Гомофобия: сделано в Европе. Как Восток и Запад поменялись местами в своем отношении к гомосексуальности

В 1916 году британская полиция арестовала ирландского националиста Роджера Кейсмента. Незадолго до этого он договорился с правительством Германии, находившейся в тот момент в состоянии войны с Британией, о поставке оружия для ирландского восстания. Однако британцы перехватили немецкие военные сообщения, так что судно с оружием не достигло берегов Ирландии, а Кейсменту было предъявлено обвинение в измене. Это дело получило широкий резонанс, за Кейсмента вступились многие британские интеллектуалы. Дело в том, что вопрос независимости Ирландии уже давно разделял британское общество. К тому же Кейсмент долгое время работал британским послом, расследовавшим преступления колониальных администраций в Конго и Перу, и за него вступились многие из тех, кто знали его по этой работе, например Артур Конан Дойл и Бернард Шоу.

Дело во многом решила публикация «Черных тетрадей» Кейсмента.

В них он подробно описывал свои сексуальные приключения в посещенных колониях. Проблема заключалась в том, что приключения были исключительно гомосексуальны — для европейцев начала ХХ века это стало скандалом.

Некоторые полагали его гомосексуальность не менее ужасной, чем сам факт измены. Ирландцы считали, что британцы подделали тетради, чтобы его опорочить. Тем не менее раскрытие тетрадей ослабило его поддержку — и Кейсмента казнили.

Роджер Кейсмент был не единственным, чья сексуальность не вписывалась в европейские гендерные нормы того времени, пытающимся сбежать от скуки буржуазной жизни и викторианской морали на «загадочный и дикий Восток». С началом колониальной эпохи путешествие туда в поиске сексуальных приключений стало модным среди европейских аристократов. Романист Эдвард Морган Форстер посвятил книгу «Путешествие в Индию» местному жителю, в которого был влюблен во время путешествия туда. Его друг, археолог Лоуренс Аравийский, занимавшийся разведывательной деятельностью на территории Турции во время археологических экспедиций и готовивший арабское восстание против Османской империи во время Первой мировой войны, предположительно, состоял в отношениях с арабским юношей, с которым встретился на раскопках в Северной Сирии.

Французский писатель Андре Жид осознал свою гомосексуальность после путешествия в Алжир. Гомосексуальные приключения в колониях, вероятно, были у немецкого путешественника Александра фон Гумбольдта и русского географа Николая Пржевальского.

Для гетеросексуалов привлекательность колоний обуславливалась во многом тем, что там они могли многое себе позволить, потому что находились в чуждой среде как завоеватели. Права местных жителей мало волновали колониальные власти, а сами местные жители не знали европейской морали, поэтому не могли осудить путешественников, да и их осуждение ничего не значило для европейцев. К тому же сами местные жители не вписывались в европейские стандарты: в некоторых странах возраст сексуального согласия был гораздо ниже, чем в Европе, в других жители носили гораздо меньше одежды.

Это позволяло таким путешественникам, как Поль Гоген, ездить в колонии, вступать там в отношения с несовершеннолетними девушками, рисовать порнографические по стандартам того времени изображения местных женщин, возвращаться на родину и продавать их как экзотику, изображающую «благородных дикарей» и их единение с природой, не будучи осужденными за всё это. Напротив, многим такие путешествия приносили славу и деньги, и на них зачастую даже не приходилось тратиться, потому что государство готово было спонсировать их как исследовательские миссии.

У гомосексуалов ко всем этим мотивам добавлялся еще и тот факт, что почти во всей Европе гомосексуальность если не была криминализована, то как минимум крайне осуждалась, а те, кто были в ней уличены, подвергались насмешкам и остракизму. Например, несмотря на то, что послереволюционная Франция первой из европейских стран декриминализовала гомосексуальность благодаря секуляризации законодательства, преследование гомосексуалов здесь не прекратилось.

Полиция продолжала арестовывать тех, кто был уличен в однополых связях и трансвестизме. Просто теперь они осуждались не за преступление против бога, а за нарушение общественного порядка и противоестественные деяния.

Поэтому неудивительно, что, несмотря на отсутствие антигомосексуального законодательства в самой Франции, в каждой третьей ее бывшей колонии после освобождения от метрополии оно появилось. В то же время почти повсюду за пределами Европы однополые отношения и гендерный нонконформизм были частью нормы.

Гомосексуальность и ислам

В исламских странах отношение к гомосексуальным связям было схоже с таковым в античной Греции и Риме (что неудивительно с учетом того факта, что в эллинистическую эпоху они принадлежали к единому культурному пространству), так что романтические отношения взрослых мужчин с юношами ценились едва ли не больше отношений с женщинами. В Коране гомосексуальность осуждается на основе трактовки той же истории про Лота и Содом, что и в христианстве и иудаизме (хотя многие современные исследователи указывают, что и в ней осуждается вовсе не гомосексуальность). Однако в нем нигде не указано, какое наказание должно налагаться за этот грех. Более того, некоторые хадисы (изречения, приписываемые пророку) предостерегают от увлечения красотой безбородых юношей, потому что их взгляд может быть более соблазнительным, чем взгляд гурий (девственниц, ожидающих праведников в раю).

Несмотря на то, что гомосексуальные отношения были криминализованы в большинстве исламских стран, случаи наказания за них оставались крайне редки. Практически все такие случаи, о которых известно, были связаны с однополыми изнасилованиями или вопиющими нарушениями общественного порядка.

Чтобы наказать кого-либо за гомосексуальный акт, требовалось, чтобы его свидетелями стали по крайней мере четыре уважаемых в исламской общине человека, что делало судебные процессы по таким делам практически невозможными.

Побывавший в Париже в XIX веке египетский мыслитель Рифаа ат-Тахтави удивлялся тому, что европейцы испытывают такое отвращение к гомосексуальности, что, когда переводят арабскую любовную поэзию, почти половина которой обращена к прекрасным юношам, а не к женщинам, вынуждены заменять мужской род на женский. Посетивший Османскую империю в XVI веке Бернадетто Ромберти рассказывал, что во дворце султана под охраной евнухов живут сотни проданных в рабство и захваченных на войне юношей. Известно о мужских гаремах, открыто державшихся во дворцах правителей аль-Мутамида, Хишама II, Абд ар-Рахмана III, аль-Хакама II, правивших в IX–XII веках. Во многих музыкальных труппах были молодые танцоры — бача-бази или кучеки, обычно исполнявшие танцы в женском образе, их можно было купить для сексуального удовлетворения.

Хотя многие мыслители исламского мира считали содомию грехом, большинство из них искренне не верили, что просто влюбиться в мальчика или выразить эту любовь через стихи — грех.

Поэтому, например, ничто не мешало египетскому религиозному мыслителю и поэту Абдулле аль-Шабрави, который в XVIII веке на протяжении 30 лет был ректором Университета аль-Азахар, самого престижного учебного заведения в арабском мире, писать любовные стихи, адресованные к безбородому юноше по имени Ибрахим.

В светском же обществе желание мужчины заниматься сексом с юношей считалось совершенно понятным и даже оправданным.

Сексуальные отношения в восточных обществах имели иерархический характер. Именно поэтому для женщин и юношей не было предосудительно выступать принимающей стороной в сексуальных отношениях — они ниже по рангу, чем взрослые мужчины, и сама их юность делала их немужественными. Так, в сатирическом эссе «Девы и юноши» арабского богослова IX века Аль-Джахиза даже исключительное предпочтение взрослого мужчины к безбородым юношам не считается девиацией или грехом. На самих же мужчин, желающих быть в этой роли, накладывалась социальная стигма. Поэтому обычно отношения между мужчинами и юношами заканчивались, как только у последних начинала расти борода. В некоторых случаях они могли продолжаться или изначально происходить между двумя взрослыми мужчинами, но такие отношения не принято было обсуждать, как, впрочем, и отношения с собственной женой.

Следует также помнить, что иерархические сексуальные отношения между мужчинами и юношами не считались педофилией по меркам того времени, потому что возраст сексуального согласия был значительно ниже, чем сегодня. Как и педерастия в Древней Греции, они становились дозволенными в том же возрасте, в котором девушек начинали выдавать замуж, то есть примерно с 12–14 лет, когда происходит половое созревание. Мальчики же в этом возрасте начинали военную подготовку. Одной из основных целей таких отношений было перенаправление сексуальной энергии юношей, чтобы те не заводили семью раньше, чем будут способны ее содержать, а главное, чтобы они не посягали на чужих женщин. Тех же, кто покушался на молодых людей раньше возраста согласия, подвергали наказанию.

Однако как в Греции, так и на Ближнем Востоке, во многом наследовавшем греческим традициям, сам факт того, что юноши и девушки могли вступать в этом возрасте в сексуальные отношения, уже предполагал, что они могут выполнять действия, которые выполняют другие взрослые: заботиться о семье, воспитывать детей и сражаться в войнах. Девушки в этом возрасте уже рожали детей и ухаживали за ними, а юноши могли сопровождать женщин в общественных местах (во многих культурах женщинам не разрешалось выходить в общество без сопровождения родственника или мужа) и сражаться наравне с другими мужчинами.

В некоторых странах если в семье не было подходящего на эту роль юноши, то его место могла занять девушка. В таком случае она принимала обет не вступать в сексуальные отношения и, поскольку забота о семье — это мужская функция, начинала одеваться и вести себя как мужчина, коротко стригла волосы и брала мужское имя.

Такие девушки на Ближнем Востоке и в Средней Азии назывались бача-пош, а на подконтрольных османам Западных Балканах — клятвенными девственницами. Самый известный пример — албанская клятвенная девственница и революционерка Яница, прозванная албанской Жанной д’Арк за активное участие в борьбе за независимость Албании.

Эта практика позволяла девочкам ходить в школу, устраиваться на работу, передвигаться без сопровождения, заниматься спортом и даже наследовать имущество. Семье же она помогала избегать социальной стигмы из-за отсутствия наследника, а иногда и существовать без главы семьи мужского пола. Некоторые матери специально принуждали дочерей жить как мальчиков, чтобы им не приходилось возвращаться в свою семью или становиться прислугой в семье мужа.

За пределами мира авраамических религий

По всему миру жесткая сегрегация между мужскими и женскими пространствами, призванная предотвратить случайные сексуальные связи и гарантировать, что женщины будут рожать детей от своих мужей, а не от кого-либо еще, приводила и к распространению гомосексуальных отношений. Большинство мальчиков-подростков индейцев яноама (Бразилия) и араукана (Чили и Аргентина) имеют гомосексуальные связи со сверстниками, обычно прекращающиеся после женитьбы.

В ряде районов Амазонии взаимная мастурбация и генитальные ласки — нормальные элементы дружеского общения молодых холостяков и женатых мужчин.

Кое-где такие отношения допускаются и среди молодых незамужних женщин; у нанди (Кения) и акан (Гана) они иногда продолжаются даже после замужества.

Такие же иерархичные отношения между мужчинами и юношами, как в Средиземноморье, встречаются и в других регионах мира. В Индонезии подросток в 12–13 лет должен переселиться от родителей к дяде по материнской линии, у которого он становится наложником до вступления в брак. В Папуа — Новой Гвинее мальчики должны были иметь старшего сексуального партнера, которым чаще всего становился жених старшей сестры, чтобы брат и сестра получали одно и то же семя. Местные племена верят, что для того, чтобы созреть и вырасти, юноши должны регулярно пить семя старших мужчин.

Традиция сюдо в Японии, распространенная среди самураев, очень напоминала традицию педерастии в Греции: старший мужчина должен был брать на попечение юношу и обучать его чести, боевым искусствам, чувству прекрасного и сексуальным навыкам.

Там же существовали мальчики-проститутки кагэма, похожие на уже упомянутых выше бача-бази. Обычно ими становились юноши, проходившие обучение в театре кабуки или работавшие в других развлекательных заведениях, таких как чайные дома.

Воины из племени занде в Судане по достижении совершеннолетия временно женились на мальчиках 12–20 лет, платили за них выкуп как за невесту и воспитывали, пока те не достигнут совершеннолетия и не вступят в брак с другими мальчиками.

В некоторых местах гомосексуальные отношения не являлись частью воспитательного процесса и не устанавливали иерархии между участниками. Так, по всей Африке зафиксированы десятки сообществ, в которых практиковались гомосексуальные браки, причем как среди мужчин, так и среди женщин. В древних индийских текстах, помимо мужского и женского пола, выделялся еще и третий пол, к которому относились гомосексуальные и трансгендерные люди. Многие из них рассматривают гомосексуальность как естественное явление и не ожидают, что люди, не испытывающие влечения к противоположному полу, будут вступать в гетеросексуальные связи или подвергаться наказаниям.

Индейцы Северной Америки также разработали сложную гендерную систему, в которой было место для гендерного нонконформизма. Чтобы дистанцироваться от европейской бинарной гендерной системы, современные североамериканские индейцы используют термин «люди с двумя душами» для всех своих традиционных идентичностей, которые в нее не вписываются.

Китайская историография полна историй про гомосексуальные отношения людей из самых разных слоев общества, в первую очередь, конечно же, аристократии. Так, многие императоры из династии Хань наряду с женами имели любовников. Однако в большинстве случаев даже для правителей невозможно точно установить их сексуальность, поскольку в историографию попадали только из ряда вон выходящие случаи, но ни гомо-, ни гетеросексуальность не считались чем-то необычным. Так, одна из самых известных историй — это история императора Ай-Ди и его возлюбленного, чиновника Дун Сяня.

Это редкий случай в истории Китая, когда у императора были только гомосексуальные отношения, а потому, не имея наследников, он попытался передать власть после своей смерти любимому.

Правда, Дун Сянь так был поражен горем, что не смог предотвратить государственный переворот, устроенный чиновниками, которые не желали мириться с последней волей императора.

Однако эту историю помнят не столько за попытку передать власть любовнику, сколько за эпизод, показывающий силу любви Ай-Ди и Дун Сяня. Однажды Дун Сянь уснул на рукаве императора, а того позвали на совет. Император боялся потревожить любимого и потому отрезал рукав. С тех пор выражение «отрезанный рукав» в Китае стало эвфемизмом для гомосексуальности.

Колониальная эпоха

В исламском мире положение начало меняться только в XVIII–XIX веках со всё большим проникновением европейцев и распространением фундаменталистских движений, таких как салафизм и ваххабизм, возникших как реакция на него. Эти движения появились на окраинах цивилизации и во многом подпитывались теми, кто не смог найти себе места в городском обществе, бедняками, бегущими от разврата городов, в которых они рисковали оказаться в долговой кабале и продавать себя или своих детей в сексуальное рабство для утех богачей и европейцев. Поэтому неудивительно их презрение к вещам, процветавшим в городской культуре: гаремам, проституции, гомосексуальности, европеизации и секуляризации, — и желание вернуться к предполагаемым основам ислама.

Захватив Дамаск и Багдад в XIX веке, эти движения заставили местных женщин одеваться в бурки и начали активное преследование за гомосексуальные связи, которого до этого не было в Персии и Османской империи.

Однако к распространению гомофобных настроений в обществе привели не фундаменталисты, а сами европейцы. Европейские колониальные администрации приносили с собой европейские законы. Во многих странах до сих пор сохраняется криминализация гомосексуальности, введенная колониальной администрацией. Так, в современных Узбекистане и Туркменистане законы о мужеложстве повторяют советские уголовные статьи. В 57% всех стран, до сих пор криминализующих гомосексуальное поведение, законодательство основано на Уголовном кодексе Британской империи. Из британских колоний такие законы имеют 70%.

Европейцы обычно обосновывали свое господство над другими народами цивилизационной миссией. Они рассматривали не-белых людей как менее развитых и более близких к природе, а потому не способных управлять собой самостоятельно. К концу XIX века в Европе распространилось мнение, будто гомосексуальность за ее пределами распространена повсеместно. Турецкий посол в Париже в 1803–1806 годах даже удивлялся тому, что европейцы думают, будто все турки гомосексуальны и что гомосексуальность у них вообще считается чем-то постыдным. Гендерный нонконформизм народов за пределами Европы стал рассматриваться как признак их дикости, тогда как строгое разделение между полами начали считать признаком развития. Например, шотландские биологи Патрик Геддес и Артур Томсон в книге «Эволюция пола», выпущенной в 1889 году, так и пишут, что «гермафродитизм примитивен». Это позволяло обосновывать их истребление или насильственное насаждение европейских норм.

К началу ХХ века белые мужчины стали одержимы мыслью о том, что белая раса в опасности из-за наплыва мигрантов и роста освободительных движений среди женщин и цветных людей.

Поэтому гомосексуальность начали патологизировать уже не по религиозным причинам, а по медицинским. Например, американский сексолог Уильям Робинсон, живший в конце XIX — начале XX века, писал, что гомосексуальность является признаком вырождения, а «каждое сексуальное отклонение, которое не служит воспроизводству расы, является патологией». Ученые начали говорить о том, что гениталии лесбиянок и геев похожи на гениталии чернокожих людей, а гомосексуальность и гендерную неконформность стали рассматривать как эволюционный регресс, провал в процессе сексуальной дифференциации. Чтобы исправить этот «недостаток», сторонники евгеники начали подвергать гомосексуальных людей химической кастрации, принудительной стерилизации, лоботомии и конверсионной терапии.

В Советской России, несмотря на декриминализацию гомосексуальности после революции, гомофобные законы царской эпохи сохранялись в исламских республиках. Интересно, что в самой России криминализующие гомосексуальность законы были приняты под влиянием немецкого законодательства. Располагаясь на окраинах Европы и периодически находясь на грани того, чтобы быть колонизированной, Россия после начала правления Петра I постоянно пыталась нагнать Европу, перенимая ее традиции и законодательство, чтобы иметь возможность быть одной из колониальных империй, а не покоренной иностранцами отсталой страной.

Однако гомофобия в Российской империи не приживалась: полиция занималась делами с неохотой, врачи не хотели свидетельствовать против гомосексуалов, потому что считали гомосексуальность врожденным признаком, а громкие скандалы, касавшиеся аристократии, гасились с подачи императоров.

При дворе было прекрасно известно о гомосексуальности композитора Петра Чайковского и консервативного литератора Владимира Мещерского, а также великих князей Сергея Александровича и Константина Константиновича, но в связи с этим никаких действий не принималось.

Самый громкий связанный с гомосексуальностью скандал в Российской империи разгорелся вокруг литератора Александра Шенина, предположительного автора эротической гомосексуальной поэмы «Похождения пажа», но и он отделался увольнением со службы и высылкой из Петербурга. Публичное саботирование закона привело к упадку его применения, так что в конце XIX века преследование гомосексуалов почти сошло на нет. В начале ХХ века уже даже разрабатывались проекты по декриминализации гомосексуальности (которые потом станут основой советского законодательства в этом вопросе), связанные с десекуляризацией и мнением медиков на этот счет.

В то же время с ростом революционных настроений и опасности отделения окраин от империи усилилось представление о том, что на исламских окраинах гомосексуальность является продуктом культуры. Советские юристы связывали гомосексуальное поведение одновременно с избытком развития, вызванным упадком буржуазной европейской цивилизации, и с недостатком развития, вызванным ее недоразвитостью. Поэтому впоследствии декриминализована она была только в славянских республиках Советского Союза: славяне считались более развитыми, так что гомосексуальность в их случае полагалась врожденной кондицией, а они сами — достойными сочувствия. Исламские же окраины подлежали принудительному оцивилизовыванию, и с гомосексуальностью там боролись, потому что считали, что ее распространение связано с отсталостью традиций.

Рекриминализовали гомосексуальность в СССР в 1934 году, вновь под влиянием Германии. Однако на этот раз закон вводился с подачи НКВД из опасения, что гомосексуалы шпионили на нацистов — Веймарская Германия, несмотря на сохраняющуюся криминализацию гомосексуальности, была в то время центром сексуальной революции. В России еще не знали о том, что нацисты ужесточили антигомосексуальное законодательство, и увязали их приход к власти годом ранее с гомосексуальностью и сексуальным развращением нравов. При этом русские спецслужбы сами использовали гомосексуалов для шпионажа, что спровоцировало в США и Великобритании после войны паранойю по поводу того, что все гомосексуалы являются коммунистами и шпионят на Советы.

Антиколониализм и гомофобия

Возникновение ЛГБТ-движения совпало по времени с деколонизацией. Между Второй мировой и началом XXI века рухнули все колониальные империи и в то же время во всех западных странах были декриминализованы гомосексуальные отношения, а в некоторых даже легализованы однополые браки. Россия в этом отношении вновь выделилась: она полностью декриминализовала гомосексуальность (даже раньше, чем это сделали США и Великобритания) под давлением Совета Европы, но без широкой общественной дискуссии и сформированного ЛГБТ-движения.

К концу ХХ века европейцы начали позиционировать терпимость к гомосексуальным отношениям как признак развития и цивилизованности. Страны Африки, Азии и Ближнего Востока, только недавно перенявшие европейские гендерные нормы, теперь стали маркироваться как неразвитые именно из-за распространенности в них гомофобии.

Права ЛГБТ-людей и женщин стали использоваться на Западе как основание для исключения представителей «отсталых» и «нетерпимых» культур Востока, в первую очередь сикхов, арабов и мусульман.

В свою очередь, в странах Востока начали распространяться фундаменталистские течения, стремившиеся освободить эти страны от европейского влияния. Теперь они тоже увязывали права геев и женщин с разложением, вызванным изнеженностью и избытком цивилизованности европейцев. Причем это касается как исламских, так и христианских фундаменталистов. Так, в Африке криминализация гомосексуальности, которая изображается местными лидерами как навязанная европейцами, сохраняется в некоторых преимущественно христианских странах и была отменена в некоторых странах, населенных преимущественно мусульманами, потому что она порождена там не столько религией, сколько колониализмом. В Эфиопии, единственной африканской стране, которая никогда не была колонизирована, гомосексуальность была криминализована с приходом туда христианства в XIII веке, и криминализация сохраняется до сих пор. В России же запрет «пропаганды гомосексуализма» был неразрывно связан с ростом антиевропейских настроений и подавался как способ борьбы с развращающим влиянием Запада.

Как ни парадоксально, фундаментализм — это результат модернизации, а потому любые проекты возвращения в прошлое, предлагаемые фундаменталистами, нацелены на момент, в котором модернизация уже произошла. По иронии судьбы, предлагая проект по борьбе с западным влиянием и европейской толерантностью, которая якобы зашла слишком далеко, современные исламские фундаменталисты на Ближнем Востоке и православные фундаменталисты в России сами утверждают те ценности, которые Европа им навязала совсем недавно.