Беззвучное поколение: как миллениалы меняют саунд-дизайн — и при чем здесь медицинская аппаратура

Звуковой сигнал вызывает моментальную реакцию — устройству даже не обязательно находиться в поле нашего зрения. И этих неожиданных сигналов так много, что мы всё чаще отключаем звуковые раздражители, если это в наших силах. Современный человек окружен устройствами с мощными встроенными динамиками, переведенными в беззвучный режим, и к этому феномену адаптируются как маркетологи, так и дизайнеры.

Скучная лекция, монотонный голос профессора, фоновый шепот — вдруг из компьютера одного студента раздается громкий закадровый голос из рекламного ролика, всплывшего после обновления страницы. Рекламные ролики со звуком почти всегда некстати, и, как следствие, вместо желания купить рекламируемый продукт вызывают раздражение. В 2018 году Google даже обновила настройки Google Chrome, разрешив автопроигрывание исключительно беззвучных рекламных роликов. В компании объяснили свое решение тем, что они учли интересы пользователей.

Раньше в начале рекламной паузы мы тянулись за пультом, чтобы сделать звук тише, а проблема агрессивного увеличения громкости рекламных вставок относительно уровня громкости самих телевизионных передач регулировалась на законодательном уровне. Сегодня же маркетологи пытаются показать нам рекламный ролик на устройстве, которое мы держим непосредственно в руках и переведем в беззвучный режим, как только услышим первый непрошеный звук.

Согласно исследованиям, до 85% видео в фейсбуке смотрят без звука.

Чтобы поднять количество просмотров для отчета перед рекламодателями (просмотр засчитывается, если ролик воспроизводится не менее 3 секунд), социальная сеть внедрила функцию автоматических субтитров, а маркетологи начали активно использовать текстовые вставки, предполагая, что за внимание потенциального покупателя будет бороться один только визуальный ряд. В новых реалиях этот «обеззвученный» видеоряд должен стать самодостаточным.

Коммуникация в беззвучном режиме

Недавно возникший термин «беззвучное поколение» (англ. generation mute) характеризует резкое уменьшение количества звонков, которые делают и принимают люди, рожденные в 1981–1996 годы, предпочитая коммуникацию в формате сообщений.

По статистике организации Bank my cell, 63% опрошенных говорят, что пропускают звонки по причине того, что телефон находится в беззвучном режиме.

Своеобразный этикет, требующий переключить смартфон в беззвучный режим, возник из-за огромного количества оповещений, приходящих из групповых чатов. Сегодня, если у кого-то в общественном месте зазвонит телефон, окружающие, скорее всего, посмотрят на него осуждающе. Но еще совсем недавно стоило стандартному айфоновскому рингтону заиграть в салоне «Сапсана», как по поезду Москва — Санкт-Петербург проносился шорох: люди перебирали содержимое своих сумок в поисках телефона, чтобы убедиться, что звонят не им.

Когда же в середине 2000-х Apple еще только прощупывала свой путь к массовому потребителю, следуя лозунгу “Think different” («Думай по-другому»), музыкальная индустрия зарабатывала миллионы долларов на продажах рингтонов. Сначала пользователи научились обрезать композиции и ставить их себе на звонок самостоятельно, затем отказались от оригинальности в пользу стандартного статусного рингтона, а сегодня информация «вам звонят» или «у вас одно новое уведомление» минимизируется до беззвучного визуального сигнала. Парадоксально, что мы отключаем звук на своих мобильных устройствах, но при этом на кассе самообслуживания, сканируя пачку макарон, полагаемся на звуковой сигнал и даже «умные» мусорные ведра покупаем со звуковым фидбэком.

Звуковая модель восприятия в последнее время стала темой множества исследований, что получило название «сенсуальный поворот», и одно из мест, где звуковой сигнал аппаратуры в буквальном смысле слова вопрос жизни и смерти, — это больницы.

(Не)грамотный саунд-дизайн

«Некоторым пациентам, видимо, после просмотра американских фильмов начинает казаться, что любой звуковой сигнал подразумевает, что с человеком что-то не так. Что-то запищало — прямая линия — смерть. Например, делаю ЭКГ. Сердечный ритм пациента спокойный. Вдруг сигнал. В глазах ужас, сердцебиение участилось, что такое? А это электрод упал», — рассказывает Виктория Тотрова, студентка пятого курса Первого Московского государственного медицинского университета имени И.М. Сеченова, обучающаяся по специальности «Лечебное дело».

Мы привыкли, что больничная аппаратура издает абсолютно непонятные для нас звуки, которые могут сигнализировать о том, что в капельнице закончилось лекарство, а может быть, если вы пессимист или ипохондрик, что у вас (или еще хуже — у вашего новорожденного ребенка) вот-вот остановится сердце.

Пищит рентгеновский аппарат — и вот вы уже физически чувствуете, как абсорбируете дозу радиации, которую без звукового оповещения, естественно, не ощутите. Но всё это мы, пациенты, воспринимаем как необходимые издержки, дискомфорт, который мы готовы потерпеть для нашего же блага. Считается, что врач понимает язык всех разноголосых сигналов, считывает информацию и использует ее, чтобы быстрее и эффективнее нам помочь. Но на самом деле облизываем пересохшие губы, нервно сглатываем и терпим раздражающий сигнал мы зря.

По данным American Association of Critical Care Nurses, от 72 до 99% тревожных сигналов, которые издает медицинское оборудование, ложные. Иногда причиной становится малейшее отклонение показателей, а часто проблема и вовсе техническая: отсоединился датчик, разряжается аккумулятор, перебои с вайфаем. Результат давления звуковой завесы на здоровье пациента двоякий, но не двойственный. Усталость от систематически раздающихся сигналов тревоги негативно влияет и на самочувствие пациентов, и на эффективность работы персонала. Наиболее впечатлительные пациенты, услышав настойчивый тревожный сигнал, моментально визуализируют возможные и невозможные страшные исходы, после чего в некоторых случаях уже и после выписки из больницы их мучают кошмары, преследуют галлюцинации, а иногда развивается паранойя.

Медицинский персонал же, напротив, со временем придает сигналам всё меньше значения. «К какофонии как-то привыкаешь, — говорит студентка Виктория. — В отделении пульсометрии, например, постоянно идет звуковой сигнал. Но постепенно перестаешь его замечать, и даже наоборот, отсутствие сигнала вызывает ощущение дискомфорта». Привыкнув к постоянным звукам и приучив свой мозг игнорировать их, медицинский персонал и на «аварийный» сигнал ответит с небольшим промедлением. К тому же, хотя полное выключение звуковых сигналов запрещено, аппаратура зачастую позволяет уменьшить громкость звука.

Отмахивание персонала от вероятно ложных сигналов медтехники и бесконтрольная регуляция громкости приводят к летальным исходам. Более половины сигналов о нарушении сердечного ритма остается без внимания медсестер.

Почему больничные сигналы настолько чужды слуху?

Когда в 2014 году композитор и исполнительница электронной музыки Йоко Син оказалась в больнице, ее кардиомонитор упорно извлекал попеременно ноты «си» и «фа», так называемый дьявольский тритон — диссонанс, вслед за которым на уроках сольфеджио учат обязательно добавлять ладный интервал (в музыкальной терминологии это называется «разрешать»). В дизайне медицинских инструментов ни о каком «разрешении» речи не идет, раздражитель звучит в одиночку. В разговоре с NYT Йоко, которая включила вопрос редизайнинга звуков медицинской аппаратуры в повестку дня, признается, что, лежа на больничной койке, ей хотелось хотя бы слегка настроить сигналы, как она бы сделала, попав ей в руки диссонирующий музыкальный инструмент.

В недавнем интервью «Ножу» урбанист Ксения Майорова рассказывала про звуковой ландшафт города, который для многих является одной из переменных, повышающей уровень ежедневного стресса. Но даже звуки городского транспорта куда меньше раздражают слух, если сравнивать прогулку по мегаполису с длительным нахождением в больнице. Там с кашлем, чиханием и звуком рвоты смешивается целая какофония абсолютно чуждых уху «плоских» сигналов всевозможных датчиков. «Когда делали КТ или ПЭТ-КТ [компьютерная томография и позитронно-эмиссионная томография. — Прим. ред.], томограф начинал жужжать или еще какие-то звуки издавать, — эти звуки, наверное, вызывали иррациональный страх, но только первое время», — рассказала «Ножу» Анна Шурманн, которая проходила в больнице курс химиотерапии.

Отличительная особенность сигнала медицинской аппаратуры — специфический характер звука. Плоский звуковой сигнал, который чаще всего раздается из медицинских устройств, не имеет естественной звуковой амплитуды, поэтому человеческое ухо так резко на него реагирует. При естественном звукоизвлечении за звуком следует постепенное звенящее затихание, похожее на эхо (удар в гонг, стук пианистического молоточка по струне, чоканье стаканов друг о друга), в то время как искусственный, обрывчатый сигнал без последующего распада привлекает внимание своей ненатуральностью. Теоретически подобный сигнал эффективен — когда синтетический резкий звук одноразовый и раздается в тишине. Если же подобных сигналов много, а в условии больницы они частые и наслаиваются друг на друга, раздражение незаметно копится, а острота реакции сглаживается.

Враждебный дизайн: должен ли сигнал тревоги раздражать?

Бывшая пациентка Анна вспоминает звуковые сигналы капельницы, когда заканчивалось лекарство: «Не думаю, что искусственные звуки стоит менять. По-моему, они прежде всего для врачей важны». В подкасте 99% invisible врачи рассказали, что только один монитор сердечного ритма производит более 86 различных звуковых сигналов, но похожий сигнал может исходить и от инфузионного насоса, и от аппарата искусственного дыхания, и от аппарата для гемодиализа. Звуковой сигнал медаппаратуры сообщает, что что-то не в порядке «в целом». Студентов различать эти сигналы не учат, да и такое большое количество искусственно сгенерированных похожих звуков не получается запомнить даже после многих лет работы в больнице или прохождения специального тренинга.

Сейчас саунд-дизайн медицинской аппаратуры выполняет функцию так называемого hostile design — враждебного дизайна. Вместо того чтобы сигнализировать о том, какое действие необходимо совершить, аппарат привлекает к пациенту внимание, лишая медицинских сотрудников опции «не заметить» произошедшее изменение, — но на этом всё.

Дидактический пример враждебного дизайна — скамейки с перпендикулярными подлокотниками. Такая конструкция не позволяет людям без определенного места жительства спать на лавочке, вытянувшись в полный рост, но при этом поручни не указывают дорогу до ближайшей ночлежки.

Сегодняшние враждебные звуковые сигналы оповещают медицинский персонал о том, что состояние пациента требует незамедлительного вмешательства, но до того как врач окажется возле больного и посмотрит непосредственно на монитор, он не знает, какую проблему предстоит срочно решить, и сигнал никакой подсказки в себе не несет.

Зачем нам нужны звуковые сигналы

В своей книге «Дизайн привычных вещей» американский ученый в области когнитивистики, дизайна и пользовательской инженерии Дональд Норман определяет основную функцию звукового дизайна как визуализацию того, что мы или не можем видеть, или не видим, так как наши глаза заняты чем-то другим. Резкий звук захлопнувшейся двери, дзиньканье тостера, когда из него выскакивают поджаренные хлебцы, измененный шум пылесоса, если он засасывает с ковра что-то крупнее пыли, — когда мы слышим эти звуки, картина совершенного действия моментально встает перед глазами. Если мы оборачиваемся на естественный звук захлопнувшейся двери, то только чтобы увидеть, кто ее захлопнул. То, что дверь закрылась, вопроса уже не вызывает.

По Норману, основная функция звукового сигнала в фидбэке, в «отдаче», потому как отсутствие звука тоже несет в себе информацию. Например, в фотоаппараты-мыльницы встроен дополнительный звуковой сигнал, воссоздающий понятный звук захлопывания затвора — без него пользователь не понимает, сделана ли фотография предыдущим нажатием кнопки.

Норман приводит хороший пример звукового дизайна — мировой стандарт телефонных гудков. Мы понимаем, когда состоялось соединение, и без проблем отличаем длительные гудки от частых, которые сегодня заменяет голосовое оповещение «в настоящее время абонент разговаривает».

Некоторые компании-производители медицинского оборудования в индивидуальном порядке добавляют к звуковым сигналам голосовые информационные вставки. Но такой принцип подходит только приборам, предназначенным для использования в тишине частного дома или отдельной палаты. Когда же больной оказывается в критическом состоянии, одновременно ухудшаются все важные показатели, и приборы, в каждый из которых дизайнер заботливо встроил оповещающий сигнал, срабатывают все и сразу. При этом пациент может находится в приемной «скорой помощи» по соседству с другими больными, чьи датчики тоже пытаются сообщить об ухудшающихся показателях. Какофония не затихает и после того, как врач посмотрел на мониторы и получил необходимую информацию. Вместо полноценной концентрации на проблеме доктору приходится перекрикивать сигналы, раздавая команды ассистентам. Звуковые сигналы работают не только на привлечение внимания к себе, но и на отвлечение внимания от всего остального. В таком шуме сложно сконцентрироваться на состоянии больного, хотя именно к нему все эти датчики и пытаются привлечь внимание медицинского персонала.

Мы платим за то, что видим

Международная электротехническая комиссия, базирующаяся в Швейцарии, в 2003 году задекларировала официальные стандарты шести звуковых сигналов (IEC 60601-1-8), которые соответствуют шести основным индикаторам того, что пациент находится в зоне риска: нерегулярный сердечный ритм, перебои с дыханием, нежелательная реакция на препарат, снижение уровня кислорода, повышение температуры тела, проблемы с кровоснабжением органов — последнему соответствует тот самый тритон, который раздражал Йоко Син. Стремясь сделать звуковые сигналы более информативными, комиссия рассматривала возможность использования мелодий известных песен с подходящими к ситуации словами, но в итоге остановилась на традиционном «бип». На сегодняшний день экспериментально доказано, что тревожные звуки медицинской аппаратуры не должны быть громкими или раздражающими. Единственная действительно необходимая характеристика — сигналы должны отличаться от всех прочих звуков, которые можно услышать в больнице.

По сравнению с 2003 годом медицинская техника приобрела много дополнительных функций. Например, благодаря интернету вещей можно отследить, где сейчас находится конкретный дефибриллятор. Но саунд-дизайн аппаратуры эволюция обошла стороной.

Разработчики много времени уделяют визуальному дизайну. Одна из причин такого перекоса — капиталистическое устройство общества.

Мы голосуем рублем за тот дизайн, который видим, а не за те незаметные нюансы, которые в конечном итоге делают устройство более удобным для использования. При выборе аппаратуры учитывается ее внешний вид и четкость изображения на экране монитора. Дешевый динамик внутри устройства, в свою очередь, принимается как данность.

Биомузыка будущего

Если взять на вооружение принцип биомимикрии, подражания природе, сигналы стандартных медицинских приборов должны напоминать не шум воды или соло скрипки пикколо, а сообщать в обход монитора о том, какой конкретно прибор издает звуковое оповещение (например, сердечный монитор будет звучать как синусовый ритм). В Плимутском университете в Британии психолог Джуди Эдворси разработала альтернативные сигналы, как раз руководствуясь этим принципом дизайна. Сигналы сообщают о проблемах с дыханием свистом, а о развитии нежелательной реакции на препарат оповещают медсестру звуком, напоминающим дребезжание таблеток в упаковке.

В канадском Университете МакГилла пошли на более решительную интеграцию звукового дизайна. Ученые разработали так называемую биомузыку, которую «сочиняют» сенсоры, прикрепленные к телу пациента: темп диктуется сердечным ритмом, температура определяет высоту ноты, а потоотделение диктует мелодию. Для того чтобы отличить более высокую ноту от ступени пониже и распознать ухудшение и улучшение состояние больного, музыкальное образование или абсолютный слух не нужны. Таким образом экономится не только время медицинского персонала, которому не нужно сверять показатели всех датчиков на предмет изменения, но и значительно улучшается коммуникация между врачами и теми больными, которые не всегда могут точно сообщить о своем самочувствии, например детьми с особенностями в развитии или немыми пациентами.

Когда канадские ученые говорят о больнице будущего, рисуется фантастическая картина, в которой музыка во время обхода заменяет амбулаторную карту.

Сама Йоко Син в настоящее время сотрудничает с одной из ведущих компаний по производству медицинской аппаратуры Medtronic. Тревожные сигналы, которые предлагает Син,— приятные уху инструментальные дорожки. Альтернатива мировому стандарту медицинских сигналов находится сейчас на заключительных стадиях разработки и тестирования. Полноценная биомузыка же пока возможна только в высокотехнологичном помещении университетской лаборатории.

В российской больнице об улучшении саунд-дизайна Йоко Син вряд ли бы задумалась. Как ответил на нашу просьбу прокомментировать изобилие диссонирующих медицинских сигналов врач-хирург, аспирант кафедры хирургических болезней Ярославского государственного медицинского университета Артем Дякив, «не так страшны подобные сигналы, как стуки, скрежет традиционного инструментария». Но поскольку мы готовы заплатить больше за отельный номер с видом во двор, вполне возможно, что через несколько лет и отечественные частные клиники перейдут на оборудование с приятным и понятным саунд-дизайном, а в будущем настанет день, когда и районные больницы перестанут ассоциироваться с настойчивым «бип-бип-биииип».