Неизвестный Ван Гог. Какими были последние дни художника

К зиме 1889/1890 года Ван Гог все больше хотел вернуться в Париж или его окрестности. К весне он пережил в лечебнице четыре приступа. Это вполне можно было считать поводом остаться там, однако пребывание в больнице ему не помогало.

Жизнь в этом месте повергала в депрессию, и Винсент жаждал поскорее избавиться от наводивших тоску местных ритуалов. Окрестности Сен-Поля восхищали художника, но он часто не мог там бродить. Кроме того, ему хотелось повидать брата и познакомиться с Джо и крестником.

Но важнее всего то, что Ван Гог обнаружил: пребывание среди «товарищей по несчастью» ухудшает его настроение. Пациенты вели однообразное существование, и он все сильнее страдал от тоски.

Как писал он Тео, «сборище этих сумасшедших в старом монастыре» опасно, и «рискуешь потерять последние остатки рассудка». Он все больше чувствовал, что «скорее перенимает болезни окружающих, чем лечит собственную».

Придя в себя после самого продолжительного приступа в конце апреля, Ван Гог был решительно, как никогда, настроен уехать, убежденный, что «слишком надолго задержался».

Позже он писал: «Мой последний кризис, который был ужасным, в значительной степени обусловлен влиянием других пациентов, — во всяком случае, эта тюрьма давила на меня».

В проникнутом сильными эмоциями письме Винсент объяснил Тео: «Окружение здесь начинает давить на меня мощнее, чем я могу выразить… Мне нужен воздух, я чувствую, что скука и горе причиняют мне вред». Трудно «жертвовать своей свободой, находиться вне общества и заниматься только работой». Годом ранее он ощущал, что пациенты не мешают ему трудиться, но ситуация изменилась, и «люди здесь слишком любопытны, праздны и невежественны в живописи, чтобы я мог заниматься своим делом».

К этому моменту Тео пришло в голову решение, которое оба брата сочли оптимальным, — переехать в деревню Овер-сюр-Уаз, в 30 километрах к северу от Парижа, где жил доктор Поль Гаше. Художник-любитель, коллекционер и друг многих импрессионистов, он казался идеальной кандидатурой, чтобы присматривать за Винсентом. Ван Гог мог жить в Овере свободно, в скромной гостинице, и иметь под рукой врача-единомышленника. Овер, окруженный восхитительной природой, находился всего в часе езды от Парижа на поезде, поэтому Винсенту было бы легко встречаться с Тео и его семьей.

Решение покинуть Сен-Поль было принято очень быстро, через несколько дней после выздоровления. Как только было определено, что Ван Гог переедет в Овер, он сделал последний рывок, взявшись за работу с прежним жаром.

В первые две недели мая, сразу после выхода из последнего кризиса, он написал восемь удивительных картин, половина из которых — натюрморты с цветами. Как художник писал Вил, он «трудится как одержимый, особенно над букетами».

Одной из двух первых картин Ван-Гога в Сен-Поле были «Ирисы», и почти год спустя он написал новые ирисы, на этот раз в вазе, совсем как в своих предыдущих натюрмортах «Подсолнухи». «Ирисы в вазе» — красочная картина, большой букет фиолетово-синих цветов и пучок похожих на кинжалы листьев на эффектно оттеняющем их желтом фоне. Один стебель только что сломался и свисает сбоку, нарушая симметрию и напоминая о скоротечности жизни.

Тринадцатого мая Винсент сообщил Тео, что «после заключительной беседы с господином Пейроном я получил разрешение упаковать багаж, который и отправил с товарным поездом». В тот день его доставили на вокзал в повозке, чтобы он отослал свой тридцатикилограммовый багаж в Париж. По пути он «наблюдал сельский ландшафт — очень свежий после дождя и покрытый цветами», задумчиво размышляя, чего мог бы достичь, поправив здоровье: «как много всего я бы сделал».

Три дня спустя — через год и восемь дней после приезда — Ван Гог наконец покинул лечебницу для душевнобольных. Утром 16 мая 1890 года доктор Пейрон написал медицинский отчет, где указал, что его пациент перенес «несколько приступов продолжительностью от двух недель до месяца», хотя в промежутках он был «совершенно спокоен, ясно мыслил и страстно отдавался живописи».

Врач пришел к выводу: «Он просит выписаться сегодня, чтобы жить на севере Франции, надеясь, что этот климат ему подойдет лучше». Затем добавил одно слово: «Излечен».

Ван Гог в последний раз прошел через ворота лечебницы. Он отправился на станцию в повозке, предположительно управляемой его знакомым Пуле. Вполне возможно, с ними поехал и доктор Пейрон, так как к этому времени он уже понял, какой необычный пациент ему достался. После прощания с консьержем они проехали мимо римских памятников, и Ван Гог снова окинул взглядом оливковые рощи на фоне Малых Альп. Затем они спустились к станции, чтобы в полдень успеть на поезд.

Пуле, вероятно, прокатился с Ван Гогом по узкоколейке до Тараскона, где им пришлось час ждать скорого поезда до Парижа. Винсент воспользовался возможностью и отправил телеграмму брату, сообщив время прибытия. Тео хотел, чтобы кто-то из работников лечебницы поехал с ним до места назначения, но художник отказался: «Справедливо ли, чтобы меня сопровождали, как опасное животное? Нет, спасибо, я против». Он благополучно прибыл в Париж на следующее утро, и Тео встретил его на вокзале Гар-де-Лион около шести утра. Год жизни в лечебнице закончился. Художника манила новая жизнь в Овер-сюр-Уаз.

***

Пребывание Ван Гога в Овере вышло слишком коротким. Казалось, что все идет хорошо, но 27 июля 1890 года с ним снова случился приступ во время пленэра на пшеничных полях у деревни.

Кроме мольберта, у него было с собой ружье, из которого он выстрелил себе в живот. Смертельно раненный, живописец, шатаясь, добрел до своей гостиницы, где рухнул замертво.

Однажды Винсент написал из Сен-Поля: «Художник слишком поглощен тем, что видят его глаза, и его жизнь не может принадлежать ему до конца». Однако это не все. Ван Гог, возможно, винил себя и свою одержимость живописью, но явно страдал от реальных физиологических и психологических проблем. Несмотря на то что творчество поглощало практически все его силы, без этого призвания у него было бы гораздо меньше стимулов жить — и, вполне вероятно, его нить судьбы оборвалась бы намного раньше.

Глядя в ночное небо Прованса, Ван Гог наблюдал за звездами и размышлял о вечном. Ему казалось, что так же, как сесть на поезд до Тараскона, можно отправиться в небо с помощью смерти. Болезни были средством передвижения, поэтому мирно умереть от старости, писал он Тео, значило идти туда «пешком». Смерть Ван Гога оказалась еще более внезапной, чем холера или рак, — она быстро довезла его до звезд, всего через 36 часов после выстрела.