обманывайтесь тем, что в другие моменты он «спокойно реагирует»: видимое спокойствие — залог успешной охоты. Вот если бы собака истерически лаяла и рычала на кошку, мы бы скорее имели дело с социальной агрессией, чем с охотничьим поведением, и могли получить более прогнозируемый результат коррекции. Восприятие кого-то как объекта охоты не корректируется, точно так же, как мы не можем заставить себя считать яичницу нашим другом по переписке.
Среди хищников человека как объект охоты хорошо распознают крокодилы, для которых это действительно регулярная добавка к рациону в их нормальной среде обитания.
Другие животные, например львы и тигры, могут получить опыт поедания человека и быстро сформировать такую привычку, потому что его легче поймать (если он не вооружен), чем их традиционную добычу, а еще люди, как правило, более жирные и менее жилистые. Механизм этого пищевого предпочтения очень похож на тот, который заставляет нас предпочитать фастфуд полезной диетической еде — кровь и тут ни при чем.
Домашние кошки, между прочим, могут воспринимать нас как объект охоты… Но только частично. Охота кошек на наши ноги (иногда руки) может объясняться игровым поведением, а может охотничьим (еще они могут принимать наши ноги и даже спины за что-то вроде деревьев, по которым можно вскарабкаться; но мы не можем доказать, что они думают именно так). Дело в том, что при такой большой разнице в размерах, как между кошкой и человеком, «меньший брат» не всегда может воспринимать нас как цельный объект. Глядя нам в лицо, кошка воспринимает нас не так, как охотясь на наши ноги под столом. Однако такое охотничье поведение не опасно (хотя бывает болезненным и неприятным) — ни при каких условиях кошка не укусит нас в шею, как кусала бы мышь, поскольку наша шея не является стимулом, похожим на кошачью добычу.
Что касается человеческой крови как вещества, то у кошек она вызывает меньше интереса, чем у собак.
Собаки питаются более разнообразно и обладают значительными способностями к перевариванию несвежего мяса (не проверяйте на своей собаке! За поколения хорошего питания эта способность осталась развитой далеко не у всех). Поэтому у них вызывает интерес и кровь (как сигнал, что поблизости может быть раненое или дохлое животное), и тухлое мясо, и даже экскременты. Конечно, «почуяла кровь» звучит более драматично, чем «почуяла кал», но природа этого интереса у собак одна и та же. Собака слижет кровь не только если вы поранитесь (зализывание ран у соплеменника — социальное поведение), но и если эта кровь прольется, например, на пол. Также собаки испытывают большой интерес к менструальным выделениям, причем они делятся на тех, кто отождествляет этот процесс с течкой, и тех, кто не проявляет признаков полового интереса (например, реакции флемена). Однако и те и другие при возможности сожрут использованную прокладку. Нет никакой информации о том, чтобы такие «попробовавшие кровь» собаки потом проявляли большую склонность к агрессии по отношению к человеку, чем другие. Более того, даже собака, слизавшая с пола кровь, пролившуюся из вашей ранки, вовсе не сделает вывод, что хорошо бы вас укусить и добыть побольше вкусной кровушки. Каким бы ярким «пищевиком» ни была ваша собака, этого опасаться не стоит: социальная мотивация у нее всё равно сильнее.
Как это ни удивительно, в мире животных кровожадность не всегда синоним жестокости. Иногда кровь — это просто кровь.