Самый токсичный гормон. Как тестостерон делает из мужчин агрессоров

Мы уже убедились, что понятие «агрессия» охватывает множество разнообразных форм поведения. Вопль, который вы издаете, когда кто-то перехватывает ваше место на парковке, бойкот одноклассницы, угроза наказать ребенка и планирование убийства — все это акты агрессии, но в остальном у них, похоже, мало общего. Как классифицировать агрессивные действия? Я уже упоминала о том, что следует различать, например, прямую и косвенную агрессию, но исследователи предложили гораздо больше критериев.

Есть еще один способ классификации агрессии, который может быть полезен для нашего обсуждения, — это различие между реактивной и проактивной агрессией. Представьте, что вы приходите домой в разгар рабочего дня, заходите в спальню и обнаруживаете своего партнера в кровати — растрепанного, голого и не в одиночестве. Кровь приливает у вас к щекам, сердце начинает сильно биться. Вы орете благим матом и швыряете в изменника семейной фотографией в рамочке. Это реактивная агрессия.

В альтернативном сценарии вы действуете хладнокровно. Вы не швыряете фотографию, а достаете мобильный телефон и делаете снимки или видео. Позже вы размещаете пост в социальных сетях вместе с персональными данными любовницы или любовника вашего партнера. Это пример проактивной агрессии. Ни мужчины, ни женщины не имеют монополии ни на тот ни на другой тип агрессии.

Как указывает Ричард Рэнгем в своей книге «Парадокс добродетели: странное соотношение между нравственностью и насилием в эволюции человека» (The Goodness Paradox: The Strange Relationship Between Virtue and Violence in Human Evolution, ), реактивная агрессия с большей вероятностью возникает между двумя людьми (как драка, о которой рассказывалось в начале главы), а проактивная скорее присуща группам лиц или даже социальным институтам. Он описывает коалиционную проактивную агрессию, лежащую в основе таких зверств, как войны, пытки, казни, рабство и погромы. Доказательств связи тестостерона с проактивной агрессией немного, хотя роль нервной системы в ее проявлениях стала сейчас предметом интенсивных исследований. В этой главе я сосредоточусь на мужской конкуренции за статус, партнеров или ресурсы, необходимые для их получения, которая, как правило, подразумевает реактивную агрессию. Как мы увидим, наука убедительно доказала влияние Т на такое поведение.

Измерение агрессии

Измерить агрессию — непростая задача. Самые надежные данные о поведении животных мы получаем, наблюдая за ними в естественной среде обитания, к которой они адаптировались в процессе эволюции. Но когда дело касается нас самих, это затруднительно, потому что в процессе эволюции нашего вида нам не приходилось жить в тесноте, ежедневно контактировать с незнакомцами, проводить большую часть времени в классе или офисе, торчать в тиндере или обедать в «Макдоналдсе». Более того, сообщения очевидцев об акте агрессии могут быть необъективными, особенно если свидетель сам принимал в нем участие. (Одним из способов частично решить эту проблему является использование множества различных источников, например показаний коллег, а в случае изучения поведения детей — родителей и учителей.) Разумеется, можно проводить эксперименты в лаборатории, где агрессию получится оценивать более объективно, заодно осторожно меняя уровень гормонов или характер провокаций. Но зачастую остается неясным, как экстраполировать поведение людей в такой искусственной среде на их поведение в реальном мире.

В какой-то степени эти сложности можно преодолеть, изучая насильственные преступления. Хотя в целом статистические данные о преступности различаются по степени надежности, насильственные преступления обычно регистрируются точнее всего. Преступления не всегда раскрываются, однако уровень раскрываемости насильственных преступлений намного выше, чем менее серьезных правонарушений. Это особенно справедливо в отношении убийств, информация о которых реже бывает предвзятой. Драку, не закончившуюся летальным исходом, сложно ошибочно зарегистрировать как убийство, а убийство почти невозможно скрыть.

Статистика насильственных преступлений также полезна для оценки эволюционной основы половых различий в проявлении агрессии, поскольку нам доступны данные по разным регионам, культурам и временным периодам. Однако такая статистика дает лишь ограниченное представление о реальном положении дел, поскольку касается только самых крайних форм физической агрессии. Это все равно что рассматривать только максимальные показатели роста. Если среди 100 человек ростом выше 210 см вам попадется хотя бы одна женщина, считайте, что повезло. Более 99,9% людей, чей рост превышает 210 см, — это мужчины. Согласитесь, огромная разница! Но если рассматривать половые различия в области среднего роста, данные мужчин и женщин будут перекрываться в куда большей степени. Из 100 человек ростом более 165 см женщин будет примерно 22. По сравнению с различиями в максимальных показателях, половые различия в росте, близком к среднему, гораздо менее значительны.

Половые различия в проявлении агрессии (как и во многом другом) подчиняются аналогичным закономерностям. Большинство людей никогда не совершают убийства и не наносят тяжких телесных повреждений, но многие мужчины и женщины хоть раз кого-то толкали, применяли словесные угрозы или бросались предметами в другого человека. Эти широко распространенные агрессивные действия, как правило, не попадают в статистику преступности, а различия между мужчинами и женщинами здесь гораздо меньше, чем в случае насильственных преступлений.

С учетом всех этих оговорок, давайте обратимся к печальной реальности и рассмотрим крайние случаи агрессии. Издавна и повсеместно мужчины убивают, а также совершают физическое и сексуальное насилие гораздо чаще, чем женщины.

Мужчины ответственны за 90–95% всех убийств в мире, и чаще всего они убивают других мужчин. Женщины, которых они убивают, — это обычно их жены, партнерши, бывшие жены или бывшие партнерши. Когда мужчина убивает женщину, его мотивом часто является ревность: он убивает в наказание за уход или за то, что он воспринимает как неверность.

Возможно, вы задаетесь вполне логичным вопросом: каков эволюционный механизм того, что мужчина убивает свою жену или партнершу? Разве это не противоречит теории, утверждающей, что он должен быть крайне мотивирован на ее защиту? Дело в том, что мужчины, которые физически запугивают жен и партнерш, принуждая их к сексуальной и эмоциональной верности, могут убить, переусердствовав с попытками доказать достоверность своих угроз. Вот как это объясняют Мартин Дейли и Марго Уилсон, видные исследователи эволюционных основ внутрисемейных убийств:

Мужчины стремятся контролировать женщин различными способами и с переменным успехом, в то время как женщины стремятся противостоять принуждению и отстаивают свой выбор. Такое состязание — это всегда балансирование на грани, и убийства супругов любого пола могут считаться промахами в этой опасной игре.

Статистика других насильственных преступлений не столь точна, как статистика убийств. В частности, случаи изнасилования часто замалчиваются и не приводят к возбуждению уголовных дел, а юридические определения этого деяния сильно различаются. (Вне зависимости от формулировок, женщин по обвинению в изнасиловании не задерживают практически никогда.) Но какими бы ни были точные цифры насильственных преступлений, очевидно, что мужчины лидируют во всех категориях. Если считать статистику задержаний отражением состава всей совокупности преступников, получается, что в США мужчины совершают 80–85% насильственных преступлений. Эти результаты примерно одинаковы для всех стран мира. Хотя процентные показатели в разных странах могут различаться, мужчины совершают около 90% умышленных нападений с нанесением телесных повреждений, но только около 80% краж (когда кража сопряжена с большим физическим риском, например, если это угон машины или проникновение в жилище, то доля мужчин будет выше). Если преступление не сопряжено с физическим риском, вроде подделки чеков или растраты, доля женщин оказывается выше, чем в случае насильственных преступлений. Во всем мире мужчины составляют примерно 70% от общего числа мошенников (со значительными колебаниями в разных культурах).

Чем более рискованным, экстремальным и жестоким является насилие, тем больше оказываются половые различия и выше доля правонарушителей мужского пола. Психолог Джон Арчер, один из ведущих мировых исследователей агрессии, пишет: «Существует разница в склонности мужчин и женщин доводить агрессию до опасного уровня». Мужчины могут в конечном итоге столкнуться с противником лбами или убить, в то время как женщины с большей вероятностью ограничатся гневными взглядами и воплями, тычками, пинками или пощечинами.

По всей видимости, высокий уровень мужской агрессии давно является характерной чертой человеческой природы, восходя еще к нашим далеким предкам. Окаменелые черепа часто несут следы насильственных действий — трещины и отверстия, которые, как считается, появились в результате нападений других людей с использованием дубин, камней или копий. Этот тип повреждений гораздо чаще встречается на мужских черепах, чем на женских. Для сохранившихся до наших дней популяций охотниковсобирателей половые различия в количестве совершаемых убийств сопоставимы с таковыми для остального человечества: мужчины совершают почти все убийства, причем убивают они в основном других мужчин.

Агрессия и половой отбор

У большинства видов не все самцы имеют одинаковый доступ к фертильным самкам. То, что в репродуктивном, а значит, и эволюционном соревновании есть победители и проигравшие, — это просто факт жизни. Уиздом, благородный олень из предыдущей главы, — победитель с огромным отрывом. И чем больше он выигрывает, тем больше проигрывают его соперники: фертильных самок не так уж много. А вот самки в подобные игры на выбывание не играют. Хотя они могут конкурировать за ресурсы, которые влияют на репродуктивный успех, например за еду, бороться между собой за партнеров им не нужно. Это была бы рискованная стратегия с небольшой выгодой. Самки других видов, например людей, конкурируют за партнеров, но их конкуренция, как правило, менее физически рискованна, чем у самцов.

Часто (хотя и не всегда) физическая агрессия сулит самцам такие эволюционные преимущества, которые недоступны для проявляющих агрессию самок. Если самцы задействуют агрессию, чтобы добиться спаривания и исключить доступ к самкам других самцов или чтобы удержать самок возле себя, то сила полового отбора благоприятствует сохранению генов, которые способствуют такому поведению.

Есть ли доказательства того, что мужчины эволюционно приспособлены к потенциально жесткой конкуренции за партнерш с другими мужчинами? Да, и их довольно много.

Мужчины крупнее и сильнее женщин, максимально агрессивны на пике репродуктивных возможностей и склонны к большему физическому риску (например, гораздо больше молодых мужчин, чем женщин, погибает в автомобильных авариях и тонет в водоемах). Мальчики, подобно другим молодым самцамприматам, чаще, чем девочки, участвуют в силовых играх, что является полезной подготовкой к реальной физической конкуренции впоследствии. В жестких контактных видах спорта, таких как смешанные единоборства и бокс, мужчин подавляющее большинство, причем повсеместно — от Африки до Азии и Америки. Любители жестоких видеоигр тоже в основном мужчины, и они же гораздо чаще, чем женщины, воображают себя участниками конфликтов с другими.

Готовность применить насилие имеет свою цену, и платить порой приходится собственной жизнью. Эволюция будет поощрять агрессивное поведение только в том случае, если оно связано с репродуктивной выгодой, перевешивающей издержки от телесных повреждений. Если мужчины приспособлены эволюцией соревноваться с другими мужчинами, следует ожидать, что одни окажутся в борьбе за успешное размножение победителями (как олень Уиздом ), а другие — проигравшими. Репродуктивный же успех женщин должен, напротив, быть примерно постоянным. В реальности именно это мы и наблюдаем в самых разных человеческих сообществах (за немногочисленными исключениями). Мужчины больше, чем женщины, различаются по количеству потомков, которых они оставляют после себя. В современных странах Запада эта разница в репродуктивной дисперсии между полами может быть относительно небольшой, но в традиционных обществах, таких как охотникисобиратели аче в Парагвае или земледельцыскотоводы кипсиги в Кении, она оказывается весьма значительной. Наконец, в полигинных обществах, где не-большая доля мужчин имеет от двух жен, дистанция между победителями и проигравшими в эволюционном смысле оказывается еще больше.

В ходе полового отбора животные приспосабливаются к конкуренции за спаривание, а тестостерон, координируя связанные с размножением физиологию и поведение, помогает самцам использовать преимущества этих адаптаций. Нет никаких оснований полагать, что у вида Homo sapiens эти механизмы загадочным образом отключились. Даже не вдаваясь в подробности того, каким образом Т регулирует агрессию у мужчин, у нас есть веские основания считать, что он является важным фактором, объясняющим половые различия в агрессивном поведении.

Мужчины, самцы шимпанзе и папаши-овсянки

В отличие от благородных оленей, колючих игуан и певчих овсянок, наши ближайшие человекообразные родственники, шимпанзе, способны к размножению в любое время года (как и более игривые и мирные бонобо, которые вместе с шимпанзе являются нашей ближайшей невымершей родней). Когда поблизости нет фертильных самок, семенники оленей, ящериц и овсянок подолгу не функционируют, что позволяет самцам большую часть года жить относительно мирной и бесполой жизнью.

Но яички мужчин и взрослых самцов шимпанзе не выключаются. Эти парни должны быть постоянно готовы к спариванию и конкуренции и в то же время избегать издержек поддержания слишком высокого уровня Т.

В итоге их семенники всегда наготове. Они вырабатывают достаточно T, чтобы производить много сперматозоидов и поддерживать вторичные половые признаки, такие как мощные мышцы и склонность к дракам, но в любой момент могут увеличить синтез гормона, чтобы справиться с обострением конкуренции, если того потребует ситуация. У людей, шимпанзе и других животных, размножающихся круглый год, производство Т активируется не сезонными сигналами, а в ответ на угрозу со стороны других самцов. При этом самцы шимпанзе больше угрожают друг другу и дерутся, если рядом есть самки, у которых близится период, когда они способны зачать детеныша.

Самки шимпанзе сигнализируют о своем фертильном состоянии с помощью полового набухания — большого мясистого вздутия сзади. Самка, подающая столь явный сигнал, сексуально привлекательна для самца. Результаты исследования, проведенного Мартином Мюллером и Ричардом Рэнгемом в Каньяваре в Уганде (где я наблюдала за шимпанзе перед поступлением в аспирантуру), показывают, что тестостерон у взрослых самцов шимпанзе поднимается до самого высокого уровня, когда самки находятся в фертильном состоянии.

Такая же закономерность отмечается у благородных оленей, певчих овсянок и колючих игуан: уровень T, агрессия и сексуальное поведение — все это увязано с фертильностью самок и стремлением соревноваться за право на спаривание или ресурсы, необходимые для его достижения. Однако у женщин овуляция скрыта. Иными словами, они не сигнализируют о своей фертильности с помощью временно раздувшейся задницы, непреодолимо привлекательного сексуального запаха или внезапного откровенного заигрывания. (Хотя есть некоторые данные, свидетельствующие, что мужчины могут подсознательно улавливать в женщине незначительные изменения запаха или манеры держаться, связанные с овуляцией.) Вместо этого женщины находятся на пике сексуальной привлекательности на протяжении всего репродуктивного возраста, не афишируя, в какой именно момент они могут забеременеть. (Это помогает объяснить, почему мужчина, в отличие от большинства других самцов млекопитающих, остается с женщиной, даже когда та не может иметь детей, но это отдельная история.)

Читайте также

Сексуальные нарушения, психопатологии и соматические заболевания. Как тестостерон влияет на ментальное и физическое здоровье мужчин

Скрытая овуляция — одно из наших важных отличий от шимпанзе, а также от 95% других млекопитающих. Еще одно отличие состоит в том, что у людей дети с большей вероятностью выживают и преуспевают, если отцы о них заботятся, — это объясняет, почему многие мужчины вкладывают время и энергию в своих детей. И, как и у певчих овсянок, уровень Т у наших пап имеет тенденцию снижаться, когда они находятся в стабильных отношениях и заботятся о своем потомстве. У мужчин связь между изменениями уровня Т и поведением не настолько прямая, как у самцов других животных, но данные исследований подтверждают, что снижение уровня Т помогает им переключить внимание с соперников и поиска новых сексуальных контактов на жену и детей.