«Талант — вот что круто, а упорная учеба — удел посредственностей». Как вера в прирожденные способности и боязнь ошибок мешают нам развиваться

Как я была «одаренной»

В детстве меня считали одаренной (хотя, может, и не столь одаренной, как наша собака: ее грамоты в коридоре висели над моими, и занимала она первые места на серьёзных выставках, а я — только вторые и третьи на конкурсе костюма и чтения стихов). Я не очень понимала, чем именно заслужила это звание. Так как мне никто не объяснял, что означает «талантливость», мне казалось, что это какое-то мое врожденное качество, вроде голубых глаз.

Во многом из-за такого отношения я разучилась учиться: одаренность означала для меня, что, в отличие от «обычных» людей, мне не нужно специально учиться — ведь у меня от природы есть что-то, что делает меня умной.

Постепенно я стала подозревать, что в оценке меня произошла ошибка: где та одаренность, которую мне приписывали с детства? В чем она проявляется? Как я узнаю, что не утратила ее? Может быть, ее и не было? Чем старше я становилась, тем меньше знаний давалось мне легко, само по себе.

В итоге я стала думать, что «на самом деле» я бездарна и посредственна.

Поэтому я начала бояться любых ситуаций, которые могли бы стать для меня проверкой, в которых я могла бы проиграть. Я возненавидела олимпиады и конкурсы, соревнования и выступления, когда мне всё-таки приходилось участвовать в них, я часто демонстративно не старалась — только чтобы подчеркнуть: я проиграю, но не потому, что я не одарена, просто не собираюсь выигрывать.

Признаться в незнании чего-либо было страшно до ужаса, поэтому я всеми силами упражнялась в остроумии вместо того, чтобы объявить о своем незнании и научиться чему-то.

Чем дальше, тем больше я боялась пробовать свои силы, тем больше меня страшили неудачи, осуждение или насмешки.

Одаренность и посредственность — две стороны одного стереотипа

Можно сказать, что со стереотипами мне повезло больше других. Миф об одаренности все-таки продуктивен, хотя и может превратить человека в невротического перфекциониста с комплексом самозванца и создает конфликт между социально завышенной оценкой и субъективной заниженной самооценкой. Но многим повезло меньше: людей сдержанных и тихих, застенчивых или тех, кто размышляет медленно и обстоятельно, могут записать в вечные троечники или посредственности.

«Хорошо хоть не двойка», «Для тебя это слишком сложно», «Такой, как ты, хоть куда бы поступить, и то ладно» — все эти мнения, высказываемые вам в детстве, могут заставить вас думать, что вы ни на что не способны, что не стоит пытаться учиться, что вам глупо требовать от мира большего — да и кто вы такой, чтобы вообще что-нибудь требовать…

Чем дальше, тем меньше хочется пробовать свои силы, тем очевиднее, что за любой попыткой последует неудача, осуждение, насмешка.

Оценочные стереотипы могут быть с разной модальностью — «умный» или «глупый», но, какими бы они ни были, они преграждают нам путь к обучению и росту. Ведь они предполагают, что ум и глупость — неизменная, изначально присущая нам черта.

Установка на данность vs нейропластичность

Идея о врожденной одаренности или бездарности, о нашей изначальной принадлежности к лидерам или старательным исполнителям — одно из следствий устаревшего представления о неизменности мозга.

Если мы рождаемся с раз и навсегда заданным устройством извилин, то и уровень наших способностей и креативности тоже предопределен. В каком-то смысле такая картина мира напоминает кастовую систему: детей делят на одаренных, посредственных, умных или глуповатых, творческих или неоригинальных и т.д. Представляется, что способность к обучению, к какому-то конкретному предмету или занятию искусством — неизменные свойства личности.

При таком подходе пробовать, ошибаться и исправлять ошибки считается позорным уделом глупых, бездарных неудачников, а попавшие в категорию одаренных должны демонстрировать исключительно успешность.

Школьная система с ее зацикленностью на отметках и любовью к клише только поддерживает это разделение. Иногда статус отличника или троечницы наносит раны, след которых тянется за человеком всю жизнь. А ведь от того, как мы пишем историю своей жизни (в психологии это называется нарративом или сценарием), зависят и отношение к себе, и жизненный выбор.

Но главная проблема в том, что деление людей на одаренных и посредственных противоречит самой природе мозга, отличающегося нейропластичностью — способностью меняться всю жизнь под воздействием среды и обучения. А отношение к ошибкам как к провалу ставит под угрозу когнитивный потенциал человека.

Причем это вредно как «отличникам», так и «троечникам»: первые жутко боятся провала и воспринимают ошибки как удар по самооценке, вторые настроены на неудачу как на судьбу.

Американский психолог Кэрол Дуэк, одна из ведущих мировых экспертов по мотивации, теориям интеллекта и методам образования, называет представление о себе как о неизменном признаком фиксированного мышления (установки на данность или fixed mindset). Эта психологическая установка основывается на убежденности в том, что наша личность, характер, ум и творческие способности — изначально заданные статичные формы, на которые мы не можем существенно влиять.

Такие представления заставляют считать успех подтверждением врожденного дара, а ошибки — свидетельством его отсутствия.

Ирония заключается в том, что мы не можем быть на 100% уверенными, что нам действительно достался талант при рождении. Это провоцирует нас не только стремиться всеми силами к успеху, но и любой ценой избегать ошибок.

Стремление сохранить статус-кво так сильно, что мы готовы довольствоваться даже видимостью успеха: купить диплом, по знакомству устроиться на престижную должность, для которой у нас нет необходимых качеств и образования, выдавать чужие достижения за свои — не понимая, что все это не делает нас умнее или компетентнее, а только увеличивает страх потерять незаслуженный авторитет.

Но самая большая ошибка установки на фиксированное мышление — отказ от проб и ошибок, якобы свидетельствующих о поражении. А ведь ошибки — важный показатель роста!

Мы можем расти и развиваться только на грани своих способностей: узнавая то, чего не знаем; разбираясь в том, чего не понимаем; решая почти неразрешимые задачи. В обучении важно не получить результат, написанный в конце учебника, а найти интересный способ решения поставленной задачи, а лучше — несколько. Чтобы учиться так, нужно быть открытым и не бояться делать ошибки, более того, рассматривать их как ступени к познанию.

Почему мозгу необходимо ошибаться

Ошибаться не только не страшно и не стыдно, это крайне необходимо! В тот момент, когда мы ошибаемся, наш мозг интенсивно учится, так как ошибки — неотъемлемая часть ассоциативного обучения.

Ассоциативное обучение давно известно по экспериментам Павлова с собаками. Знаменитый нейрофизиолог учил животных ассоциировать, например, поступление пищи со звуком. Cо временем звук вызывал выделение слюны, даже если им не приносили пищу. Основной принцип ассоциативного обучения заключается в том, чтобы связать несколько стимулов друг с другом, например, удовлетворение какой-либо базовой потребности и возникших в результате положительных эмоций с посторонним стимулом. Вознаграждения помогают закреплять информацию или навык.

Однако обучение происходит не так просто. Недостаточно связать вознаграждение с тем, чему нужно научиться. Чтобы произошло запоминание, необходимо удивление.

Прежде чем совершить действие, мозг оценивает вероятность получения награды и на основании данных, имеющихся в памяти, строит прогноз. Если прогноз был верный и мы получили именно то, что и намеревались получить, дофамин, помогающий запомнить новое и получить удовольствие, не выделяется активно. Зачем же учиться, если прогнозы и так верные? Чтобы произошло активное выделение дофамина и запоминание, мозг должен обнаружить ошибку в прогнозе: расхождение между предположением и тем, что мы получили. Обнаруженная ошибка становится сигналом для обучения!

Важнейшая роль ошибок в обучении экспериментально доказана благодаря исследованию феномена блокировки обучения: если вознаграждение ожидаемо, то ассоциация не возникает.

Впервые эффект влияния ошибочных прогнозов на обучаемость был изучен у приматов. Если награда оказывалась больше той, которую ожидали обезьяны, активность дофаминовых нейронов, вовлекающихся в ассоциативную память, увеличивалась. Когда награда была ожидаемой, активность дофаминовых нейронов почти не менялась и вообще прекращалась, если ожидаемой награды не давали.

Грубо говоря, лучший способ стимулировать обучение — это не лишать за ошибку награды, а поощрять за ее исправление.

Ошибки на службе технологических инноваций

Можно сказать, что ошибкам поклоняются и в X Development — основанной Google в 2010 году американской компании, многие разработки которой засекречены.

В компании считают, что для совершения чего-то прорывного нужно поставить амбициозную цель, выполнимую только на 10%. Если цель совсем недостижима, работать над ней нет мотивации. Если она — «синица в руке», то устареет, не успев реализоваться.

10%-ная вероятность успеха означает, что даже при напряженной работе сотрудники компании по большей части терпят неудачу. И это не просто считается нормальным — каждый провал отмечается как достижение.

Глава компании Астро Теллер утверждает, что он создает среду, способствующую появлению инноваций. Это такая среда, в которой за неудачей не следует увольнение, никто не смеется над сотрудником и не порицает его за провал проекта, как это происходит в большинстве компаний (именно поэтому их сотрудники продолжают держаться за не самые лучшие проекты, на которые впустую расходуются деньги).

Но на то и Google, чтобы быть не как все. Астро Теллер награждает признанием, бонусами и отпусками тех, кто быстрее выявил ошибки своего проекта, признал его провальность и раньше других отказался от бесперспективных разработок. По его словам, эти люди делают для инноваций больше, чем остальные.

Чтобы не расходовать средства и энергию на провальные идеи и успеть опробовать как можно больше потенциально успешных, нужно уметь быстро признавать ошибочные решения, отказываться от них, не испытывая негативных эмоций, вознаграждать себя за дальновидность — и браться за что-то новое.

Так работают в одной из самых успешных и продвинутых компаний в мире! Почему бы так же не поступать и нам?

Наш организм изначально приспособлен к тому, чтобы эффективно учиться на ошибках. Однако система воспитания и образования приучает нас считать ошибки провалом. За ошибки часто просто наказывают. Но это в корне неверно! Избегая ошибок, мы крадем у нашего мозга потенциал развития!

Что такое «установка на рост»

Кэрол Дуэк утверждает, что такое отношение к ошибкам противоречит установке на рост — подходу, которого придерживаются люди, считающие, что успех приходит в результате упорной работы, обучения и настойчивости (в отличие от тех, кто придерживается идеи фиксированного мышления и приписывает успех врожденным способностям).

Люди с установкой на рост не боятся совершать ошибки, понимая, что это часть обучения и что от провала к провалу они совершенствуются. Они знают, что могут быть плохи в чем-то, чего они не умеют, и что становятся более умелыми, прикладывая усилия и преодолевая когнитивные трудности.

Люди с фиксированным мышлением страдают от неудач, поскольку воспринимают их, как я раньше, — в качестве доказательства, что их по ошибке считали умными или талантливыми, — и думают, что после неудачи на них смотрят по-другому и они обречены на бедность, страдания и одиночество. Или они воспринимают ошибки лишь как очередное доказательство того, что ни на что не годны.

Дуэк считает, что установка на рост позволяет смотреть на жизнь более позитивно, видеть возможности для обучения и испытывать меньше напряжения, а значит, более продуктивно развиваться. Такая установка помогает не только «отличникам» и «троечникам», но и людям с ограниченными возможностями, которые педагогами старой школы могут считаться плохо обучаемыми вследствие травм или особенностей развития.

К счастью, выход из этой парадигмы гениальности-посредственности все-таки есть: от нее нужно просто отказаться. Да-да, в том числе и тем, кто считает себя одаренным или гениальным. Может быть, это звучит странно, но на деле такой отказ освобождает их от установки на фиксированное мышление точно так же, как и тех, кто привык считать себя бездарным.

Мы не знаем точно, какие особенности мозга помогают нам быть более творческими, умными и успешными. Но можем утверждать с уверенностью, что фиксированное мышление мешает нам пробовать свои силы, учиться и развиваться.

Может быть интересно

Трудно быть молодым: я хотела бы, чтобы в 20 лет кто-то дал мне эти 9 советов

Как я перестала быть одаренной

Вред, который наносит установка на фиксированное мышление, я почувствовала, когда отчетливо осознала, что моему стремлению к росту и развитию мешает болезненное желание подтверждать свой статус-кво.

Часто я делала то, за что меня считали одаренной, и старалась преуспеть в предметах, преподаватели которых хвалили меня за «природный талант». Я не спрашивала себя, чему на самом деле хотела бы научиться, ведь для этого нужно было вступать в зону неизвестного, ошибаться, не оправдывать чужих и собственных ожиданий.

Я начала с простого: перестала думать и говорить о чьей-либо гениальности, а начала обращать внимание на то, что конкретно эти люди делают хорошо.

Не «гениальный режиссер», а «режиссер, который подбирает отличные саундтреки и делает качественный „музыкальный“ монтаж», не «гениальный писатель», а «писатель, которому удалось предсказать основные тренды цифровой эпохи и последствия #metoo», и т.д.

Затем я перестала называть других людей «обычными» (каюсь, раньше это слово я произносила с презрением) и стала искать их конкретные характеристики: вместо «Обычным людям не понять художников» я стала говорить: «Работающим в сфере строительства часто трудно понять образ жизни креативного класса» и т.д.

Наконец я сделала самое «страшное» — стала называть себя «обычной». Поначалу это вызывало горечь с каким-то оттенком детской вредности. Мысленно я продолжала: «…и поэтому ничего не достигну». Но я отбрасывала эту мысль и перечисляла, что умею и чему хочу научиться, а какие цели еще очень далеки.

Вместо «Я не одаренная и не имею необходимого образования и поэтому не стану браться за сценографию в балетном театре» я говорила: «Я обычный художник, поэтому вполне могу попробовать себя в сценографии, а вот для составления технической документации привлеку специалиста».

Вместо того, чтобы давать общие оценки своей личности, я теперь анализирую свои знания и навыки, относясь к ним как к техническим характеристикам, которые можно улучшить, если потратить на это время и силы.

Меня не смущает, что чему-то придется учиться много лет (к примеру, нейробиологии), а что-то начинать почти с нуля (например, из-за полученной на скейте травмы ноги мои спортивные возможности сильно пострадали, но меня это не останавливает от упорных упражнений реабилитации).

За годы борьбы с парадигмой гениальности ее наваждение полностью прошло.

Я действительно считаю, что все мы обычные: ведь нет ничего необычного в нейропластичности и в огромном потенциале мозга для обучения, развития умственных способностей и творческого видения.

У каждого из нас есть множество способностей просто потому, что мы обладаем очень сложно организованным мозгом. К сожалению, взрослые часто считают, что дети ленятся и ничем не интересуются, или же человек, занимающийся чем-то непонятным для его окружения, может восприниматься как бездельник и неудачник. Но это не проблема одаренности — это во многом проблема среды, в которой можно реализовать только какие-то конкретные способности.

Сын биологов, увлекающийся букашками и бабочками, может найти поддержку родителей и стать выдающимся энтомологом. Поддержат ли его так же, если он увлечется шитьем платьев для кукол? Надеюсь, что да, но не факт. Если вы любите рисовать, но в вашей семье, работающей в сфере услуг, никто не интересуется искусством, то как вы можете всерьез думать о том, чтобы стать художником?

Когда мы утверждаем, что талант должен пробиваться и что-то доказывать обществу, не звучит ли это чересчур жестоко, особенно если речь идет о детях и подростках?

Наше мнение о своих способностях сильно зависит от оценки окружающих, а их оценка — от культурных норм и возможностей среды. И только став взрослыми, мы можем сказать: если мои способности сегодня всем кажутся бесполезными, мне предстоит самому создать нишу для их реализации.