«Маленькой Вере» — 30. Как самый скандальный советский фильм взбаламутил страну (и почему дело тут не только в сексе)

«Маленькая Вера». Фильм, который взорвал синематограф СССР. На сеансы которого сходил каждый пятый советский человек. Лента, которая поставила жирную точку в истории классического отечественного кино и открыла новую его страницу. В чем же соль?

Может, «Вера» первой попыталась осмыслить жизнь советской молодежи? Нет, к тому времени уже вышли такие эпохальные картины, как «Курьер», «Взломщик», «Асса», «Дорогая Елена Сергеевна».

Может, фильм первым удивил советского зрителя эротикой? Тоже нет: ню-сцены встречались в отечественном кино и раньше: даже в «Экипаже» 1979 года можно было вовсю любоваться прелестями Александры Яковлевой.

Не говоря уж о том, что на тот момент эротика пусть и неофициально, но вовсю крутилась в видеосалонах.

Наверное, «Маленькая Вера», как принято считать, первой показала секс на большом экране? Нет: формально первым был фильм «Меня зовут Арлекино», вышедший в широкий прокат на несколько месяцев раньше. Причем там показали не просто секс — изнасилование.

Да, большинству из нас «Маленькая Вера» известна, как тот самый фильм, где показали то, что нельзя. Интересно, что легендарная сцена секса даже не была прописана в сценарии и актеры о ней не знали, но режиссер картины Василий Пичул убедил их в ее необходимости. На худсовете (1988-й, перестройка, новое мышление) одобрили фильм, препирательства вызвала только та самая эротическая сцена, ее предлагали вырезать или переснять, но режиссер смог отстоять фильм в оригинальном виде. Сроки выхода в прокат переносились, у картины возникали финансовые проблемы, но в целом ничто не помешало ее выходу, хотя представить такой фильм в кинотеатрах Союза еще два-три года назад было решительно невозможно.

После выхода картины в прокат сарафанное радио начало свою работу: у нас в кино ЭТО показывают! Хотя фильму и дали официальное ограничение «Детям до 16», малолетних граждан всё равно пускали на сеансы.

При этом сегодня сцена, в которой героиня актрисы Натальи Негоды восседает на герое Андрея Соколова, смотрится более чем скромно. Крупный план. Оголенная грудь. Отвлеченный разговор. Главное же действо прикрыто приспущенным платьем Веры. Но для 88-го года это была водородная кинобомба. Многие зрители оказались настолько шокированы увиденным, что складывалось ощущение, будто иных сцен в фильме и не было. На имена создателей «Маленькой Веры» и ее актеров посыпались тысячи писем, многие из которых состояли из проклятий и обвинений во всех смертных грехах.

А коллектив замужних женщин 35–40 лет из Горького всерьез обеспокоился позой, в которой был совершен коитус главных героев:

Создатели фильма позже признавалась, что на создание эротических сцен в фильме их вдохновили «венгерский кинематограф с его легкой эротикой» и «Последнее танго в Париже». Страшно представить, что стало бы с возмущенными гражданами, если бы они увидели творение Бернардо Бертолуччи.

Общий посыл всех подобных возмущенных отзывов сводился к одному: это слишком пошло для большого экрана. Письма недовольных зрителей так и сочатся страхом за будущее юного поколения: как же так, они сейчас насмотрятся всего этого в кино и пойдут в проститутки!

Некоторые настолько преувеличивали фривольность происходящего на экране, что в буквально призывали убивать людей, ведущих себя, как герои фильма:

Однако, как это часто бывает, все эти негодующие зрители не увидели за скандальной сценой, занимающей несколько секунд, другие 2 часа фильма, а самое главное — того, что в них было сказано. Фильм показывал кое-что более серьезное, что и сделало его одной из важнейших вех в истории нашего кино.

Представьте, что вы растете в интеллигентной московской семье. Ваш отец — не последний человек в советском кино, сценарист известных фильмов, один из создателей «Ералаша». Вы идете по его стопам и поступаете во ВГИК на сценарный. Потом выходите замуж за парня с режиссерского факультета, едете к нему в родной Жданов — знакомиться с семьей.

Вместо привычной столичной атмосферы вы видите индустриальный город, быт простых работяг: обычную жизнь обычных людей, а вместе с тем и всю изнанку советской жизни. Ваше имя — Мария Хмелик, вы сценаристка «Маленькой Веры» и вы впервые с такой достоверностью показали советскому зрителю, как живет простой человек.

Василий Пичул, всё детство и юность которого прошли в Жданове, и Мария Хмелик, увидевшая непривычную картину мира в родном городе мужа, сумели дать посмотреть жителям Союза на себя в зеркало. И именно этот натурализм показанного на экране и его невыносимая правдивость сделали «Веру» знаковой лентой своего времени, а не скандальные эротические эпизоды. Больной отец-алкоголик, мать, интересующаяся только тем, помыла ли дочь пол, повсюду свалки металлических арматурин, бессмысленные драки на дискотеках, бесконечные поезда под окном, всеобщая зацикленность на бытовых вопросах, отсутствие перспектив, скука и безделье — всё это на фоне апокалиптичных пейзажей металлургических колоссов, задымляющих и без того душную атмосферу фильма.

Конечно, «Маленькая Вера» — не первопроходец в деле показа русской жизни. За сто лет до нее те же самые процессы происходили и в литературе. Во второй половине XIX века многие писатели обратили свой взор на жизнь простого народа, начали описывать его с фотографической и этнографической точностью, без всяких прикрас. В их произведениях не осталось прежней романтизации в духе Некрасова и Тургенева — только суровая жизнь простого русского человека.

«Вера» пусть и неосознанно, но продолжила дело писателей-разночинцев и народников. Если те ставили во главу угла крестьян, то фильм показывает нам горожан. Но кто эти горожане? Вчерашние крестьяне в других условиях.

Слом деревенского уклада жизни и массовая миграция крестьян в города — вот он русский XX век. Большинство современных городских жителей — горожане лишь в 3–4-м поколении, что уж говорить о 1980-х, когда происходит действие фильма. Внутренний мир бывших крестьян перестраивается из деревенской культуры в городскую, но зачастую первая никак не хочет отпускать их. Это подмечал и автор одного из писем создателям «Маленькой Веры» из г. Орел:

Именно такими мы и видим персонажей фильма. Вся картина — это ода бытовухе во всей ее злобной красе. Героев фильма не интересует ничего, кроме осязаемых вещей и развлечений: танцы сменяются ужином, ужин — посиделками в кафе, затем тортики с кофе, банкет на пляже, секс, застолье и так далее до бесконечности.

В кадре постоянно присутствует еда, которая будто маскирует отсутствие у героев какого-либо другого мира, кроме материального.

«В этом фильме постоянно едят, пьют или занимаются заготовкой той же еды впрок. Квартирка тесна, но ломится от запасов, а хозяйка приволакивает всё новые и новые сумки. В финале мы застаем мать Веры за поеданием арбуза. В ее жизни уже свершилась одна беда — ранен зять, на пороге вторая, а там и третья, — но сердце ничего не подсказывает героине Людмилы Зайцевой, она черпает столовой ложкой красную мякоть разрезанного арбуза и жует, жует, жует…» — писал журнал «Спутник кинозрителя» в 88-м году. В качестве вишенки на торте мы узнаем, что Вера, оказывается, нежеланный ребенок и родить ее решили ради получения квартиры.

В отсутствие какого-либо духовного измерения, а главное — в непонимании его отсутствия и состоит трагедия героев «Маленькой Веры». Даже молодые персонажи, пребывающие со старшими в пресловутом конфликте отцов и детей, не могут вырваться из порочного материального круга: вместо бытовухи родителей у них бытовуха молодежи. Поэтому и вера у них маленькая, это вера в новую жизнь, которая мало чем отличается от старой. О том же писал социолог Юрий Давыдов в журнале «Искусство кино» в 88-м году: «Речь идет о самоощущении поколения, которому не хватает воздуха.

Не хватает другого — собственно человеческого измерения: измерения идеального. Не сознавая смысл этой фатальной замкнутости, молодое поколение тем не менее переживает ее как тяжелый недуг.

[Причина] в отсутствии веры в наличие идеального измерения человеческого существования вообще».

Часто можно встретить мнение, что сцена секса в «Маленькой Вере» чужеродна общему повествованию и добавлена хайпа ради, однако, на самом деле, отмечает Давыдов, она — квинтэссенция поиска молодыми персонажами иного мира: «Только в эротической сцене мелькает что-то нездешнее, какой-то намек если не на выход, то хотя бы на отстранение от окружающей бытовухи».

Столь неприглядная картина жизни советского человека не оставила равнодушными зрителей. Значительный массив жалоб на фильм помимо всё той же эротической составляющей касался того, что такое нельзя показывать на экране. Кто-то считал, что картина преувеличивает проблемы жителей СССР и что показанное — отдельные эпизоды жизни страны. Кто-то признавал, что дела действительно обстоят плохо, но не понимал, зачем же показывать такое в кино.

Но большинство сходилось в одном: в «Маленькой Вере» показана правда. Другое дело, что отечественная школа кино приучила людей к тому, что фильм должен чему-то учить, в нем должна быть мораль.

Интересно, что и уже упоминавшихся писателей-демократов XIX века советские учебники клеймили за то же самое: жестокая картина жизни есть, но больше ничего — ни призывов к ее слому, ни морали, ни осмысления. «Маленькая Вера» точно так же отстраненно говорит: «Вот ваша жизнь, сами решайте, что с ней делать».

Фильм ставит перед зрителем вопрос «Как жить?», тогда как до этого советские фильмы чаще всего говорили «Живи вот так». «Вера» не дает никаких ответов, потому что сами авторы не знали, что ответить. Мария Хмелик вспоминала: «Очень часто мы проводили встречи со зрителями после показа „Маленькой Веры“. С разных концов зала присылают записки с вопросами, и среди этих записок очень часто повторяется: „Как нам жить?“, хочется закрыть лицо руками и заплакать». Авторам фильма ворохом шли отчаянные письма молодых и не очень зрителей, не понимавших, что им делать с жизнью:

От прочтения всех этих писем становится горько. Люди описывают свою жизнь, признают ее никчемной, а если не признают, то ругают создателей фильма на чем свет стоит и от этой их внутренней темной желчи становится пусто на душе. Они рассказывают о своей жизни, которая так же грустна, как и жизнь героев ленты: родная мать отправляет дочку в психушку за то, что полюбила не того, сын детского врача становится алкоголиком в 10 лет, девушка 15 лет выходит замуж, лишь бы сбежать из ненавистной семьи. Такие письма — лишнее напоминание того, что жизнь страшнее самых нелицеприятных фильмов, а «Маленькая Вера» еще очень аккуратно показала быт советских граждан.

«Маленькая Вера» произвела на советских зрителей невероятный эффект. Сложно сегодня представить, чтобы хоть какой-то фильм не только массово ругали, но и чтобы он заставлял задуматься над своей жизнью такое количество людей. Даже сейчас в любом обсуждении «Веры» в интернете начинаются нехилые баталии: одни признают его шедевром, другие ругают за пустоту, третьи считают, что после него советское кино начало умирать.

Удивительно, что фильм, вышедший 30 лет назад, до сих пор может вызывать такие полярные эмоции. Или не удивительно? Может быть, за эти десятилетия в нашей жизни ничего особо не поменялось?

Мы всё еще хотим запрещать фильмы, лишь увидев их обложку и название. Мы всё еще хотим, чтоб искусство нас учило. Мы всё еще полностью не выбрались из топи бытовухи. Мы всё еще живем с маленькой верой в мещанское счастье. И мы всё еще не знаем, как жить.