«Мы — ничто. Пыль. Атомы. И я могу вам это научно доказать».
(х/ф «Пыль», реж. Сергей Лобан)
Карьеру режиссера Сергей Лобан начал в нулевых. До этого он учился аккумулировать творческую энергию: занимался во ВГИКе, устраивал вечеринки на захваченных объектах, а в 1995 году открыл клуб на заброшенном дебаркадере у набережной Москвы-реки. На стыке тысячелетий Лобан стал выпускающим режиссером на ОРТ (тогда еще не Эрнста, а Березовского), где «под большим влиянием Хантера Томпсона» снимал главную молодежную передачу страны — «До 16 и старше».
Тогда же Лобан сошелся с другими арт-радикалами. Например, с Мариной Потаповой и Дмитрием Моделем — гитаристом панк-групп «Лисичкин хлеб» и «Н.О.Ж.»?. Марина в программе Лобана была сценаристкой, Дмитрий — оператором.
Все они считали свою работу на ТВ формой культурного и эстетического террора — им важно было понять реальные пределы медиа и то, насколько ими можно пренебречь.
Культура, время и политическая ситуация этому помогали: вторая половина 1990-х годов на ТВ давала художникам-радикалам лазейку к большой аудитории. Примером этого была «Дрёма» хулиганского трио Епифанцев — Остролуцкий — Шишкин; наткнувшись во время ночного зэппинга на «Дрёму», зритель испытывал шок: в перерывах между клипами Swans и Aphex Twin под стихи Рембо и Бодлера прыгали женщины в БДСМ-костюмах.
Видео на песню «Умри, капитализм!» группы «Товарищ Карма»: прекрасная иллюстрация того, что происходило в «До 16 и старше» времен Сергея Лобана
Остановить поток, разорвать ситуацию — вот, чего хотели новые телережиссеры. Об этом же мечтали Лобан и остальные участники арт-группы «зАиБи» («За анонимное и бесплатное искусство»). Не щадить умы обывателей. Использовать информационные ресурсы противника — «Останкино» — для его же дискредитации. Возможно, вершиной этого подхода стал сюжет, в котором анархисты залезают на Мавзолей под веселый и злой хип-хоп «Умри, капитализм!» анархо-проекта «Товарищ Карма». Сюжет вышел в аккурат перед президентскими выборами 2000 года: тогда же цифра миллениума сменила надоевшую вывеску «зАиБи» — группа стала называться «СВОИ 2000».
«СВОИ 2000» входили во вкус политических игрищ. В том же 2000 году Лобан и его команда устроили очередную диверсию: вызвались делать пиар эксцентричному кандидату в Госдуму. Кандидата звали Валерий Бобков.
Как говорится, за свои же пряники Бобков вынужден был терпеть хардкор-концерты (волонтерами были панки и красные скины из «Клуба имени Джерри Рубина»), жить в огромном скворечнике и вылупляться из гигантского яйца на глазах избирателей.
Так «СВОИ 2000» осмысляли известную каждому россиянину «жизнь на птичьих правах». В итоге Бобков набрал меньше процента, а Лобан и сотоварищи ушли с телевидения: времена изменились.
В 2001 году Лобан уехал в Белоруссию — снимать почти часовой «Случай с пацаном». Сюжет фильма — простой и сказочный: Юра — парень из рабочего квартала Минска, пьет пиво на диване со своей девушкой («малой») и смотрит телик. Девушка жаждет любви, но Юра протестует: «Малая! Ну что ты делаешь? Дай мне телик посмотреть. Там презик выступает. Щас будет про оппозицию говорить. Поприкалываемся». Поссорившись с Малой, Юра хлопает дверью и решает разбогатеть.
Течение жизни несет Юру то к бывшему однокласснику, а ныне — бандиту, то к оппозиционной ячейке «Бобры». В офисе «бобров» Юра крадет мобильный телефон и втягивается в цепочку случайных событий: узнает, что атташе по культуре США Эдгар Грувер (почти что Эдгар Гувер, бывший директор ФБР) тайно спонсирует минскую оппозицию, а Лукашенко управляет «бобрами» через «крота». Простак Юра открывает «бобрам» глаза на предателя и со спокойным сердцем идет допивать пиво к Малой. Фильм заканчивается фразой: «И вот с таким народом мы идем на выборы».
Уже в «Случае с пацаном» есть большинство «фишек» Лобана: работа с типажами и непрофессионалами, смешение техник, простейшие видеоэффекты. Но главное — его умение удержать градус «экранного беззакония», не дав сюжету развалиться. Лобан кромсает монтажными ножницами Телепузиков и режет телерекламу, используя контент идейных врагов для его переработки в новые смыслы (в «Пыли» под нож лягут «Страна Лимония» Петросяна и «розовая кофточка» Киркорова — Ароян).
Густой налет кэмпа (в кадр то и дело случайно влезает микрофон-пушка) и подход к съемке, который кинокритики США 1970-х годов называли guerrilla filmmaking — «партизанским кино» (съемка в общественных местах, быстро и без разрешения) — всё это останется и в последующих работах Лобана.
С 2001 по 2005 год Лобан снимает этюды: в одном из них, клипе Wildman 2003 года, в одной постели лежат отец киностудии Troma Ллойд Кауфман и Антон Черняк — тот самый Шило из «Кровостока».
А в 2005 году на прилавках с DVD появится диск с фильмом «Пыль».
— Слабости не было?
— Нет.
— А что было?
— Сила.
Так главный герой «Пыли» — анемичный Леша — отвечает доктору после эксперимента над собой. В черной камере (то ли черном вигваме, то ли волшебной комнате из «Сталкера») он видит себя другим: стройным и сильным, красивым и мускулистым. Тем больней Леше дается возвращение к реальности: в бабушкиной хрущевке из зеркала на него глядит рыхлый, сутулый и беспомощный человек без пола, возраста и характера. В его повседневной рутине «пластмассовый мир» давно победил, и всё, что остается Леше, — имитировать знаки большой истории (собирать пистолетики на работе и самолетики дома). Но эксперимент не только разделяет его жизнь на две части, но и разжигает желание — жгучее желание вернуть украденный образ себя.
Попытки повторить эксперимент приносят Леше одни проблемы. Сотрудники ФСБ устанавливают за ним «наружку», бьют Лешу в толстый живот и в лицо, угрожают статьей УК РФ № 283 (разглашение государственной тайны), караулят во дворе.
Дед-диссидент пытается спасти внука: переодевает Лешу в женскую одежду и отправляет в «Общество „Мемориал“». Леша бежит, но не для того, чтобы спастись: ноги сами ведут его обратно в лабораторию, где в черной камере ждет молчаливый допельгангер.
Вразумления профессора Пушкаря (Петр Мамонов) летят мимо ушей. Леша одержим собой. Врач дает последнее предупреждение: еще одно облучение в черной комнате — и Леша распадется на атомы. В ответ Леша улыбается и молчит…
В 2005 году — в год выхода «Пыли» — в кино пришла новая идеология. Если раньше зритель следил за отдельными сюжетами на том же ОРТ, то в 2005 году все фрагменты начали постепенно складываться в красноречивый метанарратив. Критики заговорили о «новом патриотизме», который транслируется в том числе и через кино. Отвернув взгляд от Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, Россия погрузилась в красочную иллюзию о былом величии — пока еще не слишком навязчивую.
27-й фестиваль ММКФ «взяла» картина Алексея Учителя «Космос как предчувствие»; в прокате с оглушительным успехом стартанула «9 рота» Федора Бондарчука.
Фильмы о советском космосе и героизме солдат в Афганистане чередовались с приключениями Эраста Фандорина («Турецкий гамбит» и «Статский советник») и капитана-подводника Александра Маринеско («Первый после бога»). И хотя первый был выдуман, а второй нет, оба создавали новую историческую реальность — эмоциональную и одинаково далекую от исторических фактов.
Тогда же «киношная» Россия предприняла первые робкие попытки оппонировать мировым террористам и шпионам США в провальном боевике Василия Чигинского «Зеркальные войны: Отражение первое». Что же касается бандитских девяностых, — «грязного роддома российской демократии», то его снесли «Жмурки» Алексея Балабанова, освободив фундамент под новострой.
Кино стало отражением тех процессов, которые происходили в реальности: в том же 2005 году впервые отмечался День народного единства, а «Идущие вместе» мановением руки Владислава Суркова мутировали в «Наших» — что подразумевало и появление неких виртуальных врагов — «чужих» (одновременно с этим название «СВОИ 2000» приобрело новый смысл). В октябре 2005 года умер 81-летний академик Александр Яковлев, главный идеолог гласности и архитектор «перестройки». Культовая песня «Перемен» Виктора Цоя, неформальный во всех смыслах гимн нового времени, звучит и в «Пыли» Лобана — правда, «поет» ее глухой актер. По мнению режиссера, достойных «перемен» за последние двадцать лет мы так и не дождались.
«Пыль» удивительно точно отражает «реальность второго срока». ФСБ окутывает Лешу миражом силы и достоинства — скрывая, что происходящая с ним метаморфоза лишь побочный эффект от чего-то большего. В «Пыли» ярко показана деструктивность погружения в эту иллюзию, разрушительную для личности и созидательную для новой государственности. Профессор Пушкарь (герой Петра Мамонова) прямо называет это принципом удовольствия: природным стремлением психики к понижению напряжения до минимального уровня, описанном Зигмундом Фрейдом.
Лобан трактует принцип удовольствия через марксистскую диалектику — а именно через историческую инерцию отдельно взятого индивидуума, существа в полувегетативном состоянии, единственное смутное желание которого — раствориться в иллюзии величия.
Лобан и раньше ярко высказывался на тему политики: в его зарисовках 2001–2005 годов не только гремели лозунги парижского мая 1968 года, но и были замечены, например, бойцы российско-белорусской тактической медиагруппы indyvideo — анархисты, радикальные экологи, правозащитники и контркультурщики. Наконец, именно «СВОИ 2000» изобрели монстрацию, воткнувшись в хвост первомайского шествия коммунистов с транспарантами «Нелинейный монтаж. Видеосъемка», «Норки нараспашку!» и «Круто освоились». Как и его великие собратья в искусстве — Годар, Вертов, Эйзенштейн, — Сергей Лобан не снимал политическое кино, но снимал кино политически. И как политик, Лобан знал: половина успеха — в руках однопартийцев.
Кастинг «Пыли» составляли звезды андеграунда: Петр Мамонов, Псой Короленко, Руставели («Многоточие»), White Hot Ice, акционист Дмитрий Пименов и арт-группа «Слепые». Лобан не пытается эксплуатировать их тусовочную значимость, а включает их индивидуальную мифологию и энергетику в фильм — естественно и легко. Этого он достигает благодаря четырем принципам здоровой коммуникации, которые в 2011 году превращаются в главы его будущего хита 2011 года — «Шапито-шоу»: любовь и дружба, уважение и сотрудничество.
Как в анекдоте про анархистов, которые решают избрать полевого командира «в рамках борьбы с догматизмом», Лобан остается главным озорником и, возможно, самым независимым российским режиссером на сегодняшний день.
Разумеется, за это он платит свою цену: между «Пылью» и «Шапито-шоу» прошло целых шесть лет, а новый фильм Лобана пока даже не анонсирован.
Но маховики его затейливой фантазии, кажется, не остановятся уже никогда.