Мама, папа и Тиндер: как ранний опыт привязанности влияет на наши отношения

Начало начал

Идею о влиянии детского опыта на взрослую жизнь последние 100 лет привыкли связывать с именем Зигмунда Фрейда. Но еще до пика карьеры отца психоанализа подобные концепты появлялись в психиатрическом дискурсе.

Французский психиатр Пьер Мари Феликс Жане в конце XIX века работал с пациентками, страдающими истерией, в парижской больнице Сальпетриер под руководством Жана-Мартена Шарко — будущего наставника Фрейда. В своем труде «Психологический автоматизм» Жане отмечал, что психическая травма нередко приводит к повторяющемуся поведению и перепроживанию чувств, связанных с травматическим событием. В отличие от Фрейда, Шарко первоначально рассматривал истерию как болезнь тела, а не разума, однако со временем под влиянием клинических наблюдений стал признавать важность психологических факторов.

Хотя ни Жане, ни Шарко прямо не затрагивали тему привязанности, их наблюдения о влиянии детской травмы на поведение во взрослой жизни во многом стали основой для развития психоанализа, а через него уже повлияли на основателя теории привязанности Джона Боулби.

Привязанность 101

Боулби определяет привязанность как «любую форму поведения, направленную на достижение или поддержание близости с конкретным, ясно определенным человеком, который воспринимается как более способный справляться с миром». При этом «такое поведение особенно ярко проявляется, когда человек испытывает страх, усталость или болезнь, и ослабевает под действием утешения и заботы со стороны фигуры привязанности».

По сути, привязанность — это поведенческая система, которая активируется в моменты тревоги, боли или угрозы. Привязанность направляет поведение ребенка: он ищет эмоциональной близости с матерью или другим значимым взрослым для восстановления безопасности. Боулби считает, что такая система формируется в первые годы жизни, но не исчезает с возрастом. Напротив — она работает и во взрослом возрасте: в отношениях с партнерами, друзьями и даже коллегами. Мы также ищем рядом того, кто справится с проблемами лучше, когда становится тяжело.

На основе наблюдений и эмпирических исследований выделяют четыре типа привязанности.

Надежная привязанность

Формируется, когда значимый взрослый стабильно и чутко откликается на потребности ребенка. Люди с таким ранним опытом во взрослом возрасте способны к устойчивым, интимным и открытым отношениям.

Пример: Тед Лассо из одноименного сериала — добрый, эмоционально доступный, умеет слушать и поддерживать, не боится уязвимости.

Тревожная (амбивалентная) привязанность

Возникает, если взрослый откликается амбивалентно: то проявляет заботу, то дистанцируется. У ребенка формируется сверхбдительность к эмоциональным колебаниям других людей и страх покинутости. Во взрослой жизни люди с тревожным типом могут выглядеть навязчивыми, ревнивыми и панически боятся быть брошенными.

Пример: Таня МакКуэйд из «Белого лотоса» — жаждет близости, но испытывает постоянный страх быть отвергнутой и срывается в истерики и проекции при малейшей угрозе.

Избегающая привязанность

Формируется, когда взрослый игнорирует эмоциональные сигналы ребенка — к примеру, поощряет «самостоятельность» или стыдит за эмоции. Ребенок учится, что его эмоции не важны, и подавляет привязанность, чтобы не сталкиваться с болью. Во взрослом жизни такие люди боятся зависимости и поглощения партнером, ценят автономию, могут сбегать из отношений при малейшем эмоциональном сближении.

Пример: Уилл Хантинг из фильма «Умница Уилл Хантинг» — прячет уязвимость под маской интеллектуальности, разрывает отношения первым, чтобы не быть оставленным.

Дезорганизованная привязанность

Развивается, если взрослый становится одновременным источником привязанности и страха (например, при насилии со стороны родителей). Поведение ребенка перенимает противоречивость: он то тянется к значимому взрослому, то замирает, и отстраняется. В дальнейшей жизни это выглядит как сочетание потребности в близости и панического страха перед ней, колебания между тревожностью и избеганием.

Пример: Тони Сопрано из сериала «Сопрано». Из-за сложных отношений с матерью хочет любви, но не может выдерживать близость, то сокращает дистанцию, то отталкивает своих близких, включая жену, детей и психотерапевта.

Важно: Боулби не утверждал, что типы привязанности раз и навсегда фиксируются в детстве на всю жизнь. Современные данные показывают, что стратегии привязанности могут меняться.

«Теория привязанности — отличная концептуальная основа и в индивидуальной, и в парной терапии. К примеру, в схема-терапии я часто опираюсь на модель привязанности для определения ранних дезадаптивных схем: с ней связаны схемы покинутости, недоверия, дефективности, социальной изоляции. Это позволяет глубже понять внутренние конфликты клиента, связанные с потребностью в близости и страхом уязвимости», — рассказывает Алина Толмачева, психолог, автор Telegram-канала «Алинамория».

«Конечно, у модели есть свои ограничения, она не позволяет рассматривать личность или отношения во всем их многообразии. Модель привязанности — хороший ориентир, особенно на этапах оценки и формирования гипотез, но мне важно интегрировать ее гибко, с учетом индивидуальности человека и контекста его жизни».

Рабочие модели

Одним из ключевых понятий в теории Боулби является внутренняя рабочая модель — неосознаваемая когнитивно-эмоциональная структура, которую ребенок формирует на основе повторяющегося опыта отношений с близкими взрослыми. Эта модель включает представления о себе, других и мире, и именно она становится тем бессознательным фильтром, через который человек в дальнейшем воспринимает и выстраивает значимые отношения. Боулби отмечает, что «модель, создаваемая мозгом, используется для того, чтобы передавать, хранить и перерабатывать информацию».

Если упростить, то внутренняя рабочая модель отвечает на три вопроса:

• «Заслуживаю ли я любви?» (о себе);

• «Можно ли положиться на других?» (о других);

• «Насколько мир безопасен?» (о мире).

Критический взгляд

Несмотря на широкое признание, теория привязанности нашла своих критиков, причем и со стороны ученых, и со стороны терапевтов-практиков. Главная претензия науки – ограниченность выборки, на основе которой были созданы основные положения. Теория привязанности может быть сильно ограничена культурным контекстом ее развития. Нарративные терапевты, например, Майкл Уайт и Дэвид Эпстон отмечают, что есть риск индивидуализации проблем, которые имеют системные основания. Конкретные люди не виноваты в социально-экономическом и гендерном неравенстве, стигматизации т.д.

Теория оказала огромное влияние на понимание человеческих отношений, хоть и с некоторыми оговорками. Она продолжает развиваться и адаптироваться, а главное – ее активно применяют психологи и психотерапевты.