Видеопроповеди XVII века: история волшебных фонарей

Волшебный фонарь, он же laterna magica — по сути, прообраз современного кинопроектора. Самый примитивный вариант волшебного фонаря представлял собой устройство, в корпусе которого располагался источник света (свеча, лампада, масляная лампа), а в лицевой части — отверстие, через которое на экран проецировались изображения, нанесенные на стеклянные пластины. В более поздних устройствах уже использовались вогнутые зеркала, а еще позже — системы линз.

Мнения касательно того, кто первым изобрел волшебный фонарь, расходятся. По самой распространенной версии, его придумал голландский ученый Христиан Гюйгенс ван Зёйлихем (1629–1695), механик, математик, физик и изобретатель. Этому человеку наука вообще много чем обязана: он был одним из основоположников теоретической механики, совершил множество открытий в области молекулярной физики и оптики, значительно усовершенствовал телескоп, открыл кольца Сатурна и Титан и, наконец, изобрел первую работающую модель часов с маятником.

Волшебный фонарь он сконструировал примерно в 1659 году (судя по оставшимся в его архиве наброскам) и сам же нарисовал несколько эскизов для слайдов к нему (двигающиеся скелеты, черепа и прочие ужасы).

Но Гюйгенс никогда не относился к своему изобретению серьезно — наоборот, он считал, что занятие такими «глупостями» может повредить его репутации серьезного ученого, и не хотел, чтобы его с ним ассоциировали. Поэтому первым популяризатором изобретения стал не он, а датский математик Томас Расмуссен Вальгенстен. По всей видимости, об изобретении Вальгенстен узнал от самого Гюйгенса, с которым состоял в переписке. В 1664–1670 годах Вальгенстен разъезжал по европейским городам — Париж, Лион, Рим, Копенгаген и другие — устраивая демонстрации волшебного фонаря (в том числе при королевских дворах) и тут же продавая устройство всем, кто мог заплатить. Вальгенстен же, по всей видимости, придумал и название laterna magica, под которым устройство вошло в историю. Вскоре его начали продавать и другие производители.

Поначалу волшебные фонари были развлечением для элит. Французская писательница, хозяйка литературного салона Франсуаза де Графиньи, вспоминала, что волшебным фонарем любил развлекать гостей Вольтер. Так, рассказывает она, одним декабрьским вечером 1738 года философ «…дал нам волшебный фонарь с целью заставить нас похохотать. Он показал сюжеты о приверженцах герцога Ришелье, историю аббата Дефонтена и всевозможные комические рассказы. Правда, желая подправить фитиль лампы волшебного фонаря, он опрокинул ее на руку. Это немного омрачило наше веселье, но вскоре Вольтер снова начал показ».

Однако довольно быстро из новинки для аристократии волшебные фонари превратились в развлечение для народа. Бродячие антрепренеры носили с собой по городам проектор и набор слайдов и демонстрировали их на ярмарках и в пабах. Правда, если образованной аристократии фонари показывали как технологическую новинку — с демонстрацией самого устройства и принципов его работы, — то на показах «для народа» само устройство скрывали от зрителей, так что им все происходящее казалось настоящей магией.

Что же показывали при помощи волшебных фонарей? Главным образом, как мы бы сейчас сказали, хорроры: разнообразные сюжеты с участием призраков, скелетов и чудовищ (недаром за устройством быстро закрепилось неофициальное название «фонарь ужасов»).

Кстати, не всегда ужастики из волшебных фонарей служили лишь для развлечения. Так, иезуиты иногда использовали их в пропагандистских целях: демонстрируя грешникам муки ада и ужасы преисподней, они хотели напугать их до полусмерти и вернуть в лоно церкви.

Существует легенда, что ученый и монах-иезуит Атанасиус Кирхер — один из ранних популяризаторов волшебного фонаря, который подробно описал устройство в своей книге (и которому некоторые историки приписывают само изобретение), — по ночам проецировал изображение Смерти на окна нерадивых прихожан. В результате к следующему воскресенью его церковь снова была забита под завязку.

Этьен-Гаспар Робер: мастер хоррора

Человек, который сумел превратить волшебный фонарь из дешевого ярмарочного представления в настоящее шоу — бельгийский физик Этьен-Гаспар Робер, более известный под творческим псевдонимом профессор Робертсон.

Робер был человеком многих талантов: еще до тридцатилетнего возраста он успел сменить профессии священника, художника и преподавателя физики и оптики (а еще был большим поклонником и пропагандистом воздухоплавания). Он значительно усовершенствовал волшебный фонарь (свою версию он называл фантаскопом, а представления — фантасмагориями). Главное отличие состояло в том, что фантаскоп крепился к тележке, которая ездила вперед-назад по рельсам в полу. Это позволяло добиться анимационного эффекта: когда платформа двигалась по рельсам, изображение резко увеличивалось, и бедным зрителям казалось, что призраки и прочая нечисть набрасываются на них. Второе важное отличие — фантаскоп был отделен от зрителей экраном, изображение проецировалось на него сзади, а не спереди.

Профессор Робертсон был гениальным шоуменом, поэтому прекрасно понимал важность атмосферы. Свои представления он устраивал уже не на ярмарках, а в готической часовне близ площади Вандом в Париже. Сначала зрители долго шли по развалинам и таинственным коридорам, потом через покрытую иероглифами дверь попадали в помещение, обитое черной тканью. Зал для представлений тускло освещался лишь одной кладбищенской лампадкой. В общем, еще до начала шоу зрители уже были настроены на нужный лад. Кроме того, Робертсон не просто показывал картинки, а ставил полноценные спектакли, активно используя самые разные спецэффекты: игру света, задымление, крики, раскаты грома, шум дождя… Впрочем, если поначалу шоу были сугубо развлекательными, позже Робертсон ставил уже спектакли на актуальные политические темы и нравоучительные пьесы с моралью в конце.

Автор книги «Всеобщая история кино» Жорж Садуль приводит такое описание его представления из газеты «Эспри де Луа»:

«Робертсон выливает на горящую жаровню два стакана крови, бутылку серной кислоты, двенадцать капель азотной кислоты и туда же швыряет два экземпляра „Журналь дез ом либр“. Тут же мало-помалу начинает вырисовываться маленький мертвенно-бледный призрак в красном колпаке, вооруженный кинжалом.

Это призрак Марата; он ужасающе гримасничает и исчезает.

Зачарованный юнец умоляет показать ему женщину, которую он нежно любил… Вскоре показывается женщина с обнаженной грудью и развевающимися волосами; она смотрит на своего юного возлюбленного нежным и скорбным взглядом…

Швейцарец просит показать ему тень Вильгельма Телля. Робертсон кладет на горящие угли две старинные стрелы, и тут же тень борца за свободу Швейцарии показывается во всей своей республиканской гордости…»

Поначалу представления Робертсона были сенсацией; на них ходил «весь Париж». Но со временем повторяющиеся из раза в раз трюки наскучили парижанам. К тому же один из помощников Робертсона попытался присвоить изобретение, и в ходе последовавшего судебного разбирательства большинство технических секретов фантасмагорий стали известны опять-таки всему Парижу. Поэтому профессор Робертсон отправился на поиски новой публики — сначала в провинцию, а в 1802 году — внезапно! — в Российскую империю.

В Петербург Робер приехал по приглашению Академии наук. Звали его, впрочем, не как шоумена, а как аэронавта: в России тогда как раз широко обсуждалась возможность использовать воздушные шары в научно-исследовательских целях. Робер привез с собой «физико-математический увеселительный кабинет», с помощью которого стал устраивать в Петербурге «научные шоу»: он демонстрировал физические и химические опыты, сопровождая их короткими лекциями, а между делом показывал и фантасмагории. Большой поклонницей этих фантасмагорий была вдовствующая императрица Мария Федоровна, да и сам император Александр I несколько раз приглашал Робера дать представление в эрмитажной библиотеке.

Кстати, об императоре: однажды Робертсон решил несколько русифицировать свои сюжеты и продемонстрировать зрителям фигуру Александра. И тут произошел конфуз: так как император обычно ходил в темно-зеленом мундире, а такая краска, нанесенная на стекло, плохо пропускала свет, иллюзионист решил переодеть Александра в красное. Но зрители решили, что бельгиец таким образом посмеялся над русским самодержцем, выставив его якобинцем.

Если верить Робертсону, городские власти даже грозили ему Сибирью, но в итоге ограничились предупреждением и ревизией всех изображений: теперь персонажей шоу приходилось согласовывать с полицией.

В 1805 году Робертсон перебрался в Москву, купил особняк на Мейеровом мосту (потому что сдавать ему помещения для фантасмагорий суеверные москвичи якобы отказывались) и в конце того же года начал давать представления. Поначалу, если верить самому антрепренеру, на его шоу ходили почти исключительно «мужики в тулупах»: москвичи отправляли туда слуг, и только увидев, что те вернулись оттуда живыми, отваживались пойти на представление сами. Не исключено, впрочем, что эти заявления Робертсона были просто частью его пиар-кампании.

Степан Жихарев в своих мемуарах «Дневник студента» так описывает московские представления профессора Робертсона:

«…Вы в комнате, обитой черным сукном, в которой не видно зги, темно и мрачно как в могиле. Вдруг вдали показывается светлая точка, которая приближается к вам и, по мере приближения, все растет, растет и наконец возрастает в огромную летучую мышь, сову или демона, которые хлопают глазами, трепещут крыльями, летают по комнате и вдруг исчезают. Засим появляется доктор-поэт Юнг, несущий на плечах труп своей дочери, кладет его на камень, берет заступ и начинает рыть могилу. <…> Перед самым представлением этого плаксы Юнга такая поднялась в темноте возня, что боже упаси! Там кричат: „ай!“, там слышны „ах!“, там чмоканье губ, там жалобы на невежество, там крик матушек и тетушек: „Что такое, Маша? Что с тобою, Лиза?“, там глубокие вздохи, прерываемые сердитым голосом: „Да перестаньте!“ — словом, такая суматоха и такой соблазн, что мочи нет!»

Со временем волшебные фонари стали терять мистический ореол — но не популярность. Несколько лет назад историк из Эксетерского университета Джон Планкетт провел исследование с целью узнать, насколько распространены были волшебные фонари в повседневном обиходе викторианского среднего класса. Изучив рекламу в викторианских газетах, Планкетт пришел к выводу: в середине XIX века волшебные фонари активно сдавались в аренду. Не обязательно было даже идти на специальное шоу: люди просто арендовали фонари и слайды, как в конце XX века брали кассеты в видеопрокате, и развлекали себя и близких на домашних вечеринках.

В газетах активно рекламировались наборы слайдов, доступных для проката. Например, рождественская реклама 1843 года предлагает «астрономические, библейские, естественнонаучные и комические слайды», а реклама 1864 года предлагает слайды с «видами Китая, Японии и Новой Зеландии».

Хитом проката, по словам Планкетта, было гротескное движущееся изображение «спящего мужчины с огромной бородой в пижаме, в рот которого, пока он храпит, забирается целая кавалькада крыс».

(Судя по всему, люди любили странные видео и за полтора столетия до изобретения интернета.)

К тому моменту меняется и технология производства слайдов. Если раньше их рисовали вручную, то теперь производство было поставлено на поток, и в конце 1840-х годов уже несколько европейских компаний производили наборы астрономических, естественнонаучных и развлекательных слайдов. Тем более что к тому моменту появилась фотография, которую производители слайдов немедленно взяли на вооружение. Так что в последней трети XIX века репертуар волшебных фонарей был уже предельно разнообразным. А изображения все чаще были движущимися: и уже не за счет движения самого устройства по рельсам, как это было у Робертсона, а за счет более сложных технологий.

Не только хорроры: волшебные фонари в просвещении и науке

Справедливости ради, волшебные фонари использовались в те годы не только в развлекательных целях, но и в научно-просветительских. Идея, что волшебный фонарь может применяться для обучения, впервые была высказана еще в 1685 году в трактате Иоганна Занна. Еще в XVIII веке многие ученые пользовались волшебным фонарем на своих лекциях для объяснения законов физики и оптики. Причем интересно, что они объясняли принципы работы самого устройства, но долгое время воздерживались от использования его как проектора: слишком уж балаганной была репутация волшебного фонаря.

Но уже в XIX веке волшебные фонари и их аналоги активно используются в лекциях по астрономии, физике, архитектуре и другим дисциплинам именно в качестве проекторов. Особенно этим прославился Лондонский политехнический институт: в его главном зале на пятьсот человек был установлен огромный экран и серия из шести волшебных фонарей. Все это вместе позволяло проецировать детализированные изображения очень больших размеров.

В 1860-х годах проекциями сопровождались некоторые курсы в Сорбонне, а в Англии работали залы, где с помощью нескольких фонарей показывали механические спектакли с довольно сложными для того времени спецэффектами (наложение изображений, наплывы и так далее). Там же, в Англии, для волшебного фонаря переложили «Робинзона Крузо», произведения Шекспира и Вальтера Скотта: слайды показывали под декламацию отрывков из этих произведений. Религиозные деятели тоже взяли волшебные фонари на вооружение: во время проповедей иллюстрации сюжетов из Писания проецировали прямо на стены церквей.

С середины XIX века волшебные фонари стали активно использовать для просвещения неграмотных или полуграмотных народных масс. Так, французский аббат Муаньо в 1870-х замахнулся на создание целой сети «залов прогресса», где можно было бы читать лекции с использованием волшебных фонарей. В 1872 году он действительно открыл в предместье Сент-Оноре Театр иллюстрированной науки.

Жорж Садур в книге «Всеобщая история кино» приводит программу одного из его сеансов:

Музыкальная увертюра.
Обзор новостей.
Иллюстрация научных сведений (около часа).
Интермедии (пение, чтение, около 15 мин.).
Историко-географический обзор.
Объединенные оптические игры: хроматрон, фантаскоп, эйдотроп.
Выход: народные песни и мелодии.

Волшебные фонари как инструмент народного просвещения активно использовались и в других странах. В Великобритании этим занималось в первую очередь местное общество трезвости: к 1855 году оно проводило по всей стране более 10000 еженедельных «народных чтений» с волшебным фонарем.

Были подобные инициативы и в Российской империи. Лекции с использованием волшебных фонарей сначала опробовали на солдатах полков, расквартированных в Петербурге, а потом испросили у Александра II разрешения проводить аналогичные чтения «для народа».

Правда, на чтения с использованием волшебного фонаря нужно было получить разрешение властей, а тексты читались только по брошюрам, утвержденным Министерством просвещения.

Кроме того, оставалась проблема финансовой доступности. Хотя к концу XIX века в продаже появились недорогие и простые в применении «школьные фонари», не у всех школ и приходов хватало на них денег. Поэтому часто один волшебный фонарь покупался на несколько школ, а слайды они одалживали друг у друга. Столичным школам повезло больше: они могли брать слайды по абонементу в педагогических музеях (в Петербурге, например, это был Педагогический музей военно-учебных заведений в Соляном городке, в Москве — Политехнический музей).

Чтения были устроены следующим образом: в аудитории затемняли окна, вешали экран (белое полотно, смазанное глицерином), устанавливали фонарь, отлаживали проекцию. В больших столичных аудиториях подготовку брал на себя специальный техник, а в качестве чтецов иногда даже приглашали «артистов Императорской сцены», которые декламировали отрывки из классики. В сельских и уездных городах подготовкой и отладкой вынуждены были заниматься сами лекторы — священники или учителя; они же были и чтецами.

Впрочем, к тому моменту закат славы волшебных фонарей был уже близок. Изобретение братьев Люмьер мгновенно вытеснило их с рынка. Начиналась эпоха кино.