Когнитивная дискриминация: почему левшам почти никогда не позволяют участвовать в исследованиях мозга
Примерно 10% людей удобнее выполнять большинство повседневных задач левой рукой, и этот процент остается неизменным на протяжении десятков тысяч лет (мы знаем об этом благодаря анализу отпечатков рук на стенах пещер ледникового периода). У левшей даже есть свой день, 13 августа — Международный день левши. Но, несмотря на это, им почти никогда не позволяют участвовать в нейробиологических исследованиях. О том, почему ученые до сих пор избегают левшей, рассказывает Vice.
Левши часто удивляются, когда Лиам Бэйли, докторант психологии и нейробиологии из Университета Далхаузи в Канаде, приглашает их принять участие в своих экспериментах. Большинство нейробиологов допускают к участию в исследованиях мозга исключительно правшей — чем левши, по словам Бэйли, крайне возмущены.
«Когда люди начинают заниматься нейробиологией, они очень скоро узнают, что привлечение левшей к исследованиям чревато проблемами», — говорит Эмма Карлссон, постдокторант психологии и когнитивной нейробиологии из Университета Бангора в Уэльсе.
Ученые избегают левшей, чтобы уменьшить вариации в полученных данных. Исследования проводятся с использованием метода нейровизуализации — сканирования головного мозга, фиксирующего, какие его области активируются. В таких исследованиях, как правило, нужны участники, похожие друг на друга, ведь так легче вычислить средние показатели.
Мозг левшей работает несколько иначе при выполнении определенных задач: например, при обработке речи и обучении моторным навыкам — из-за процесса, который называется латерализацией функций головного мозга.
Полушария мозга различаются как по анатомическому строению, так и по функциям. Некоторые задачи выполняются преимущественно одним полушарием. Например, у большинства правшей за обработку речи отвечает левое полушарие. У левшей же эта функция контролируется либо обоими полушариями, либо преимущественно правым.
Однако левшей не допускают не только к исследованиям функций, при выполнении которых их мозг ведет себя нетипично, но и к исследованиям с применением нейровизуализации вообще.
Бэйли подсчитал, что в более чем тысяче исследований, результаты которых были опубликованы в 2017 году, всего 3,2% из 30 тысяч участников были левшами.
Последнее время ученые, изучающие праворукость и леворукость, всё чаще заявляют о необходимости разнообразия среди участников исследований, особенно когда речь идет о составлении больших наборов данных, которые должны быть репрезентативными для всего населения.
«Долгое время считалось, что лучше лишний раз не рисковать и не привлекать левшей, — говорит Бэйли. — Эта мысль глубоко укоренилась в когнитивной нейробиологии».
По мнению Карлссон, чтобы понять, как работает мозг, мы должны учитывать все варианты. Исследования с участием левшей могут помочь нам узнать о мозге больше.
Кроме того, возможно, мозг левшей не так уж сильно отличается, а вариаций как среди левшей, так и среди правшей может оказаться больше, чем мы думали. Весь диапазон вариаций не станет ясен до тех пор, пока левши не будут участвовать в исследованиях мозга наравне с правшами.
Мифы о левшах существуют на протяжении многих веков. В 1903 году итальянский психиатр и криминолог Чезаре Ломброзо писал, что «среди преступников левшей больше, чем среди честных людей, а у сумасшедших левая сторона развита сильнее».
Проведенное в 1990 годах исследование (результаты которого впоследствии были опровергнуты) показало, что левши живут меньше, чем правши. Один японский психиатр в своей книге «Мир левшей» писал о женщинах, которые боялись, что их мужья подадут на развод, если узнают, что они левши. Кроме того, часто выдвигались предположения, что левши умнее и креативнее, а также более склонны к депрессии и шизофрении.
Однако единственное достоверно установленное отличие между левшами и правшами — в функциональной латерализации мозга (хотя даже оно может быть менее существенным, чем считалось до сих пор).
«У левшей несколько иная латерализация функций, но разница не настолько большая, как мы думали», — говорит Рул Виллемс из Института исследования мозга, познания и поведения им. Франциска Дондерса в Нидерландах. По его словам, само разделение на правшей и левшей, возможно, неправильно.
Исследователи в области нейробиологии языка и речи не хотят иметь дело с левшами, так как считается, что за обработку речи у тех отвечают другие области мозга. Но на самом деле у большинства людей — как правшей, так и левшей — речь контролирует левое полушарие.
Отличается только процент левшей и правшей, у которых в обработке речи участвует правое полушарие. Среди правшей левое полушарие используют почти 95%, а среди левшей — только 70%. 15% левшей используют оба полушария, и еще 15% — правое.
Когда ученые хотят исключить участие левшей, они используют для этой цели опросник, в одном из пунктов которого потенциальный участник должен указать, правша он или левша.
Но такой опросник не позволяет вычислить людей, которые в детстве переучились с левой руки на правую под влиянием родителей или учителей. А ведь еще недавно это было распространенным явлением.
Исследование, проведенное в 2007 году в Тайване, показало, что 59% из примерно 200 студентов — переученные левши. В 2010 году немецкие ученые отобрали для нейровизуализационного исследования людей, которые переучились на правшу. Обнаружилось, что по сравнению с левшами активность их мозга больше напоминала правшей; а по сравнению с правшами — левшей.
«Это очень интересное наблюдение, ведь оно показывает, что переучиванием нельзя полностью преодолеть естественную леворукость, — говорит Виллемс. — Вот почему нельзя стричь всех левшей под одну гребенку».
По мнению Виллемса, правильнее будет делить людей на тех, которые родились правшами, и тех, которые родились левшами. Но есть еще и третья категория: люди, которые с рождения не имели предпочтений по ведущей руке, но выбрали пользоваться правой или левой (правую руку выбирают чаще, потому что это более распространенный вариант и потому что в нашем мире всё заточено под правшей).
Это объясняет, почему даже в выборке людей, которые называют себя правшами, с высокой вероятностью будет участник с нетипичной латерализацией мозга. «Так что исключение левшей вовсе не гарантирует того, что вам не попадется человек с нежелательной характеристикой», — заключает Бэйли.
Таким образом, избегая левшей, мы просто недополучаем информацию о пластичности мозга и вариациях его функций.
Ситуация с левшами — лишь один из примеров того, как разнообразие выборки может повлиять на результаты исследования и, как следствие, представления о том, что считается «нормальным» или «типичным».
Участие левшей в исследованиях помогает узнать неизвестные ранее факты. Сознательно включая левшей в свои эксперименты, Виллемс и его коллеги обнаружили, что у левшей и правшей за распознавание лиц отвечают разные области мозга.
Область, которая активируется, когда мы видим чужие лица, называется веретенообразной извилиной. У правшей задействована преимущественно правая часть этой области, тогда как у левшей функция распознавания лиц более равномерно распределена между правой и левой ее частью.
В большинстве учебников утверждается, что за распознавание лиц отвечает правое полушарие. «Но наши исследования показывают, что мозг может выполнять эту функцию, распределяя работу между двумя полушариями», — говорит Виллемс. Вполне может оказаться, что мозг левшей обрабатывает иначе и другую информацию, а это помогло бы развенчать другие «факты» о мозге.
«Кто знает, сколько еще нам неизвестно, — рассуждает Бэйли. — Быть может, у левшей иначе выполняются и другие функции, например память или внимание. Мы никогда об этом не узнаем, если не начнем допускать левшей к участию в исследованиях».
Бэйли добавляет, что недопуск левшей к участию в исследованиях — это еще и этический вопрос. Многие участники исследований — это студенты колледжей, которые получают за это либо деньги, либо кредиты на обучение. Если они специализируются на естественных науках, то вдобавок получают возможность увидеть, как проводятся исследования, а это шанс чему-то научиться.
«Отказывая левшам, мы тем самым лишаем 10% населения возможностей, которые есть у других», — говорит Бэйли.
Недостаток разнообразия среди участников исследований проявляется не только в дискриминации левшей. Психологи и нейробиологи всё чаще выражают обеспокоенность, что подавляющее большинство участников — это образованные и обеспеченные белые, исповедующие демократические взгляды.
«Большая часть наших знаний о мозге и психических процессах основана на очень однородных выборках, — говорит Виллемс. — Лично я считаю, что этническая принадлежность и социально-экономическое положение имеют большее значение, чем лево- или праворукость».
Когда обнаружилось, что социоэкономические факторы обусловливают различия в восприятии устной речи, это открытие не подтолкнуло исследователей к тому, чтобы перестать допускать к исследованиям людей с определенным социоэкономическим статусом, а совсем наоборот — породило желание узнать, какие факторы оказывают наибольшее влияние на функции мозга.
«Я считаю, что к право- и леворукости нужно относиться точно так же», — говорит Бэйли и добавляет, что участие левшей особенно важно в исследованиях, на основании которых составляют большие наборы данных, которые должны быть репрезентативными для всего населения.