На велосипеде через Африку за полгода. Личный опыт российского путешественника

Подготовка

Мы проложили маршрут через 12 стран, в каждую из них заранее оформляли визу так, чтобы она действовала, пока мы едем по континенту. Сложнее всего было сделать визу в Судан — в консульство мы несли письма из Русского географического общества и приглашения от суданских туристических фирм.

Вопрос с жильем решили просто: регистрировались через Couchsurfing и WarmShowers. Последнее — это велосипедное братство, члены которого рады принять всех единомышленников [при регистрации с новых членов взимается единоразовый взнос в 30 долларов, при этом все размещения у хозяев бесплатны. — Прим. ред.]. Где-то за две недели предупреждали, что подъезжаем.

Также еще находясь в России, мы договаривались с некоторыми школами, в основном это были школы при церквях, что проведем для детей мастер-классы по рисованию. При церквях, потому что наши друзья из Москвы помогают православным приходам в Африке, через них мы связались со священниками и договорились о проживании.

С собой кроме палаток и других необходимых для похода вещей мы взяли пять килограммов карандашей и красок, несколько блоков бумаги и сувениры (Любовь — художник и керамист, она сама сделала брошки и значки).

Через 2,5 месяца подготовки мы вылетели в Египет.

Наш маршрут начинался в Каире, а закончиться должен был в Кейптауне. Согласно расчетам, улететь из Кейптауна мы должны были через год, но улетел я один и через шесть месяцев. На всю экспедицию вместе с аппаратурой, экипировкой и билетами мы потратили 500 тыс. рублей.

Муха цеце, которая скользит по голому телу

Африка так или иначе вся с дорогами. И чаще — с неплохими, хотя были участки и с грунтовками, которые иногда размывало дождем или засыпало песком пустыни. Но засыпало так, как у нас зимой снегом — не очень сильно. Другое дело, что между населенными пунктами могло быть 100, 200 и 300 километров.

Первое животное мы встретили в Кении, на третий месяц путешествия, — это был слон, который хлопал ушами. Похлопал и ушел.

Большая часть зверей Африки находится в национальных парках, так что можно не волноваться, что случайно набредешь на льва: максимум можно встретить енотовидную собаку.

Я этого максимума достиг. Когда это случилось, температура воздуха была где-то 50 градусов. Наши с собакой взгляды встретились, и мы посочувствовали друг другу. У меня закончилась вода, а до населенного пункта было еще полдня, собаке воду взять было тоже негде: в русле высохших рек валялись туши антилоп.

Опаснее собак комары — они переносят болезни и страшно надоедливы. Муха цеце буквально заедает, и не спасает ничего: ни куртка, ни спрей. Я нашел против нее одно средство: ты раздеваешься до спортивных трусов и едешь так быстро, как только можешь, в итоге муха скользит по твоему телу и не может укусить.

В туалет под конвоем

На границе у Синайского канала нас остановила полиция и начала вымогать деньги. Сотрудники говорили, что якобы нам нужны специальные документы для пересечения канала и паспорт на велосипед. После нам намекнули, что нужно заплатить. Мы попытались решить конфликт мирно, но это не сработало, тогда мы достали GoPro и стали говорить, что отправим кадры куда надо. Это подействовало. Они позвонили в Географический союз, а потом извинились и сказали, что не так прочли наши документы.

Мы пересекли канал, разбили палатку, а утром ели шоколад, чипсы и хлеб, которые накануне нам подарил местный житель. И поехали в сторону больших египетских городов.

Там ощущение свободы снова улетучилось.

Согласно политике Египта, путешественников, которые передвигаются на велосипеде, сопровождает полиция — всегда и везде. Якобы страна небезопасная, поэтому нужна охрана.

Они постоянно предлагали сесть в машину, чтобы машина отвезла нас к другому посту, где ждет новая машина. Мы отказывались, и они буквально ходили по пятам: водили под конвоем в магазин и туалет. Серьезно, меня вел в туалет человек с автоматом. Ночью они тоже не уходили. У дверей церквей, в которых мы ночевали, ставили часовых.

И это удивительный контраст, потому что в египетских храмах люди чувствуют себя очень свободно. Все заходят босиком, дети там могут играть и шуметь, раскидывать фантики — это никого не смутит. А за дверью конвой.

Во время путешествия мы вели дневники, про каждую страну писали свою главу, главу Египет мы назвали «Путешествие в плену».

График перемещения

В одном месте мы старались долго не задерживаться, чтобы не растягивать маршрут и не потерять азарт. Гостили день, два, максимум три. Вставали в 5 утра и ехали до 11, до солнцепека. На обед останавливались в деревне, отдыхали, осматривали велосипеды, писали дневники и приводили себя в порядок. Даже если есть полтора литра воды — уже можно смахнуть пот и прополоскать верхнюю одежду, чтобы быть свежее. После четырех вечера солнце спадало и мы ехали дальше — до ночлега. Там мы повторяли все наши процедуры.

Разумеется, мы могли не доехать до деревни, бывало, что не доезжали. С собой у нас была палатка и спальники.

Иногда мы спали прямо на бархане, на песке, заворачиваясь в тонкие простынки.

А как-то ночью мы попали в песчаную бурю. Спать при такой погоде нет смысла, так что мы продолжили путешествие. Хорошо, что буря была в спину — помогало ехать. Под утро заночевали под навесом, который одиноко стоял в пустыне.

Шесть ложек сахара на бутылочку

В Намибии, стране ветров и пустынь, сколько бы ты ни вез воды, ее всё равно будет мало. В один из вечеров, когда я уже остановился на ночевку, у меня было семь литров воды. Когда я уснул, оставалось уже два. Пьешь — тело впитывает, пьешь — впитывает.

В один из безумно жарких дней какой-то водитель отдал мне двухлитровую бутылку замороженной воды, то есть бутылку со льдом. И это была находка! Вечером я устроил пир из холодных напитков: пил холодный чай, холодный кофе, холодный растворимый сок, холодные восстановительные препараты.

Чем в Африке стоит полакомиться кроме растворимых напитков:

• Египет — фалафель
• Судан — фуль (тушенная в больших емкостях фасоль)
• Эфиопия — инжера (кислая лепешка)
• Кения — молочный чай и угали (твердая каша из муки белой кукурузы)
• Уганда — матоке (пюре из вареных зеленых бананов)
• Руанда — французские булки
• Танзания — рис и бобовая похлебка
• Замбия — манго
• Зимбабве — цзама (твердая каша из муки белой кукурузы, вкуса нет, но каша заполняет желудок)
• Ботсвана — мороженое
• Намибия — ишима (то же что и цзама, но в Зимбабве она кажется лакомством)
• ЮАР — жаренное на углях мясо

Вообще, в Африке пьется всё, что заваривается. В Судане отлично заходил каркаде, в Египте — крепкий мелко молотый черный кенийский чай. А так как организм немного сходит с ума от такой траты энергии, как поездки на велосипеде по жаре, помимо воды и чая безумно хочется сладкого. У нас были спортивные металлические бутылочки по пол-литра, туда мы заваривали крепкий-крепкий чай и засыпали шесть столовых ложек сахара. При таком потреблении килограмм сахара расходился за пару дней.

Саму воду брали у местных жителей. Вода везде разная, но мы пили ее так же, как все вокруг. Мы же не можем ее очищать фильтрами. Нет, разумеется, можем, но тогда проще в Африку вообще не ехать. Мы пили воду даже из Нила. Вода мутная, но ты пьешь.

Вообще, самое большое счастье — это налить вечером горячий чай, достать лепешки и конфеты. А потом под открытым небом ложиться спать. Или — на кроватях во дворе.

В Судане мы так делали часто. Там очень гостеприимные люди, они всегда приглашают к себе, а так как дома жаркие, во дворах они ставят кровати. И вот ты лежишь с горячим чайком, смотришь на звезды, а вокруг Сахара.

«Фаранч, мани!»

В Эфиопии дети знают три слова: «фаранч» (белый человек), «мани» и «фак». Ты едешь, на дороге сидит ребенок, ему два-три года, и он орет: «Фаранч, мани!» Таким диким воплем. Это слово ты слышишь тысячу раз, потому что страна невероятно перенаселена, люди встречаются везде и всегда, и люди эти часто бедны. А белого человека воспринимают как богатого человека.

К счастью, нас никто не грабил, но дети постоянно цеплялись за рюкзаки, пытаясь их расстегнуть. Поэтому кармашки мы начали связывать. Чтобы обезопасить себя от воровства, шли по деревне и заходили в последний двор — так нас особо никто не видел, только хозяева двора, которые всегда оказывались очень милы. У эфиопов такая особенность: когда у них появляются дети, они становятся сознательными и добродушными. А молодежь и дети дикие.

Вот ты едешь на велосипеде и слышишь крик — наперерез бежит ребенок лет 15. И ты понимаешь, что в тот момент, когда ты будешь проезжать мимо, он, скорее всего, ударит.

Мы могли с детьми рисовать, играть, разговаривать, дарить им подарки, но как только мы садились на велосипеды, дети начинали бросать в нас камнями. Мы тоже начинали бросаться — но карандашами. Пока ребенок подбирал, мы уезжали.

Впрочем, в Эфиопии мы себя не чувствовали в безопасности не только по этой причине. Во время нашего путешествия там проходили демонстрации за независимость одного округа. Вся Эфиопия бунтовала, дороги были перекрыты. В столице нам даже пришлось ввязаться в драку.

Любовь ехала впереди в двух метрах от меня, и ее кто-то толкнул. Когда я проезжал мимо этого человека, я — здесь, конечно, не было ничего благородного, — ударил его ногой в корпус. Он тут же схватил большой камень и побежал за мной, следом за ним побежали еще несколько человек. Смысла уезжать не было.

Я слез с велосипеда, началась драка, после чего меня стали забивать ногами. Но собралась толпа, и нас растащили. Мы взяли велосипеды и еще километров десять пробирались сквозь демонстрацию.

Всё это время нам кричали: «Чайна!» Дороги эфиопам строили китайцы, и они воспринимают белого человека как китайца. А мы после этой драки были уже настолько морально измотаны и загнаны, настолько были озлобленным и напуганы, что начали орать: «Раша! Раша!»

Деньги

Чаще всего мы пользовались картой. Наличных взяли с собой не очень много, потому что и так везли много дорогой аппаратуры, лишний повод для волнения был ни к чему.

А тратили везде по-разному. В Уганде можно неделю жить на 20 долларов и ни в чем себе не отказывать: ни в еде, ни в хостелах. А в других странах может оказаться дороже, потому что тебя хотят развести и иногда разводят, завышают цены.

В Эфиопии с десятого раза находишь человека, который продаст тебе продукты по местной цене. Ты говоришь: «Уважаемый, я знаю, что ты завышаешь цену», и он отвечает: «И что? Не хочешь — не бери».

Чтобы тратить меньше, надо понимать цены. Легче всего среднюю цену узнать в супермаркете или через друзей.

Еще экономить помогают, как ни странно, велосипеды. Поскольку места для складирования сувениров нет, ты сдерживаешься и не покупаешь лишнего. Я хотел привезти принадлежности для кофейной церемонии, но в итоге привез гербарий, который сам собирал и сушил.

WhatsApp в режиме офлайн

У нас было два пауэрбанка, телефон работал в режиме карты, плеера и фотоаппарата, и этого хватало где-то на неделю, а раз в неделю розетку найти было реально. Для GoPro везли кучу батареек, которые меняли, как патроны.

Местные сим-карты мы не использовали, так что часто по несколько дней оказывались не на связи. Но мы заранее об этом предупреждали родных, и те могли следить за нами по своим картам.

Общались мы через WhatsApp: обычно в режиме офлайн я записывал монологи, и, когда появлялся интернет, они отправлялись. Родственники делали так же: отправляли мне большие записи, по 10–20 минут, потом я эти сообщения загружал, брал наушники и слушал в дороге.

Лихорадка и желтые глаза

Сначала заболела Любовь. Это случилось в Эфиопии — на второй месяц путешествия. Ей было то жарко, то холодно, ее трясло, ломило шею, становилось то лучше, то хуже. Так продолжалось около месяца. На границе Эфиопии и Кении у меня началось примерно то же самое, только к этому прибавилась рвота и боли в печени, вскоре пожелтели белки глаз и кожа.

Мы были ходячими трупами, валились с велосипедов, но никто нам помочь не мог. Местные укрывали нас, обмахивали, отгоняли детей, однако лучше нам не становилось. От отдыха в гостиницах и дворах толку тоже не было, поэтому мы приняли решение ехать дальше и двигаться к цивилизации.

Когда Любови стало совсем нехорошо, мы переправили ее до столицы Кении на автобусах, оттуда она улетела в Москву. Там в больнице у нее нашли два типа малярии.

Малярия — самая распространенная болезнь в Африке, но от нее прививок нет, поэтому максимум, что можно сделать перед поездкой, — почитать об этом, чтобы знать симптомы [но существуют противомалярийные препараты, которые используются в том числе для профилактики. — Прим. ред.] Собираясь в Африку, можно сделать только одну прививку — от желтой лихорадки.

И я ее не сделал, потому что желтая лихорадка относится к забытым вирусным заболеваниям. Шанс заболеть крайне невысок, но я заболел. Разумеется, прививку эту сделать было надо.

В итоге лихорадка у меня прошла, и я продолжил путешествие один.

Путешествие в одиночестве — это нечто совсем иное. Ты полностью погружаешься в новый мир. Если ты хочешь что-то обсудить, обсуждаешь это с дневником, и так переживаешь всё полнее и глубже.

Но второй человек — как зеркало. Благодаря спутнику ты видишь свои слабости и замечаешь слабости другого, подстраиваешься. Когда ты один, ты чаще не жалеешь себя, можешь пострадать и поголодать.

«Африка стала прорастать во мне могучим деревом»

От нашего друга в Уганде я услышал фразу: даже если ты не родился в Африке, но побывал там, Африка начнет рождаться в тебе. И со мной это произошло. Африка стала прорастать во мне могучим деревом. После путешествия я думал, что не смогу смотреть фотографии и работать над материалом, потому что у меня будут флешбэки после Эфиопии и египетских ментов, но всё неприятное ушло. После «чистки» в Эфиопии Африка раскрывалась.

В Замбии огромные пустые пространства, возле дорог лавочки и навесы, где можно побыть наедине с собой и написать в дневник. В Судане взрослые и дети относятся к тебе с уважением, потому что ты гость. Даже если ты просто останавливаешься в деревне, кто-то подходит и спрашивают: «Кофе?» Потом подходят еще люди, и каждый предлагает кофе.

Уганда тоже замечательная. Страна очень бедная, она пережила много междоусобиц и войн, но люди открытые и добрые, и там очень много детей, которым не нужны наши деньги, им нужно общение. Я мог посадить на багажник ребенка и проехать с ним километр-два, и он хохотал.

Взрослые люди тоже раскрывались, и очень занятно.

Когда я жил у фермера в Намибии, я спросил его, ест ли он зебр, и он ответил: «Ты что? Зебры — наши друзья». А вечером пошел и убил зебру. Потом жарил ее на гриле и, пережевывая кусок, сказал: «Но эта зараза такая вкусная!» Если что, убивать зебр там разрешено законом.