Почему людям с ментальными особенностями в России крайне сложно найти работу — и почему они в ней так нуждаются

«Люди очень боятся того, чего не знают — например, темноты. Люди с ментальными особенностями в России — это та же темнота»

«Огурцы» — с виду простое уютное кафе на набережной Фонтанки. И если не знаешь, что здесь работают ребята с ментальными особенностями, вряд ли догадаешься сам. Сейчас здесь трудоустроено 12 особых людей и 10 профессионалов-кураторов.

«Больше всего мне нравится кофе варить — латте, капучино, — рассказывает о своей работе бариста Эмиль. — Готовить легко — сначала смотришь, сколько грамм, потом — ж-ж-ж-ж — перемалываешь зерна, потом варишь. Первое время сложно было: то обжигал руки, то обливал сам себя, но Даша и Ваня меня учили, и у меня получилось. Было интересно».

Эмиль работает в «Огурцах» с самого открытия.

Ему 29 лет — смущенно признается, что не умеет читать и поэтому боится людей, которые могут его обмануть.

Большую часть жизни он провел в интернате из-за особенностей здоровья.

«Когда родная мама забрала меня из интерната, — рассказывает Эмиль, — мне было лет 20. Но я ушел от мамы. Она обманула, скрыла, что ее родительских прав лишили. Квартиру получила, когда я появился, так использовала меня. Она на меня руку поднимала много раз, обижала, я не выдержал, собрал вещи и ушел.

Сейчас я снимаю комнату и работаю в кафе. А до этого каждый раз менял работу. Сначала попал на стройку. Но я там ничего не умел делать, это не мое, мне не понравилось. Потом устроился в компанию, где занимался уборкой. Пылесосил, пыль вытирал. Но там давали мало часов, и я мало зарабатывал, мне комнату было не потянуть. Потом ушел, вот где зубы лечат. Я убирался, помогал подготавливать протезы.

А потом, когда я одежду брал в магазине „Спасибо“, попросил там мне помочь работу найти. Так я попал в центр „Простые вещи“. Сначала я лепил кружки и тарелки, шил. Но в кафе всё равно больше нравится работать.

У меня никого нет, кормить меня никто не будет. Теперь я сам должен о себе заботиться. Работать надо, а когда ты за комнату начинаешь платить, надо работать больше.

Поэтому я пять дней работаю, но пока не умею деньги рассчитывать, трачу много».

«Простые вещи» придумала психолог Мария Грекова два года назад. Чтобы попасть на работу в кафе, нужно провести пару месяцев в мастерских — так можно оценить реакцию человека на все стрессовые ситуации, в которых он успел побывать. Маша рассказывает: ребята, которые пришли на работу в кафе, резко стали крутыми профессионалами.

Катя без посторонней помощи может испечь красивый веганский торт, а всего несколько лет назад до слез расстраивалась из-за каждой неудачи. Макс два года назад научился пользоваться кофе-машиной и с тех пор твердил, что надо обязательно открыть кафе. Теперь, когда его ставят в смену на кухне, с обидой и гордостью заявляет: «Я вообще-то бариста!» Как и всех остальных ребят, их поддержала среда: они видят вокруг себя разных людей, которые просто пришли попить кофе, — и для них это совершенно иная атмосфера.

Человек с ментальной инвалидностью может работать где угодно. Всё зависит от мотивации и умений, а также среды, в которую он попадает. До 2017 года в России существовали понятия «рабочая» и «нерабочая» группа инвалидности. Сейчас четкого разделения нет. Отсутствует и критерий «ограничение жизнедеятельности» при установлении группы, который позволяет оценить возможности человека осуществлять повседневные дела. Вместо этого учитывается степень расстройств функций организма. Инвалидность — социальное, а не медицинское понятие, «ограничение возможностей» создается условиями в обществе.

«Довольно долго существовала стигма: когда мы говорим „взрослый человек с аутизмом, шизофренией“, возникает образ такого не слишком доброжелательного парня. Люди очень боятся того, чего не знают — например, темноты. Люди с ментальными особенностями в России — это та же темнота. И мне очень хотелось, чтобы страха было меньше. В мире можно бояться многих вещей: мне вот, например, страшно от того, что творится в Белоруссии или Армении. Но война — это такая ситуативная штука, она возникает и заканчивается. А люди с ментальными особенностями — совсем другое: они живут рядом с нами каждый день, они такая же часть общества и в общем такие же, как мы. „Простые вещи“ и „Огурцы“ могут помочь этим людям реализовать свои навыки и способности.

Эмиль классно варит кофе — а я не могу. Я могу купить кофе. У Эмиля есть работа, у меня — кофе. Так всё в мире устроено.

Только почему-то мы вычеркиваем ребят с ментальными особенностями из этой жизни. Здесь важно видеть силу и возможности — когда ты не на диагноз смотришь, а на человека. Ну, может, и странный немного. А с кем не бывает?» — считает Маша.

Многие участники «Простых вещей» стояли когда-то на бирже труда. Как правило, получали пособие по безработице, но не отклики от работодателей.

В России существует программа квотирования рабочих мест. На сто человек, трудоустроенных в организацию, работодатель обязан принять двух человек с инвалидностью. В Петербурге квоты могут перекрывать места типа «Простых вещей» и «Огурцов»: человек работает в мастерской или кафе и при этом получает зарплату, перечисленную из другой компании.

Таким образом предприниматель закрывает квоту и ему не надо придумывать, как принять человека с особенностями в свою компанию, а у инклюзивных проектов появляется понятный источник доходов. Если же работодатель не закроет квоту, то на него наложат административный штраф, который составит всего 5–10 тысяч рублей. И чаще всего заплатить эту сумму оказывается проще, чем обеспечить сотруднику с инвалидностью сопровождение, обучение и оборудовать специальное рабочее место.

Почему людям с ментальными особенностями так важно найти работу

Близнецам Александру и Михаилу 39 лет, они студенты центра поддержки людей с расстройствами аутического спектра «Антон тут рядом». Какой у них диагноз, не знает никто: ни они сами, ни сотрудники центра. Говорят, это распространенная ситуация в России — когда врачи психоневрологических диспансеров не сообщают диагноз никому, даже родителям.

Мама Александра и Михаила умерла около десяти лет назад. Соцзащита по случайности упустила братьев из вида, поэтому первое время они жили в изоляции от общества, не умея заботиться о себе. С тех пор они проделали большую работу и сегодня самостоятельно справляются со всеми домашними делами и работают — в проекте компании «Газпром нефть».

«Мы размечаем фотографии, — рассказывает Михаил. — Выделяем разные объекты, ставим маркеры, чтобы искусственный интеллект понимал, что это такое, и вносил объекты в базу. Работу нам помогли найти в „Антон тут рядом“. До этого мы не искали работу — и, думаю, не нашли бы: нет образования, мы оставались в каждом классе по нескольку лет. Да и мама запрещала работать. А сейчас мы остались одни и живем самостоятельно.

Пособие у нас хорошее — 20 тысяч, но его катастрофически мало.

Интернет, квартплата, более-менее хорошая еда, одежда — на всё это уходит гораздо больше. Но такая пенсия может послужить бонусом: например, можно устроиться на более лайтовую работу, но получать столько же, как если бы вы работали на высокооплачиваемой должности. Что касается моей работы, мне она очень интересна и я чувствую себя таким немножко важным человеком — я же работаю в „Газпром нефти“! У меня появилось побольше денег, побольше самоуважения, я провожу время с пользой.

Саша у нас готовит, убирает и всякое такое. А я отвечаю за развлечения — нахожу нам фильмы в онлайн-кинотеатрах, у нас их уже почти 2000, много игр, большая коллекция комиксов, которую я собирал много лет. Саша меня упрекает, что я их не читаю, но они греют мне душу. А еще, когда я начал работать, стал больше внимания девушкам уделять и интересоваться жизнью. Надеюсь, нас возьмут официально в штат, но если не возьмут, то было бы здорово поработать в какой-нибудь еще крупной компании».

В проекте «Сопровождаемое трудоустройство» есть еще один участник — Валерий, ему недавно исполнилось 24. Тьютор центра «Антон тут рядом» Дина Шалгуева рассказывает, что Валере было сложно работать с компьютером, но он быстро освоил нужные программы — у него большой прогресс в технических знаниях. А вот Александр и Михаил очень изменились в плане личностных качеств:

«Когда ребята попали к нам в центр, они были как сиамские близнецы: везде ходили за ручку, даже просто разойтись на метр не могли. Мы проделали большую работу, чтобы доказать им, что они отдельные личности и могут мыслить каждый по-своему, врозь передвигаться по городу. Мы даже разделили их по разным мастерским поначалу — и это стало большим стрессом для них. Саша был в столярной мастерской, а Миша в компьютерной. Саша работал наравне с мастером — освоил весь электроинструмент, всю механику сборки, стал очень квалифицированным специалистом. Но теперь не хочет возвращаться в столярку, говорит, за компьютером больше нравится работать.

Раньше у ребят была иждивенческая позиция: они считали, что им все должны. Но сейчас они начинают воспринимать себя как взрослых самостоятельных личностей, которые могут делать всё сами».

На данный момент в «Антон тут рядом» помогли трудоустроиться в петербургские компании еще девяти студентам, а за три года в рамках проекта «Сопровождаемое трудоустройство» удалось найти работу 20 кандидатам. Например, помощником администратора в «Буше», фасовщиком в «МирБир», работником склада Louis Vuitton. Пятеро девушек шьют изделия в мастерских центра для ИКЕА. Кто-то работает до сих пор, кто-то не смог удержаться на рабочем месте — система всё еще не адаптирована для людей с РАС.

С помощью биржи труда вакансия нашлась лишь однажды: студентов с ментальными особенностями устроили работать в садово-парковое хозяйство. Но тогда это закончилось неудачно: большинство сотрудников не были готовы принять особых людей в свой коллектив и очень грубо с ними общались. Иногда поддержки начальства мало, к адаптации таких сотрудников должен подключаться и коллектив.

С какими сложностями могут столкнуться начинающие работники, помимо непонимания коллектива? Сотрудники фонда поддержки лиц с нарушениями развития и интеллекта «Лучшие друзья» по своему опыту выделяют следующие:

• Многим людям с НРИИ трудно ориентироваться в мегаполисе. Если маршрут от дома до работы состоит из нескольких видов транспорта, новичку может потребоваться помощь, чтобы его выучить.
• Не все работодатели готовы менять график работы, а работать сразу пять дней в неделю некоторым новичкам тяжело (но, как правило, с опытом это проходит). Поэтому иногда вопрос решается так: участники программ фонда получают почасовую оплату за свой труд, что позволяет составить более комфортный график работы.
• Некоторым работникам с НРИИ сложно привыкать к новым людям.
• Не всегда в коллективе хватает времени на нового сотрудника. В таком случае волонтеры фонда могут взять на себя часть обязанностей по обучению и адаптации.

«Вакансии, которые есть на бирже труда, — не для людей с ментальными особенностями. Есть для людей с нарушением слуха, с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Иногда мы посещаем с ребятами ярмарки вакансий. Подходим и спрашиваем: „У нас есть столько-то ребят с ментальными особенностями, что вы могли бы им предложить?“ На что нам отвечают: „Нет-нет, с ментальными — нет, нас не интересует“. А иногда я смотрю вакансии, которые там предлагают, и спрашиваю: „Вот у вас вакансия такая, очень сложная — и физически, и умственно. Как вы предполагаете, какой человек с инвалидностью может с ней справиться?“ На что мне отвечают: „Ну, понимаете, у человека, например, заменен коленный сустав. И у него есть инвалидность, но это никак не влияет на состояние его здоровья в целом, вот таких людей мы берем“. То есть зачастую эти вакансии немного не соответствуют реальности. Они есть, но устроить кого-то из наших ребят невозможно», — рассказывает Дина.

Каждый двенадцатый житель России — это взрослый или ребенок с инвалидностью. Из трудоспособных инвалидов на работу устроены только 28%. Официальной статистики, сколько из них имеют нарушения психики и интеллекта, — нет.

В СМИ встречается информация, что в стране трудоустроено только 3% людей с ментальной инвалидностью, но ссылок на исследования не приводится. Однако эти данные вполне могут быть правдоподобными — все сотрудники фондов, с которыми мы говорили при подготовке этого материала, отмечают: трудоустройство ментальных инвалидов сегодня — по-прежнему исключение из правил.

«Если говорить о программах трудоустройства для инвалидов, то людей с ментальными особенностями берут на работу в последнюю очередь. Это такое изначально существующее предубеждение, — говорит врач-психиатр и психотерапевт Надежда Степунина. — Хотя, по данным ВОЗ, психические расстройства отмечаются у 25% населения, что не такая большая редкость. Просто у людей разные расстройства с разной степенью тяжести. Тем не менее ментальные инвалиды остаются самой притесненной группой».

Надежда — создательница центра адаптации и развития «Изумрудный город», где особый человек может устроиться в типографию, курьерскую службу, мастерские или стать социальным тренером.

Люди с душевными заболеваниями — это большая часть работников и социальных тренеров «Изумрудного города». Получается, тренер и подопечный — два человека с ментальными расстройствами, и для обоих этот процесс — часть реабилитации. Только тренер находится на более серьезной ступени — с персональной и публичной ответственностью. Большинство таких социальных тренеров получили высшее образование, многие нашли работу вне «Изумрудного города».

«Работа с мотивацией — это 70% труда в ходе реабилитации человека с ментальными расстройствами, — рассказывает Надежда. — Профессиональные навыки, особенно если речь идет о низкоквалифицированной деятельности, приобретаются достаточно быстро.

А вот сделать так, чтобы человек захотел работать — и не просто захотел, а чтобы сохранялась устойчивая мотивация, — долгий и непростой процесс.

Работа — это совсем другое отношение к жизни, другое качество жизни и хоть небольшая, но материальная поддержка».

При этом Надежда считает: работодатель тоже должен получать больше поддержки, в России ее не хватает. И приводит в пример модель трудоустройства людей с ментальной инвалидностью в Германии. Компания платит работнику 30% его оклада. Остальные 70% — это средства, которые поступают от государства, бизнеса, общественных и благотворительных организаций. В итоге получается собрать довольно большую сумму, при этом работодатель платит меньшую часть. А все структуры, которые перечисляют деньги на проекты, контролируют друг друга: насколько рационально расходуются пожертвованные деньги.

Какие рекомендации можно дать работодателю, который хочет принять в штат человека с особенностями

«Партнерские организации всегда просят дать инструкцию, как работать с людьми с особенностями развития и интеллекта. Но такой инструкции нет, потому что нет универсального правила. Сейчас при поддержке нашего фонда в России трудоустроены более 50 человек, и каждый случай абсолютно индивидуальный. Стереотипы — одна из причин страха, который возникает в компаниях. Но мы проводим тренинги, и я вижу, что просветительская работа постепенно меняет мышление людей», — рассказывает координатор фонда «Лучшие друзья» Елизавета Любановская.

«Лучшие друзья» — международный фонд, основанный в США, который помогает найти работу людям с нарушениями развития и интеллекта в том числе в России.

Поддерживаемое трудоустройство — это способ найти работу и помочь на ней освоиться человеку с нарушениями или особенностями развития. Сотрудники фонда сопровождают людей от собеседования до первых рабочих дней. Выясняют, какие у человека интересы и потребности, и исходя из этого ищут компании.

Довольно много ребят благодаря фонду работают в компаниях общественного питания, в том числе в крупной сети фастфуда. Как правило, коллеги нового сотрудника не знают, как с ним общаться. Например, стесняются сделать нужное замечание, если он ошибается, и часто дают послабления в работе, отпускают домой пораньше. Такое поведение делает участников программы более инфантильными, а в некоторых случаях способно спровоцировать конфликты — «если кому-то можно, почему мне нет?».

Поэтому всё же одно универсальное правило есть. Коллектив и работодатель должны понять, что принимают на работу такого же человека, как и все остальные: он получает точно такую же зарплату, как и другие за аналогичный труд, имеет практически те же права и обязанности — отличия незначительны. У первой и второй групп инвалидности рабочая неделя максимум 35 часов вместо 40, отпуск у всех групп инвалидности 30 дней + 60 за свой счет. Не все истории заканчиваются позитивно — бывает так, что человек не подошел рабочему месту, а рабочее место не подошло ему. Людей с инвалидностью увольняют на тех же условиях, что и всех остальных.

Все герои статьи сходятся в одном: человеку с особенностями психики и интеллекта практически невозможно найти подходящую вакансию на бирже труда. Люди с ментальной инвалидностью, как правило, ищут работу через специализированные фонды и центры. А основной проблемой остается непросвещенность — многие работодатели не понимают, зачем принимать особого человека в коллектив и как с ним взаимодействовать.