«Я разрешаю времени покусывать меня за ушко». Интервью с Константином Коркой о кинцуги — уникальной японской технике восстановления разбитой посуды
Во времена вездесущего пластика и одноразового всего сложно представить себе образ жизни и мысли человека, который тратит месяцы на реставрацию одной-единственной расколотой чашки — с помощью лака уруси, драгоценных металлов и немыслимого количества кропотливой работы. Однако такие уникумы встречаются, пускай и в штучных экземплярах: особый корреспондент «Ножа» Павел Коркин пообщался с Константином Коркой, который открыл первую в России мастерскую, специализирующуюся на восстановлении разбитой посуды с помощью сложнейшей японской техники кинцуги. К счастью, уникальность ремесленных навыков не толкнула Константина на кривую дорожку псевдовосточной мудрости и эстетского снобизма: широта его взглядов, взвешенные суждения и остроумие приятно вас удивят.
— Расскажи, что представляет собой техника кинцуги, как ты открыл ее для себя и чем занимался до этого?
— Если сухо, то кинцуги — традиционное японское искусство починки керамики лаком уруси с золотом, один из подвидов лакового ремонта уруситсуги.
Это такая трансформация разбитых предметов в нечто прекрасное, да еще и — в отличие от результатов обычных видов реставрации — такими предметами можно пользоваться по прямому назначению. То есть разбилась кружка и, если ее отреставрировать обычным способом, она превратится в украшение полки, а кружкой по сути быть перестанет, ей нельзя будет пользоваться. С кинцуги кружка останется кружкой, можно пить чай и наслаждаться выделенными золотом шовчиками.
Я одно время работал промышленным альпинистом, это сезонная работа, и в межсезонье ты сидишь без дела. Вот и я сидел, пил чай и разбил свой чахай (сливник для чая). Так как делать было нечего, да еще и были свободные деньги, после долгих поисков я нашел американца, который живет в Японии и занимается кинцуги — у него свой канал на ютубе, где он, ничего не объясняя, склеивает посуду. Ну и еще он приторговывал лаком.
Я заказал себе набор и больше полугода пытался понять, что с чем смешивается и как вообще это работает. В то время, шесть лет назад, это был единственный источник информации о кинцуги на английском языке. На то, чтобы более-менее освоить технику, у меня ушло около двух с половиной лет, и до сих пор каждый предмет — это обучение и что-то новенькое. Чахай свой я так и не починил, кстати.
А до этого я был не только промышленным альпинистом — фотографом, переводчиком, работал в котельной, на стройке, много всего перепробовал.
Рабочий процесс
Ремонт начинается с обсуждения внешнего вида готового изделия и подборки материалов для ремонта. Вся поступившая ко мне утварь тщательно моется и подготавливается к ремонту. Я делаю пробные сборки, чтобы учесть возможные деформации.
Следующий этап — приготовление специального клеящего состава на основе сырого лака уруси и склеивание фрагментов. Этот состав сохнет очень долго (до двух месяцев), и всё это время изделие должно оставаться в покое.
Следующий этап — это чистка излишков клеящего состава, проверка правильности совмещения фрагментов разбитой посуды.
Если результат меня не устраивает, то всё повторяется сначала. Если же всё хорошо, то я перехожу к следующему этапу.
После высыхания и чистки клеящего состава на швы наносится тонкий слой лака уруси. Это делается для защиты клеящего слоя и создания ровной поверхности швов. Таких слоев может быть много — около 5–6. Каждый слой сохнет около недели. После высыхания каждый слой полируется. Этот этап самый долгий. Он может повторяться до тех пор, пока меня не удовлетворит результат.
Финальный этап — это нанесение на швы лака с пудрой металла. Это может быть платина, золото, серебро, медь и прочее. <…>
После окончания ремонта мной проводятся тесты с горячей водой, чтобы убедиться в успехе ремонта.
(Текст с сайта Константина Корки)
— Какие самые интересные вещи тебе доводилось реанимировать? (Например, я видел в твоей группе восстановленную старинную елочную игрушку.)
— Важно то, что «интересная» вещь совершенно не означает «дорогая» или «старая». Их у меня было чрезвычайно много, и каждая по-своему хороша. Допустим, в номинации «самая трудоемкая» пусть победит чаша с раскопок, как говорят, XII века, которой я нарастил лаком чуть больше трети бортика и расписал на свой вкус. Это было мучительно, медитативно, но прекрасно. Месяцы лепки, которую пришлось ломать, потом заново лепить, потом бесконечные слои лака и, наконец, роспись. Если нужна добротная иллюстрация самовоспитания через труд — то вот она. На одном предмете я получил жизненного и ремесленного опыта как на десяти обычных ремонтах.
В номинации «странно и забавно» пусть будет кружка из «Старбакса».
Казалось бы, что может быть банальнее кофейной кружки с логотипом иконы массового потребления? Но ее хозяин решил, что хочет ремонта. Что им двигало? Забота о разумном потреблении или любовь к конкретному предмету? В любом случае, получилось достаточно иронично — золотой шов поперек зеленой русалки.
А так была и старая Англия, XVIII–XIX века:
И Китай старый:
И Япония относительно современная:
И Франция времен Парижской коммуны:
И Советы разнообразные:
Особняком стоит новогодний конкурс, на который люди присылают мне истории о своих разбитых предметах.
— Почему именно посуда? Тебя никогда не влекло к реставрации старинных кукол или фасадов домов? Вырезать сису или охлупень?
— Думаю, из рассказа о том, как я к этому ремеслу пришел, более-менее очевидно, что я не очень-то выбирал. Нужно было починить предмет для себя — и завертелось. Но работа с лаком включает в себя не только починку посуды. И я, в общем, уже наращиваю репертуар: понемногу делаю бижутерию в технике со скорлупой и перламутром rankaku, raden, экспериментирую с лакированным деревом — собственно, мне не хватает только деревообрабатывающего станка для полноценного шага в эту сторону.
— Кинцуги медленно проникает в культуру и моду европейских стран, посуду в лаке уруси можно встретить в ресторане Hide Чичваркина или в журналах про бренды и тренды. Как ты думаешь, сменится ли в будущем пластиковый одноразовый стаканчик чем-то более утонченным, практичным и прекрасным?
— Очень непростой вопрос. С одной стороны, мы видим явную тенденцию к посильному отказу от пластика — прогрессивная кофейня делает скидки за покупку «в свою тару», модно иметь красивую кружку для кофе или бутылочку для воды с индивидуальным дизайном. Честно скажу, и я уже обдумываю, глядя на японских коллег по цеху, не сделать ли таких кружек из бамбука с росписью и инкрустацией на радость себе и единомышленникам. В городах появляются водоматы, кое-где даже бесплатные — «ВкусВилл» объявил, что временно будет наливать воду до одного литра даром.
Это всё ужасно мило. Но вот мы пережили пандемию (не супердлительную, надо сказать), и по ее итогам миллиарды одноразовых масок полетели на землю и в воду. О чем это говорит? Когда остро встал вопрос о безопасности, никто не вспомнил про экологию.
Я говорю «никто», потому что те немногие, кто стирает свои многоразовые китайские неопреновые масочки, стирают их порошком, что падает в ту же копилку антиэкологичности.
Вряд ли можно брать в расчет исчезающее меньшинство людей, которые готовы сшить маску из старой футболки и стирать ее хозяйственным мылом из натурального жира или другими экофрендли-щелочами.
Или вот благословенная Япония, так ловко развившая китайскую технику кинцуги, родина ваби-саби и прочих розовых слонов. Люди, помешанные на великолепном сервисе, чистоте и всяческом удобстве. Но какие уродливые формы принимают эти благие намерения? Какое чудовищное количество разнообразных полимеров они используют на единицу товара? Посмотрите в инстаграме блог plasticobsessedjapan, фото клубнички в трех слоях защиты оттуда — мое самое любимое.
Резюмируя сказанное, я вижу проблему так: пластик, как и всё прочее одноразовое, — это большой плюс к «быстрой» гигиене, чистоте и удобству. Если что-то более дружественное природе и такое же быстрое придет на замену — пластик уйдет, если аналог не появится — заката эпохи пластика не предвидится. Но ждать от человечества массового замедления в угоду экологичности — это сродни упованию на уход аудитории тиктока в ЖЖ.
Читайте также
— Не мог бы ты рассказать про японскую керамику, железную и пепельную глазурь, реставрацию скрепами, лаковую посуду и китайские изящные искусства?
— О японской керамике ничего особенного сказать не могу, кроме того, что она развивалась по естественным законам, как и всякое ремесло. Японская керамика такая, какая есть, из-за сплава множества факторов — традиции пить чай, качества глин в разных регионах страны, наличия глазурей и умения обращаться с печами разной степени сложности. Ну и специфические понятия об эстетике наложили свой отпечаток.
Если вам нравятся традиционные предметы из музеев, хорошая новость в том, что многие частные мастерские в Японии до сих пор практикуют изготовление упомянутой посуды — с использованием пепельной и железной глазури, а также чаш раку и прочего подобного. Спасибо закону о защите культурных ценностей и инициативе консервативных ремесленников.
Через мои руки проходит множество японских предметов — заводских и из частных мастерских, старых и новых.
Несомненно, чувство прекрасного у японцев очень характерное, и, несмотря на глобализацию, оно вполне сохранилось до наших дней, это приятно.
К вопросу о лаковой посуде и не только посуде. Это смежная с кинцуги сфера, если можно так выразиться. Лак для изготовления предметов используется тот же самый, и здесь у него широчайший спектр применения. Например, чисто утилитарный — можно покрыть лаком бамбуковые или деревянные палочки для еды, чтобы они не размокали. Само собой, мои палочки давно залакированы.
Можно сформировать из ткани, пропитанной лаком, любую форму, и, слой за слоем лакируя эту конструкцию, получить в итоге легчайшую и пригодную для использования посудину. Здесь нет никаких ограничений — лаком покрывали подносы, доспехи, украшения, посуду, мебель и всё, что только придет в голову. До сих пор это ремесло живо в самых разных проявлениях. Лак защищает натуральные материалы от гниения и обладает замечательными эстетическими свойствами. Традиционные цвета — черный и красный, плюс металлические пудры. Но сегодня с помощью красителей возможно получить лак абсолютно любого цвета.
Если говорить обо мне — да, делаю такое понемногу, в основном украшения, а также покрываю лаком деревянные штуки.
Из этого вопроса очень логично вытекает ремонт скрепами как метод восстановления керамики. Самое главное — он очень сложный.
Задача плотно совместить края разлома, просверлить в каждом из них по дырочке и вогнать туда скрепу (часто из драгоценного металла) с таким наклоном «ножек», чтобы она встала намертво.
А потом повторить эти действия столько раз, сколько потребуется. При успехе операции вещь будет целой и служить без протечек, несмотря на отсутствие какого-либо склеивающего вещества. Это очень круто, но учиться нужно долго, поскольку это совершенно отдельная техника. Я делал такое пару раз на дереве, и мне еще предстоит длинный путь до уверенного владения ею.
Следующий пункт — Китай, и это, к сожалению, не совсем мое. Я восхищаюсь их искусством издалека, как рядовой потребитель. Ко мне попадает много китайской посуды, в том числе поддельных чайников, имитирующих ручную лепку. Это отдельная большая тема, в моем телеграм-канале есть статья с хештегом #глина_гавнина, она как раз об этом.
А в остальном — я немного играю в го, время от времени зависаю на «Али», знаю несколько иероглифов и пью в основном китайский чай, но на этом мои контакты с Китаем заканчиваются.
— Что испить помимо пуэров, сайган-дайля и мате?
— Что я могу посоветовать из чая? Могу посоветовать пару мест в Москве, где вам помогут с выбором профессионалы. Это не реклама, просто знаю ассортимент, цены и уровень сотрудников лично, поэтому не боюсь рекомендовать. Это «Чайных дел мастерская» в Армянском переулке и «Чайная высота» на Покровке, ребята в этих местах посоветуют чай исходя из вашего ваш вкуса. А в «Чайных дел мастерской» к тому же бываю по субботам я, там можно пообщаться лично при желании.
— Не мог бы ты подробнее рассказать про го? Кто эти люди, играющие в китайские настолки, и не думал ли ты сам попробовать изготовить доску гобан или кости для маджонга?
— Для меня люди, играющие в го, делятся на несколько групп. Первые — те, кто банально гонится за модой на непохожесть: слушают не такую музыку, как все, ходят в особенные места, ну и показательно проводят время за «не такими» социальными активностями.
Вторая группа любителей го — это люди, которых каким-то образом касается культура Дальнего Востока. Чай ли, керамика, изучение языка, каллиграфия… Так или иначе, занимаясь чем-то из этих вещей, однажды попробуешь и черно-белые камушки. Я отношусь к этой группе.
И есть третья группа любителей го, в нее входят люди с совершенно разными увлечениями и бэкграундом, которых связывает одно — разочарование в шахматах.
Очевидно, что с развитием технологий и всех этих компьютеров, которые целенаправленно обыгрывали шахматистов, флер особого статуса и интеллектуальности с шахмат слетел, стало понятно, что там ограниченное количество вариантов развития событий, которые можно заучить (сложно, но реально) и каждый раз выруливать к более-менее предсказуемому финалу. И тут народ открыл для себя го, где вариативность повыше и оптимизм играющих в связи с этим стабильно высок.
По поводу идеи сделать гобан и камни самому, могу сказать следующее — камни еще возможно, я думал на этим, но вот доска — это по сути предмет мебели. Кинцуги относится к мебельному производству примерно никак. То есть покрыть лаком готовый гобан и, например, украсить его — это одно, но собрать с нуля — это другая профессия.
— В твоем профиле в соцсети я обнаружил выражение «незаинтересованное созерцание» и много фотографий одного дерева в разные дни. Поведай о своем ощущении времени и философии ваби-саби, а также посоветуй, в чем находить себя, чем занять руки и голову?
— Со стороны я, должно быть, выгляжу более просветленным, чем есть на самом деле. Что касается ощущения времени — я со своим ремеслом, наверное, являюсь счастливым исключением в том смысле, что мой день не разбит на четкие слоты: утро — работа — вечер, будни — выходные. Это, с одной стороны, позволяет мне встретить летний рассвет в четыре утра, а потом вернуться и доспать. Или уехать отдыхать на недельку, а потом поработать в воскресенье от души, не терзаясь мыслями о том, что я трачу свой последний выходной. С другой стороны, чтобы зарабатывать ремеслом, нужно иметь «честную» дисциплину, ведь надо мной никто не стоит, большие объемы проделываемой работы — это продукт моей воли.
Поэтому можно сказать, что я постоянно разрешаю времени покусывать меня за ушко и не пытаюсь заглушить тиканье часов в своей голове, чтобы не утратить тонус.
Про ваби-саби хорошо написано в «Википедии». У меня есть две иллюстрации того, что к этому понятию относится и что не относится. Первое: мы большой компанией в стихийном порядке праздновали день рождения друга, и все ребята пили вино из одинаковых бокалов. Одна гостья, чтобы отличать свой бокал от остальных, скрутила ленточку из фольгированного винного колпачка и обернула ее вокруг ножки своего бокала. На мой вкус — это ваби-саби. Несовершенно, скромно, естественно — и этим элегантно. А в качестве второго примера можно привести современных керамистов, которые, наскоро вылепив кривую чашку, вместо того, чтобы отправить ее в брак, гордо называют это ваби-саби и выставляют в продажу.
Нет ничего страшного в том, чтобы ошибаться и делать предметы несимметричными, все когда-то учатся. Печально то, что свой непрофессионализм люди всё чаще склонны прикрывать красивыми словами о специальной эстетике ручного труда.
Случайная капля или пузырек глазури могут быть уникальной «родинкой» на лице вашей чашки, но неравномерная толщина стенок или дна, неверное крепление и форма ручки — это путь к гибели предмета от кипятка, и даже риск, что этим кипятком кто-то ошпарится.
Чем занять руки и голову?.. Побуду капитаном Очевидность — ищите свое дело не в результате, а в процессе. Расшифрую немного: когда мы размышляем о том, чем хотим заниматься, то думаем обычно о триумфальном итоге. Хочу рисовать — это значит хочу картины вот такие красивые. Хочу лепить из глины — значит хочу вот такие сервизы, или свистульки, или вазы.
А нужно думать примерно так: хочу заниматься кинцуги — это значит хочу сидеть за столом и лепить, потом ждать неделю, пока сохнет, потом чистить часами — возить туда-сюда угольком мокрым, потом опять сушить неделю, потом опять лепить, потом лак… И так несколько месяцев на одну вещь. Ни души рядом, нет сообщества, не с кем обсудить, люди все, как правило, закрытые. Ты один. Для меня это по большей части звучит как музыка сфер, с незначительными неудобствами я просто мирюсь, а для кого-то это описание ада. Если вы заранее не влюблены в процесс, не беритесь за дело, потому что первые сто раз результат покажется вам не стоящим всех этих усилий.
— Выше ты упоминал уникальные «родинки» — близки ли тебе керамисты-экспериментаторы и уход от старых школ к новым идеям, материалам и синестезии? Например, «Райские вазы» или «Хтонь» Лизы Мельник?
— Что «Райские вазы», что «Хтонь» мне знакомы. Первая обращалась за ремонтом, но оказалось дорого. Предметы Лизы два раза подряд выигрывали новогодние конкурсы.
По-моему, в обоих случаях это пример авторской работы с формой, но не отказ от старых материалов или технологий. Я могу ошибаться, но мне кажется, что всё это делается в обычных печах на стандартных глиняных смесях.
Мое отношение такое: выглядеть вещь может как угодно, на любой внешний вид найдется любитель. Если это предмет интерьера или арт-объект, то ограничений вообще нет. Если это посуда для жизни — она должна быть устойчива, безопасна, удобна в эксплуатации. А красота всегда в глазах смотрящего, если у керамиста есть новые эстетические фишки — ценитель непременно отыщется.
— Посещает ли тебя мысль надеть тростниковую шляпу-корзину на голову и уехать из мегаполиса в деревню вслед за Германом Стерлиговым и Ниной Мишинцевой, выращивать плесень и кристаллы?
— Помимо корзины нужна еще и флейта, а я не владею музыкальными инструментами. (Улыбается.) Я и так живу на окраине Сергиева Посада, в некогда закрытом военном микрорайоне, где до сих пор сохранился КПП. Кто назовет мой район мегаполисом — в того я кину чайник. Мастерская, где я работаю, — это моя собственная квартира. В пяти минутах ходьбы от моего дома озеро и лес.
Чтобы представить степень моего уединения, достаточно знать, что я стал набирать учеников, просто чтобы общаться с живыми людьми чаще раза в месяц. Сейчас обстоятельства несколько изменились, я раз в неделю выезжаю в Москву, но еще год назад было вот так.
И еще один момент: чтобы иметь возможность наслаждаться жизнью на земле нужно иметь либо пониженные требования к комфорту, то есть ходить в туалет на улицу, мыться холодной водой и топить печь дровами, либо иметь много-много денег.
Я же простой ремесленник — зарабатываю своим трудом, люблю теплый душ и не хочу мчаться по ледяной росе в скрипучий нужник. Я люблю свое дело и, кажется, нашел точку баланса в отношениях с окружающей меня действительностью.