Казус Мартена Герра. Дело об окситанском самозванце XVI века

Одноименная книга появилась на свет не случайно, ведь именно Натали Земон Дэвис была консультантом французского фильма. Ее желание превратить историю Мартена Герра в научный труд вполне понятно и разумно. Тем более что на дворе 1980-е и тренд на микроисторию, начатый Эммануэлем Ле Руа Ладюри и Карло Гинзбургом, уже успел пересечь океан. Другое дело, что жизнь Мартена Герра, в отличие от быта еретической деревни или итальянского мельника, не была тайной за семью печатями.

Сюжет о самозванце в постели французского крестьянина описывали и французский просветитель Мишель де Монтень, и Александр Дюма — старший. И даже в XX веке история Мартена Герра становилась объектом внимания публицистов и писателей, а после получила собственный мюзикл и американский киноремейк.

Отчасти поэтому «Возвращение Мартена Герра» вспоминают не так часто, когда речь заходит о прорывных работах по микроистории. Интерес ученых к локальным сюжетам, где главными героями становятся не короли, полководцы или целые нации, а неприметные, на первый взгляд, люди, к моменту выхода фильма уже был на пике. А потому исследование Земон Дэвис стало попыткой объять необъятное — ментальность французского крестьянства раннего Нового времени, семейные традиции и трудности общественной иерархии. Не стоит также забывать, что Натали Земон Дэвис больше известна публике не как микроисторик, а как один из виднейших специалистов по истории женщин и гендерных мотивов в прошлом. Пугаться этого не стоит — не так страшен черт, как его малюют. Однако повышенный интерес к женщинам, пусть и оправданный в истории Мартена Герра, у автора заметен. Всё же не каждый день жена признает самозванца за собственного мужа, отстаивая свою точку зрения в суде.

Поскольку основной фокус работы Земон Дэвис — это не личная биография Мартена Герра, а скорее восприятие брака в крестьянской среде, то и анализ деталей мини-мирков лангедокских сельских обывателей происходит через призму их личных взглядов и воззрений. Мол, посмотрите, какие у этих французских крестьян забавные поговорки: «Добра жена с худым мужем тужит» или «Любовь долга, да длинней деньга». Однако устной традиции для полноценного исследования мало. Нужны судебные документы, крестьянские завещания, семейные хроники — всё, что попадется под руку. Вот и с Мартеном Герром пришлось немного потрудиться.

Именно поэтому Натали Земон Дэвис штудировала различные архивные документы епархиальных судов провинций Фуа и Лангедок, начиная с деревни и кончая городскими архивами. Не меньшим подспорьем стали два сочинения, написанные в XVI веке по мотивам громкого процесса над самозванцем, — «Достопамятный приговор» за авторством юриста Жана де Кора и «Удивительная история» Гийома Ле Сера. И так, шаг за шагом сложилась история. И Мартена Герра, и его подражателя.

Наша история началась в 1527 году, когда уважаемый житель французской Басконии Санкси Дагерр вместе с братом Пьером и трехлетним сыном Мартеном перебирается в Лангедок. Зачем? А черт его знает. Месье Санкси не был бедным, не имел проблем с законом, не стоял в длинной очереди наследников и не предпочел более простой поход в сторону основной Испании трудному пути через Пиренеи. Он уехал именно во Францию. Впрочем, одной из причин его отъезда могла быть военная напряженность в районе Наварры и Басконии. Не стоит забывать, что Франция с Испанией только и делали, что ругались за эту область, периодически переходя от дипломатии к старой доброй войне.

Точкой назначения была выбрана деревня Артига, что на реке Лезе и в нескольких часах езды от Памье. Внимательный читатель может вспомнить этот городок — он фигурировал в деле об окситанских катарах, что развернулось в этих краях несколькими веками раньше.

Деревня Артига оказалась очень хорошим и удачным местом для Дагерров. Ярмарочным центром она не была, однако народец там жил сметливый, промышлявший торговлей и всякими бизнес-идеями. Кроме того, деревня была свободной — никаких поместных налогов и повинностей она не несла. То есть жила сама по себе, подчиняясь лишь местным светским властям, с которыми и вела дела по поводу сбора налогов, свершения судов и прочих правовых тонкостей. Такое положение дел не стало для Санкси и его семьи откровением. В их родной Басконии власть сеньоров тоже была так себе.

Для историков положение Артига тоже оказалось кстати. Ведь будь у деревни хоть какой-то знатный владелец, дело Мартена Герра и история о самозванце вообще не дошли бы до суда. Приехал бы знатный дядька на коне, надавал бы виновным по шапке и всё. А тут целый процесс появился!

А всё потому, что сельский сход в лице уважаемых жителей деревни сам решал, какие дела надо рассматривать и выносить на уровень города, а какие нет.

К новым порядкам Дагерры привыкли довольно быстро. Купили себе участок, начали делать черепицу, выращивать виноград и заниматься выпасом овец. Оперативно убрали приставку Да- у своей фамилии и поменяли домашний быт, чтобы не выделяться. И всё сложилось. Всего за десять лет Герры стали полноценной частью общины Артига, о чем свидетельствует брак, заключенный в 1538 году между Бертрандой де Ролс, дочерью уважаемого жителя деревни, и Мартеном Герром. Последнему на тот момент было около 14 лет, что для тех времен и тех мест было маловато для брака. Родители обоих супругов в этом никакой проблемы, конечно, не видели. Брак в крестьянской среде — это задел на будущее.

И всё у молодоженов шло хорошо. Единственное, что омрачало супружескую жизнь, — отсутствие детей. За следующие восемь лет Мартен Герр и Бертранда де Ролс не сделают ни одного ребенка. Это наводило местных на размышления о том, что у супруга могли быть проблемы по мужской части. Первое время толки про импотенцию Мартена Герра особо никого не беспокоили. Местные говорили, что у молодых может быть «слабое семя». Мол, подрастет — заделает ребят. Но время шло. Мартен превратился в ладного мужчину с талантом к акробатике и фехтованию. Бертранда также окрасивела, а детей всё не было, и простые поддразнивания постепенно становились оскорбительными.

У местных существовал такой обычай осмеяния. Молодые люди чернили себе лица, надевали женские одежды и собирались перед домом неудачливого супружника, изображая изголодавшихся по мужскому теплу женщин. После они начинали колотить в пустые винные бочки, греметь колокольцами, мечами и инструментами, зазывая мужчину к себе. Мол, коли не можешь познать жену — приходи и познай нас.

Понятное дело, вся вина за неудачи Мартена была возложена на «колдовские чары», наведенные на него некой завистницей. В какой-то момент трудами Бертранды де Ролс чары получилось развеять. Всего-то понадобилось найти сведущую в таких делах старуху, отстоять четыре церковные службы подряд и съесть по куску облатки. У супругов появился сын. Назвали его Санкси — в честь дедушки. Но всё равно что-то не то…

Концепт «что-то не то» преследовал Мартена Герра, вероятно, на протяжении всей жизни в Артига. Его отец и дядя смогли вписаться в новую среду — как сохранив часть своего баскского наследия, так и восприняв новые обычаи французского дома. А Мартен, вероятно, застрял где-то посередине.

Язык, на котором говорили дома, отличался от того, на котором говорили в церкви. Его имя — Мартен — у местных жителей использовалось для обзывательств (так называли в Артига ослов и медведей), дома его журили дядя с отцом, а стоило юнцу познать радость подросткового возраста — бам! — его тут же обженили на девице, которая оказалась старше жениха на несколько лет.

Причем, если уж оправдывать парня до победного, и в Басконии, и в провинции Фуа существовала традиция, позволяющая молодым людям не жениться сразу после достижения нужного возраста. Родственники давали им некоторое время на «размышление», то есть попинать балду без необходимости сразу вести супружескую жизнь и растить детей. В Басконии такой отдушиной был китобойный промысел, а в Фуа — пастушество. Беда в том, что Мартен был лишен возможности уйти в море, а статус его семьи в Артига не предполагал ухода в пастухи. Некрасиво сыну зажиточных ремесленников уходить со стадом в холмы на две-три недели. Не особо статусно. Вот и получилось так, что Мартен, исходивший в юношестве все окрестности Артига, не нашел себе места. А жена, ребенок и необходимость вести хозяйство не добавили мотивации жить.

Так бы и продолжались метания крестьянской души, пока в 1548 году не случилось страшное. Мартен украл у отца некоторое количество зерна. Казалось бы — бывает. Порешайте семейные проблемы дома и разойдитесь. Но нет. Басконские традиции довольно четко разделяли права и обязанности членов семьи. И Мартен, стоило ему жениться, стал для своего отца отдельным субъектом права — отдельной юридической единицей со своим правом собственности и своими ограничениями. Так что пусть даже украл он всего одну горсть — он залез не в свои дела, не в свой амбар, а потому должен подвергнуться наказанию. В случае Мартена всё закончилось отлучением от семьи и лишением наследства. Это и стало последней каплей. В том же 1548 году Мартен Герр ушел из Артига, оставив жену и годовалого ребенка.

Сколь длинным и тернистым был путь Мартена Герра, можно судить по тому, что первые два года его путешествия по-прежнему остаются для историков тайной. Известно, что в 1550 году он стал пажом на службе у кардинала Фернандо де Мендозы, обосновавшись в кастильском Бургосе. Позже он попал в свиту к брату кардинала Педро, а оттуда — в испанскую армию. В ее составе он сначала отправился во Фландрию, а после принял участие в битве при Сен-Квентине (10 августа 1557 года). В тот день армия короля Филиппа II разгромила французские войска, шедшие на выручку осажденному городу, взяв в плен коннетабля Франции и еще кучу пленных. Сам Герр в этой битве словил ранение в ногу из аркебузы, из-за чего ногу пришлось отрезать. Ну а что же Артига? И как обстояли дела у брошенной жены Бертранды де Ролс?

Биография Бертранды — то ли обманутой жены, то ли расчетливой лгуньи — дошла до нас благодаря судебным записям. И после ухода Мартена Герра ей, как одинокой матери, пришлось несладко. Начать с того, что у нее, как и у мужа, могли быть изрядные беды по женской части, из-за чего даже с учетом стараний Мартена Герра Бертранда в свои годы не смогла забеременеть. Как относились к этому в деревне — понятно. Но что думала сама Бертранда?

Тут мы вступаем на скользкую дорожку отношения к женщинам в XVI веке и предположений самой Натали Земон Дэвис. В ее работе Бертранда де Ролс предстает исключительно сметливой девицей, способной на рациональные рассуждения, оправданный риск и весьма запутанные схемы.

Не подвергая сомнению интеллектуальные способности Бертранды (дурой она точно не была), можно лишь задаться вопросом: действительно ли деревенская женщина XVI века была настолько расчетливой, как ее хочет показать исследовательница с интересом к идеям феминизма?

Всё дело в том, что быт женщины без мужа в Артига налагал на бедняжку определенное клеймо. Не то чтобы Бертранде хуже жилось, однако присутствие мужа в семье — вещь обязательная. Кроме тех случаев, когда муж погиб, а Мартен не умер. По букве закона Бертранда даже не могла развестись. Церковь настаивала на том, что жена не может вновь выйти замуж в отсутствие своего мужа независимо от того, сколько лет прошло со дня его исчезновения, не имея точных доказательств его смерти. И ладно бы церковь, но городские суды Лангедока в XVI веке вполне следовали этому правилу, так что найти себе нового мужа Бертранда не могла. Конечно, местные могли договориться со священником и сказать, что мужик утонул или его загрызли животные. Но Бертранда на этот шаг не пошла. Почему? Непонятно. Практичная Земон Дэвис считает, что всё дело в обещанном ее сыну наследстве и нежелании выстраивать всю семейную схему заново с кем-то еще. Реальные причины остаются сокрытыми, хотя Бертранда продолжала жить «благопристойно», не снискав себе славу распутной вдовы или неприличной барышни.

В желании оставаться женой Мартена Герра Бертранду никто не поддержал. Хотя новый глава семейства Герров — Пьер, вставший у руля после смерти Санкси, — женился на матери своей невестки, чтобы сгладить неприятное происшествие.

Восемь лет прожила Бертранда без мужа, не желая разводиться и выходить замуж. И так продолжалось бы и дальше, если бы не явился он — любимец женщин и кумир мужчин, покоритель сердец и умелый хитрец по имени Арно дю Тиль.

Родом из деревни Сажа, что в епархии Ломбе, сын уважаемых родителей. Многообещающий юнец, обученный грамоте, с хорошей харизмой и выдающимися актерскими способностями. Легко понять, что такая похвала должна сопровождаться серьезным «но». И это «но» — прозвище, что получил дю Тиль у себя дома: Пансет, или же Брюхо. Отметившись в родных краях несколькими скандалами с чуть ли не обвинениями в колдовстве и рядом краж, Арно дю Тиль отправился служить во французскую армию, где воевал в Пикардии не один год. Был ли знаком Арно дю Тиль с Мартеном Герром? Бертранда де Ролс на суде допускала, что да — они могли встречаться в армии, во что верится с трудом. Однако реальность обманчива, и понимания, где могли пересечься два шалопая, нет.

Вся история началась с того, что в очередном окситанском городишке Арно встретил знакомых Мартена Герра из Артига, которые приняли дю Тиля за своего ушедшего товарища. Арно выведал у них всё про этого самого Мартена, собрал всю возможную информацию о семье Герра, его друзьях и потайных местах, где тот хранил свои шоссы, а после явился-таки в Артига в 1556 году. Неясно, был ли кто-то из бывших знакомых Герра соучастником преступления, но получилось забавно.

Сначала дю Тиль засел в какой-то таверне неподалеку от Артига. Оттуда слухи о возвращении Мартена Герра добрались до его сестер, которые тут же признали в самозванце своего брата. Бертранда же изначально была не столь доверчива, однако дю Тиль смог убедить и ее, начав рассказывать о всяких мелочах из совместной жизни. Даже дядя Пьер, поначалу хмуривший брови, признал племянника. А за ним последовали и прочие жители деревни.

Почему случилось именно так? Вероятнее всего, возвращения Мартена Герра в деревне скорее ждали, чем нет.

То, что потом Арно припишут колдовство, которое и внесло сумятицу в головы сельчан, — бред. Тут воедино сошлись звезды: сам факт ожидания Герра, восемь прошедших лет и готовность семьи и друзей принять Мартена обратно.

Конечно, остается вопрос о Бертранде. Всё же одно дело — друзья, другое — жена. Но Натали Земон Дэвис считает, что в конечном счете практичная Бертранда перекроила дю Тиля под себя, сделав из него полноценного Мартена Герра — добропорядочного мужа и хозяйственника. Да и по свидетельствам очевидцев, жила супружеская пара «тихо, без ссор и так хорошо вел себя во всех отношениях с ней, что никто бы не мог заподозрить обман». То есть отношения с дю Тилем у Бертранды складывались даже лучше, чем с настоящим Мартеном. А потому заподозрить у нее личный интерес вполне реально.

Если в роли мужа у дю Тиля всё получилось, то вот дела хозяйственные шли не так уж удачно. Начиналось всё за здравие, поскольку новый Мартен принялся здорово обращаться с финансами и вскоре стал эдаким зажиточным купцом-толстосумом. Однако в стремлении заниматься продажей, скупкой и сдачей земли в аренду дю Тиль совершил страшное — позарился на родовые земли Герров в далеком Андае. Тут уже заартачился Пьер Герр, которому Мартен выдвинул полноценный иск с целью завладеть той прибылью, что накопил его «дядя» во время опекунства над Бертрандой. Для тех мест, в которых жили Герры, это было в порядке вещей. Однако для самого Пьера такое поведение было чем-то неслыханным.

Именно эта свара раскрутила маховик подозрений, которые всё больше росли в душе Пьера Герра. Почему Мартен забыл так много баскских фраз, некоторые из которых он должен был употреблять в течение всего своего детства? Почему его больше не интересуют фехтование и акробатика? Почему он стал таким коренастым, хотя изначально был высок и приятен? Своими подозрениями Пьер поделился с женой и зятьями, давившими на Бертранду. Мол, подай на этого мужика в суд — он прелюбодей, а не твой муж. Но Бертранда отказывалась.

В течение следующих полутора лет в семействе Герров возник раскол, и слух об этом раздоре распространился по всему селению и за его пределы. Пьер Герр повсюду рассказывал о том, что новый Мартен — мошенник, одурачивший его.

Он даже просил своего друга Жана Лоза помочь ему оплатить убийство самозванца. Тот отказался. Мартен же переводил стрелки на Пьера, обвиняя того в жадности и нежелании показывать свои счета. А тут еще и артигский сапожник как бы невзначай вспомнил, что нога у Мартена стала меньше после возвращения… В общем, для одних новый Мартен был зажиточным хозяином, мужем и сельским купцом, которого несправедливо оклеветал алчный дядя. А для других — речистым самозванцем, позорящим добропорядочное семейство.

«Он — Мартен Герр, муж мой или же сам дьявол в его обличье. Мне ль его не знать. Если найдется безумец, который скажет, что это не так, я убью его».

Раскол внутри семьи превратился вскоре в раскол внутри деревни и ее окрестностей.

Масла в огонь подлил проходящий мимо Артига французский солдат из Рошфора, сказавший, что Мартен Герр служил во Фландрии и потерял там ногу. Затем последовал другой удар: на ферме, принадлежащей Жану д’Эскорнбефу, сеньору Лана, сгорел амбар. Хозяин обвинил в поджоге нового Мартена и настоял на том, чтобы его заключили в городскую тюрьму Тулузы. Реально это обвинение или нет — непонятно. Может, амбар сеньору подожгли недовольные крестьяне, которым появление в родных краях дворянина показалось оскорбительным. Однако д’Эскорнбеф решил возложить вину на скандального сельского купца, еще сильнее распалив споры вокруг его личности. В конечном счете из тюрьмы Мартена освободили, но легче не стало.

Пьер Герр начал наводить справки. И нет ничего удивительного, что бродивший туда-сюда дю Тиль умудрился наследить в окрестных деревнях. Например, в селении Пуи-де­-Туж, к югу от Сажа, в епархии Рио, он был опознан хозяином постоялого двора как Арно дю Тиль. Хозяин утверждал, что Арно просил его ничего не рассказывать, поскольку, мол, «Мартен Герр мертв и оставил мне свое добро». Некто Пелегрин де Либеро назвал Арно Пансетом, однако тот заговорил ему зубы, но до конца не выдержал характер и полностью опроверг свои же слова, передав мужику два носовых платка для своего брата Жана дю Тиля.

С такими новостями Пьер Герр получил-таки у суда разрешение начать расследование против «Мартена Герра», выставив себя исполнителем воли Бертранды де Ролс против ее воли. В начале 1560 года дю Тиль вернулся из Тулузы, когда обвинения в поджоге были сняты. Однако Пьер со своими зятьями схватил «Мартена» и отправился с ним в городскую тюрьму Рио. Бертранда же внезапно поддержала иск Пьера Герра, хотя Натали Земон Дэвис пишет, что сделала она это в надежде провалить суд, поскольку план был в том, чтобы всё вернулось на круги своя.

Присвоение чужого имени и попытка выдать себя за другого человека с целью обмана считались серьезным преступлением во Франции XVI века. Однако четко установленного наказания за такие дела не было.

Тем более не очень понятно, как проводить опознание. Самый очевидный вариант — через осмотр самого обвиняемого, поиск родимых пятен, шрамов, родинок и прочей дряни. Или через опрос свидетелей в надежде на то, что они припомнят всё правильно. Так всё и произошло.

Показания свидетелей фиксировали и сличали в их же присутствии, затем шли допросы Бертранды де Ролс с перекрестным допросом «Мартена Герра». Потом новый виток, новые свидетели, а потом уже очная ставка обвиняемого с этими самыми свидетелями. Во всём процессе против дю Тиля приняли участие 150 человек, причем довольно быстро к нему подключились и родственники самого самозванца.

Примерно 45 человек опознали в Мартене Герре Арно дю Тиля, включая его дядю Карбона Барро и трех бывших бизнес-партнеров Пансета. Примерно столько же жителей Артига утверждали, что обвиняемый является Мартеном Герром, включая четырех сестер Мартена, двух его шуринов и представителей уважаемых в деревне семейств. Однако большая часть свидетелей — примерно 60 человек — отказалась опознавать обвиняемого. Почему? Ну, по вполне практичным причинам. Если Мартен Герр настоящий, а я выступлю против него — он обидится. А если Мартен Герр ненастоящий, а я выступлю в его поддержку — окажусь дураком. И даже поиск отличительных черт на теле не давал результатов. Стоило кому-то вспомнить, что у Мартена Герра был лишний зуб, шрам или бородавки на правой руке, всё это тут же обнаруживалось на теле дю Тиля.

Реальным столпом во время следствия оставалась Бертранда де Ролс. Причем нельзя сказать, будто Арно дю Тиль был исключительно уверен в ее показаниях. В один момент он заявил судье, что если Бертранда поклянется в том, что он не является ее мужем, Мартеном Герром, он примет любую смерть, назначенную ему судом. И Бертранда смолчала. Во всех остальных случаях дю Тиль умудрялся или детально описать детали «своей» жизни в Испании и Франции, включая пикантные подробности секса с Бертрандой до и после возвращения, или харизматично пожимать плечами, требуя иных доказательств его вины, кроме разговоров про «у него маленькая нога».

После окончания допросов вердикт был готов. Ответчика признали виновным в присвоении имени и личных прав Мартена Герра, а также в совращении Бертранды де Ролс. Гражданская сторона обвинения потребовала уплатить штраф в 2000 ливров и принести женщине извинения, а королевский прокурор потребовал смертной казни. В итоге судья города Рио приговорил обвиняемого к обезглавливанию и четвертованию, оказав ему своего рода услугу, поскольку обезглавливание было привилегией дворян. В тот же момент дю Тиль подал апелляцию в тулузский парламент, и приговор так и не был исполнен. А так было можно. Уже 30 апреля 1560 года начался новый процесс на более высоком уровне.

Вскоре после начала суда в Тулузу были вызваны Пьер Герр и Бертранда де Ролс, и после очной ставки с ответчиком суд постановил их тоже заключить в тюрьму. По подозрению в сговоре против Мартена Герра, хотя последний настаивал на том, что его жена невиновна и стала заложницей завистливого тестя.

Последовали новые очные ставки и новые (или же старые) свидетели. Выяснилось, что дополнительные свидетельские показания мало что дали для прояснения дела: девять или десять человек были уверены, что подсудимый — это Мартен Герр, семь или восемь утверждали, что он Арно дю Тиль, остальные же говорили, что не знают, кто он такой.

Ситуация сложилась неприятная. Кому из свидетелей доверять, непонятно. Насколько можно приобщать к делу слухи или неподтвержденные показания — тоже. Половина семьи говорит, что Мартен Герр настоящий, другие говорят, что нет. А вещественных доказательств, подходящих для дела, практически нет. Одни говорят, что у Мартена были тонкие ноги? Мужик мог потолстеть за восемь лет. Мартен внезапно забыл баскский язык? Ну так вырос-то он во Франции. Плюс ко всему есть верная жена, которая уж точно должна знать, что к чему. А есть гневливый дядя, который слишком много ругается. Сложно! И, оглядываясь на пять веков назад, можно уверенно сказать, что суд склонялся к тому, чтобы поверить «Мартену Герру». Ведь «лучше оставить ненаказанным виновного, чем обвинить невинного».

И закончилась бы эта история оправданием самозванца, если бы в здание суда Тулузы не вошел человек на деревянной ноге, который сообщил, что он и есть Мартен Герр.

Жизнь реального Мартена Герра после ранения оказалась не такой уж страшной, как может показаться. Кто-то из его покровителей ходатайствовал перед королем Испании, так что Герра назначили пожизненным смотрителем в одной из обителей военного ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Как он внезапно оказался в Тулузе? Непонятно. Судя по всему, в какой-то момент ему просто надоело работать в довольно суровой обители и он решил вернуться домой, где узнал о суде и сразу двинул в Тулузу. Хотя есть шанс, что Мартен услышал о процессе еще в Испании, ведь суд просил огласки этого события и искал информацию о личности Герра в его родных краях.

Слушания начались заново, и тут обнаружилось забавное. Реальный Мартен Герр помнил о своей семейной жизни гораздо меньше, чем вымышленный.

Однако очные ставки сделали свое дело. Сначала Пьер Герр узнал в Мартене своего племянника, затем и сестры поменяли мнение. И даже Бертранда де Ролс, вытащенная из тюрьмы, признала своего мужа и стала умолять того простить ее грех и совращение Арно дю Тилем.

«Перестань лить слезы… И не оправдывай себя тем, как вели себя мои сестры и дядя, ибо ни отец, ни мать, ни дядя, ни сестра, ни брат не могут знать сына, племянника или брата лучше, чем жена своего мужа. И в том несчастье, что обрушилось на наш дом, никто не виноват, кроме тебя».

Мартен Герр был опознан. Арно дю Тиль по прозвищу Пансет обвинялся в «самозванстве, присвоении чужого имени и обличья, а также в прелюбодеянии». Несмотря на то, что в последние недели на суде высказывались предположения об использовании магии и призывании злых духов, эти подозрения не упоминались в приговоре. Дю Тиль, согласно приговору, должен был подвергнуться публичному покаянию, а затем быть предан смерти в Артига через повешение напротив дома Мартена Герра.

Но даже так дело оказалось очень резонансным и непонятным. Подходящего прецедента не было, а традиционное право не предусматривало ничего особенно страшного за такие дела. Поэтому самое близкое по отношению к делу дю Тиля наказание — казнь — было связано с подделкой контрактов и подписью чужим именем. Плюс прелюбодеяние.

Все остальные участники процесса ввиду его сложности и непонятности отделались очень легко. Дочь Арно и Бертранды — Бернарда — была признана законнорожденной. Всё имущество дю Тиля в его родной деревне не стали отнимать в пользу короля, как предписывал закон, а назначили наследством ни в чем не повинной девочки. Бертранду тоже никак не наказали, хотя за прелюбодеяние и многомужество ей грозила ссылка в монастырь. Но тут суд повел себя вполне сообразно своему времени, заявив, что «слабый пол легковерен» и Арно просто обманул бедную женщину.

Избежал наказания и Пьер Герр по обвинению в заговоре с целью убийства и лжесвидетельствования для поимки самозванца. Всё, чем руководствовался суд, по большей части это интерес семьи, брака и детей. И в случае с оправданием Арно дю Тиля всё сложилось бы точно также.

12 сентября 1560 года Арно дю Тиль, самозванец из деревни Сажа, был повешен в деревне Артига напротив дома Мартена Герра — человека, чью личность и жизнь он украл и с жил с ними почти четыре года. Перед смертью Арно перечислил все свои долги, назначил наследницей своих владений свою дочь Бернарду, а после прошел по деревне в покаянной одежде. На пути покаяния и на эшафоте он продолжал говорить, обращаясь и к сельчанам, и к Пьеру Герру, и к Мартену, прося последнего не обижать Бертранду. Труп Арно дю Тиля после казни сожгли в присутствии жителей деревни.

На этом история заканчивается. Уже к 1563 году пропадают сведения о том, что происходит в Артига. Пьер и Мартен, судя по всему, помирились. Хотя первый еще пытался вернуть средства или имущество, что продал Арно дю Тиль во время пребывания в деревне.

Как сложилась семейная жизнь Мартена и Бертранды, неизвестно. Хотя точно установлено, что беглец из семейства Герр больше никогда деревни не покидал, прожив в ней до своей смерти в 1594 году.

Земли и хозяйства фамилии продолжали делиться между наследниками, а семья не собиралась исчезать. Уже в середине XVII века в селении снова жил Мартен Герр, и у него было не меньше шести родственников, носивших родовое имя.

Однако история не прошла бесследно. И даже в XX веке, когда историю Мартена Герра решили экранизировать и превратить в научное исследование, в Артига про него помнили. Помнили, как Мартен Герр пропал, вернулся, а после вернулся вновь.

---

Что почитать и посмотреть

1. Земон Дэвис Н. Возвращение Мартена Герра. М., 1990.
   Работу Натали Земон Дэвис, в отличие от ее коллег по микроисторическому цеху, читать намного проще и приятнее. Главное, случайно не зацепиться за последние главы, где история Мартена Герра становится на службу протестантским идеалам и философским основаниям грядущего Просвещения.
2. Художественный фильм «Возвращение Мартена Герра», 1982.
   Очередной рекомендованный к просмотру фильм режиссера Даниэля Вина, в котором история Мартена Герра превращается в семейную драму Арно дю Тиля и Бертранды де Ролс. И пусть обстоятельства истории, ряд имен и сюжетных деталей изменили в угоду складности сюжета, кино достойно просмотра.