Менделеев против Бутлерова: как великие российские химики спорили о том, возможно ли общение с духами, и чем это закончилось

Два титана на одном факультете

Бутлеров и Менделеев во многом были похожи, но во многом и различались.

Александр Михайлович создал теорию химического строения, согласно которой расположение атомов в молекуле вещества определяет его свойства. Он начал научную карьеру в своей альма-матер — Казанском Императорском университете. В 1860 году Бутлеров стал его ректором, но из-за конфликтов со студентами, профессорами и чиновниками уже через три года подал в отставку. После публикации ряда трудов по теории химического строения Бутлерова в 1868 году пригласил к себе Санкт-Петербургский университет, где ему поручили кафедру органической химии. А уже в следующем году казанский профессор становится членом Императорской академии наук.

Помещик и, по свидетельству ближайшего друга Николая Вагнера, убежденный монархист и идеалист, вежливый и приятный в общении, Бутлеров был человеком разносторонним и твердо отстаивающим свои убеждения. Так, он боролся за то, чтобы в Академии наук было больше российских ученых (тогда академиков часто приглашали из западноевропейских стран). Еще он выступал за право женщин на высшее образование, хозяйственное преобразование России, всерьез увлекался пчеловодством, активно участвовал в деятельности Вольного экономического общества.

Дмитрий Иванович — тоже профессор Петербургского университета (начал преподавать в 1857-м, с 1876-го — член-корреспондент Императорской АН) — был не менее колоритной фигурой. Работая над учебником по химии для студентов, он сформулировал свое главное открытие — периодический закон, или, проще говоря, зависимость свойств элементов от атомной массы. На его основе Менделеев предсказал открытие трех новых химических элементов. Но одной только химией его интересы не ограничивались. Менделеев оставил после себя более 500 трудов по самым разным сферам: от химии, физики и нефтедобычи до метрологии, экономики, сельского хозяйства и воздухоплавания.

В отличие от Бутлерова Менделеев был не знатного происхождения — он был 17-м ребенком в семье разночинцев из Тобольска. Еще Дмитрий Иванович был убежденным материалистом и подчеркнутым индивидуалистом (не очень жаловал коллективный научный труд). Также он славился активной жизненной позицией и тяжелым характером. Например, Менделеев выступал против ограничения академических и студенческих свобод, любил поворчать и не стеснялся переходить на ругань. Так, известно его высказывание:

«Ругайся себе направо-налево и будешь здоров. Вот Владиславлев (М. И. Владиславлев (1840–1890) — философ, в 1887–1890 годы ректор Петербургского университета. — И. Д.) не умел ругаться, всё держал в себе и скоро помер».

«Д. И. Менделеев в воспоминаниях современников». Цитируется по: Дмитриев И. Д. «Скучная история (о неизбрании Д. И. Менделеева в Императорскую академию наук в 1880 г.)»

Отношения между двумя химиками были хоть и не враждебными, но натянутыми. Например, Менделеев долгое время (до 1880 года) не признавал теорию химического строения Бутлерова и весьма изощренным способом раскритиковал ее — в своем учебнике «Основы химии», который читали как студенты, так и широкая аудитория.

Еще Менделеев занимал в Петербургском университете обе кафедры химии и ни одной не хотел уступать Бутлерову. Так, он выдвигал заведомо неприемлемые условия для приехавшего из Казани профессора. В итоге физико-математический факультет (в те времена отдельных химических факультетов еще не было) пригласил Бутлерова вопреки мнению Менделеева. А чуть позже университет учредил новую кафедру органической химии — специально под Бутлерова. Тем не менее перед назначением Александра Михайловича на должность Менделеев дал ему блестящую характеристику на университетском совете.

Бутлеров тоже в долгу перед коллегой не оставался. Так, он, намеренно или нет, ни словом не упомянул о периодическом законе Менделеева в переводе труда «Новая химия» профессора Гарварда Джосайи Кука.

Но по-настоящему сильно схлестнуться химиков заставили не научные противоречия, карьерное соперничество или разные взгляды на жизнь, а спиритизм — практика общения с духами.

Душа с точки зрения науки XIX века, или Естествознание в мире духов

С одной стороны, XIX век стал эпохой науки и торжества разума. Всё важнее становилось объективное знание, формировалась научная методология, на место мыслителей приходили ученые.

Однако многих людей пугал рационализм, не устраивал материализм и позитивизм (признание истинным только того, что можно наблюдать опытным путем) эпохи. А научные и технические открытия косвенно подогревали интерес к мистическим явлениям. Немало людей, в том числе ученых, верили, что наука поможет понять «необъяснимое».

Так, во второй половине XIX века в моду у аристократов всего мира вошли спиритические сеансы. Общение с духами стало таким же развлечением, как, например, посещение театров и салонов, чтение, танцы, спорт или научно-популярные лекции. Не была исключением в этом плане и Российская империя.

Всплеск интереса к спиритизму начался в середине XIX века. Широкую известность тогда получила история двух девочек-сестер из США — Кейт и Маргарет Фокс, которые якобы умели общаться с духом покойного разносчика фруктов, а также их старшей сестры Лии. Призраки «разговаривали» стуками — ударами об пол ножки стола. Духи умели «говорить» «да» (два стука) и «нет» (один), выстукивать числа, а также буквы — количеством ударов, соответствующим их месту в алфавите.

Несмотря на то, что некоторое время спустя Маргарет Фокс призналась в мошенничестве — звуки, по ее словам, она издавала с помощью сустава большого пальца (через год она отказалась от этих слов), «феномен сестер Фокс» стал известен по всему свету. Он получил название «спиритизм» (от лат. spiritus — «дух»), а сами люди, способные общаться с мертвыми, стали именоваться «медиумами» (от medium — «среда, посредник»). Число таких контактеров стало быстро расти, а спиритические кружки открывались по всему миру.

Само слово «спиритизм» придумал французский исследователь паранормальных явлений Аллан Кардек. Так он называл свое учение о реинкарнации.

В спиритизм верили многие представители христианских церквей и даже некоторые ученые. Например, лауреаты Нобелевской премии по физике и нейрофизиологии Уильям Крукс и Шарль Рише, соратник Дарвина Альфред Уоллес, астрономы Иоганн-Карл Целльнер и Джованни Скиапарелли и многие другие. Показательно, как много было среди сторонников спиритизма натуралистов, биологов, химиков, астрономов и математиков.

Такое «покровительство» придавало спиритизму серьезности в глазах публики. Появилось немало людей, заявлявших о своих медиумических способностях и готовых их демонстрировать. Причем как за деньги, так и бесплатно. Любопытные участники спиритических сеансов наблюдали, как столы под их ладонями начинали ходить ходуном, «говорить» стуками и даже отрываться от пола. Это называлось «стологоворением» и «столоверчением».

Были и более впечатляющие феномены: невидимые духи играли на музыкальных инструментах, звонили в колокольчики, подбрасывали предметы из потустороннего мира, оставляли следы на расплавленном парафине, хватали участников сеансов за руки, пытались снимать с них кольца и даже материализовывались частично (например, рука) или полностью.

Хотя в основном журналисты посмеивались над спиритистами и даже критиковали их, ореол загадочности «необъяснимых явлений» делал свое дело. Спиритическими сеансами интересовалось всё больше и больше людей. Например, на них побывали российские императоры Николай I и Александр II.

«С фактами не спорят», или Почему Бутлеров уверовал в спиритизм

Среди тех, кто увлекся спиритизмом, оказался и Александр Бутлеров. Конечно, такой поворот событий в жизни ученого не был резким или случайным.

Бутлеров, несмотря на свою принадлежность к естественным наукам, был убежденным сторонником того, что нематериальный мир существует, верил в бытие души и ее бессмертие. Впервые, по его собственным словам, он столкнулся с мистическим явлением еще в юности, в 14 лет, когда увидел, как врач успокаивал припадки его родственницы (она засыпала), а также «заряжал» воду. Делал он это с помощью магнетических пассов. Эта даже по тем временам противоречивая практика называлась месмеризмом, или животным магнетизмом. Бутлеров пробовал и сам быть магнетизером, но особых способностей у себя не нашел. Так, родственница всегда отличала воду, которую он пробовал «зарядить», от той, которую приносил врач.

Как писал Бутлеров, он и позднее становился свидетелем мистических (спиритических) явлений, но не придавал им большого значения. Хотя некоторые из них, например сеанс братьев Дэвенпорт и их спутника Фэя в Ницце в 1868 году, производили на него сильное впечатление. На нем Бутлеров увидел, как из-за ширмы с медиумом материализовалась рука призрака, гитара неведомым способом играла сама собой и т. д.

Однако определяющим для Бутлерова стало знакомство с публицистом Александром Аксаковым — мужем двоюродной сестры химика. Тот интересовался медиумами еще с 1860-х годов, переводил труды спиритистов, приглашал их в Россию, печатал соответствующий журнал в Германии и даже придумал термин «телекинез». Аксаков верил, что медиумизм надо изучать с научной точки зрения, чтобы отделить мошенничество от реальных феноменов.

Именно Аксаков «открыл» Бутлерову английского медиума Дэниела Дангласа Хьюма. Тот, как ни странно, тоже приходился родственником российскому химику — в 1871 году он женился на сестре жены Бутлерова. На сеансах Хьюма духи двигали столы и различные предметы, касались присутствующих, приносили с собой живых раков и угрей из потустороннего мира. А сам медиум якобы умел предсказывать будущее, ясновидеть и левитировать.

В 1871 году Хьюм в очередной раз приехал в Петербург и расположился в квартире своего свояка Бутлерова на 8-й линии Васильевского острова. Проводя там медиумические опыты, англичанин увлек химика спиритизмом. Например, на одном из сеансов дух якобы снял с пальца Бутлерова кольцо, а потом надел обратно.

«…волей-неволей, постепенно и медленно, но неотразимо я приведен был к признанию реальности медиумических явлений. Причина этого признания заключалась для меня в том, что с фактами не спорят».

Александр Бутлеров, «Статьи по медиумизму»

Также к Бутлерову и Аксакову примкнул профессор Петербургского университета Николай Вагнер (1829–1907) — известный русский зоолог, редактор нескольких научных журналов, основатель биологической станции на Соловецком острове. Он был хорошим товарищем Бутлерова еще со времен учебы в Казанском университете.

Конечно, в России были и другие известные спиритисты: этнограф Владимир Даль, математик Михаил Остроградский, философ Памфил Юркевич, биохимик Александр Данилевский, гигиенист Аркадий Якобий. Но именно Аксаков, Бутлеров и Вагнер стали ядром спиритического движения в России. Последние двое — маститые ученые, профессора-естественники — придавали ему значимости.

Особенно в этом смысле выделялся Бутлеров, который стал авторитетом в вопросах медиумизма, центром российского спиритического движения. В отличие от Аксакова он имел большой научный вес, но при этом не был так эксцентричен во взглядах, как Вагнер. Поэтому к Бутлерову обращались молодые спиритисты с просьбами поставить сеансы «на научную основу».

О медиумизме Бутлеров высказывался осторожно, но при этом имел четкую позицию: спиритические явления реальны, а существующие их объяснения — недостаточны.

Реальность духов и души он считал гипотезой, которую нельзя игнорировать и нужно изучать. Например, он приглашал на сеансы коллег по Академии наук.

Комиссия для рассмотрения медиумических явлений

Медиумы продолжали набирать популярность, не в последнюю очередь благодаря шумихе в газетах, даже несмотря на то, что они в основном осмеивали спиритистов. Свою роль играл и авторитет Бутлерова и Вагнера, которые стали печатать статьи о медиумизме и необходимости его научного изучения в популярных изданиях,таких как «Вестник Европы», «Санкт-Петербургские ведомости», «Русский вестник». В итоге спиритизм стал распространяться даже в провинции, а журналисты уже не так едко высказывались о нем. Некоторые издания и вовсе начали упрекать ученых в том, что они игнорируют столь захватывающий феномен.

Вот тогда к истории подключился Менделеев, который был недоволен растущей популярностью спиритических сеансов. В мае 1875 года он предложил сформировать Комиссию для рассмотрения медиумических явлений при Физическом обществе Петербургского университета. Члены общества охотно согласились. Возглавил комиссию сам Менделеев. Помимо него в ее деятельности участвовали еще 14 человек, преимущественно физики (тогда физика считалась наиболее универсальной и комплексной наукой).

Один из избранных членов комиссии педагог Федор Эвальд покинул ее еще до начала работы, потому что, по его собственным словам, за время подготовки испытал к спиритизму непреодолимое отвращение.

Бутлеров, Вагнер и Аксаков также приняли участие в работе комиссии как свидетели и представляли сторону медиумов. Они собрали для ученых литературу по спиритизму, рекомендовали, как и какие опыты проводить, и, самое главное, присутствовали на экспериментах. Для исследования Аксаков за свои деньги пригласил в Россию британских медиумов братьев Петти и госпожу Клайер. На первых установочных заседаниях комиссия решила ограничиться изучением простейших явлений как наиболее удобных для наблюдения.

«Чтобы противодействовать распространению мистицизма, чтобы удостовериться компетентным образом в существовании спиритических явлений, чтобы удовлетворить склонности к пытливости, чтобы снять, наконец, с ученых упрек индифферентизма, который дает спиритам многих адептов, образована была в майском заседании сего года при Физическом обществе Комиссия».

Дмитрий Менделеев, «Материалы для суждения о спиритизме»

Однако работа комиссии почти сразу пошла по неприглядному для спиритистов пути и стала скандальной. Так, Аксаков не смог пригласить для экспериментов знакомых медиумов, в том числе Хьюма, который заявил, что утратил на некоторое время свои способности. Поэтому Аксаков положился на тех, кого рекомендовала спиритическая литература. Но с братьями Петти (их комиссия исследовала первыми) он сильно прогадал: опыты с ними обернулись полным фиаско.

Коронными номерами братьев (оба были несовершеннолетними) было появление жидкости «от духов» на листах бумаги и звон колокольчика, спрятанного за ширмой. Однако ученые быстро раскрыли обман. Капли из потустороннего мира оказались просто слюной: в полумраке или полной темноте, в которой по настоянию спиритистов проводились сеансы, медиум умудрялся ловко и незаметно плеваться. А колокольчики в руках духов переставали звонить тогда, когда до них не могли дотянуться руки реальных людей.

Результат был обескураживающий, но сторонники спиритизма не сдались, полагая, что опыты с госпожой Клайер пройдут удачнее. Эта женщина-медиум славилась способностью вызывать столоверчение. Но и тут не всё прошло гладко. С обычными столами у духов, вызываемых госпожой Клайер, проблем не возникало: мебель дергалась, двигалась, взмывала в воздух. А вот со столами, которые нельзя было подтолкнуть или приподнять ногами или руками участников сеанса, у призраков отчего-то возникали проблемы.

Страсти по комиссии и ее выводам

К тому моменту деятельность комиссии фактически превратилась в непрекращающийся скандал. Уже в декабре 1875 года, когда комиссия еще не завершила работу, Менделеев выступил с публичной лекцией о спиритизме, где однозначно назвал его шарлатанством.

В ответ Вагнер опубликовал статью, в которой называл тех, кто скептически относился к спиритизму, противниками прогресса. Менделеев, по словам самого Вагнера, воспринял это как личное оскорбление и опубликовал ответ на критику от спиритистов. Тон дискуссии сильно изменился. Например, если при учреждении комиссии Менделеев говорил о спиритизме довольно сдержанно, то потом уже не жалел нелестных слов вроде «вздор», «суеверие», «обман» и «гнилое дерево».

Не обходилась без перепалок и сама работа комиссии. Так, одно из заседаний прошло почти целиком в спорах Менделеева, Бутлерова и отчасти Аксакова. Первый стоял на позиции бескомпромиссной критики и осуждения спиритизма и, по словам Вагнера, даже переходил на брань. Бутлеров же противостоял ему и, если верить Вагнеру, сохранял хладнокровие.

Во время другого инцидента в ходе одного из сеансов Менделеев обвинил миссис Клайер в том, что она прячет специальное устройство, производящее звуки из «мира духов», под юбкой. Бутлеров после этого отказался от дальнейшего сотрудничества с комиссией, впоследствии он посетил только ее заключительное заседание. После неудач со специально сконструированными столами за Бутлеровым последовали и Вагнер с Аксаковым. Особенно недоволен был последний, так как считал, что комиссия поставила его в неудобное положение перед госпожой Клайер, оскорбив ее. Ведь именно Аксаков пригласил англичанку в Россию.

После того как Бутлеров, Аксаков и Вагнер отказались от сотрудничества, комиссия завершила работу в 1876 году. В ее итоговом заключении было сказано, что никакого общения с духами не существует, а все «чудеса» медиумов — просто хитрые фокусы.

«На основании всей совокупности узнанного и виденного члены комиссии пришли к следующему заключению: спиритические явления происходят от бессознательных движений или от сознательного обмана, а спиритическое учение есть суеверие».

Из заключения Комиссии по исследованию медиумических явлений

Также члены комиссии подчеркивали, что медиумы и их сторонники не давали нормально ставить опыты и вносить в них коррективы. Например, ученых старались не пускать в комнату, где шел сеанс, не давали наблюдать за экспериментами при нормальном освещении. А когда члены комиссии настояли на том, чтобы вести дальнейшие опыты только при помощи измерительных приборов, спиритисты сначала потребовали устройства для изучения, а потом отказались от дальнейших экспериментов.

Фото с «призраком». Фигуры «духов» на старых фотографиях возникали по нескольким причинам. Например, из-за использования долгой выдержки, когда в кадр попадали случайные люди. Либо из-за несовершенства технологии: на использовавшихся стеклах могли оставаться зыбкие силуэты с прошлых фотографий.

Казалось бы, на этом всё и закончилось, но нет. Недовольные комиссией Аксаков, Вагнер и Бутлеров выпустили целую серию публикаций, в которых раскритиковали деятельность ученых.

Так, Аксаков вменил комиссии в вину именно то, что она не дает медиумам устанавливать условия экспериментов. Ведь, как считали спиритисты, они имеют дело с очень тонкими явлениями и даже самые незначительные перемены в процедуре сеанса нарушают чистоту опыта. Ученые же, по словам Аксакова, не удосужились нормально поставить сеанс, но утверждают, что всё обман, да еще при этом не могут установить, как он был осуществлен. Сетовал Аксаков и на то, что комиссия отказалась принимать замечания и требования по поводу дальнейших экспериментов.

«Самоуверенность комиссии равносильна только ея невежеству».

Александр Аксаков. «Памятник научного предубеждения»

Кроме того, спиритисты обвинили комиссию в намеренном саботаже и подтасовках результатов опытов, игнорировании, натяжке и даже фальсификации фактов. Так, Аксаков писал, что Менделеев намеренно мешал госпоже Клайер на сеансах. Например, давил на стол. Также, по его мнению, заключение комиссии расходится с протоколами экспериментов, которые она вела, а составляли их члены комиссии постфактум, не давая свидетелям ознакомиться с заключениями. И это притом, продолжал публицист, что ученые смогли зафиксировать спиритические явления даже без всякого участия медиумов.

В похожем духе высказался и Вагнер. Он писал, что опыты комиссии намеренно строились в неблагоприятных для медиумов условиях, из-за чего изначально были обречены на провал. Целью комиссии, по мнению Вагнера, было посмеяться над ним, Бутлеровым и другими спиритистами.

Таким образом, спиритисты считали, что заключение комиссии нельзя признать объективным. И даже не потому, что ее участники не были беспристрастны, а потому, что опыты проводились недобросовестно. Соответственно, комиссия занималась квазинаукой, то есть только имитировала научную деятельность, на деле не имея к ней никакого отношения. Аксаков заявил, что главный итог деятельности комиссии можно свести к следующему: наука борется с правдой. А правда, по его мнению, в том, что Бог, душа и мир духов существуют.

Главным выразителем этой точки зрения стал Бутлеров. Он утверждал, что наука не признает медиумизм только из-за сложившегося скептицизма и заведомого предубеждения. Бутлеров сравнивал ученых со жрецами и инквизиторами прошлого, которые ревностно охраняли свои культы.

Характерно, что Менделеев говорил о спиритистах то же самое. Они, мол, как средневековые схоласты: вместо того чтобы доказать свою правоту, требуют от ученых доказать обратное.

В общем, обе стороны обвиняли друг друга в лжеучености, обскурантизме и не чурались демагогических приемов. Например, преувеличивали слабые стороны своих оппонентов и замалчивали собственные. Так, Менделеев цеплял Аксакова за то, что тот якобы поручился за медиумический талант братьев Петти. А одним из «аргументов» спиритистов была ссылка на авторитет видных последователей движения в духе «не могут же такие достойные люди ошибаться!».

Победа за Менделеевым?

Полемика вокруг спиритической комиссии стала действительно горячей. Участники спора даже перестали раскланиваться друг с другом. Печать же разнесла сведения о полемике среди ученых на всю Россию.

Хотя фактически спор оказался нерешенным и достаточных аргументов не представила ни одна из сторон, формальным победителем стал Менделеев. Большая часть газет и журналов, научное сообщество и даже царская цензура встали на его сторону. Однако сработал, так сказать, черный пиар: развлекательные спиритические сеансы стали на некоторое время еще популярнее, чем раньше.

Интересно, что Федор Достоевский, активно следивший за полемикой и даже поучаствовавший в нескольких сеансах, критиковал и ту и другую сторону. Спиритистов — за то, что они занимаются какой-то непонятной чертовщиной; комиссию и Менделеева — за то, что они всё равно не смогут переубедить убежденных «спиритов» и лишь дополнительно привлекают внимание к медиумам.

Изменить мнение сторонников спиритизма комиссия и правда не смогла. Те же Аксаков, Бутлеров и Вагнер продолжали пытаться изучать духов с научной точки зрения, проводили опыты, приглашали известных зарубежных медиумов.

Например, Бутлеров пытался теоретически раздвинуть границы спиритизма, понимать его более широко — как «психизм» или «медиумизм». Другие ученые-спиритисты пытались связать свою концепцию с телепатией, гомеопатией, четвертым измерением и другими как минимум спорными теориями. Всё это нередко сочеталось с нападками на «правоверную науку» и впоследствии переросло в парапсихологию.

При этом медиумические опыты всё больше отдалялись от науки. Например, спиритисты стали требовать уж совсем антинаучных условий для своих экспериментов. Так, участники сеанса должны были верить в реальность изучаемых явлений, ведь феномены могут не появиться, если в них не верят. Еще — признавать, что результаты опытов могут отличаться даже в одинаковых условиях и на них может влиять вмешательство духов и личные качества медиума.

Также спиритисты продвигали свои убеждения среди широкой публики. Так, в 1881 году Аксаков запустил издание журнала «Ребус». Значительную роль в нем сыграл Вагнер, определивший направление издания. Из-за требований цензуры журнал не мог быть полностью спиритическим, поэтому маскировался под развлекательный. Так, статью — инструкцию по проведению спиритического сеанса в «Ребусе» могли опубликовать в виде литературного рассказа.

А еще спиритисты пытались бороться и с фокусниками, повторявшими медиумические явления без всякого вмешательства духов.

Так, Аксаков в одном из писем писал, что нужно разоблачить приехавшего из Франции иллюзиониста.

Конец российского спиритизма

Несмотря на цензурные запреты и нападки прессы, спиритисты от своих воззрений не отказались, что как минимум говорит об их полной убежденности в своей правоте.

В 1883 году, когда на VII съезде русских естествоиспытателей и врачей в Киеве Бутлеров выступал на тему «Об изучении медиумических явлений», в зале поднялся гул. Во время речи академика присутствовавшие переглядывались, некоторые покинули аудиторию, а в кулуарах толковали о том, здоров ли академик. Сам Бутлеров заканчивал речь, заметно побледнев. Но веру в существование духов он сохранил вплоть до своей смерти в 1886 году.

Другой чувствительный укол спиритистам нанес Лев Толстой. Он написал комедию «Плоды просвещения», где высмеивал увлечение российской интеллигенции паранормальными явлениями, граничащее с глупостью и невежеством. По сюжету пьесы крестьяне, пользуясь «господским увлечением», провернули махинацию с приобретением земли. Одного из персонажей — профессора Кругосветова — Толстой явно списал с Бутлерова. Спиритисты очень обиделись на писателя. Так, Аксаков особенно негодовал из-за насмешек над его к тому моменту почившим сподвижником.

Полемика вокруг спиритизма продолжалась до 1890-х годов, а медиумические кружки существовали вплоть до советских времен, но прежней популярности у них уже не было.

Даже Бутлеров к середине 1880-х годов несколько утратил интерес к сеансам. По воспоминаниям Вагнера, посещению медиума он мог предпочесть поход в театр, если там в то же время давали интересный спектакль. Тем не менее он продолжал следить за новостями и публикациями спиритистов.

После того как Бутлеров умер, спиритическое движение в России начало разваливаться. Вагнер стал пытаться на сеансах материализовать дух почившего химика (спиритисты нередко «вызывали» духов конкретных людей). Он даже показывал и пытался опубликовать письма, якобы надиктованные Бутлеровым с того света. Аксаков, которому религиозность и эксцентричность Вагнера были не по душе, отказался верить в подлинность «писем Бутлерова». Два виднейших деятеля российского спиритизма отдалились друг от друга.

В 1891 году Вагнер создал при Петербургском университете «Русское общество экспериментальной психологии». Оно изучало возможности человеческой психики, прежде всего гипноз, однако без финансирования со стороны Аксакова закрылось уже через четыре года. Ученые-спиритисты стали терять влияние. Попытка скрестить научное и ненаучное знание предопределила их провал.

Несмотря на все усилия, популяризовать спиритизм в российском обществе не удалось. Внимание публики переместилось на оккультизм. Вместо накопления спиритических фактов люди предпочили гнаться за «тайным древним знанием».

В этом смысле неудивительно, что некоторые спиритисты фактически отказались от научного исследования медиумизма. А Вагнер стал от имени духов строить свое собственное религиозно-мистическое учение.

Не друзья

Но вернемся к отношениям Бутлерова и Менделеева. Они, хотя и не дошли до открытой вражды, так и остались натянутыми.

Бутлеров несколько раз (в 1874 и 1880 годах) пытался провести Менделеева в члены петербургской Императорской академии наук. У Бутлерова, боровшегося с клановостью в академии, был свой резон в таком назначении. Однако нет никаких сомнений, что он так же, как и большинство просвещенной публики в те времена, считал, что Менделеев заслуживает быть академиком, как никто другой.

Тем не менее в действительные члены академии Менделеев так и не был принят — в 1876 году ему дали лишь звание членкора. На это было много причин: и подковерная борьба среди академиков, которые считали Менделеева с его сложным характером непредсказуемым, и на тот момент еще неочевидная фундаментальность его периодического закона.

Когда Менделеева отказались принять в академики, он заявил, что не очень-то и стремился к избранию (это, конечно, было лукавством). Этим высказыванием он снова вольно или невольно поставил Бутлерова, выдвигавшего его кандидатуру, в неудобное положение. Великие химики так и не наладили отношения.