Аллегория Христа и подземный индрик: единороги в разных культурах

Сегодня единороги служат неисчерпаемым источником вдохновения для детских товаров, оформления косметики и дизайна украшений. Они скачут по радуге, часто окрашены в розовый цвет и обретаются где-то рядом с маленькими пони и мультяшными феями (тоже очень далеко ушедшими от своего фольклорного прототипа, маленького народца).

Но прежде чем единороги стали частью массовой культуры, они проделали долгий путь. В истории западноевропейской культуры и за ее пределами они бывали очень разными — то возвышенными и чистыми, то жуткими и яростными. Предлагаем проследить трансформации волшебных (а иногда вполне обыденных) однорогих существ в истории.

Единороги в Античности

Похоже, что первое описание единорога на Западе создал древнегреческий историк Ктесий Книдский, живший в V веке до нашей эры. Ктесий какое-то время служил придворным лекарем в Персии, куда проникали истории о землях, лежащих еще восточнее. Итогом стало сочинение «Об Индии», которое до нас не дошло. Судить о нем можно по пересказу, оставленному видным византийским интеллектуалом, патриархом Константинопольским Фотием I. Это конспект, из которого можно узнать, что в Индии есть чудесный источник, который ежегодно наполняется жидким золотом, там живут маленькие обезьяны с хвостом в четыре локтя и огромные собаки, способные схватиться со львом. О названных единорогами зверях там говорится следующее:

«В земле индов есть дикие ослы, с коней, и даже больше. Телом они белые, головой пурпурные, глаза у них темно-синие. У него на лбу рог размером в один локоть.

Нижняя часть рога, с две палесты [мера длины, равная ширине ладони] у лба, очень белая. Верхняя часть (это острие рога), она багряно-красная очень. А остальная часть, средняя, — черная. Отпивших из этих рогов (из них ведь делают кубки), говорят, не схватывают ни судороги, ни падучая болезнь и даже не берут яды, и если они прежде отпили, и если после яда отпили или вино, или воду, или что- нибудь другое из этих кубков».

Ктесий Книдский, Индика

Фотий вслед за своим предшественником упоминает, что эти животные медленно начинают бег, но потом быстро разгоняются, и что поймать их почти невозможно, а сражаются они рогом, копытами и зубами. Неясно, видел ли сам Ктесий Книдский кого-то, похожего на единорога, и откуда взялось такое цветистое описание существа. Но с этого момента зверь с единственным рогом, которому сообщаются целебные свойства, начинает свой путь по страницам древних трактатов.

Аристотель, вслед за Ктесием, упоминал единорогов в трактате «История животных» как однорогих индийских ослов с раздвоенными копытами. А согласно римскому сочинителю Клавдию Элиану («Пестрые рассказы»), некоторые единороги похожи на тех, что описал Ктесий, тогда как другие имеют ноги толстые, как у слона, гриву, большую свирепость и способность к быстрому бегу.

Плиний Старший называл в «Естественной истории», как минимум, двух однорогих существ — rhinoceros (носорог) и monoceros (единорог). Первый — суровый враг слона, который в длину равен ему, однако имеет более короткие ноги и «готовится к бою, точа свой рог о камни». Второй — самое свирепое животное Индии, «чье тело напоминает тело лошади, голова — как у оленя, ноги слона, хвост как у кабана, низкий голос и черный, в два локтя, рог, торчащий посредине лба».

Так носорог (существо с рогом на носу) и однорог (некое животное с одним рогом) разводятся в античной литературе.

Невзирая на путаницу в названиях, греческие и римские авторы обычно говорили о брутальных животных крупного размера. Если Ктесий описывал фантазийный образ, который, он возможно, видел на иллюстрации, римляне могли иметь дело с личными свидетельствами путешественников из областей, граничащих с империей. Так или иначе, единороги здесь еще не обладают утонченностью и глубоким моральным содержанием.

Лютый зверь

Единорог выглядит достаточно суровым и в библейских текстах — там он служит символом неукротимости и свободолюбия. Он неоднократно упоминается в Ветхом Завете, хотя с его природой и названием вновь связана путаница. На древнееврейском языке он называется «рээм» (лютый зверь). Кем бы он ни был, его непросто заставить ходить в плуге, он противится одомашниванию, очень силен, но при этом быстр.

«Захочет ли [единорог] служить тебе и переночует ли у яслей твоих? Можешь ли веревкою привязать [единорога] к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле? Понадеешься ли на него, потому что у него сила велика, и предоставишь ли ему работу твою?»

Иов. 39:9

Хотя единороги привлечены здесь для риторических целей, само их существование в священных книгах не ставится под вопрос. Это существо естественного мира, которое можно (пусть и безуспешно) попытаться запрячь в плуг. Но как «лютый зверь» оказался именно единорогом? Похоже, что в Септуагинту, греческий перевод Ветхого Завета, «рээм» попал под именем единорога (μονόκερως), потому что переводчики не могли подобрать подходящего животного, хотя понимали, что речь о каком-то свирепом копытном звере. Возможно, в их времена упомянутое в книге Иова создание уже вымерло. Тогда на помощь пришел единорог, известный по бестиариям и древним сочинениям. А затем единороги (monoceros) перекочевали в латинские и национальные переводы Библии.

В многочисленных толкованиях в качестве кандидатов на роль таинственного зверя называются зубр, тур, буйвол или саблерогая антилопа. Так или иначе, речь идет про какое-то мощное и свободолюбивое животное, которое, возможно, несколько тысячелетий или даже столетий назад населяло Евразию, а потом было истреблено человеком. Например, дикий бык, который вымер примерно в XVII веке. В современных переложениях Библии в качестве «лютого зверя» фигурируют тур или буйвол: «Захочет ли буйвол тебе служить…» (перевод С. С. Аверинцева).

Священная охота и фаллофории

Греческий «Физиолог» — сочинение, написанное в II–III вв. н.э. в Александрии на основе античных и восточных сказаний о природе — дает иной образ единорога, повлиявший на всю последующую рецепцию этого существа христианским миром.

«Малое животное он, подобен козленку, но очень горячее, и не может охотник подойти близко к нему, так как оно очень сильно. Один рог имеет посреди головы его. А как его ловят, скажу: деву чистую, одетую бросают пред ним, и прыгает в пазуху девы животное, и (она) держит его, и (оно) идет за ней, и (она) несет его во дворец к царю».

Физиолог

Для средневековой культуры описанная здесь практика ловли единорога, получившая название «священная охота», — одна большая метафора обретения Бога. В аллегорической вселенной единорог символизирует нисхождение Логоса в дольний мир, то есть Христа, который «нисходит в утробу Девы» и который также был пленен хитростью. «Сравни это животное с образом Спаса, „ибо воздвиг рог в доме Давида, отца нашего“, и „рогом спасения“ стал нам. Не могли ангелы и силы удержать Его, и вселился во чрево поистине чистой девы Марии», говорится в «Физиологе».

Для текста наиболее важен моральный, нравоучительный момент. Однако здесь мы видим совсем не такого единорога, как в древних трактатах. Он миниатюрен (вероятно, такому небольшому существу легче преклонить голову на бедро девы или прыгнуть ей за пазуху), обладает одним рогом (символ единого Бога или единства природы Отца и Сына, как отмечается во многих толкованиях) и белого цвета (как положено воплощению чистоты и благодати). Тем не менее, единорог все еще суров по отношению к своим противникам и неуловим — поймать его без соблюдений правил священной охоты невозможно.

Сборники басен о животных дошли до нас в христианской редакции, и можно только предполагать, какие древние легенды легли в основу этой истории.

Жертвоприношения девушек и юношей чудовищам — частый мотив в античных и других мифах. Как вариант, выраженный фаллофорический мотив позволяет предположить связь легенды с древними обрядами плодородия. Подобные ритуалы могли, помимо прочего, включать обряд женской инициации, когда в жертву приносились не сами девушки, а их девственность.

Некоторые исследователи обращают внимание на то, что мотив «укрощения единорога девой» появляется только в «Физиологе», тогда как первоначально речь шла об укрощении девы единорогом — зооморфным фаллическим божеством, которое приобщает девушек к тайне жизни и продолжения рода.

Подобные обряды сохранились до довольно поздних времен, о чем свидетельствует возмущение блаженного Августина, который в трактате «О Граде Божьем» упоминает мистерии дионисийского культа Либера. В менее целомудренных переводах «Физиолога» дева почти раздета, а единорог «вскакивает в лоно», а не за пазуху. В мифах о единороге подчеркивается, что он не имеет пары и размножается посредством рога. Все это объясняет, почему божественный зверь табуирован для мужчин и не может быть пойман охотниками. В первые века христианства эти образы приобрели новое наполнение.

Латинский богослов и энциклопедист VI–VII веков Исидор Севильский попытался соединить античное и христианское описание единорога. Так появляется образ зверя, который ведет вражду со слоном (древняя характеристика носорога) и способен поднять на рог любого врага, но одновременно усмиряется девственницей с обнаженной грудью и ловится охотниками. При этом даже разночтения в расположении рога не смутили автора:

«Носорог (rhinoceros) назван так греками, в переводе на латынь означает „имеющий рог на носу“ (in nare comu). Называется он также единорогом (monoceros, или unicomus), так как имеет рог посреди лба».

Из «Этимологии» Исидора Севильского

Важно, что в Средние века единороги считались настолько же реальными, как и львы. Во-первых, потому что ни тех, ни других житель Северной Европы мог никогда не видеть, а во-вторых, потому что и те, и другие отсылали к сверхчувственной реальности, где обладали символическим смыслом — христианским или алхимическим. Такой подход сохранялся в течение долгого времени. Например, в книге Яна Йонстона (бестиарий XVII века) единорог и грифон изображаются наравне с козами и лошадьми.

Истории путешественников и носорог на выезде

Переходя из одного бестиария в другой, божественный «козленок» единорог (unicornis) и свирепый индийский носорог (monoceros или rhinoceros) разделились и пошли разными тропами. Но путаница все равно периодически давала о себе знать и к «однорогу» предъявлялись высокие требования. Паломничества и торговые путешествия позднего Средневековья будили у людей интерес к земному миру, который виделся через призму христианского аллегоризма. В результате некоторые очевидцы сетовали на то, что увиденный в «Индиях» зверь не так красив и кроток, как о нем говорили «Физиолог» и вторящие ему авторы.

В XIII веке венецианец Марко Поло оказался крайне разочарован «единорогом», которого увидел на Суматре. В «Книге чудес света» знаменитый путешественник описывает его грубым, уродливым и недостойным своего высокого статуса: «Водятся тут единороги, ничуть не менее слонов. С виду зверь безобразный. Непохожи они на то, как у нас их описывают; не станут они поддаваться девственнице».

Путешествовавший в XIV веке на Восток миссионер-доминиканец Журден де Северак, исследователь Африки и Азии, встретился со зверем, которого вовсе отказался считать единорогом. «Водится тут еще один зверь; называют его носорогом; величиной он с лошадь, и на голове у него длинный и кривой рог, но это вовсе не единорог», утверждал он в своих «Описаниях чудес». Однако де Северак не в полной мере разводит мифологического единорога с брутальным монокеросом, вторя Исидору: «В третьей Индии [вероятно, речь о Восточной Африке] водятся настоящие единороги, величиной с лошадь; на лбу у них толстый, острый, но короткий рог, сплошь твердый — в сердцевине его нет мозга. И говорят, так свиреп этот зверь, что может он одолеть слона, а поймать его невозможно никому, кроме юных девственниц».

В эпоху Возрождения европейцы по большей части приняли носорога таким, какой он есть, и смирились с тем, что этого зверя вряд ли сможет усмирить дева.

Средневековый аллегоризм уступил место натурфилософскому и естественнонаучному подходу, а на смену эпохе легенд и слухов пришло время оптики и опыта. Первый носорог оказался в Европе в начале XVI века: животное прислали в подарок королю Португалии Эммануилу, и его оценили лиссабонские зеваки.

Художник Альбрехт Дюрер писал о носороге, интересуясь его анатомией, внешностью, повадками: «Цвет его подобен цвету черепашьего панциря, и он плотно покрыт толстой чешуей. Спереди на носу он имеет крепкий рог, который он точит повсюду, когда бывает среди камней. Говорят также, что носорог быстрый, веселый и подвижный зверь». Сам Дюрер португальского зверя так и не увидел, что не помешало ему создать гравюру по мотивам словесных описаний и набросков. Вероятно, толстую кожу животного очевидцы сравнивали с «броней». Художник так его и нарисовал — буквально в панцире и с кольчужно-чешуйчатыми ногами.

Единороги в искусстве Европы

Дюрер в своих гравюрах отдал должное и единорогу. Работа «Похищение Прозерпины» изображает известный античный сюжет — Плутон (Аид) забирает Прозерпину (Кору-Персефону) в свое подземное царство, где ей теперь придется проводить темную половину года, ожидая весеннего возвращения к матери, богине плодородия Деметре. На гравюре колесница Аида по воле художника заменена единорогом, образ которого отсылает скорее не к христианским сюжетам, символизирующем непорочность Девы, а к более архаическому пласту древних ритуалов плодородия. Не зря с фигурами Персефоны и Деметры были связаны тайные инициатические обряды античного мира — Элевсинские мистерии. Аид изображался одновременно с жезлом смерти и рогом изобилия, то есть соединяющим свет и тьму, жизнь и анти-жизнь. Дюрер рисует единорога как яростное и буйное животное, воплощающее страсть похитителя. «Убиваемая» им девушка (Кора) гибнет, чтобы родилась владычица подземного царства (Персефона).

Дев с единорогами, пусть и в более скромном варианте, изображали многие мастера Возрождения. Пожалуй, самая известная серия изображений — «Дама с единорогом», цикл из шести шпалер XV века. Пять из них посвящены различным чувствам, от зрения до осязания, а шестая подводит итог в общем духовном синтезе. Кроме единорога со львом, на шпалерах фигурирует множество символов, аллегорический смысл которых пытаются разгадать до сих пор.

Другая серия шпалер, «Охота на единорога» — это серия последовательных изображений, объединенных в историю, своего рода графический роман: поиски и обнаружение охотниками зверя, битва, пленение. Единороги появляются также на фантасмагорической картине «Сад земных наслаждений» Иеронима Босха, где нидерландский мастер изобразил сразу несколько этих созданий разного облика.

Кисти Рафаэля принадлежит загадочный портрет дамы с единорогом, который, как предполагают, был вдохновлен «Джокондой» Леонардо да Винчи. На руках у молодой женщины сидит миниатюрный единорог, напоминающий ягненка. Рентгеновское исследование середины ХХ века показало, что когда-то зверек был собачкой, и только потом обзавелся гривкой и рогом. Исследователи до сих пор спорят о том, кем была модель, по какому случаю создавался портрет и с чем связаны метаморфозы животного — не факт, что произведенные самим Санти.

Рафаэлем же была написана фреска «Сотворение животных», где одновременно изображены гарцующие единороги и носорог. Судя по всему, в Ковчег взяли не всех: носороги потеснили мифологических однорогов на земле, и волшебные звери нашли место в новом измерении — пространстве-времени искусства.

Впоследствии их оценили романтики и символисты, обратившиеся к до-новоевропейской культуре, сказаниям, мифам и древним легендам. Эти полумифические миры Средневековья, где обитали рыцари, дамы, герольды, феи и драконы, стали для них своего рода противоядием от наступающего железного века индустриализации.

Отдельная область обитания единорогов — геральдика.

В европейской культуре единорог постепенно становился крупнее и одновременно утонченнее, превращаясь из «козленка» в изящного коня с рогом.

В таком виде он изображался как придворный спутник прекрасных дам и царственных особ, а также вошел в эмблемы, сохранив, однако, бородку и львиный хвост. На гербах и штандартах он символизирует отвагу и честь, но также чистоту и осмотрительность, и часто рисуется со вскинутыми передними копытами. Сегодня единорогов можно видеть на гербах многих стран, населенных пунктов и учреждений, расположенных от Великобритании и Шотландии до городов Лишниц в Чехии и Лысьва в Пермском крае России.

Рог-аликорн и его подделки

Точно так же, как Великое Делание алхимиков воспринималось на разных уровнях (мистическая трансмутация духа адепта и способ выплавить золото для обогащения), священная охота имела и глубоко духовный, и вполне практический смысл. Во втором случае речь шла о замечательных свойствах единорожьего рога, который многие стремились заполучить и который носил собственное имя — аликорн.

Еще Ктесий уверял, что кубок из такого рога нейтрализует любой яд. Считалось, что аликорн (например, перемолотый в порошок) обладает уникальными целительными качествами и помогает от любых хворей. Конечно, универсальное противоядие и средство от всех болезней привлекало европейских медиков, аристократов и правителей.

К раннему Новому времени медицинский интерес во многом уступил тяге к редкостям и диковинкам, которые обожали ренессансные и новоевропейские короли. Мир расширялся, на картах исчезали белые пятная, и теперь из разных стран можно было привезти замечательные редкости, служившие подтверждением власти и проницаемости границ. У королей и аристократов появляются собственные коллекции диковинок — предметы чужеземного искусства, скелеты странных существ, заморские камни и раковины. Рог единорога занимал в кунсткамерах достойное место.

На спрос ушлые торговцы и авантюристы реагировали предложением, создавая подделки. Как правило, в роли аликорна выступал бивень кита-нарвала, которого называют также морским единорогом (Monodon monoceros), реже — моржовый клык. Витым рогам, которые прочно утвердились в живописи, а потом в современной культуре, единороги обязаны именно нарвалам. В более ранних изображениях единороги имеют более гладкие, сабельные рога.

Даже разочарование в единорогах из легенд, которые уступили место прозаическим носорогам, не мешало некоторым умельцам создавать криптозоологические образцы. Например, Магдебургский единорог (реконструкция скелета, собранная из костей носорога) был признан подлинным немецким изобретателем Отто фон Герике, а его изображение появилось в книге философа Готфрида Вильгельма Лейбница о природе. Так западноевропейский единорог от древних культов плодородия и через аллегорию Христа проделал путь к курьезам кунсткамер.

Другие единороги

Собственный «лютый зверь», Индрик, существовал на Руси. Он упоминается в азбуковниках, устном народном творчестве и «Голубиной книге», фольклорно-духовном сочинении XV–XVI века. Часто он передвигается под землей, что связывают с образом мифологического мамонта, известного народам Сибири и Дальнего Востока — это создание называлось народами тундры «пожиратель земли».

«Живет зверь за Океаном-морем. А рогом проходит зверь по подземелью, аки ясное солнце по поднебесью, он проходит все горы белокаменные, прочищает все ручьи и проточины, пропущает реки, кладязи студеные. Когда зверь рогом поворотится, словно облацы по поднебесью, вся мать-земля под ним всколыбается… все зверья земные к нему прикланятся, никому победы он не делает».

Голубиная книга

В некоторых вариантах «Голубиной книги» Индрика называют «отцом всех зверей». Там же рассказывается о его противоборстве со львом за верховную власть и царский трон (лев победил). Как и в европейских легендах, в словарях подчеркивается отсутствие у зверя «подружия», то есть пары: новый индрик рождается из отброшенного в море рога, а старый закапывается в землю, чтобы там умереть. Животное часто имеет гибридную природу — одни его части от коня, другие — от рыбы.

«Зверь, подобен есть коню, страшен и непобедим, промеж ушию имать рог велик, тело его медяно, в роге имать всю силу. И внегда гоним, возбегнет на высоту и ввержет себя долу, без накости пребывает. Подружия себе не имать, живет 532 лета».

Русский азбуковник XVI–XVII вв.

В фольклорных представлениях рога таких зверей целебны, а согласно исследованию А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу», они «светятся и бывают длиной до шести пядей».

В исламских бестиариях упоминается зверь по имени шадхавар, существо родом из персидской мифологии. Он больше напоминает серну, чем коня, а его единственный рог обладает красивой особенностью — в нем есть полости, способные пропускать ветер, когда зверь бежит, и создавать удивительную мелодию. Рога этих существ превращаются в ценные флейты, которые, согласно преданиям, водились в коллекциях правителей. Об этом сообщает, например, Закария Аль-Казвини, автор космографического трактата «Чудеса сотворенного и диковинки существующего».

В некоторых вариантах легенды зверь не так уж безобиден, смешиваясь с другим существом — опасным хищником сиранисом, заманивающим жертв с помощью музыки, которую создают отверстия на его морде. В свою очередь, сираниса считают родственником сирен. В пользу этой версии говорит схожесть слов и образ призыва неосторожных путников сладкими звуками.

Также в средневековой арабской и персидской литературе упоминается мифический зверь по имени каркаданн — «господин пустыни» на фарси. Согласно рассказу Синдбада-морехода, этот обитавший в Индии, Пакистане и Северной Африке единорог был настолько огромен, что мог насадить на свой рог целого слона. В этих же легендах говорится, что каркаданнами и слонами питается еще более грандиозное создание, птица Рух. Иногда «господин пустыни» описывается как сложносоставная химера, иногда — как исполинский носорог с львиным хвостом и гривой. Несмотря на свирепость каркаданна, на Среднем Востоке считалось, что вода, к которой он прикасается, делается целебной, а женщины могут, искупавшись в ней, излечиться от бесплодия. В современном арабском и персидском языках «господином пустыни» называют уже вполне обычного носорога.

В китайской мифологии и других преданиях Восточной Азии известно существо по имени цилинь (в Японии его зовут кирином). Впрочем, единорогом его можно считать лишь с натяжкой. Как отмечал философ Освальд Шпенглер, и в биологии, и в культуре существуют гомологичные (схожие по происхождению, но разные по форме) и аналогичные (схожие морфологически, но разные по происхождению) явления. Цилинь, как и европейский unicornis — рогатое существо, которому приписываются моральные качества, но в остальном они не слишком похожи.

Цилинь — повелитель зверей, иногда его относят к четверке благородных животных вместе с драконом, фениксом и черепахой. Его тело часто изображается составным: голова дракона, тело оленя, копыта коня, бычий хвост и чешуя, либо разноцветная шерсть. Зачастую у цилиня несколько рогов, и они ветвятся, либо один рог, но мягкий. Словом, это химерическое создание самого причудливого вида. Само название «ци-линь» означает «самец-самка» — так в одном звере гармонично объединяются два начала. Нрав у цилиня самый кроткий, ведь это покровитель самой жизни: китайские и японские источники сообщают, что он ступает так деликатно, что не тревожит траву и не давит букашек, а питается только особыми злаками. Его явление может служить как добрым предзнаменованием, так и предупреждением — в этом случае волшебный зверь может предстать в пламени или показать клыки.

***

Археологи периодически обнаруживают ископаемых однорогих животных, которых прочат в прообразы единорога. Например, в Азове (Ростовская область) экспонируется единственный в мире собранный скелет кавказского эласмотерия — огромного древнего млекопитающего из семейства носороговых. Однако единорог из мифов и преданий вовсе не нуждается в научных доказательствах своего существования. Обитая в символическом пространстве, на территории культуры, единороги были для наших предков более реальными, чем для нас — вымершие в плейстоцене существа.

Фольклор, религиозные тексты, бестиарии, свидетельства путешественников изображали этих существ по-разному. Пугающее и возвышенное, символ непорочности и торжество плодородия, чистота и кротость, но одновременно неукротимость и ярость, опасность и исцеление. А на Востоке даже одновременно самец и самка. Общим было одно — ощущение тайны и присущая всем мифологическим явлениям двойственность: то ли чудо, то ли чудовище.