«В прошлой семье им чистили уши булавкой». Три приемные семьи проекта «Точка будущего» — об адаптации детей-отказников и профессиональном родительстве
В этом году в Иркутске заработала инновационная школа «Точка будущего». Здесь вместе с детьми из изначально полных семей учатся приемные дети, бывшие сироты. И живут они в поселке рядом со школой, который специально построили для них и семей, которые их усыновили. Мы встретились с ними и узнали, что такое профессиональная приемная семья, почему они выбрали этот путь, каково воспитывать в одиночку восьмерых детей и почему многие выпускники детдомов не могут жить полноценной жизнью, сколько бы денег у них ни было.
Марина и Александр Вагудаевы
два родных ребенка, два приемных, мама — воспитатель, папа — программист, но после переезда ищет работу
Адаптация: сало вместо шашлыка
Когда мы пришли знакомиться с девочками, они были очень худые. На младшую дочь нельзя было взглянуть без слез — одни ребра, обтянутые кожей, на месте живота впадина. И мы никак не могли их откормить. После еды их часто тошнило. А когда я готовила что-то особенно вкусное, например курочку с картошкой в сыре, они просто не ели это. Зато невкусный суп, ну, сама чувствую, что не очень получился, уплетали только так.
Еще они практически не ели мясо, даже пережевать не могли, потому что челюсти были неразвиты. А вот сало ели.
Мы не первая их семья, а третья. И что это были за люди [в предыдущих семьях] — мы не знаем. Но и детей не расспрашиваем, чтобы не ворошить прошлое. Захотят — сами расскажут. Периодически так и происходит. Например, как-то девочки сказали, что им чистили уши булавкой. Я думала, может, перепутали. Принесла булавку, говорю: «Такой, что ли, штукой?» — они закивали. Потом рассказали, как их кипятильником били и как стригли. У Лизы волосы висели клоками. Она сказала, что ее так мама подстригла, чтобы волосы в суп не лезли. То есть эта женщина просто взяла ножницы и обкромсала челку своей дочке.
Девочкам сейчас 11 и 9. По моим расчетам, в последней семье они провели около двух лет. Как раз в этот период происходит становление психики, тело формируется. У старшей дочки до сих пор ногти на ногах не восстановились. Видимо, обувь была настолько мала, что ноготь сформировался неправильно.
Разумеется, после такого прошлого они были весьма замкнутыми.
Старшей дочери, судя по всему, доставалось больше, потому что у нее эта замкнутость длилась достаточно долго. Например, во время купания муж мог подхватить ее, чтобы прокатить по воде, весело поплескаться, а у нее начиналась паника. Она сразу цеплялась за шею и руку. Или я подстригаю ей ногти, а она пальцы напряжет и физически не может расслабить.
Они у нас уже три с половиной года, и, конечно, многое изменилось. Но тем не менее это напряжение иногда проскальзывает.
«Точка будущего»
Я поехала на областной форум для семей. И там рассказали про «Точку будущего», про поселок приемных семей, показали слайды классной школы. Я, помню, подумала: «Нет, не может быть, у нас, в Иркутске? Да вообще в России такого не может быть». Но заявку всё же подала.
И потом началось: нужно было написать эссе про нашу семью, заполнять анкеты, решать кейсы, приезжать на очные туры. И чем дальше, тем больше. И во мне стала зарождаться вера, что у нас действительно получится. Я тогда буклетик, который мне дали на форуме, в зеркало вставила, ходила мимо и смотрела. Дети бегают, заденут, он упадет, я подниму. Это была визуализация моей мечты. А чтобы убедиться, что это действительно произойдет, я стала заходить на «Гугл.Карты» — следила за стройкой школы из космоса.
Профессиональная приемная семья
Соглашение [которое позволяет семье жить в отдельном доме в поселке, платя при этом только за коммунальные услуги] мы заключили на пять лет. Потом его можно продлить. Наша задача — быть профессиональными приемными родителями, то есть мы должны помогать тем, кто остался без попечения родителей, — пополнять свою семью детьми, когда те, которые у нас есть сейчас, станут совершеннолетними.
Если вдруг мы поймем, что не готовы продолжать жить так — физически или морально, то, конечно, не станем насиловать себя и выйдем из программы, договор ведь можно разорвать в любой момент. Но сейчас такой ритм жизни нас не пугает.
Сначала все наши друзья и родственники были против того, чтобы мы брали приемных детей. Серьезно, никто даже не сказал «это ваше дело, как поступать». Уже потом, когда девочек все полюбили, нас стали считать героями.
Но, разумеется, мы не герои. Мы родители. Кровный ребенок, не кровный — какая разница? Они же дети, просто дети, их нужно любить. Вот и всё.
Татьяна и Валерий Богомоловы
4 родных ребенка, 5 приемных, пенсионеры
Валерий: Четвертый наш ребенок был поздний, и, когда все старшие уехали учиться, младшая дочь осталась одна. И как-то она говорит: «Сестер нет, скучно мне». А в деревне пошла такая волна — односельчане стали брать деток. И мы решили, что силы у нас есть, а чего скучать-то? И взяли.
Татьяна: Я приехала в детский дом, мне стали показывать фотографии. И рассказали про двойняшек, что их разделять нельзя и что они совсем недавно в детдоме. Между делом показали третью девочку. Сказали: «Может быть, вы и ее возьмете? Ее три раза брали, три раза возвращали. Она с самого рождения здесь». Им всем троим было по шесть. Взяли и третью дочу.
Потом приезжаю, вывожу малышей из машины. Валера вышел на крыльцо, и они все трое: «Папа!» — и бегут обниматься. Так всех и приняли. И так они у нас десять лет.
В.: Я не удивился, что их трое, обрадовался. Я к детям всегда относился хорошо.
Мы сами из многодетных семей. Мать моей жены — двенадцатый ребенок в семье. Я — восьмой. Мы привыкли, что в доме всегда шумно и весело.
Т.: Когда девочки приехали, они очень хотели нам понравиться. Мы в первый вечер, разумеется, устроили небольшой праздник: купили тортики, накрыли стол. И Лиза, та, что из двойняшек, из-за шторки так вышла и давай перед нами плясать, крутиться, переворачиваться. И очаровала. Все они очаровали.
Единственное, что было сложно потом, — они городские девочки, к деревенской жизни привыкли не сразу. Например, не знали, как помыть руки под ручным умывальником (пока одну руку моют, вся вода утечет), не знали, что чай сначала надо заварить, потом налить в чашку, а потом еще и кипятком залить.
В.: А со всем остальным замечательно. У нас речка, раздолье, они выскочат, бегают, купаются. Эмоций столько было…
«Точка будущего»
В.: Как проходил отбор — мы не знаем. Мы лишь делали задания, которые просили.
Т.: Написать о себе, рассказать о своей семье. Потом нам позвонили и сказали, что мы прошли. После были тренинги, работа с психологами.
В.: Для нас всё это было как игра. И мы легко и непринужденно попали в финал.
Т.: Но когда нам показали школу, у нас была одна реакция — «ого!». И тогда мы очень захотели дать образование своим детям именно здесь. Захотели, чтобы они, пока не поступили в университет или колледж, привыкли к городской жизни, чтобы никто не смеялся, что они из деревни.
А когда мы заехали в дом, поняли, что чудеса бывают. Здесь было всё, даже телевизор, даже ложки с вилками.
В.: И психологи за это время немного изучили нас, так что подобрали дизайн под наш вкус.
Т.: Мы бы, конечно, никогда на такое не заработали. И поэтому мы говорим всем, кто сделал этот проект: всем инвесторам, психологам, рабочим, администрации — спасибо, и мы можем пожелать им только здоровья…
В.: И терпения, потому что работать с нами, семьями, не так просто, ведь люди все разные.
Профессиональная приемная семья
В.: Чтобы стать профессионалом в любой сфере, ты должен относиться к своему делу с любовью. А семья — это и есть любовь, любовь к своему возлюбленному и детям.
Но далеко не у всех эта любовь получается. Если бы это было так просто, то детских домов бы не было. Это же редкость, когда родители умирают. Большинство детей в детских домах — отказники.
Т.: Мы даже не задумывались. Мы без детей — ну зачем? Сядем мы, будем смотреть друг на друга, а тут детский смех. И если мы можем помочь ребенку, если он нуждается в этом, почему нет?
В.: Когда мы брали девочек, психологи нам сказали: «Пусть хотя бы эти дети вырастут в нормальных условиях, почувствуют, что это такое».
Т.: И у нас еще радость двойная появилась. Когда мы прошли в проект, мы присмотрели себе двух мальчиков. И все в «Точке будущего» нам помогли, чтобы они в этом году пошли в школу.
В.: Когда мальчики сюда попали, они были немного шокированы. Тот наш деревенский дом казался им дворцом, а в этом они потеряли дар речи.
Т.: А по поводу детей из других семей мы не переживаем. В школе работают психологи, и они за всем следят. Даже если возникнет небольшой конфликт…
В.: Если сделают пальцы веером.
Т.: Тогда психологи с детьми поговорят — и всё решится мирно.
Ольга Брянина
8 приемных детей, пенсионер
Одна мама — восемь детей
Сейчас я одна, и у меня восемь приемных детей, с шестью я живу здесь. Но всё начиналось вместе с моим супругом. Мы решили взять девочку, а потом — еще нескольких детей.
Но где-то через год муж устал и поставил мне условие: либо он, либо дети. Вариантов-то и не было, конечно.
Разумеется, я понимаю, что полная семья — это лучше, чем один родитель. Но у нас получилось вот так.
Я работала поваром в школьной столовой, а по выходным возила детей в город на дополнительные занятия: на кикбоксинг и танцы. Договаривалась с тренерами, чтобы они занимались именно с нами. Ну, не только с нами. В поселке мы набирали группу детей, чтобы тренерам было не так накладно, садились на электричку — туда полтора часа, обратно полтора часа.
В нашем поселке не то что секций не было — у нас в доме даже не было водопровода. Воду брали из скважины. И еще топили две печки, потому что дом большой — из двух половинок. Разумеется, я мечтала переехать. Поэтому решила: если не попаду в проект, накоплю денег и сниму квартиру в Братске, ведь дети выросли, собрались поступать. Я не хотела отпускать их одних.
Придирки в сельской школе
У нас в деревне было три семьи с детьми из детских домов. И одна из семей уехала, потому что за их детей взялись школьные учителя. Они говорили, что дети никчемные и ничего не смогут добиться. Потом переключились на нас.
Понятно, что мы не все вундеркинды, где-то мы отстаем, но ничего, догоним. Еще любили говорить, что ребята неопрятные. Да, может быть, но они же дети, что теперь? Приучаем к аккуратности, конечно, говорим, что надо следить за собой, одежду стираем, но, если маленький, он всё равно в лужу полезет, ну а как по-другому? Не ругать же его за это. Не все приемные дети чистюли, да и не все домашние.
Взрослый приемный ребенок
Когда у меня было двое приемных девочек и двое мальчиков, опека предложила еще четверых детей. Они все жили в одной семье, все разные, но, так как они жили вместе несколько лет, их не хотели разлучать. Старшему из них было 15.
Я боялась и брать такое количество детей, и того, что старший настолько взрослый. Ведь у него уже сформировавшийся характер, как с ним быть? Но всё же взяла. В 18 лет он ушел из дома. Сказал «я уже взрослый» и ушел. В 19 его убили.
После этого я долго винила себя. Но он уже в 15 лет говорил, что хочет красивой жизни. И она была ему доступна, потому что он был достаточно обеспеченным: отец платил алименты, у него были большие сбережения, в 17 благодаря этим сбережениям я купила ему двухкомнатную квартиру в Братске. И в один из вечеров он подрался из-за девушки, и его ударили ножом.
Это, конечно, оставило отпечаток. Я и раньше переживала за своих детей, а теперь переживаю еще больше. Я так хочу, чтобы они не превратились в потерявшихся людей… Я хочу, чтобы они были людьми настоящими.
Дети, которые выходят из детдома, не подготовлены к жизни абсолютно. Они выходят и не знают, чего хотят. Это я наблюдала уже много раз.
У меня брат был женат на девушке из детдома. Она не умела ни готовить, ни убираться, ни работать. Ей дали комнату от государства, и всё на этом. Брат ее всему учил сам. Может быть, их там тоже учили, может, нам просто такая девушка попалась. Но однажды я побывала в доме, который отдали выпускникам детдома, и видела там ту же самую картину.
Мы снимали квартиру в этом доме, нам надо было остаться в городе на сутки, чтобы попасть в больницу. Я зашла и увидела заплеванный, забитый окурками подъезд, в котором никто не убирается. Это всё очень страшно.
Профессиональная приемная семья
Я хочу и дальше брать детей. Если на следующий год кто-то из детей решит съехать, разумеется, возьму еще. Хотя, наверное, кто-то и после 9-го класса продолжит учиться в «Точке будущего».
Один из моих сыновей в школу совсем не хотел ходить, я со страхом думала: как у него сложится жизнь дальше? А здесь говорит: «Мне так нравится, мам». Подумывает теперь стать программистом.
Но я не считаю, что такая жизнь подходит для каждого родителя. Некоторые боятся, что не смогут полюбить чужого ребенка. Да, пожалуй, тогда лучше не брать. Если вы не любите ребенка, вам не помогут никакие социальные программы.
Для меня же вообще неважно, какой ребенок. Когда в детдоме меня просят описать, кого мне хотелось бы взять: внешность, цвет глаз и волос, — я пишу только возраст, а в остальном ставлю, что ограничений нет.
