Великий модный отказ. Как родился минимализм в одежде

В XIX веке в мужском костюме произошла революция: одежда, которая раньше буквально отражала богатство своего хозяина, стала проще и темнее. Модное веяние быстро превратилось в общую норму. Появились стереотипы и весьма жесткие стандарты: всё яркое, кружевное и блестящее вызывало сомнения в мужественности. Спустя сто лет женское платье тоже кардинально изменилось: так появился современный минимализм, который сегодня привычен подавляющему большинству. Рассказываем, как эволюционировал костюм — от сложного и вычурного к удобному и, прямо скажем, более скучному.

Как Джордж Браммелл устроил «великий мужской отказ»

Идее о том, что мужской костюм должен быть сдержанным и элегантным, всего лишь два века. До этого лишь бедность могла удержать мужчину от активного использования ярких красок, сложных форм и драгоценностей. Суровые викинги не гнушались по случаю подчеркнуть высокий статус броскими тканями, вышивкой и причудливыми застежками, а также носили подвески и браслеты, которые имели религиозный смысл.

Так хоронили викингов в поселении Треллеборг (около X века). Источник

На картинах позднего Средневековья и Ренессанса можно увидеть мужчин в ярких шоссах (трико, которые носили с гульфиком и пышными панталонами), богато украшенных плащах и сложных головных уборах. Представители высших классов наряжались вовсю, а бедняки довольствовались одеждой из неокрашенного и темного полотна.

Изображение знати в книге «Великолепный часослов герцога Беррийского» (XV век). Источник

Пока пышные наряды ассоциировались с набегами, в которых их добывали, а также с богатством, властью или элитной гвардейской службой, они были символами брутальности.

Вряд ли кому-то пришло бы в голову упрекнуть в недостатке мужественности адмиралов Непобедимой армады, которые предстают на портретах в огромных пышных воротниках и золотых цепях. Франсуа Рабле подробно описывает фамильные одежды Гаргантюа и Пантагрюэля, сражавшихся с великанами, — пошитые из бело-голубых тканей с золотом и драгоценными камнями. Страстью к щегольству отличались и мушкетеры: вспомните ювелирный пояс Портоса, который едва не стал причиной дуэли, или то, как тщательно заботился о своей наружности Арамис.

Со временем пышность мужских нарядов потеряла свой изначальный смысл и перестала быть демонстрацией военной доблести. Куртуазная культура XVIII века порождала всё более сложные костюмы, а их владельцы-аристократы зачастую вообще не участвовали в сражениях.

При дворе носили пышные парики, яркие камзолы, кружева и золото. В XVIII веке в Англии появился стиль макарони — воплощение вычурности. Щеголи предпочитали пастельные цвета и обувь на высоких алых каблуках, нещадно пудрились, обливались духами. Некоторые при этом носили маленькие шпаги — но уже исключительно как модный аксессуар.

Эта субкультура смешила и скандализировала более сдержанных англичан:

«Это и впрямь смехотворное зрелище! Представьте себе шляпу с полями шириной в дюйм, которая не покрывает голову, а еле держится на макушке; два фунта фальшивых волос, забранных сзади в длинный пучок, свисающий по плечам, белый, как мешок булочника… Увидев такого модника, надушенного и напомаженного, с пышным кружевным жабо под подбородком, обычный прохожий порой затрудняется определить его пол. Бывало, ничего не подозревающий уличный носильщик говорил: „Проходите, мадам“, не желая при этом никого обидеть», — так отзывались современники о модниках-макарони.

Назрела потребность в новом элегантном стиле, подходящем для городской жизни. Тогда-то и появились денди, задавшие новые ориентиры сперва для аристократической Англии, а потом и всех европейских мужчин.

Конечно, дендизм — это не только одежда. В первую очередь это философия, в основе которой лежит сращение эстетического и этического; жизнь денди превращалась в театр: определенные манеры, мышление, речь, движение, времяпрепровождение. Однако сейчас речь пойдет в первую очередь о костюме.

Коды поведения денди подходили и удавались далеко не всем (они и не могли быть демократичными, поскольку основывались на элитарности и противопоставлении толпе). А вот нарядам Джорджа Браммелла подражали многие.

Прославленный денди Бо (то есть «Красавчик») Браммелл, заслуживший звание «премьер-министра элегантности», консультировал по вопросам стиля будущего короля Георга IV и был предметом жгучего интереса света. Костюмы Браммелла копировали аристократы — так новая мода распространялась в Англии и по всей Европе.

«Однажды герцог Бедфордский спросил его мнения о своем новом фраке. „Вы думаете, это называется фраком?“ — удивился Браммелл. Герцог молча пошел домой переодеваться — ведь мнение Браммелла считалось законом и публично обижаться было не принято», — пишет в своей книге историк Ольга Вайнштейн.

Благодаря дендизму мужской костюм во многом изменился. Вместо «павлиньей» пышности стали ценить умеренность, на смену сложному силуэту с обилием складок и водопадом кружев пришли четкие линии.

Одной из главных идей была «заметная незаметность»: нужно уметь обратить на себя внимание, но не перегруженностью и сверканием наряда, а его безупречностью.

В моду вошли сюртуки с широкими плечами и облегающие бриджи, торс туго стягивался жилетом, а высоко держать подбородок помогал накрахмаленный до твердости шейный платок. Так в начале XIX века сложился прообраз современного костюма-тройки с галстуком. От ярких и пастельных цветов в верхней одежде отказались, предпочитая им более «благородные»: черный, серый, темно-зеленый. Цветастыми могли оставаться только жилет и платок.

Из мужского образа были изгнаны украшения — теперь джентльмен мог позволить себе разве что часы на цепочке. Вместо духов и пудры, с помощью которых раньше иногда скрывали несвежий вид и запах, модной стала гигиена и опрятность. Тот же Браммелл, по свидетельствам, принимал ванну с молоком для гладкости кожи и пять раз в день менял перчатки. Такие чудеса эстетизма не прижились — на то они и чудеса, чтобы поражать воображение простых смертных. Однако это положило начало современному канону чистоты, согласно которому человеку лучше вовсе ничем не пахнуть для посторонних.

Денди окончательно отменили моду на парики, предпочитая им аккуратную прическу из собственных волос. Параллельно во Франции стала популярной короткая стрижка «а-ля Тит» (как у императора Тита): после Великой французской революции мода в целом упростилась. Лаконичная прическа вписывалась в дендистский силуэт лучше, чем искусственные локоны.

Возник не просто новый костюм, но новый канон приличного и дозволенного.

Длинные волосы, творческий беспорядок в одежде, использование «немужественных» элементов гардероба и ношение украшений остались уделом богемы.

В это же время активно развивалась текстильная промышленность, появились магазины готового платья, сменные манжеты и воротнички. Новая мода стала массовой. Эту революцию в мужской одежде психолог Джон Карл Флюгель в 1930-х годах назвал «великим мужским отказом»: новые коммерческие и промышленные идеалы вытеснили нарядность и разнообразие, свойственные старому миру.

Парадоксальным образом визуальный стиль, который для Браммелла был бунтом против элитного общества, вскоре стал массовым и превратился в буржуазную рабочую форму. Во времена индустриализации в костюмы облачились все служащие, а толпа людей в пиджаках, которая движется по улице и растекается по конторам, стала символом обезличивающей городской культуры.

Как Коко Шанель изменила женскую моду

Ранние денди не жаловали женщин, поскольку классический канон их поведения предполагал отказ от традиционно «женских» качеств — непосредственности, эмоциональности, наивности.

«Женщина естественна, то есть омерзительна. Она также всегда вульгарна, то есть противоположна денди», — писал Шарль Бодлер.

Дама из общества не могла позволить себе цинизм, искушенность и небрежность, которыми славились денди. Вести себя так могли могли разве что барышни полусвета, богемные декадентки или отдельные эпатажные аристократки.

Дендистским можно назвать стиль Луизы Казати и Иды Рубинштейн. Кстати, обе были возлюбленными поэта и авантюриста Габриеле д’Аннунцио, который возвел принцип «жизнь как искусство» в абсолют: ему удалось основать целое дендистское государство — республику Фиуме. В русском Серебряном веке нишу femme-денди стремилась занять Зинаида Гиппиус, позировавшая в мужском костюме и беззастенчиво изучавшая собеседников через лорнет.

Массовую революцию в женской одежде, подобную «великому мужском отказу», подготовила модельер Коко (Габриэль) Шанель. Она не отличалась знатным происхождением и с детства хорошо знала, что такое нехватка денег и тяжелый труд. Габриэль работала продавщицей в магазине одежды, а в свободное время пела в кабаре — именно благодаря немудреной песенке со словами Qui qu’a vu Coco девушка получила прозвище Коко. Молодая Шанель грезила о том, как изменить дамскую моду, которая в начале ХХ века еще была тяжеловесной: женщины носили сложные шляпы с украшениями, длинные юбки и множество других предметов гардероба.

Движение за «гигиеничное женское платье» существовало и раньше, за удобство ратовали суфражистки и врачи. Даже Оскар Уайльд советовал девушкам отказаться от фижм, кринолинов и турнюров, продвигал юбку-брюки и советовал обувь на деревянной платформе — чтобы подолы не волочились по земле, а ноги не страдали от высоких каблуков.

Однако в ХХ веке жизнь стремительно менялась. Женщины увлекались активным отдыхом, водили авто и ежедневно перемещались по городу на службу. Им нравились короткие стрижки, спортивные игры и модные дансинги с динамичными танцами под джаз.

Основными принципами наряда по Шанель были минимализм, непринужденность и простота, идеологически родственные дендизму. Сперва она просто давала дамам советы, потом открыла свой шляпный салон, а вскоре и первый бутик с одеждой, которая подходила в том числе для спорта и отдыха. С тех пор ее карьера шла в гору, а принципы стиля становились всё востребованнее.

Шанель предложила отказаться от дорогих шелков, что было как нельзя кстати во время Первой мировой и в послевоенные годы. Она ввела в моду трикотаж, предложив в качестве альтернативы блузам и жакетам простые кофточки, которые сегодня называют топами и свитшотами.

Прежде такую одежду не надевали «в люди». Скандальным было и то, что топы Шанель отшивала из материала, предназначенного для мужского белья.

Одной из ее любимых моделей была простая тельняшка, которая с тех пор стала приметой «французского шика».

Еще одним пунктом революции в женской моде стало «разрешение» носить бижутерию вместо драгоценностей. Использовать их советовали лишь понемногу: «Перед выходом из дома посмотрите на себя в зеркало и снимите одно украшение».

Вместо переодеваний по несколько раз в день, которые мало кто мог себе позволить, модельер предложила элегантные комплекты на все случаи жизни. Теперь в одном и том же недлинном платье женщина могла выйти в город по делам, а вечером пойти на свидание или погулять с подругами, просто дополнив наряд украшениями и макияжем. Так возникла знаменитая идея маленького черного платья, которое стало аналогом черного фрака Браммелла, — универсальный, идеально сидящий наряд, который всегда к месту.

Шанель внесла вклад в упразднение корсетов и популяризацию женских брюк и привнесла в дамский костюм другие мужские элементы — например, черные шляпы с узкими полями вместо широкополых произведений искусства с перьями и цветами. Модный дом Шанель во главу угла поставил удобство — например, вместо клатчей, которые нужно постоянно держать в руках, клиенткам предлагали вечерние сумочки на ремне.

Модернизированный образ женщины ХХ века, хотя и следовал отчасти идеям Браммелла, далеко ушел от образов первых женщин-денди, которые любили причудливость и экстравагантность.

Новая мода нравилась далеко не всем. Модельер Поль Пуаре говорил, что она превратила всех женщин в секретарш. Многие современники в грустью прощались со сложностью и эффектностью, с которыми пропадали прежние телесные коды, приемы флирта и предметы любования. Модели Шанель даже не были приталенными.

Длинные платья вышли из моды — и исчезло движение, которым женщины подбирали юбки, поднимаясь по ступенькам. Пропали элементы эротической игры, связанные со сложными шнуровками, а обнаженные щиколотки и лодыжки перестали так впечатлять.

Пышность, которую мы потеряли

Сдержанный мужской образ благополучно дожил, почти не меняясь, до 1960-х годов, когда случилась молодежная революция. Она попыталась отвоевать для мужчин право облачаться в яркие цвета, носить одновременно несколько принтов, отращивать волосы и дополнять наряд украшениями.

Однако с этим бунтом произошло то же, что и со многими другими надеждами 1960-х. «Дети цветов» верили, что сознание людей навсегда изменят недавно синтезированные психоделики, а прежние модели отношений будут разрушены достижениями сексуальной революции. Но идеалы «лета любви» вышли из моды, а классика мужского костюма никуда не делась и к 1980-м только стала еще более строгой. Каблуки, рубашки с рюшами и широченные клеши не смогли выбраться из резервации субкультуры, которую впоследствии перемолола коммерческая машина.

Почему бунт 1960-х не закрепился и не смог кардинально изменить отношение к одежде? Можно предположить, что радикальные перемены случаются там, где происходят коренные изменения образа жизни и сознания, как это было во времена Браммелла и Шанель.

В воинских культурах украшения и излишества не просто говорили о богатстве, а были свидетельством подвигов и грабежей. Отголоски такого отношения можно заметить в образах бандитов и мафиози с золотыми цепями.

Пацифисты 1960-х были не древними викингами или рейдерами постапокалиптических пустошей, а представителями той же городской культуры, которой когда-то понравился унифицирующий стиль, — и в следующем десятилетии смирно надели черные пиджаки, чтобы отправиться в контору.

Стандарт, согласно которому мужчине следует выбирать сдержанные цвета, коротко стричься и не увлекаться декором, существует и сегодня. Чтобы убедиться в этом, достаточно выйти на улицу своего города осенью или зимой. Скорее всего, вы увидите множество людей в черных ботинках, темных штанах и черных куртках. Принципу незаметности (но уже не броской, как у Браммелла) следуют и в силуэтах, чаще всего выбирая «средние» модели по фигуре.

Женская мода тоже стала проще. Да, во все эпохи было течение нарядности, гламура и «тяжелого люкса», которое то входит в моду, как это было в 2000-х, то подвергается остракизму. Однако для городской жизни большинство девушек предпочитают нормкор, который идейно не слишком отличается от мужского повседневного варианта.

Если раньше униформой «белых воротничков» были пиджак и брюки, то сегодня в компаниях, где нет строгого дресс-кода, это джинсы, кроссовки и свитшот — одежда, которая подходит и для работы, и для похода в магазин, и для поездки за город. Такой образ тоже следует принципам лаконичности и простоты, заложенной во времена «великих отказов».