Иван ЛуневODC

ODC — пацифистский бренд, в основу которого легла военная одежда. Парадокс? Автор проекта Иван Лунев так не думает, просто считает винтажное милитари эталоном удобства и качества. Еще Лунев помогает молодым людям выпускать свою одежду: знакомит с дизайнерами, находит ткани, кроит и шьет для них. В итоге он выращивает себе конкурентов, но зато и качественных вещей становится тоже больше, а это для Ивана важнее. На его взгляд, расцвет российской моды еще впереди, и если он может что-то сделать для того, чтобы ее светлое будущее поскорее наступило, он приложит для этого все усилия.

Свой бренд я основал в сознательном возрасте, мне было 30 лет. Чтобы всё получилось, я круглые сутки работал на другого человека. Была большая вероятность прогореть, но я не думал об этом. У меня такой подход: я не просчитываю, я делаю шаг в пустоту. Всю жизнь двигаюсь вперед по принципу: получилось — класс, не получилось — еще попробуем.

Я начал работать в этой сфере, когда мне было 18, тогда я учился на инженера, конструировал авиационные двигатели. А после пар подрабатывал в ГУМе и ЦУМе — декорировал витрины.

И мне это сильно помогло, потому что там я познакомился с огромным количеством крутых людей. Hermes, Louis Vuitton — всё это делают мои друзья, они декорируют витрины. Директор ЦУМа, «Цветного» — тоже друзья. Это наша тусовка, мы все вместе начинали. Есть друг, который рисовал мне эскизы, — у него огромный прайс, он работает только с тяжелым люксом, с Романом Абрамовичем, например, а мы по-братски с ним всё сделали. Так тусовка и работает.

Суть не в том, сколько ты зарабатываешь, а в том, с кем ты дружишь и общаешься. Самые крутые двери открываются только благодаря связям в андеграунд-тусовке.

До того как запустить свой бренд, я снимал квартиру в центре Москвы и открыл в ней шоурум, это в конце нулевых было. Привозил джинсы из Италии и продавал. Зарабатывал очень много, не скрою. Но меня это не цепляло. Да, мы могли прийти и напоить весь бар в «Пропаганде», было круто, я получал от это удовольствие, но не более. Это такая приятная вспышка молодости.

Уже тогда я стал задумываться о собственном бренде. Рисовал первые коллекции, как умел. А умел я не очень, но знал, как чертить, в итоге я очерчивал одежду на разлинованной бумаге, людей тоже так рисовал. И в какой-то момент, лет 12 назад, мне посчастливилось поработать в интересном проекте — Grunge John Orchestra, бренде моего друга Игоря Исаева, и я вложил туда кучу своих наработок.

Игоря не стало четыре года назад, и тогда в его честь и в честь моего дедушки, основоположника курса начертательной геометрии в России, мы запустили бренд ODC.

В рамках бренда мы перерабатываем милитари-одежду, произведенную шестьдесят, сто лет назад. Но мы не про агрессию, мы про антиагрессию. Наш слоган: «PEACE FOR ALL MANKIND. NO VIOLENCE. NO AGGRESSION. NO NEGATIVE. MAKE LOVE FUCK WAR».

А военную выбрали, потому что для армии делали лучшую одежду. Там всё продумано до мелочей и сшито так, чтобы человеку было удобно. Мы взяли это за основу, а все наши принты и надписи — про пацифизм. Например, на одной из курток изображена Дева Мария, которая закрывает собой ядерный взрыв. На другой — тигр, который ломает карабин и рычит на него. Еще мы вышиваем надписи с касок, такие надписи, которые прочитаешь и никогда не захочешь воевать.

Наш бренд для таких людей, как я, для людей настолько сильных, которые могут позволить себе быть добрыми. Быть агрессивным не круто.

Крой и ткани

Чтобы понять крой военной одежды, я покупал винтаж, конструктор его разрезал, и мы смотрели, как всё сшито. Сейчас это уже не нужно, сейчас такие мастера пошли, что они могут прочитать по вещи всё, только на нее взглянув.

Надо сразу сказать, что мы не про моду. Мы вне времени. Мы не пытаемся впрыгнуть в последний вагон, забитый худи оверсайз, мы делаем то, что нам нравится.

Так что первое, что я сделал, — куртку М-65, это одна из моих любимых вещей. Она из лютейшей ткани, с золотой фурнитурой. Это не куртка, а олицетворение мужественности, это «Рембо. Первая кровь», «Таксист» с Робертом Де Ниро, «Охотник на оленей».

По поводу лютейшей ткани — я и раньше любил ткани, а Игорь привил мне фанатизм, так что в ODC мы прям рубимся за качество. Ткань покупаем в стоках Японии, Италии, и все понемногу. В нынешних реалиях покупать ткань оптом неразумно, вещь для покупателя будет слишком дорогой.

К сожалению, карантин подкосил 80% баз тканей, но у кого-то на складах, в гаражах есть остатки былой роскоши. Только раскрывать, где именно, не буду. Не потому, что мне лень поделиться информацией. Просто все эти места я искал сам, потратил кучу времени, набивал шишки, учился общаться. И если кто-то хочет запускать свой бренд, ему нужно через всё это пройти.

Могу лишь рассказать о том, как я отбираю ткань. Самое главное — это тактильные ощущения. Трогай, кайфуй, нравится — бери. Ты должен думать от тех, кто будет тебя поддерживать, кто будет у тебя покупать. Все твои покупатели — твои друзья, а друзьям нельзя продавать фуфло.

Деньги

Я считаю, что искусство интересно только тогда, когда приносит деньги. Можно быть крутым художником, но ничего не продавать, сидеть на своих картинах, ну и смысл? Краски и холсты денег стоят.

Еще мне не нравится, когда кто-то скрывается за маской художника и ею оправдывает то, что не может продвинуть свое творчество.

Нагромождение препятствий — скорее в голове. Да, бывают ошибки, и у меня они были, но всё поправимо. Чего на них зацикливаться?

Или иногда люди делают вещь и начинают к ней придираться без конца: тут карман не тот, тут шов не тот — но это такая глупость! Стремление к перфекционизму порой приводит к цирку. Делай просто, доступно для людей. Не надо придумывать велосипед. Некоторые скручивают футболку, режут, делают кучу швов. Не надо! Ну не придумаешь ты лучше, чем уже придумано. Ну успокойся.

Возьми для начала классный бланк, напечатай на нем свой принт и зарабатывай деньги. Многие стрит-бренды так делают, и ты делай. Креативь с принтовкой. И будет успех.

Иногда идеи воруют, более того, идеи воруют часто. Но мы себя бьем электрошокером и придумываем снова. Нельзя сделать что-то одно и сидеть на этом всю жизнь. У тебя украли — ты дальше идешь. Главное — быть увлеченным человеком, и эту энергию направлять в правильное русло.

Сейчас мы работаем так: я прямо в блокноте накидываю принты, потом отдаю своим сотрудникам, которые это докручивают, и всё, поехали, рисуем вектор, шьем. Делаем простые, качественные, без лишних деталей вещи.

Мануфактура

Здесь мы делаем не только ODC, здесь у нас производство, на котором мы можем сшить что-то для других, нанести принт и т. д. И это моя радость и боль. Потому что когда ко мне приходят ребята с классной идеей, я кидаюсь в омут с головой: мы разрабатываем, стилизуем, шьем, печатаем. Иногда я сам печатаю, потому что люблю это.

Я сам технолог печати. Научился, когда надо было. Как и шить тоже научился. Захотел — пошел и научился, захотел рисовать, а не чертить — пошел и научился.

Так вот я себя иногда ругаю. Моя аудитория ждет чего-то нового, а я их завтраками кормлю [а время уходит на помощь новичкам]. Это самое страшное. Но я не могу отказать в помощи и отговариваю многих от ошибок. Говорю: «не надо это покупать», «не надо выпускать 200 позиций одного принта, давай 20 сделаем». Моей выгоды тут нет. Но я же понимаю, что человек будет сидеть с этими футболками и просто потеряет деньги.

Вообще, российские бренды молодцы, стараются. Многие в порыве «мы должны соответствовать» уже перегнали зарубежные бренды по качеству. Уверен, что у российской моды всё впереди. Единственное, многие российские бренды позиционирует себя как очень агрессивные, много тюремной романтики. Я считаю, что не надо ничего такого, надо быть добрее. Давайте любить людей.

Коллаборации с художниками

Я не очень люблю коллаборации, даже слово это не нравится. Коллаборациями называют всё что ни попадя. Для меня это немного другое, это когда два крутых дома делают что-то совместное и привносят что-то новое в продукцию друг друга. Например, Supreme и Louis Vuitton — титан люкса и титан стритовой одежды соединились, и это интересно.

Но при коллаборациях всегда есть опасность, что кто-то окажется сильнее и будет управлять другим брендом. В Grunge John Orchestra мы делали коллаборацию с Adidas и были пешкой в руках огромного концерна.

Да и в плане «Гранжа» не скажу, что это был успех. Ну, прикольно, сделали пару кроссовок. Но «Гранж» не приобрел новых клиентов, там была не нашла целевая аудитория, и Adidas не особо выиграл. Выяснилось, что все наши клиенты любят Nike.

А [коллаборации] с художниками… меня не торкает. Художники, которых я знаю, продают свой труд очень дорого, мне не интересно делать с ними, мне интересно делать для них. Плюс, опять же, если это большой художник, то в любом случае кто-то будет прогибаться. Никогда два человека с характером не могут сделать что-то крутое — будут бодаться.

Коллаборацию можно сделать, во-первых, когда ты уже чего-то достиг, во-вторых, в качестве эксперимента. Может, у тебя глаз замылился. Ты сидишь, спрашиваешь себя: что ж нового сделать, не понимаю. И тут приходит художник и говорит: «Слушай, а что у тебя тут черный и коричневый, сделай здесь салатовый, давай я тебе сейчас быстренько накидаю?» Тогда есть смысл. Здесь художник просто даст тебе глоток свежего воздуха.

А если человек сидит, ничего сам не сделал и не знает, что бы сделать, поэтому идет к художнику, то, скорее всего, он вообще не для этой сферы. Ну смысл? Ты должен кипеть, задыхаться от желания выдать новенькую порцию интересного. Чтобы мужикам, в конце концов, тепло было. Многим моим друзьям что нужно? Чтобы тепло было осенью. Значит, их нужно одеть, но не в колготки, а во что-то крутое, стильное. Чтобы надел и погнал.

Самоизоляция

Последние полгода мы выживали только благодаря моему бренду. Электрозавод стоял закрытым два месяца, так что я принтовал дома. Жена выбрала квартиру побольше, и у меня в одной комнате был офис, где я вел переговоры, в соседней комнате стоял станок и лежали запасы. И мы продавали очень много. Было по восемь заказов в день.

И еще мы запустили благотворительный проект: все деньги, полученные от продажи вещей с котиками, отдали в приюты для животных. И мы рассуждали так: сто рублей человек в приют не понесет, вроде мало, пять тысяч уже много. А покупая аксессуар, ты получаешь что-то осязаемое, при этом вся сумма идет в приют.

Нам не нравится политика, когда сколько-то процентов от суммы отдают на благотворительность, [накручивая цены, чтобы сохранить доход]. Мы цены на свои вещи не повышали. Да, где-то потеряли, недополучили, но оставили честный ценник.

Мы продаем футболки примерно за две тысячи, куртки максимум за десять. Поднимать ценник не буду, потому что хочется сделать одежду более доступной, чтобы и стар и млад мог себе ее позволить. Близким друзьям вообще делаю прекрасный ценник, чтобы все кайфовали. Где-то лучше недозаработать, чем оскотиниться. А вот эти вещи по 200 тысяч… Это очень глупо, когда бренды будто заявляют: ты избран, чтобы носить нашу одежду, а ты нет.