Работа молчания: как недоговоренности помогают нам понимать друг друга

Рассмотрим простой пример, который обычно приводят в учебниках по лингвистической прагматике. Допустим, у нас есть такое высказывание: «Василий Пупкин хорошо владеет английской грамматикой». Но высказывания обычно не появляются из воздуха, сами по себе — они представляют собой ответ на мысль, высказанную ранее. Проще говоря, в нормальном случае у наших слов есть контекст — то есть высказывание является частью дискурса. Какие же могут быть контексты для приведенного выше высказывания про Васю Пупкина?

Представим себе две ситуации. Первая: университетский преподаватель, хорошо знающий Васю Пупкина, пишет ему рекомендацию. Вася хочет устроиться редактором в издание, которое печатает современную английскую прозу.

(1) Василий очень начитанный молодой человек. К концу школы он знал русскую литературу вдоль и поперек, но не только: он с детства читал по-английски и был отлично знаком с английскими классиками. И это еще не всё. Василий Пупкин хорошо владеет английской грамматикой. Не только читает, но и пишет без ошибок и очень изысканно.

Вторая ситуация: в параллельной вселенной Вася Пупкин хочет преподавать макроэкономику в престижном университете, и его бывший научный руководитель опять же пишет свой отзыв о нем.

(2) Василий Пупкин окончил университет в 2019 году. Он регулярно посещал занятия по экономике. У него есть ряд отличий. Во-первых, он выиграл соревнования по гребле в 2017 году, а во-вторых, Василий Пупкин хорошо владеет английской грамматикой.

Очевидно, что первый отзыв хвалебный. В нем Вася Пупкин предстает образованным человеком: по всей видимости, он обладает необходимым для редактора набором свойств, и его действительно могут взять на работу. Второй же отзыв, напротив, говорит работодателю, что Вася из себя ничего существенного не представляет. Кому нужен преподаватель по макроэкономике, про которого известно только то, что он неплохо гребет и знает английскую грамматику? Может быть, он больше не обладает никакими нужными для работы качествами, раз его руководитель больше ничего не написал?

Тем не менее в обоих текстах содержится одна и та же характеристика Васи, сама по себе скорее хорошая, — владение английской грамматикой. Почему же в первом случае это свойство скорее на пользу Васе, а во втором нет?

Это о значении высказывания. Но сначала нужно понять, что это такое.

Что значит «значение»?

Понятие «значение» давно занимало людей. Как пишет специалист по философии языка Пол Элбурн, древнегреческие философы, начиная с Сократа и Платона, уделяли исключительное внимание значению отдельных слов. В самом деле: что значит «знание»? Что значит «справедливость»? И дальше — что, собственно, значит «значение»?

На эти вопросы до сих пор нет такого ответа, который бы всех устраивал. Например, можно допустить, что понять значение слова — значит дать ему определение, как это сделано в словаре. Но, как показывает Пол Элбурн, никакому слову нельзя дать точное определение. Что такое стол? Допустим, это кусок дерева, к которому приделаны четыре ножки, — но мы знаем, что стол может быть и пластиковым. И что у него вообще может быть только одна ножка посередине.

Мы можем попробовать модифицировать определение, но всегда найдется что-то, что от нас ускользнуло. В этом смысле все словарные статьи вынужденно неполные.

Но если невозможно понять в точности, что значат отдельные слова, то как вообще понять, что значат целые предложения?

На этот вопрос нет идеального ответа — но есть такой, который позволяет лингвистам сдвинуться с мертвой точки. В современной формальной семантике считается, что для того, чтобы понять значение предложения, необходимо знать, когда оно верно, а когда ложно. Иначе говоря, знать его условия истинности. По всей видимости, первым эту теорию предложил немецкий философ и логик XIX — начала XX века Готлоб Фреге.

Допустим, у нас есть предложение: «Берлинская стена пала тридцать лет назад». Если мы понимаем, о чем оно, значит, мы осознаем, в каких условиях оно истинно. Сейчас, в 2019 году, оно истинно, но год назад оно было бы ложно. Или, скажем, в параллельной вселенной, где Германия до сих пор разделена, это предложение тоже будет ложно. А в совсем другой вселенной, где никогда не было Второй мировой войны, эта стена вовсе не была построена, поэтому это предложение тоже ложно.

Как утверждал Фреге, значение предложения должно определенным образом складываться из значений более мелких единиц — слов.

То есть должны быть правила, которые позволили бы нам из отдельных неполноценных («ненасыщенных», как сказал бы Фреге) значений получить одно большое значение, значение предложения.

В семантике это называется принципом композициональности: значение предложения — функция от значений его частей.

Возьмем простой пример: «Василий Пупкин курит». Допустим, что значение слова «курит» — это такая функция с одним аргументом: КУРИТЬ(x). Эта функция возвращает истинное значение, если ее аргумент в самом деле курит, и ложное значение, если это не так. У нее есть значение, но оно, как сказал быФреге, не насыщено: чтобы получилось полное значение, надо что-то добавить. Допустим, что значение слов «Вася Пупкин» (или именной группы «Вася Пупкин») — это буквально сам Вася. То есть слово — буквально ссылка на уникального человека, живущего в реальном мире. Теперь совместим значение «курит» и «Вася Пупкин»: заполним переменную. Получится: КУРИТЬ (Вася Пупкин). Функция «курить» вернет истинное значение, если Вася Пупкин в самом деле курит, и ложное, если он ведет здоровый образ жизни.

Мы создали модель, которая собирает из значений слов значение целого предложения. Теперь попробуем вернуться к исходному предложению: «Василий Пупкин хорошо владеет английской грамматикой». Мы знаем его условия истинности: оно верно тогда и только тогда, когда Вася в самом деле хорошо знает английский язык.

Это истинно в обоих контекстах, которые мы рассматривали выше: и там, где Василий хочет стать редактором, и там, где планирует преподавать. Но тогда выходит, что это предложение значит в обоих контекстах одно и то же, хотя это, как кажется, не так. В чем же дело?

Язык и общение

Есть области, в которых приведенная нами модель не работает. Нужно подняться на уровень выше — рассматривать не просто значение предложения, но скорее роль высказывания в речи.

Предложения не появляются сами по себе. Когда мы думаем о языке, мы часто представляем его так, как он описан в грамматике или учебнике, то есть как набор слов и набор правил, по которым эти слова нужно сочетать. Но этого явно недостаточно.

Чтобы общаться друг с другом, нам нужно понимать, в каких условиях то или иное высказывание уместно, а в каких нет.

Если бы у нас не было этого знания, то последовательный диалог был бы попросту невозможен! Каждый бы просто говорил о своем:

А: Привет, как дела?
Б: До 1930-х годов самого термина «макроэкономика» просто не существовало как такового.
А: Вкусно пахнет этот пирожок.
Б: Из чего состоит коровий мозг?

Этот отрывок напоминает модернистское письмо — возможно, дадаисты и другие любители коллажей оценили бы его. Но это никак не нормальный диалог.

Язык нужен прежде всего для общения. Значит, чтобы понять, как устроено в языке значение, нужно понять и то, как именно язык используется в общении.

«Оси диалога», или Максимы Грайса

Чтобы понять, как именно язык функционирует при общении, лингвистам нужен особый инструментарий. Его создал британский и американский философ ХХ века Герберт Пол Грайс.

Диалог — это совместное действие. Выражаясь метафорически, можно сказать, что общение — это такая игра, у которой есть некоторые правила. Но чтобы любая игра состоялась, нужно, чтобы все участники знали ее правила. Если в футболе половина участников будет играть ногами, а другая половина — руками, то это уже будет не футбол.

Согласно Грайсу, чтобы общение было возможно, люди должны соблюдать принцип кооперации. Грайс определяет его так:

Ваш коммуникативный вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует совместно принятая цель (направление) этого диалога.

Иначе говоря, чтобы общение было возможно, вы должны не просто говорить что попало, но как-то следить за тем, как развивается диалог. Но что значит «следить за диалогом»? Не говорить лишнего, или, может быть, говорить всё, что требуется, чтобы вас поняли?

И то, и другое верно. Грайс подразделяет принцип кооперации на несколько постулатов, которые называют максимами Грайса.

Максима качества: Старайся, чтобы твое высказывание было истинным.

1. Не говори того, что ты считаешь ложным.
2. Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований.

Максима количества:
1. Твое высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется (для выполнения текущих целей диалога).
2. Твое высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется.

Максима релевантности:

Будь уместен. (Или: Не отклоняйся от темы. — Прим. авт.)

Максима способа: Выражайся ясно.

1. Избегай непонятных выражений.
2. Избегай неоднозначности.
3. Будь краток (избегай ненужного многословия).
4. Будь упорядочен.

Герберт Пол Грайс, «Логика и речевое общение», перевод исправлен

Эти максимы (или правила) могут показаться самоочевидными. Тем не менее они обладают огромной объяснительной силой — и очень удачно, что они такие простые и понятные.

Максимы Грайса не стоит воспринимать как обязанности говорящего. Грайс не имел в виду, что мы всегда говорим, соблюдая все эти максимы, потому что это явно не так. Например, люди врут (нарушают максиму качества), а иногда говорят что-то бредовое (нарушают максиму способа). Максимы следует понимать иначе: это такие правила, которые участники диалога обязаны знать, но не обязаны строго им следовать. Играя в футбол, можно и смухлевать — например, симулировать травму. Но обычно симулянт прекрасно знает, что он нарушает правила.

Иными словами, максимы Грайса — это такие оси, вокруг которых существует общение. От них можно отклоняться, но без них общение было бы невозможно.

Импликатуры дискурса

Теперь мы знаем, как устроено не только значение отдельных предложений, но и успешная коммуникация. Давайте наконец ответим на вопрос, поставленный в самом начале: почему предложение «Василий Пупкин хорошо знает английскую грамматику» дает совершенно разный эффект в двух разных контекстах? Вспомним эти два отрывка:

(1) Василий очень начитанный молодой человек. К концу школы он знал русскую литературу вдоль и поперек, но не только: он с детства читал по-английски, и был отлично знаком с английскими классиками. И это еще не всё. Василий Пупкин хорошо владеет английской грамматикой. Не только читает, но и пишет без ошибок и очень изысканно.

(2) Василий Пупкин окончил университет в 2019 году. Он регулярно посещал занятия по экономике. У него есть ряд отличий. Во-первых, он выиграл соревнования по гребле в 2017 году, а во-вторых — Василий Пупкин хорошо владеет английской грамматикой.

Всё дело не в «буквальном», условно-истинностном значении этих предложений, а в импликатурах.

Импликатуры возникают в речи из-за того, что говорящий следует максимам Грайса либо их нарушает.

Высказывание № 2 идет явно не на пользу Васе Пупкину из-за нарушения максим релевантности и количества.

Максима релевантности гласит: говори то, что уместно. И говорящий во втором тексте явно ее нарушает: работодатель ожидает, что ему сейчас расскажут о заслугах Васи в области макроэкономики, но ему почему-то дают совершенно ненужные сведения. Какая разница, насколько хорошо он знает английскую грамматику — и тем более насколько хорошо он гребет? Отсюда адресат сообщения делает вывод: по теме автору письма сказать совершенно нечего. Это заключение поддерживается вторым постулатом максимы количества: «Не нужно говорить больше, чем требуется». То есть слушающий думает: он рассказал мне только про эти положительные качества Васи, значит, возможно, других достоинств у него и нет.

Первый текст работает гораздо лучше, чем второй, потому что он релевантен.

Для того чтобы работать в издании, печатающем английских авторов, действительно важно хорошо знать английскую грамматику. К тому же оказывается, что Вася обладает внушительным набором положительных характеристик и все они имеют непосредственное отношение к его будущей работе.

Рассмотрим другой хрестоматийный пример — его приводит сам Грайс, мы лишь слегка его модифицировали. Допустим, певица Лара Фабиан давала концерт в России и спела кавер на Yesterday, после чего в двух разных газетах появились такие сообщения:

(1) Лара Фабиан спела песню «Битлз» Yesterday.

(2) Лара Фабиан произвела серию звуков, напоминающих песню «Битлз» Yesterday.

Первая фраза звучит нейтрально: автор просто сообщает, что было в ее репертуаре. Вторая звучит издевательски. Кажется, автору очень не понравилось пение Лары Фабиан, и он решил над ним поиронизировать. Такой эффект возникает из-за нарушения максимы качества. Ее третий постулат гласит: будь краток, избегай ненужного многословия. В примере № 2 говорящий явно нарушает это правило, потому что произносит много лишних слов, не добавляя ничего существенного.

Из-за этого возникает импликатура: слушающий делает вывод, что, по мнению говорящего, существует большая разница между пением и тем, что делала на сцене Лара Фабиан.

Еще пример. Экскурсовод в музее говорит: «В этой галерее висят 10 картин Васнецова». Предположим, в музее висят 9 картин — тогда экскурсовод соврал. Если там висят все 10 — тогда он сказал правду. Но что, если в музее на самом деле 11 картин Васнецова? В таком случае экскурсовод, строго говоря, сказал правду, ведь если в музее есть 11 картин, то верно, что там есть и 10. Но при этом его высказывание звучит несколько странно — из-за импликатуры количества. Следуя ее первому постулату, слушающий предполагает, что высказывание говорящего будет содержать не меньше информации, чем нужно для передачи его мысли. Грубо говоря, если бы он знал, что там 11 картин, он бы так и сказал, но не стал бы говорить, что их меньше. Поэтому, когда мы говорим: «Десять картин Васнецова», мы подразумеваем, что картин ровно десять, хотя и не произносим слово «ровно».

Есть импликатуры, которые возникают в определенных речевых контекстах — например, сюда можно отнести случай с Васей Пупкиным и английской грамматикой. Другие же импликатуры возникают вне зависимости от контекста — как, например, в случае с картинами.

Чтобы правильно вычислять импликатуры, слушающий должен обладать некоторым знанием:

он должен знать «обычное», или условно-истинностное значение произнесенного им предложения;
он должен знать о принципе кооперации и максимах Грайса;
он должен понимать, в каком контексте высказывается говорящий;
он должен обладать некоторыми знаниями о мире, чтобы понять, истинно или ложно то, что он говорит;
он должен быть уверен, что и говорящий тоже обладает всеми этими знаниями — то есть что они в самом деле играют в одну и ту же игру и следуют одним правилам.

Десять или больше: отменяемость импликатур дискурса

Одним из самых важных свойств импликатур дискурса является их отменяемость. Это значит, что тот компонент значения, который вносит в высказывание импликатура, можно без проблем отменить последующим высказыванием. Возьмем снова вторую характеристику Васи Пупкина, которая говорит о нем скорее плохо, чем хорошо. Возможно, сообщения про греблю и английскую грамматику были в самом деле лишними, но это легко исправить, добавив продолжение:

Василий Пупкин окончил университет в 2019 году. Он регулярно посещал занятия по экономике. У него есть ряд отличий. Во-первых, он выиграл соревнования по гребле в 2017 году, а во-вторых, Василий Пупкин хорошо владеет английской грамматикой. В-третьих и в-главных, Василий Пупкин — автор 20 научных статей по макроэкономике, которые совершили настоящую научную революцию. Он прекрасно разбирается в этой сфере, отзывчив, любезен и, нет сомнений, был бы замечательным педагогом.

В примере с книгами можно без проблем отменить количественную импликатуру — тогда как это невозможно, если мы употрябляем слово «ровно»:

В этом музее десять картин Васнецова, а может быть, и больше.

В этом музее ровно десять картин Васнецова, а может быть, и больше.

Согласитесь, что второй пример звучит странно, тогда как первый — совершенно нормально. Всё дело в том, что в первом примере лишь подразумевается, что картин было ровно десять, но напрямую об этом не говорится — есть лишь импликатура, которую можно отменить. Во втором же примере то, что картин было ровно десять, не импликатура, а часть условно-истинностного значения предложения: оно верно тогда и только тогда, когда картин ровно десять.

Что дальше?

Итак, часто слова могут значить гораздо больше, чем на первый взгляд. Разговаривая друг с другом, люди играют в игру с заранее известными правилами. За счет этого высказывания часто могут оставаться как бы недоговоренными: молчание само сделает ту работу, которую могли бы сделать слова.

Теория импликатур активно развивается и по сей день: следующие поколения ученых проясняют или корректируют теорию Грайса.

На эту тему можно почитать:

Пол Р. Крёгер «Анализ значения» (2018, на английском языке): главы 8 и 9 посвящены теории импликатур Грайса и ее дальнейшему развитию; глава 12.3 — теории композициональности Фреге. В целом этот учебник — доступное и понятное введение в лингвистическую семантику и прагматику, которое охватывает все (или почти все) основные темы;
Стивен Левинсон «Прагматика» (на английском языке): в главе 3 дается очень подробный разбор разных типов и свойств импликатур. Стивен Левинсон — один из виднейших специалистов по лингвистической прагматике на сегодняшний день;
на русском языке доступна короткая, но емкая лекция лингвиста Сергея Татевосова: