«Не пила воду. Скидывала кислородную маску. Хотела смерти». Волонтеры — о том, как превратить ковидный госпиталь в больницу для людей
В издательстве фонда «Нужна помощь» готовится к выходу книга «Больница здорового человека. Как люди изменили медицину во время пандемии». Ее автор, социальный журналист Полина Мохова, дает слово бойцам невидимого фронта — волонтерам, помогающим врачам и пациентам в ковидных госпиталях. Как заново научить дышать человека, которого только что отсоединили от ИВЛ, должно ли продолжать работу добровольческое движение после того, как ковид отступит, и почему в больницах, где трудятся волонтеры, пациенты выздоравливают быстрее? Ответы — в публикуемом нами фрагменте. Поддержать выход книги можно здесь.
Александр Ванюков, завотделением рентгенохирургии 52 больницы
Если бы кто-нибудь сказал Александру Ванюкову, что весной, когда он вернется из отпуска, в работе ему станут помогать волонтеры, он бы очень удивился и, скорее всего, не поверил. И уж точно — что он сам этих волонтеров приведет, его посты на фейсбуке будут расходиться тысячными репостами, сам он почти станет инфекционистом, а еще на долгие месяцы отправит семью на дачу.
Пока подъемник с Александром медленно взбирался на гору, открывая взгляду австрийские хребты, в московской клинической больнице № 52 у метро Октябрьское поле происходили метаморфозы. Она превращалась в ковидный стационар. Одна из первых — а следом и другие больницы.
Под ярким тирольским солнцем Саша щурился в экран телефона. В соцсетях мелькали посты о событиях в Китае, но чего там только не мелькает! Рынки с супами из летучих мышей, желтые костюмы химзащиты, жестокие задержания зараженных — все это походило на антиутопию, бесконечно далекую от реальности. Однажды, правда, попалась в руки австрийская настоящая бумажная газета. В ней говорилось, что, приходя в церковь, не стоит прикладываться к распятью и пить святую воду, чтобы не заразиться. «Ого, — подумалось Александру, — вот это уже серьезно».
Мало кто понимал весной 2020 года, как сильно изменится мир за пару следующих месяцев.
***
По возвращении из отпуска Ванюкова встретила привычная московская суета. Но было в ней что-то тревожное. Коллеги в мессенджерах писали, что от прежней жизни не осталось и следа — работа почти круглосуточная, отделения переполнены, многие дежурят в аэропортах. Ему вспомнилось, как сторонились друг друга люди в залах ожидания.
Перед Александром предстала совершенно новая больница. Целые отделения переплавлялись в ковидный госпиталь. Даже недостроенный корпус доделывали в экстренном режиме, чтобы добавить еще одно ковидное отделение стационару.
В отделения, куда принимали пациентов с новой инфекцией, провели дополнительные кислородные трубы — у большинства заболевших были проблемы с дыханием. Теперь эти отделения назывались «красными зонами» — в противоположность «зеленым», где лежали пациенты с другими заболеваниями. Важно было не допустить заражения людей из «зеленой зоны» коронавирусом, поэтому их разделяли шлюзы, «чистилища». Там каждый входящий полностью переодевался и проходил дезинфекцию.
Врачам, которые чуть ли не в один день все стали инфекционистами, приходилось носить в отделениях тайвеки — «костюмы космонавтов», закрывавшие каждый сантиметр тела, чтобы вирус не имел возможности просочиться. Стыки между манжетами и перчатками, краем штанины и бахил приходилось заклеивать скотчем, а на глаза надевались пластиковые очки или экраны. Респиратор, кажется, стал продолжением тела. Раньше подобные костюмы мало кто видел вживую, только в интернете (Китай шел впереди). Работать в них было невыносимо, внутри ужасная духота.
К больным перестали пускать посетителей — люди начали возмущаться. Было непонятно, что делать с передачками: можно их передавать или нельзя? Если можно, то через кого?
И что самое неожиданное, роли в этой новой больнице были уже распределены, а для Ванюкова как будто бы не находилось места. Чувствовать себя не при делах было странно: он привык проводить по нескольку операций в день, руководить отделением, а сейчас не понимал, за что взяться, — всех плановых пациентов отменили.
<…>
Дальше было собрание с революционным названием «штаб по борьбе с коронавирусом». Все обсуждали, что в больнице не хватает рук, причем для самых простых, бытовых действий: принести, перевернуть, заполнить бумажку…
И тут Ванюков встал и предложил первое, что пришло в голову: «А давайте попробуем найти волонтеров». И в ответ услышал будничное: «Ну давайте».
Пост в фейсбуке написался сам собой. «Может, и откликнется кто-нибудь» — подумал он и дописал номер своего телефона для верности. Нажал кнопку «опубликовать», закрыл ноутбук.
***
Случалось ли вам проснуться знаменитыми? Телефон как с цепи сорвался: сначала хлюпали уведомления о том, что кто-то поделился постом или оставил комментарий, затем посыпались сообщения в директ, в ватсап. И наконец звонки. Десятки людей выражали готовность прийти в больницу и помогать врачам в любых, даже самых неаппетитных задачах.
Поначалу Саша лично отвечал на все посты и сообщения, но через сутки, когда стал отниматься язык, все-таки подключил коллег. По самым скромным подсчетам, за первые пару суток позвонили не меньше 200 человек.
<…>
Ольга Волосовец, координатор волонтеров 52 больницы
Ольга проснулась рано. День не сулил ничего приятного: работа остановилась две недели назад, от домашней тишины и тесноты звенело в ушах.
Обычно Ольга все делала сама: у нее была маленькая компания по разработке развивающих мобильных игр для дошколят. Сама придумывала игры, докручивала их с методистами, презентовала в детских садах.
Вот уже пару дней она прикидывала, что бы такого поделать, чтобы не сойти с ума. Дано: пандемия, Москва, всеобщий карантин. За окном то и дело подвывают сирены скорых. Куда они едут? Отчего так много?
Оля не знала, нужна ли помощь в больницах. Она только однажды волонтерила в доме престарелых — и то не пошло. Зато ее подруга была как-то связана с фондом, помогавшим врачам повышать квалификацию. Ей Оля и решилась написать. «Как больницам сейчас можно помогать, не знаешь? Туда пускают вообще?» Разговорились. Залезли к общим знакомым в фейсбук, нашли кое-что интересное: через три часа Оля уже звонила Ванюкову.
Читайте также
Работа за спасибо: зачем идти в волонтеры и к каким проблемам стоит приготовиться заранее
«С собаками ты настоящий». Волонтеры в приютах — о том, как они помогают животным
А еще через пару часов в ковидной больнице она с удивлением разглядывала космонавтов, сновавших туда-сюда в защитных костюмах. Вот по двору идет один, весь в белом как снеговик — катит на рохле тюки белья.
С Ванюковым договорились встретиться в поликлинике. Один из кабинетов, в котором раньше была касса платных услуг, стихийно превращался в волонтерскую базу.
— Ольга, как хорошо, что вы пришли! — выпалил Александр на бегу, подхватывая ее за собой, как будто они уже сто лет были знакомы. Вбежали в кассу. — Вот стул, вот стол, вот компьютер. Списка задач никакого нет. Сейчас сюда повалят люди. Я им всем что-то пообещал… Придумаете, как их организовать? Я буду на связи.
Не успела Оля ответить, как новый знакомый испарился. Только она сняла и закинула на спинку стула куртку, как в дверь постучали:
— Волонтеров тут набирают?
***
Людей приходило столько, что иногда в помещении негде яблоку было упасть.
— Вы кто? — спросила Ольгу с порога незнакомка.
— Я Оля. Сижу тут, с людьми общаюсь.
— Ага, координатор, понятно, — девушка по-хозяйски вошла внутрь. — Я Юля, директор фонда 52. Тоже на звонки отвечаю, давайте что ли усилия объединять.
Ольга обрадовалась, что беспрерывная деятельность, которую она вела последние несколько дней, обрела название. Координатор волонтеров — а что, неплохо! К тому же теперь она была не одна.
Юля, невысокая худенькая шатенка, в отличие от Оли и Ванюкова с волонтерством имела дело не раз. До того как устроилась в фонд 52, сотрудничала с «Подари жизнь», фондом помощи хосписам «Вера» — и в штате, и как доброволец.
День, когда решили привлечь волонтеров, Юля не запомнила. Даже не обратила внимания на инициативу Ванюкова. А вот следующие сутки вряд ли забудет. Телефон не умолкал ни на минуту, горло саднило от сотни раз повторенных фраз. Иногда минут на 15 она даже включала авиарежим — посидеть в тишине. В обеденное время с удивлением обнаружила на рабочем столе чашку с остывшим кофе, заваренным ею еще утром.
Помимо работы на телефоне, Юля модерировала чат, который создали для координации врачей и волонтеров. В нем она публиковала просьбы от больницы («Ребята, завтра нужно несколько людей в реанимацию, кто готов выйти?»), сводила тех, кто откликнулся, с теми, кому нужна была помощь, отвечала на вопросы. Больнице была нужна то вода персоналу, то пеленки в реанимацию, то перчатки… Пришлось буквально переехать в клинику, о выходных речи уже не шло.
Идея организовать в больнице волонтерское движение посещала Юлю и раньше. Еще когда в Москве появились первые заболевшие коронавирусом, она провела собеседование с группой добровольцев. Все они потом пришли помогать в зеленую зону, а кто-то и в красную.
Но для работы с волонтерами нужна была система, Юля хорошо это понимала. Откликнувшиеся на пост Ванюкова бежали «на пожар». А что будет после пандемии, даже после первой волны? Как сделать, чтобы эти энтузиасты удержались, не выгорели? Как разъяснить все тонкости людям без подготовки, пришедшим из других сфер? На эти вопросы у Юли не находилось ответов.
К счастью, как раз тогда в ее жизни появилась Ольга. Благодаря ей в «штабе» закипела работа. В день приходило по сотне человек, одновременно в крохотной комнатке их толпилось по три десятка. Девушки вместе проводили отбор волонтеров, а Ванюков потом адаптировал их, устраивал медицинские ликбезы, инструктировал врачей о том, как общаться с новыми помощниками. Именно Ольга чуть позже целиком возьмет на себя координацию новобранцев, а ей в свою очередь станут помогать вчерашние волонтеры, которые уже научились ориентироваться в больничных процессах.
Отбор был серьезной задачей. Перспектива допустить к общению с больными морально неготового человека пугала опасными последствиями. Поэтому девушки разработали договор и детальное соглашение — изучив многочисленные документы, желающие записаться в «отряд» несколько остывали и принимали уже более взвешенное решение. Некоторые волонтеры не хотели подписывать бумаги, рвались сразу в бой. Таких Юля с Олей не брали — нужны были ответственные, с холодными головами.
***
В один из дней в крохотном кабинете стало настолько шумно, что Юле пришлось выйти в коридор, чтобы провести собеседование с очередным волонтером. Это был говорливый бородатый мужчина лет сорока. За первые минуты он успел рассказать Юле, что прожил много лет в Багдаде, потом в Саудовской Аравии, а потом в Индонезии — и вообще объехал весь мир.
Истории эти походили на легенды. Александр, ее новый знакомый, вещал о том, как вел переговоры с важными людьми на местных языках, руководил компаниями, вершил судьбы. «Сумасшедший?» — думала Оля и тут же одергивала себя. Подробности, которыми сыпал кандидат, невозможно было выдумать. Или?..
— Вы зачем пришли вообще?
— Думаю, что могу быть полезен. Могу тяжести носить, могу процессы налаживать. Скажите только, что надо. Мне в Москве особенно нечего делать, я сюда приехал, когда понял, что мир закроется. В Черногории был, еле билет успел купить…
— Окей. Мы будем приводить в порядок новую реанимацию: таскать, мыть, двигать мебель… Готовить ее к приему больных, в общем. Пойдете с нами?
Ольга сомневалась, что правильно сделала, приняв его. Пришла в штаб в раздумьях.
— Юля, он либо сумасшедший, либо космос-парень. Жил всю жизнь в горячих точках каких-то, в больнице, наверное, быстро освоится, но будет ли от него толк…
— Давай посмотрим на него, записывай. Фамилию спросила?
— Блин. Еще и фамилию забыла. Запишу «Саша Горячая Точка», так точно вспомним.
Может быть интересно
Что было бы, если бы я его не взяла тогда, вспоминала Оля полгода спустя. Половины нашей системы не было бы, а может, и всей. Он договорился с AirTable и настроил бесплатную электронную систему коммуникации для волонтеров. Он стоял у истоков работы волонтеров в реанимации и придумал направление «тимуровцев», о котором чуть позже.
Оле показалось, что он странноватый. Она еще не понимала, что волонтеры все странноватые, и она тоже. Другие люди просто не смогли бы в считаные недели выстроить внутри больницы особый организованный мир — тот, без которого она теперь немыслима.
<…>
Саша Акимов (Горячая Точка), создатель волонтерского направления «тимуровцы» в больнице № 52
Саша говорит, что оказался в больнице 1 апреля, в День дурака — и шутка затянулась на долгие месяцы.
В Ираке он прожил с семь лет, до этого были Палестина, Сенегал, Индонезия — где только не был. В детстве после травмы позвоночника обрел к статике стойкую неприязнь. Тогда он был обездвижен полтора года, и врачи говорили, что в лучшем случае начнет шевелить руками, ходить точно не будет. Но Саша поставил себе цель и каждый день работал изо всех сил.
После школы он поступил в мед, чтобы понять, как возможно было его выздоровление, — но так и не понял, врачом не стал. Опыт самореабилитации зато пригодился в волонтерстве: мало кто, кроме Саши, мог говорить с пациентами после реанимации как равный консультант.
Организовать все что угодно в полной неизвестности, в недружелюбной среде — навык, наработанный за годы работы на Ближнем Востоке. За десять лет там он вырос из простого менеджера в управленца, а потом, когда наскучило, легко расстался с должностью. За пару недель закрыл свои проекты, сел на самолет и переехал в Индонезию.
***
Придя в больницу, Саша по привычке быстро адаптировался. В первые дни таскал тяжести и намывал стены новой реанимации. А уже через несколько недель вошел в это же ОРИТ волонтером-первопроходцем. Работая в реанимации, Саша заметил то, что натолкнуло его на идею о «тимуровцах».
Это был один из самых первых дней в красной зоне, еще в апреле. Саша помогал транспортной бригаде перевозить пациентов между корпусами. Вместе с санитаркой и одним из волонтеров они несли пожилую пациентку из реанимации в отделение. Она была практически без сознания, легкая, как пушинка. Ребята аккуратно переложили ее на кровать. Вокруг уже не было тревожно пищащих приборов, но Саша, насмотревшись на сотни пациентов, догадывался, что женщина не выживет.
Он запомнил ее фамилию. И потом, когда у него появился доступ к информационной системе больницы, ввел в поисковик: оказалось, она погибла через два часа после той встречи.
В реанимации пациент лежит окруженный вниманием и раздражителями одновременно: постоянно есть медперсонал, горит свет, пульсируют и мигают мониторы, прибывают новые люди, кого-то реанимируют рядом (слышишь толчки дефибриллятора), кто-то умирает… Человеку там очень, очень страшно, даже если он зацепляет это только краешком сознания.
И вдруг — его выдергивают оттуда, кладут на каталку и увозят в обычную палату. В тишину и неизвестность. Появляются день и ночь, циркадные ритмы восстанавливаются, из звуков — ворчат друг на друга соседи по койке да возят на тележке еду. Спрашивают, будет ли он кашу. А он под одеялом еще голый, не может говорить после ИВЛ — только хрипеть. Пошевелиться тоже не может. Не в состоянии держать ложку, не говоря о том, чтобы поменять себе памперс.
Саша решил, что непременно нужно организовать уход за такими пациентами в линейных отделениях. Он и еще несколько волонтеров стали приходить к этим людям в обычное отделение, чтобы вернуть их обратно в жизнь. Помогали помыться, поесть, причесаться. Поддерживали, чтобы человек сел или встал впервые за долгие месяцы. Но главное — говорили, общались, держали за руку, шутили. Волонтеров этого направления стали иронично называть «тимуровцами», как пионеров, совершавших добрые поступки.
Каждый день выходили в отделение, как на работу. Группа в чате ватсапа все время росла. Волонтеры отправляли в нее отчеты по каждому пациенту, чтобы координаторы (Саша и еще одна девушка) могли понять, кто из подопечных нуждается во внимании и что конкретно нужно. Отчетов становилось больше, целые вечера уходили на чтение и сортировку этой лавины.
Из Сашиного дневника волонтерского наблюдения в WhatsApp
День 1
Сладковская Тамара Федоровна, палата 764
Женщина, 85 лет, физически крепкая, религиозная.
Добавлена по просьбе заведующей отделением.
Считает, что находится у себя дома, а посторонние люди заходят к ней без спроса. Была привязана руками и ногами к кровати, поскольку персонал не нашел другой возможности зафиксировать (могла быть опасна для пациентов и себя). Оказывала сопротивление. Не пила воду. Скидывала кислородную маску. Хотела смерти.
Организую звонок с дочерью и внуком. Они попросили ее сотрудничать с врачами. Больной дали успокоительное. После обеда отвязали от кровати.
Требуется лечение и опека.
День 2
Сладковская Тамара Федоровна, палата 764
— Нет записей —
День 3
Сладковская Тамара Федоровна, палата 764
Повторно привязана к кровати.
Отвязал. Сделал массаж рук. Повторил телемост с внуком и дочерью. Сотрудничает с врачами. Стала активно пить воду. Хочет домой. Шутит. Называет себя «вредной сучкой». Перестала желать себе смерти.
PS: Посетил дважды. Она помнит логику нашего прежнего общения. Отношения теплеют. Требуется общение и опека.
День 4
Сладковская Тамара Федоровна, палата 764
Пришла в себя окончательно. Знает, что она в больнице.
Возил на УЗИ. После вернулась в палату, как домой. Начала держать бутылку с водой и пить. Пока еще требуется общение и опека, а также поддержка связи с семьей через телефон пациентки.
День 5
Сладковская Тамара Федоровна, палата 764
Посидели, потренировались. Причесали (у нее самые бомбические волосы в больнице, расчесывали долго и сложно). Много пили воды, разговаривали. Позвонили двум дочерям, рада до слез была их слышать. Врачи говорят об улучшении. Пока оставляем.
День 6
Сладковская Тамара Федоровна, палата 764
Считает уверенно, что завтра ее выпишут домой. Говорит, что ничего уже не хочет, даже мыться тут. Лечащий врач мне сказала, что домой еще рано. Семья написала ей трогательное письмо. Пока — опека (и поддержка телефонной связи с семьей через телефон пациентки).
День 7
Сладковская Тамара Федоровна, палата 764
Завтра ее выписывают домой, она — счастлива.
Нужна была более совершенная система: может, мобильное приложение разработать? С этой мыслью Саша жил несколько дней: прикидывал, какой функционал нужен, как все должно выглядеть, делал заметки. Нашел среди волонтеров программистов-разработчиков, но его остановили: даже если получится бесплатно, писать новое приложение слишком долго. Нет, нужно искать готовую платформу и ее адаптировать. Искать Саша умел: уже через несколько дней наткнулся на AirTable и стал тестировать.
Разработчики приложения ответили очень быстро. Узнав, чем занимается Саша и команда, не только предложили бесплатный доступ, но и адаптировали программу под их цели. Теперь каждый новый волонтер получал доступ к системе, врачи и медсестры сами могли добавлять пациентов на опеку, а выяснить историю того или иного больного можно было за несколько минут.