Религия джаза: как в Сан-Франциско появилась церковь имени Джона Колтрейна

Как появилась церковь?

Есть много историй о том, как люди слышали голоса, в том числе голоса святых, меняли после этого жизнь и становились яро верующими. Самый каноничный пример — Савл, который по пути в Дамаск услышал голос неизвестного происхождения, на три дня ослеп, был исцелен христианином и в итоге стал тем, кого сейчас знают как апостола Павла. Нечто подобное, только с поправкой на реалии середины 1960-х, приключилось с Мариной и Францо Кингами, супругами из Сан-Франциско.

18 сентября 1965 года они праздновали годовщину свадьбы и решили посетить несколько клубов, но дальше первого не ушли. Там выступал Джон Колтрейн, и этот концерт в «Джазовой мастерской» в Норт-Бич, за которым пара наблюдала из первого ряда, стал откровением. Как говорили Марина и Францо, когда Колтрейн играл на саксофоне, они почувствовали «присутствие Святого Духа, движущегося вместе с ним». Пара вспоминала:

«Он поднял свой сопрано-саксофон, направил его на нас, сосредоточил на нас свои большие ясные глаза и начал играть, казалось, непрерывную сюиту. Мы не разговаривали друг с другом во время выступления, потому что были вовлечены в то, что позже станет известно как наше Звуковое Крещение. Даже в джаз-клубе мы испытали передачу Святого Духа через звук».

Францо хотел проповедовать с детства. Наблюдение за Колтрейном вживую напомнило ему о посещении в детстве пятидесятнической церкви в Сент-Луисе, городе, в котором он родился и жил, прежде чем переехать в Лос-Анджелес, откуда, уже будучи взрослым, он перебрался в Сан-Франциско.

После этого Марина и Францо решили, что Джон Колтрейн — это воплощение Бога, а его альбомы — это Библия. Пара послушала всю дискографию и прочитала все интервью, чтобы лучше понять, что Колтрейн «проповедовал» через саксофон. Центром их веры стал альбом A Love Supreme («Всевышняя любовь»), один из самых духовных альбомов джазмена.

Кинги видели Святую Троицу в названиях первых трех песен: «Признание», «Решимость» и «Следование». Иоанном Крестителем они объявили Чарли Паркера, саксофониста постарше, джазового классика, в группе которого Колтрейн играл некоторое время.

Это был Сан-Франциско 1960-х — место безумных культурных смешений, где новая и стильная музыка и экзотические (для Америки) религии и духовные течения были одинаково модными. Очень популярна была Индия. Кинги практиковали джапу — индуистскую практику повторения мантр или имен бога. Они постились и изучали труды Хазрата Инайят Хана, мусульманского суфийского мистика.

Когда Кинги создали церковь, то перешли к социальной активности, которая тоже была направлена во все стороны. Они кормили бедняков, причем по вегетарианским принципам, а также проводили сессии хатха-йоги. Сестры собирались вместе, шили одеяла, пекли хлеб и раздавали нуждающимся. Церковь даже часто называли «Церковью риса и бобов». В то же время Кинги помогали «Черным пантерам». Чета консультировала бездомных; противостояла застройщикам, которые выгоняли людей из домов; проводила встречи, на которых обсуждались массовые лишения свободы, жестокость полиции и многое другое.

У Кингов была квартира в районе Потреро-Хилл, которую они превратили в джаз-клуб Yardbird, предложив музыкантам Сан-Франциско место для экспериментов. Тогда клубов для афроамериканцев в городе почти не было. Каждую неделю собиралось около десяти братьев и сестер, все приносили альбомы Колтрейна. Гости включали музыку и проверяли, смогут ли они назвать имя барабанщика или пианиста в треке, не глядя на обложку пластинки.

В 1969 году Кинги объявили о создании на месте клуба храма Yardbird, где проводили медитации и молитвы. В 1971-м они переименовались в храм Единого Разума Эволюционного Переходного Тела Христа и переехали в отдельное здание.

В 1981 году архиепископ Африканской православной церкви (была основана афроамериканскими активистами в 1918 году; несмотря на рукоположение ее лидера, полученное от Александрийского патриарха в 1932 году, ее историческая связь с другими церквями, называющими себя православными, достаточно слаба. — Прим. ред.) Хинксон пригласил общину храма Единого Разума присоединиться к ним. Те согласились, однако пришлось пойти на уступки: Джон Колтрейн был «понижен» с Бога до святого. АПЦ согласилась его канонизировать. Кинги начали изучать православие, заказывали иконы в византийском стиле и изменили название общины на Африканскую православную церковь святого Иоанна Колтрейна. К ним начали приезжать из других стран.

Джон Колтрейн стал тем, кем стремился быть. Во время турне по Японии в 1966 году Колтрейна спросили, кем он хочет стать через десять лет. «Я хотел бы быть святым», — сказал он.

Кинг предположил, что исток этого желания в методистском происхождении джазмена: его деды по материнской и отцовской линии были африканскими методистскими епископальными проповедниками. Методисты верят в святых, но не молятся им и не считают их посредниками перед Богом, вместо этого их рассматривают как людей, которые «служат примером христианской жизни».

Суд и переезды

Кингам удалось познакомиться с Элис Колтрейн — вдовой Джона, которая тоже играла джаз и в своем увлечении духовной музыкой даже опередила мужа: например, ее альбом Journey in Satchidananda привнес в джаз элементы индийской классической музыки и стал классикой спиритуал-джаза.

Община начала воспринимать Элис как гуру, а Кинги даже записали с ней индуистские религиозные песни. Элис дала Кингам и нескольким основным членам церкви индуистские имена (Францо стал Рамакришной Хакком), а также научила их индуистским песнопениям и навыкам медитации.

Несмотря на это, в 1981 году Элис подала иск на 7,5 млн долларов против Кингов за использование имени и образа ее покойного мужа.

Она заявила: проповедуя то, что церковь Единого Разума называет «сознанием Колтрейна», организация вторгается в ее частную жизнь.

Представители церкви в ответ заявили:

«Думали ли вы когда-нибудь, что необходимо было просить Мать Марию использовать имя Иисуса?»

К 1982 году дело было прекращено. Францо Кинг считает, что смерть старшего сына Алисы, Джона Колтрейна — младшего, привела к тому, что она отказалась от иска. Кинг говорил:

«Я помню, когда это произошло, мы получили ее благословение, ее учение и ее выговор. Я думаю, что моя мать предала меня потому, что она пытается меня исправить… она была таким благословением для этого сообщества и для меня лично. Я никогда не чувствовал, что от нее исходит что-то темное. Она всегда была для нас светом».

В наши дни церковь святого Джона Колтрейна — самая маленькая церковь в городе, хоть ее культурная значимость признана даже государством: мэр Уилли Браун объявил 20 июля Днем святого Джона Колтрейна в Сан-Франциско. Однако скромные финансовые возможности иногда приводили к тому, что церковь лишалась дома. Так было со зданием на улице Дивисадеро, где проходили не только еженедельные службы, но и все мероприятия по помощи бездомным и голодающим, а также встречи, на которых обсуждались жестокость полиции и аресты. В 2000 году Кинги больше не смогли оплачивать аренду: джентрификация города вызвала рост цен.

После Дивисадеро следующим местом расположения церкви стал конференц-центр West Bay на Филлмор-стрит. Район Филлмор, куда пришла церковь, не был похож на прежний. С 1970-х годов он подвергся реконструкции, которая привела к сокращению и перемещению чернокожего населения и джазовой сцены. Поэтому присутствие церкви Колтрейна было важно: теперь она несла не только наследие Колтрейна, но и джазовую культуру, которая так долго определяла район Филлмор.

Церковь была одним из последних связанных с музыкой мест, принадлежащих афроамериканцам.

Однако в сентябре 2015 года церковь получила уведомление с требованием в течение трех дней освободить помещение в центре, при этом Кинг заявил, что Флойд Траммелл, директор центра, не принимал арендную плату от церкви с 2014 года. Церковь платила ежемесячно 1600 долларов за аренду сроком на пять лет. После этого церковь несколько раз переезжала и сейчас обосновалась в форте Мейсон, который раньше служил для береговой обороны, а сейчас стал зоной культурных объектов.

Верил ли Колтрейн в Бога?

В религиозных взглядах самого Колтрейна разобраться не так просто. Как говорил сам джазмен,

«я верю во все религии. Сама истина для меня не имеет никакого названия, и каждый человек должен найти ее сам».

Колтрейн с детства был связан с религией: два его деда были членами Африканской методистской церкви, а его первые занятия музыкой проходили в церкви. Однако по-настоящему религия вошла в жизнь джазмена в 1957 году. Тогда Колтрейн играл в группе Майлза Дэвиса — на тот момент это была едва ли не высшая точка, к которой мог прийти джазмен. Однако позже Джона уволили из группы из-за прогрессирующей наркозависимости. К тому же Джон с 1948 года страдал от алкоголизма.

Одно из главных сочинений и Дэвиса, и Колтрейна — альбом Kind of Blue, давший начало модальному джазу

В 1957 году Колтрейн заперся в своем доме в Филадельфии, чтобы побороть зависимость. Как объяснял сам Колтрейн, во время мучительной абстиненции он услышал голос Бога. В аннотации к альбому A Love Supreme Джон писал:

«По милости Божией я пережил духовное пробуждение, которое должно было привести меня к более богатой, полной и продуктивной жизни. В то время в знак благодарности я смиренно просил дать мне средства и привилегию делать других счастливыми через музыку».

В середине 1960-х альбомы Джона стали намного экспериментальнее, они сместились в сторону джемового фри-джаза, а также обрели ярко выраженный духовный смысл. Главным шедевром этой эпохи считается A Love Supreme — своеобразная ода Богу. Структура и темы альбома пришли к Колтрейну, когда он медитировал у себя дома на Лонг-Айленде. Этим и последующим альбомом Колтрейн раздвинул границы фри-джаза, использовав множество случайных и негармоничных гудков и визгов, которые исследовали границы возможностей саксофона (и терпения слушателей).

Джон воспринимал Бога как единого для всех религий и высказывался за то, что ни одна религия не превосходит другую. Он с одинаковым интересом изучал Библию, Коран, каббалу, астрологию, индуизм, дзен-буддизм, Платона и Аристотеля. В коллекцию книг Колтрейна входили Евангелие Шри Рамакришны, Бхагавадгита и «Автобиография йога» Парамахансы Йогананды. Йогананда утверждал, что и восточные, и западные духовные пути одинаково эффективны, и писал о сходстве между Кришной и Христом.

Синкретизм мировоззрения проявлялся в творчестве Колтрейна, где встречались песни с христианскими названиями (The Father and the Son and the Holy Ghost, Ascension, Dear Lord, Amen) и буддийско-индуистскими (Meditations, Om).

Ом, или аум, — это священный слог в индуизме, ключевой слог мантр. Вибрация, порожденная произнесением этого слога, создала нашу Вселенную. Колтрейн в честь аум назвал альбом, который был одним получасовым джемом. Помимо отсылки к аум в композиции есть цитаты из Бхагавадгиты и «Тибетской книги мертвых».

Эти работы были задуманы Колтрейном как духовное завещание.

Его подход к музыке был ближе к буддийскому мировоззрению, а не к христианскому — Колтрейн пребывал в бесконечном духовном поиске великой тайны, а не постулировал свои идеи как абсолют.

Этот подход похож на постоянно углубляющееся сомнение в практике дзенских коанов. Объясняя свой принцип написания музыки, Джон цитировал «Сутру помоста шестого патриарха» — важный текст в истории китайского чань-буддизма.

«Никогда нет конца. Всегда есть новые звуки, которые можно представить, новые чувства, которых можно достичь. И всегда необходимо продолжать очищать эти чувства и звуки, чтобы мы могли действительно увидеть то, что мы открыли, в чистом виде. Чтобы мы могли яснее увидеть, кто мы есть. Таким образом мы можем передать тем, кто слушает, суть — лучшее, чем мы являемся. Но чтобы сделать это на каждом этапе, нам нужно продолжать чистить зеркало».

Почему именно Колтрейн?

Всем движениям нужен человек-символ, идол, которые поведет за собой. Можно, конечно, взять нескольких, но среди них всё равно обычно есть один самый яркий. Хиппи выбрали Джона Леннона, психонавты — Джима Моррисона. Афроамериканцам, боровшимся за права, тоже нужна была такая фигура. Из рока выбрать ее было просто — там Джимми Хендрикс взламывал не только стереотипы о черных музыкантах, но и все представления о гитарном мастерстве. Однако для религиозного экстаза требовалась фигура из афроамериканского жанра, да еще и самого страстного, — то есть из джаза.

На сайте церкви приведены цитаты Мартина Лютера Кинга с джаз-фестиваля в Берлине в 1964 году, которые дополнительно объясняют, почему именно джаз так важен для афроамериканцев.

«Джаз говорит о жизни. Блюз рассказывает историю трудностей, и если вы задумаетесь на мгновение, вы поймете, что блюзмены берут самые тяжелые реалии жизни и помещают их в музыку только для того, чтобы выйти с какой-то новой надеждой или победным смыслом. Это триумфальная музыка. Джаз продолжил эту традицию, воспевая более сложную городскую жизнь. Когда она не предлагает порядка и смысла, музыкант создает порядок и смысл из звуков земли, которые текут через его инструмент.

Неудивительно, что джазовые музыканты в значительной степени отстаивали поиск идентичности среди афроамериканцев. Задолго до того, как современные эссеисты и ученые написали о расовой идентичности как о проблеме многорасового мира, музыканты вернулись к своим корням. Большая часть силы нашего Движения за свободу в США произошла из этой музыки. Она укрепила нас своими сладкими ритмами, когда мужество начало угасать. Она успокоила нас своей богатой гармонией, когда настроение было плохим. И теперь джаз экспортируется в мир. Ибо в конкретной борьбе негров в Америке есть что-то похожее на всеобщую борьбу современного человека. У каждого есть блюз. Каждый жаждет смысла. Каждый должен любить и быть любим. Всем нужно хлопать в ладоши и быть счастливыми. Все жаждут веры».

Если выбирать из джазменов, то из солистов в своих бэндах. Большинство подходящих кандидатур играло не на фортепиано, а на саксофоне, что вполне подходит — горячо, громко, эмоционально, и при игре будто вкладываешь внутрь инструмента всё тело, как при молитве. Нужна фигура достаточно молодая, чтобы резонировала с молодым поколением, поэтому Чарли Паркер или свинг-дядьки из 1930-х вроде Дюка Эллингтона не подходят.

Из состоявшихся к середине 1960-х мэтров первым на ум приходит Майлз Дэвис, но он слишком мягок для такого запроса. Орнетт Коулман или Альберт Эйлер слишком хаотичны. А вот Джон Колтрейн подходит идеально. В нем кипела смесь духовных идей из разных конфессий, и паства почувствовала это. Майлз Дэвис признавал, что во времена, когда сидевшее в афроамериканцах недовольство распалялось агрессивными методами «Черных пантер», энергия Джона Колтрейна лучше всего подходила для действия. И это несмотря на то, что сам Джон нес идею мира и гармонии, а не вооруженных протестов. Так что неудивительно, что «Черные пантеры» были среди посетителей церкви.

Политический смысл проникал в искусство Колтрейна, даже если тот его не вкладывал.

Широко распространено мнение, что записанная в 1963 году песня Alabama посвящена памяти жертв теракта в Бирмингеме. Террористы Ку-клукс-клана устроили взрыв в баптистской церкви, погибли четыре афроамериканские девочки 11–14 лет.

Историк джаза Билл Коул утверждал связь песни с терактом и даже писал, что мелодическая линия развилась из ритмических изменений речи Мартина Лютера Кинга. Впрочем, позже журналист Фрэнсис Дэвис провел исследование и не обнаружил ни одного достоверного подтверждения этого факта. Да и нужны ли подтверждения, если песня уже произвела эффект на афроамериканских слушателей — благодаря ореолу Колтрейна, из-за которого Alabama воспринималась как политическое заявление?

Дочь Кингов, преподобная Ваника Стивенс, говорит:

«Мы смотрим на жизнь Иисуса и на то, как он прожил ее как бескомпромиссный революционер, говорящий правду власти и отдавший свою жизнь в конечном итоге за свободу человечества. Джон Колтрейн был выражением того же духа, который мы видим в Иисусе Христе».

Как проходят службы?

Большую часть церкви площадью 20 на 40 метров занимают пять рядов деревянных стульев, поставленных на выцветший оранжевый персидский ковер. Кажется, что это такая же церковь, как любая другая, пока вы не заметите, что свечи на алтаре окружают копию альбома Blue Train. В среднем на службы в Сан-Франциско приходит около 200 человек. Есть две главные службы: воскресная и медитация при помощи альбома A Love Supreme, как ее называют в самой церкви.

Воскресенье в церкви Джона Колтрейна традиционно начинается с того, что преподобная мать Марина Кинг нежно напевает в микрофон, Францо Кинг играет на сопрано-саксофоне, Ваника Стивенс — на электрической бас-гитаре, преподобный Макс Хакк — на тенор-саксофоне, а барабанщик добавляет мягкий бит. Вскоре все прихожане подпевают и могут подыгрывать на бубнах, разложенных на стульях. Также церковь Джона Колтрейна призывает всех, кто играет на инструментах, принести их и сыграть.

В церковных службах, которые ведут Кинги и Стивенс, псалмы сочетаются с такими песнями Колтрейна, как Tunji и Acknowledgement, которые превращаются в джем-сейшен, по ходу которого каждому участнику ансамбля достается сольная партия.

Псалтырь в том виде, в каком он есть, представляет собой нотный сборник. А на боковой стене висит икона покровителя общины: золотой нимб окружает его голову, он держит тенор-саксофон.

В течение следующих трех часов служба напоминает частично чтение молитв, частично джем-сейшен. Традиционная христианская литургия, включающая молитву Господню и чтение Евангелия и апостольских посланий, проходит среди серии напряженных исполнений Колтрейна.

В первое воскресенье каждого месяца проводится медитация под альбом A Love Supreme. Члены общины считают эту запись самой духовной в творчестве своего учителя. Вот что об этом говорил преподобный Джеймс Макс Хакк:

«Всё творчество Джона Колтрейна в некотором роде едино и взаимосвязано, и в то же время A Love Supreme стоит в центре всего. Элис Колтрейн рассказывала историю о том, как Джон был наверху в их доме на Лонг-Айленде в течение нескольких дней, а она его не видела. Когда он спустился, лицо его светилось, как у Моисея, и он сказал, что впервые у него есть всё, и он хочет сообщить обо всём в сюите. У него был этот опыт, настоящее видение Бога, которое побудило его сочинить A Love Supreme. Чудо самой записи доступно каждому, кто слушает и слышит, и он поделился своим свидетельством об этом».

Такая служба начинается с краткого вступления пастора, прихожане читают авторские аннотации к альбому A Love Supreme, копия которого стоит на алтаре в окружении свечей, затем слушают его целиком (подпевать рекомендуется), после чего прихожане рассказывают истории о том, как любовь пришла в их жизнь. Журналист Карвелл Уоллес, посетивший службу, вспоминал:

«У каждого был свой госпел на своем языке. Кто-то молчал, кто-то был громок. Некоторые рационализировали свой экстаз и делились тем, что им рассказали терапевты. Некоторые просто хором пели „Аллилуйя“. Некоторые говорили о том, каково это — найти любовь ко всем: к белым, чернокожим, корпоративным юристам, сторонникам Трампа».

В церковь иногда заходят знаменитые музыканты. Элис Колтрейн, хоть и подавала иск на Кингов, в итоге помирилась с парой и стала постоянной гостьей на службах в течение многих лет. В церкви выступали гитарист Карлос Сантана, вибрафонист Бобби Хатчерсон, саксофонист Джо Хендерсон, певец Эбби Линкольн и Рашид Али, который был последним барабанщиком Колтрейна перед его смертью.