Новое Средневековье. Как современные художники переосмысляют готическое искусство

Что общего у готического собора и школы Баухаус? Такое сравнение может показаться странным, но давайте вспомним главный манифест основателя школы Вальтера Гропиуса, в котором он говорит о необходимости вернуться к ремеслам:

«Нет никакого профессионального искусства. Между художником и ремесленником нет никаких различий. Художник — тот же благородный ремесленник».

В этом тексте 1919 года Гропиус предлагает отойти от концепции «искусства ради искусства», сформированной в эпоху Ренессанса, и возродить идею утилитарного произведения, которая существовала в Средневековье. Он призывает построить новое здание будущего, при этом на титульном листе своего манифеста размещает ксилографию Лионеля Фейнингера с изображением готического собора. Готический собор баухаусовцы воспринимали как своего рода арт-центр, объединивший вокруг себя архитекторов, инженеров, скульпторов и художников. Все они работали на равных, воспринимая творческую задачу скорее как ремесленный труд, чем возможность для самовыражения.

Обратившись к средневековым практикам, художник ХХ века вновь заговорил о необходимости создавать такое искусство, которое приносило бы пользу. Произведение ремесленника должно было не просто радовать глаз, но выполнять определенную функцию.

Искусство Средневековья — это в первую очередь искусство прикладное.

Для изоляции комнат использовали гобелен, для расширения пространства — витражи, а для создания максимальной натуралистичности, будто перед молящимся находится живой Христос — полихромную скульптуру.

В Баухаусе эти виды произведений переосмыслялись: в текстильном отделении создавали гобелены, но уже с абстрактным африканскими узорами, в мастерской росписи по стеклу экспериментировали с разными цветовыми сочетаниями, а в столярных мастерских создавали мебель нового образца.

Война остановила все проекты Баухаус, но во второй половине ХХ века художники вновь стали обращаться к искусству Средневековья — хотя бы потому, что было необходимо реставрировать множество старых церквей. Такие знаменитые художники, как Матисс, Шагал, Сулаж, получали заказы на создание новых витражей. Работа в соборе их весьма интересовала, так как в послевоенное время воспринималась как символ культурного возрождения.

Пиксельный витраж

Марк Шагал начал изучать технику витражного мастерства, когда ему было уже за 70. Работал он не один, а вместе со специалистом витражного дела Шарлем Марком. Последний разработал новый способ работы с цветом (пигмент наносился прямо на стекло), чтобы Шагал, привыкший работать с красками, не почувствовал сильной разницы.

За всю жизнь Шагал создал десятки витражей, в том числе для синагоги и Института искусств в Чикаго, но, пожалуй, самой важной работой стал витраж для Реймского собора, созданный в 1974 году. Во-первых, это очень важный для Франции храм, где проходили коронации многих французских монархов. Во-вторых, это уникальный памятник готического стиля, который строили больше трех столетий (с 1211 по 1516 гг.).

Казалось бы, любое современное вмешательство могло безвозвратно испортить его исторический облик.

Однако Шагалу удалось соблюсти баланс: он не только поведал историю собора, изобразив сцену коронаций, но также сохранил традиционную палитру средневекового витража, в которой главным цветом всегда был синий. Единственное, что сильно отличает работы Шагала, — это его фривольное обращение со свинцовыми перегородками: если ранее сюжет дробился на отдельные клейма, то теперь предстал перед зрителем единой композицией.

Если работы Шагала были восприняты религиозным сообществом благосклонно, то витражи художника Герхарда Рихтера для Кельнского собора, созданные в 2007 году, вызвали настоящий скандал. Рихтер впервые отошел от фигуративного изображения и создал пиксельную абстракцию. Этот радикальный минимализм и был причиной недовольства критиков. Однако за визуальной аскетичностью витража скрывается история его весьма тяжелого производства: 19-метровое окно создано из 11,5 тысяч квадратов стекла, каждый пиксель — отдельного цвета, всего использовано 4096 оттенков. Об этой грандиозной работе был даже снят документальный фильм «Окно Кельнского собора».

Как бы ни относились к этому произведению критики, сам Рихтер трудился над ним на протяжении двух лет без гонорара, преподнеся свою работу как подарок собору.

Готический самосвал

Еще один современный мастер, переосмысливший средневековый витраж — Вим Дельвуа. Будучи родом из Гента, некогда крупного средневекового бельгийского города, он в своем творчестве часто обращается к готическому собору как символу религиозной культуры. По мнению художника, готическая форма интересна тем, что сама по себе уже вызывает ощущение мощи и духовности. В интервью журналу Arnet Дельвуа говорил, что находит «жестокость и высокомерие» готической архитектуры особенно привлекательными.

Но что будет, если в эту форму облечь какой-нибудь индустриальный объект? А витраж установить в футбольных воротах?

В серии «Готические соборы» он создает сложные стальные скульптуры в виде грузовиков и строительной техники. Он выбирает те предметы, которые заведомо кажутся сильными, мощными, и добавляет им еще большей суровости, придавая им форму резной готической архитектуры.

В другом своем проекте «Часовня» он сохранил традиционные формы интерьера собора, но поместил в них необычные витражи с рентгеновскими снимками вместо библейских сцен, подчеркивая тем самым интерес готической традиции к теме смерти и сверхъестественного.

Деревянные пытки

Еще одно важное достижение Средневековья — это создание деревянной полихромной (то есть раскрашенной) скульптуры. Если с внешней стороны собор покрыт каменным кружевом из библейских персонажей, то внутри находились цветные скульптуры из дерева. Мастера полюбили этот материал за теплый цвет, подходящий для имитации человеческой кожи. Кроме того, дерево легко обрабатывать.

Сегодня по-прежнему существуют художественные школы, в которых сохраняется многовековая традиция создания религиозных скульптур. В одной из таких школ учился итальянский художник Гехард Деметц. Прекрасно владея техникой резьбы по дереву, он создает невероятно реалистичные фигуры.

Центральное место в творчестве Деметца занимают дети. Их он показывает в мире политических и религиозных сил. В работах «Чудесное рождение» и «Жизнь без Рождества» фигуры мальчика и девочки с абсолютно интровертными лицами срастаются с образами Богородицы и Христа, оставляя у зрителя ощущение странной тревожности. Деметц ставит под вопрос систему религиозных ценностей в современном мире.

Если Деметц работает с историческим контекстом, чтобы поговорить о современных проблемах, скульптор Майкл Лэнди обращается к прошлому, чтобы рассказать о нем на языке современности. Самым известным проектом Лэнди стал перформанс Break down 2001 года: он в течение двух недель методично уничтожал все свои вещи, кроме одежды, в которую был одет. Позже для Лондонской национальной галереи он создал проект из деревянных скульптур и шестеренок, продолжив свое размышление на тему самоликвидации.

Только в этот раз речь шла о религиозных мучениках, которые ради веры готовы вынести любые пытки.

Лэнди внимательно изучил коллекцию музея и выбрал несколько изображений святых, сделав красочные «портреты» их жизни и смерти. Всего получилось семь крупномасштабных кинетических скульптур (каждая высотой около трех метров), приходящих в движение за счет незамысловатого механизма. Зрителю нужно лишь нажать на педаль — и вот несчастная Аполлония уже пытается вырвать себе зуб (ее пытали, вырывая зубы) или святой Франциск ударяет себя распятием по лбу. Художник не только сделал объекты интерактивными в пространстве, где обычно нельзя трогать экспонаты, но также напомнил о своем методе «создавать значит разрушать», отсылая к знаменитому скульптору ХХ века Жану Тэнгли, чьи скульптуры всегда уничтожали себя сами.

Человеческий документ

В Средневековье собор был не только местом богослужений, но и образовательным учреждением со своим скрипторием. Мастерство создания книги было очень ресурсозатратным: их писали долго, материал был очень дорогим (в основном использовали пергамен из кожи животных). Текст оформляли рисунками, так называемыми миниатюрами.

Несмотря на то, что книжные миниатюры в каждом регионе были очень разными, их объединяла ювелирная техника исполнения, а также нетерпимость к пустому пространству листа, которое средневековый мастер чаще всего заполнял растительным мотивом.

Британский художник Том Филиппс в 29 лет начал проект Humument (сокращение от human document — англ. «человеческий документ»). Бродя по лондонскому складу в поисках какой-нибудь покупки, художник наткнулся на полки с дешевыми старыми книгами и пообещал себе купить первую, которая будет стоить не больше десяти центов, и «сделать из нее серьезный долгосрочный проект». Этой книгой оказался «Человеческий документ» викторианского писателя Уильяма Харрелла Мэллока (название художник тоже нашел подходящим).

Следующие 50 лет своей жизни он занимался переработкой романа.

Художник вырезал каждую страницу и подвергал ее беспощадному редактированию, зарисовывая блоки текста и получая стихотворение в духе Аполлинера. Главным источником вдохновения для него служили средневековые миниатюры, то, как они обрамляют текст и одновременно влияют на его интерпретацию. Филлипс показывает, что у текста есть свое бессознательное, которое можно найти, откапывая, подобно археологу, из повествования отдельные фразы и слова.

Российская же художница Таня Пеникер переосмысляет средневековые бестиарии. Она часто делает изображения сказочных созданий: чертей, троллей и горгулий. Со средневековой миниатюрой ее работы сближает невероятно скрупулезная техника — это всегда очень сложный рисунок, будь это акварель или офорт.

Ее серия «Семь» посвящена смертным грехам. Используя форму рондо (круга), она обращается к метафоре зеркала, но не для того, чтобы показать греховную сущность человека, а чтобы высмеять эти пороки, отзеркалить их. Вымышленные персонажи смешиваются с личной мифологией художницы и современным политическим контекстом — в итоге рождаются апокалиптичные изображения в духе Босха. По словам Пеникер, «мои переклички с Босхом и бестиарием неслучайны. Я размышляю о новом Средневековье».

Ткань общества

В Средневековом соборе появляется еще один вид искусства, который очень быстро стал популярен среди мирян, — гобелены. Сегодня они ассоциируются скорее с дворцами, нежели чем с храмами. Однако изначально гобелены создавали для церкви, а изображались на них не прекрасные дамы с единорогами, а библейские сцены.

Однажды увидев гобелен «Анжерский апокалипсис», американская художница Кики Смит решила создать нечто похожее:

«В моей фантазии между средневековыми зрелищами, иконографией зла, грандиозным кино 1920-х и движением хиппи есть определенная связь. Я хотела смешать все эти вещи воедино».

В 2015 она выпустила серию из 12 жаккардовых гобеленов, посвятив их экологическому кризису. Изображая ночные пейзажи с хищниками (совами, орлами, волками, лисами и змеями), их жертвами (мотыльками, кроликами и оленятами) и людьми, она подчеркивает взаимосвязь всех существ на Земле, которая становится с каждым годом слабее. Апокалипсис для Смит — это разрыв не с богом, а с природой:

«Наше воздействие на Землю крайне драматично, поэтому гораздо разумнее сказать: нет, я тоже часть природы… У нас с природой общие интересы… Тогда у всех будет больше шансов на совместное будущее».

Британский художник Грейсон Перри тоже переводит свои рисунки в гобеленовые полотна. Как и Кики Смит, Перри самостоятельно не занимается ткачеством, а рисует картоны, по которым современные ткацкие машины производят шпалеры. Каждый гобелен представляет результат тщательно проведенного исследования.

Его самый известный проект «Тщета маленьких различий» — это шесть красочных гобеленов 4 на 2 метра. Об этой работе снят документальный фильм «Вопрос вкусов». Для нее Перри общался с представителями трех социальных классов Лондона (рабочим, средним и аристократическим), выясняя, что для них является определением хорошего или плохого вкуса. По мотивам разговоров он делал рисунки, которые на фабрике превращались в гобелены.

Шпалеры Перри стали первыми современными гобеленами, представленными в средневековом храме: в 2022 году их вывесили в Солсберийском соборе. Его настоятель Николас Пападопулос сказал:

«То, что мы делаем, замыкает круг. Мы возвращаем эти гобелены в здание, которое вдохновило Перри на создание картин».

Опыт Перри показывает: необязательно порывать с традицией, если вы хотите посвятить свое искусство современным социальным вопросам.