«Поколение Z — не про заработок, а про самореализацию и помощь другим». Замдиректора по развитию сети детских технопарков «Кванториум» — о том, как дети продают приложения взрослым, по Сибири развозят знания в вагончиках, а министры строят Нарнию

— «Кванториум» — это же стартап. Как вы развили его до такого масштабного проекта?

— «Кванториум» начался вообще без меня. Мой нынешний руководитель — лидер нашей команды Марина Ракова — в 2015 году заходила с этим проектом на все платформы. Она во сколько дверей стучалась, это представить нельзя.

Когда я работал в Министерстве образования и Марина пришла к нам на совещание, я ей откровенно сказал: мы тратим время, никто никогда не выделит средства на дополнительное образование. Но вот уже третий год подряд государство тратит деньги на закупку оборудования и создание «Кванториумов».

Когда я уходил из Министерства, Марина позвала меня к себе работать. Удивительная история: мы сначала друг другу совершенно не понравились, но этим друг друга заинтересовали. И в процессе, как мы начали это все пробивать, сидя на тумбочке (у нас не было офиса), я в это влюбился.

Допобразование — самая незарегулированная сфера образования. Марина предложила создать систему учреждений нового типа, в которых дети получали бы не столько конкретные навыки, сейчас это называют хардовые навыки — пилить, печатать на 3D или строить коптеры, сколько развивать у детей креативное мышление и умение работать в команде.

Да, лидер — это хорошо. Без лидера какие-то задачи не решатся. И все знают, что ракету построил Королев, но мало кто знает, что перед тем, как он ее построил, у него было десять или пятнадцать неудачных запусков, первая ракета взлетела всего на 30 метров, и только когда он собрал команду лидеров в своей области деятельности (двигатели, корпус и т. д.), ракета взлетела. В команде каждый знает, кто в чем хорош.

— И детей вы учите работать в команде, чтобы они видели свои сильные и слабые стороны?

— В том числе. Чтобы они были готовы работать в команде, чтобы не было «я, я, я!»

Ребенок должен понимать, что он один может открыть бизнес и заработать, скажем, сто тысяч, но если он найдет крутого дизайнера, крутого айтишника, его проект выйдет на другой уровень. Это простой пример того, зачем нужна команда — а в реальной  жизни это еще актуальнее.

— Как устроен процесс — вы им лекции читаете?

— У нас вообще нет парто-урочной системы. Перед тем как ребенок начнет работать с технологиями, ему, конечно, нужно дать какую-то теорию, это у нас занимает 60 часов, а дальше дети реализуют собственные проекты. Какие-то придумывают наставники, какие-то предлагаем мы, например, принять участие в соревнованиях.

Обязательное условие «Кванториума» — сотрудничество с промышленным сектором, потому что дети должны делать не абстрактные проекты, а приближенные к реальности, и должна быть обратная связь.

Можно создать отличный зонд на солнечных батареях, но кому он нужен и зачем — непонятно. А так мы формируем продуктовое мышление: вот я что-то делаю — кому и зачем это надо?

В Калининграде один из наших промышленных партнеров — Янтарный комбинат. Руководители сначала до конца не понимали, зачем им работать с детьми, просто политически это было важно, и они включились. Пригласили детей, и представитель комбината сказал: «У нас есть такая задачка: мы шлифуем янтарь, и нам его потом надо сортировать, а сортируем мы вручную. Подумайте, как нам можно это автоматизировать». Какой-то парень заинтересовался, нашел единомышленников, и они разработали устройство, которое сейчас комбинат будет внедрять, потому что с ним КПД увеличился в 50 раз.

Понятно, что взрослые инженеры это как-то дорабатывают, но идея в основе детская. Дети — фантазеры. Они могут предложить что-то, о чем мы и не задумываемся.

В общем, «Кванториум» — это среда ускоренного развития ребенка как по научно-техническим компетенциям, так и компетенциям софтовым. Образовательный процесс построен так: сначала ребенок узнает что-то новое, потом включается в проектную работу.

— Кто ставит практические задачи? Взрослые говорят: «Так, дети, сегодня мы пилим самолетики»?

— Нет, они говорят, что есть ближайшая олимпиада, к которой нужно сделать беспилотники. Будет это самолет, коптер или что-то еще — никому неизвестно. И вот дети начинают придумывать, начинают защищать свои проекты, смотреть на проекты других, предлагать свою помощь.

— «Кванториум» — это только про технологии? Культуру вы как-то подтягиваете?

— Развитие ребенка должно быть гармоничным, мы это понимаем.

Когда мы осознали, что не хватает гуманитарной направленности, запустили программу по развитию общекультурных компетенций: стали привлекать Минкульт, Русский музей, Еврейский музей, музей на Поклонной горе. И все эти институции сейчас готовы вложиться, чтобы у себя создать, например, VR-направление и дети там занимались.

А у себя раз в месяц мы объявляем тему, посвященную какому-то направлению искусства или культуре края. Первая наша неделя музыки была про творчество П. И. Чайковского. В Ижевске, где тоже есть «Кванториум», находится Дом-музей имени Чайковского. Мы все в режиме видеоконференции собрались в этом музее, и нам прочли небольшую вводную лекцию. После дети начали работать над проектами. Кто-то сконструировал роботизированное пианино, которое играло мелодии Чайковского, кто-то — на 3D-принтере сделал бюст композитора. Вроде дети все равно занимались техническим творчеством, но также познакомились и с культурой.

Еще у нас есть социальные проекты.

Например, в томском «Кванториуме» ребята научились управлять коптерами, пришли к МЧС-никам, сказали: «Давайте мы будем вам помогать мониторить заторы рек». Им разрешили, в итоге это оказалось настолько полезно, что, когда они утопили коптер, МЧС-ники купили им новый.

В этом проекте ничего нового с точки зрения инженерии, но ребята работают в команде, они осознают свою значимость, видят, что их деятельность приносит пользу, и это круто!

А в Калининграде ребята разработали вендинговый аппарат. Руководство области помогает населению продуктами и хозтоварами. И до того, как дети занялись этим проектом, люди стояли в живой очереди. Ребята что сделали? Они создали специальные шкафы, а каждому человеку в очереди выдали некий домофонный ключ. Сотрудники загружают в шкафы продукты и хозтовары, а программа высчитывает, что, например, гречку мы должны выдать этому и этому человеку, она в этих и этих ячейках. И человек подходит к ячейке, подносит ключ и получает продукты. Конечно, можно сказать, что такие камеры хранения на любом вокзале встретишь, но это дети сделали с нуля и по своей инициативе.

Когда я вижу эти вещи, я верю, что поколение Z — это поколение не про заработок, а про реализацию себя и помощь другим.

— Нынешние дети умнее нас?

— Да. Я буквально четыре года назад закончил МГУ, факультет вычислительной математики и кибернетики, я не был лучшим студентом, но мне казалось, что учился неплохо. Когда семиклассники приезжают на соревнования и делают больше того, что я делал на пятом курсе, я понимаю, что дети далеко впереди нас.

У нас недавно был VR-фестиваль в Великом Новгороде. Мы просто решили, что город прекрасный, у него уникальное историческое наследие, но турпоток не самый высокий. И мы устроили там хакатон. Дети приехали на два дня, им открыли все музеи, никто не давал конкретных заданий — полная свобода. Они сделали все, начиная от приложений и заканчивая виртуальными турами. И сейчас этими приложениями пользуются учителя и школьники: наводят на собор телефоны — и на экране появляется историческая справка.

Потом на встрече с губернатором один из детей спросил, когда школа станет «Кванториумом». Сказал, что в школу ходит, потому что надо, а знания он получает из интернета и «Кванториума». Мы засмущались, приятно, конечно, но что уж…

— Система школьного образования устарела?

— В ней есть и хорошие вещи. Наше дошкольное и начальное общее образование, по международному рейтингу PIRLS, лучшее в мире. И оно правда такое, оно дает базовые знания.

— Но если ребенок находит все в интернете…

— Правильно, но прежде чем он нашел, у него же должен сформулироваться внутренний запрос. А как у него возникнет запрос на облачные вычисления, если он не знает элементарной арифметики? И не надо забывать, что школа — это институт не только образовательный, но и социальный.

— «Кванториум» тоже социальный.

— Да, мы, кстати, не создаем «Кванториумы» в зданиях школ, чтобы дети постоянно не находились в одинаковой социальной среде. Но у нас есть проекты со школами. В прошлом году был очень классный эксперимент в Москве — урок технологии в Технопарке. Известно, что 35 часов в год ученики должны прослушать курс технологии. Мы взяли четыре средние школы и переформатировали их образовательную программу так, что дети четыре дня ходили в школу, а на пятый — в Технопарк. Был вводный модуль, а дальше — проекты. Сначала родители протестовали, писали петиции… Сейчас они пишут петиции с просьбой продолжать проект. Школе выгодно — она не тратит деньги, детям выгодно, родителям выгодно, нам радостно.

— Это все невероятно здорово, но возникает вечный вопрос: как быть детям в селах и дальних уголках, до них все эти технологии не докатываются?

— Понятно, что не построишь «Кванториум» в каждом селе. Мы над этим долго думали и в итоге сделали мобильный «Кванториум». Это такой автобус (мы любя называем его «вагончик») со всем необходимым оборудованием. В этом году запускаем 10 вагончиков.

Один такой мобильный «Кванториум» за учебный год может охватить 2,5 тысячи детей из отдаленных местностей.

Здесь классная тема. Автобус приезжает на две недели в какой-то район, там наши наставники работают с детьми, потом уезжают в другой район. Так по кругу, через два месяца вагончик снова возвращается на первую точку. Есть команда, которая работает непосредственно в этих вагончиках, а есть команда, которая работает удаленно из офиса — из главного «Кванториума» в регионе. Первые дают детям вводный модуль, а вторые с детьми прорабатывают проекты. Расчет такой, что, когда вагончик вернется, дети уже могут подойти с флешкой и, например, распечатать свой проект на 3D-принтере.

В общем, мы хотим дать возможность самореализоваться максимальному количеству детей. В выходные к нам в Технопарк приезжают ребята из школ области (малые города, села), на каникулах мы тоже с ними занимаемся. Они что-то делают и что-то увозят с собой, хотя бы маленькую 3D-детальку, и самое главное, что потом дистанционно они могут общаться с наставниками: звонить, спрашивать, что почитать, что сделать. Иногда наши наставники сами едут в другие города и села.

И еще проводим мастер-классы для родителей, чтобы они лучше понимали своих детей и современные технологии. Очень популярная история — встречи «Папа-сын». Важно, когда родители с детьми ведут совместную деятельность, например доделывают проект.

— А что у вас с сайтом?

— Сайт — это моя боль. Сайт у нас ужасный, сразу за него извиняюсь, мы его в конце апреля обновим.

— Какие требования у вас к наставникам, сколько у них человек в группе?

— Стандартно 8–12 человек. Но где-то, например в био- и нанонаправлении, меньше, потому что там системы сложнее, участие наставника важнее.

А преподаватель должен быть профессионалом в своем деле и гореть тем, чем занимается. Наш отбор двухэтапный. Мы сначала анкетируем, а потом потенциальные наставники проходят двухнедельную образовательную сессию, на которой получают теоретические знания про то, как работать с детьми. После помещаем их в различные ситуации, смотрим, как они себя в них поведут. Среди наставников есть те, которые не заканчивали педагогический (по закону для дополнительного образования это допускается). И большая часть наших педагогов — это энтузиасты и фанаты своего дела: молодые аспиранты, молодые ученые, сотрудники реальных предприятий. Яркий пример — Королев, там половина педагогов «Кванториума» — сотрудники Роскосмоса.

— И работают бесплатно?

— Нет, почему, они все получают зарплату.

— Платят родители?

— Дети занимаются бесплатно.

«Кванториумы» зарабатывают на реальных заказах. Сейчас стало очень популярно заказывать у детей мобильные приложения. На заработанные таким образом деньги «Кванториум» или покупает новое оборудование, или устраивает для детей мероприятия.

— А детям перепадает?

— Не готов сказать, что это распространенная практика. Есть места, где это делают, но мы думаем, что для педагогов и детей это не мотивация. У нас высокие для образования зарплаты, мы заставляем выдерживать среднее по региону. Но для большинства, кто работает по совместительству, им просто прикольно, по фану: интересные дети, крутое оборудование. Для молодых студентов это тоже полезно. Они привлекают детей в свои дипломные проекты.

— То есть если я студент и хочу доделать свой проект, я могу прийти?

— Да, как фаблаб это тоже работает. И есть успешные прецеденты. Чаще всего молодые аспиранты, которые работают педагогами, в свободное время доделывают свои проекты, у них ведь тоже есть амбиции. Да и мы поощряем. Оборудование дорогое, будет обидно, если оно устареет быстрее, чем использует свой ресурс.

— Ты несколько раз сказал про вводные модули. Они фиксированные? А если ребенок пришел в середине?

— У каждого «Кванториума» свои особенности, но да, какие-то фиксированные временные рамки модулей есть везде. Если ребенок приходит в середине, его никто не прогоняет, просто дают дополнительные задания.

— Новички не паникуют, что вокруг столько много умных ребят?

— Надо понимать, что «Кванториум» — это не про одаренных детей, это про всех детей. Мы верим, что каждый ребенок талантлив.

У нас не стоит задача сделать всех звездочками, нам важно, чтобы дети реализовали себя. Пусть ребенок не сделает лучший на земле коптер, но он сделает свой коптер. Дайте ребенку проявить себя. Дайте ему попробовать, он сам поймет, что ему интересно.

— Свои внутренние соревнования проводите?

— У нас есть ежегодное соревнование — «Кванториада». Оно отличается от стандартных олимпиад тем, что, во-первых, оно командное, во-вторых, побеждают в ней все, кто преодолевает барьеры. Например, есть крыса, таракан и улитка. Нужно, чтобы животное прошло лабиринт. Для улитки дети проводили маршрут чайным пакетиком. Они выяснили, что животное реагирует на вещества, которые есть в чае. У кого-то были яблоки. Тараканов дрессировали проходить по свету. Потом мы устанавливали новый барьер, например усложняли лабиринт, и за три дня дети должны были снова обучить животных. А у промышленного направления было задание автоматизированно найти пробоину в спутнике.

Как я уже сказал, дети — фантазеры, они могут найти выход из любой ситуации. Но мы им все же немного помогаем. Есть определенные техники, которые позволяют выводить детей из зоны комфорта и подталкивают творчески мыслить. Это приводит их к пониманию, что здесь нет ничего запрещенного. Как заставить ребенка думать нестандартно? Дать ему задачу: представь зеркальный диван или замени материалы, которые есть в комнате, друг на друга. И он начинает думать и сомневаться в привычных вещах.

— У вас 12 направлений. Но в каждом «Кванториуме» все не представлены. Как происходит распределение?

— Каждый регион выбирает не меньше пяти направлений, те, которые ему интересны или ближе к экономике региона. Мы на прошлой неделе открыли «Кванториум» в моногороде Благовещенске: население 33 тысячи человек, 5 тысяч детей. Там не было ничего.

Когда мы приехали и заглянули в Дом детского творчества, ужаснулись. Дети из пенопласта делали самолеты, и в глазах у них читалось отчаяние. Когда их спросили, планируют ли они потом работать в «Сибуре», они сказали: «Заберите нас отсюда».

И вот мы открыли «Кванториум», и те же дети сидят там целыми днями и не хотят уезжать. Они занимаются во многом тем, чем занимаются в «Сибуре», и вот она — профориентация.

— Вы детей отучили, потом они в открытом плавании?

— Мы детей сопровождаем. Наставники помогают ребенку накопить портфолио, поступить в вуз, где-то хантят детей, чтобы они потом возвращались в «Кванториум» и работали здесь уже как наставники. Education kids to kids — очень перспективная штука. Есть исследования, которые показывают, что чем меньше разница между обучающимся и учителем, тем ученик лучше усваивает материал. Есть еще очень классная тема: отложенные трудовые контракты. Ребята, представляя проект, получают офферы: представители компаний говорят ребенку, что, если тот пойдет учиться на такую-то специальность, они готовы уже сейчас предложить ему место после выпуска и выплачивать дополнительную стипендию. Это как целевой набор, но с другой стороны.

— Вот это вы охватили, конечно.

— Да. И меня драйверит масштаб, глобальность проекта. Когда ты понимаешь, что ты в команде делаешь такое, что 45 тысяч детей получили доступ к дополнительному образованию… это же восторг! А в конце года это будет уже 100 тысяч детей, а на следующий год — все регионы.

У меня долгое время было ощущение, что люди с какого-то возраста перестают заниматься общественной деятельностью, будто этого нет на уровне менталитета. Исполняется человеку 27 — и уже он ни на субботник, ни в приют. А сейчас я верю, что есть у русского человека потребность реализовать себя вне финансовой сферы.

— Тебе на это скажут: «Замечательно, здорово, я тоже хотел бы детям помогать, но у меня денег нет себе помочь».

— От общественной деятельности у тебя меньше денег не станет. Ты можешь вести курсы предпринимательства или просто во дворе собрать людей и устроить праздник. Это все бытовые вещи, но они перерастают в глобальные истории. Потом люди меняют улицы, меняют устройство городов и институтов. Сколько есть классных городов, где мэры выделяют бюджеты, которые реализуются только по решению граждан. В Сургуте, Югорске это происходит. Когда у тебя этих бюджетов нет, ты говоришь: «Площадка плохая, горка плохая, дорогие плохие — все плохо». Когда тебе дают ограниченный ресурс, ты уже мыслишь иначе: «Ну, горка вроде ничего, это тоже в порядке, давайте начнем с улицы».

— А ты как в общественной деятельности себя проявляешь?

— Я сейчас в какую-то яркую общественную деятельность не вовлечен. Вне работы я успеваю только прийти домой, немного поговорить с девушкой и плюхнуться спать.

— И ты готов так жить из года в год?

— Я готов принять, что вся моя дальнейшая жизнь — это жизнь, в которой мне будет интересно то, чем я занимаюсь. Сейчас мне интересно. Нормально, если будут меняться мои приоритеты, место работы, команда, но должно быть клево. Мы горим своим делом, и от этого что-то меняется к лучшему.

— Но ведь не все готовы к таким изменениям?

— Мы пробуем переменить людям мозги. Как-то сидели в школе, спрашивали директора, какие у него проблемы в образовании. Он отвечает, что потолок дырявой, автобус содержать дорого, дверь старая. Спрашиваем, что нужно. Говорит, что деньги нужны. «А на что?» — «Как на что? Крышу залатать!» Ты его останавливаешь и говоришь: «Слушайте, а у вас смысл деятельности какой?» И тут директор садится.

Потому что смысл деятельности — обучение детей, а директор все время говорит и думает о крыше. А если крышу не отремонтировать, что будет с образовательными результатами детей? Нет, наверное, при хорошей крыше лучше, но вы же даже об этом не задумываетесь. Тотальная потеря смыслов.

И когда ты видишь, что у людей происходит разрыв шаблонов, не всегда он происходит, но случается, это дает веру, что мы правильные вещи делаем, полезные.

Я хотел бы сказать, что во всех регионах все хорошо, но во всех регионах по-разному. В какое-то место приходишь, а там 17-летние девочки и мальчики макраме делают. При всем уважении… А детям нужно? Говорят, что исторически сложилось, что дети приходят. А как приходят? Отвечают: «Когда на роботов закончился набор, родители интересовались, что еще есть». В итоге ребята ходят, потому что родители видят в этом социальный сейф: чтобы пока работают, дети по улицам не шатались.

А вот в Астрахани сделали удивительные вещи. Мы с местным министром говорили про повышение квалификации учителей, что сегодня нужно педагогам. Им ведь из года в год читают одно и то же на этих курсах. Едут за галочкой. И вот министр настолько проникся, что перевернул всю эту систему. Теперь в здании института развития образования области на повышении квалификации коворкинг, где учителя собираются и обмениваются опытом, устраивают воркшопы, приводят детей, которые рассказывают, что им нравится и что нет, делают прямые включения с каким-то экспертом в области образования, ученым. Теперь в Астрахани это реальное актуальное повышение квалификации. И министр на этом не остановился, он снес все стены, поставил модную мебель. А вход в институт через шкаф — как в Нарнию, чтобы с самого начала у человека разрывались шаблоны, и он уже не думал по-старому. Зашел — и ты в другом мире.