«А у вас негров линчуют!»: расистское насилие в США глазами нацистов

14 августа 1935 Юлиус Штрейхер, редактор антисемитского листка «Дер Штюрмер» выступал перед 25,000 гостями крупнейшего в стране зала для общественных мероприятий — берлинского Спортпаласта. Стрелы его гнева были обращены в сторону Соединенных Штатов, возмущенных еврейскими погромами, только что прокатившимися по центру столицы рейха.

«Людей за границей волнует происшествие на Курфюрстендамм. Однако там, насколько мне известно, не был убит ни один еврей. Может быть, в иностранных государствах лучше поинтересуются судами Линча в Америке? Мы не указываем на казни негров, так что пусть и нас не трогают, когда мы проводим по улицам нарушителей расовой чистоты. В Германии расовые проблемы решаются правовыми средствами».

Конечно, слова Штрейхера о «правовых средствах» не стоит принимать за чистую моменту: к тому времени государство почти открыто поощряло насилие против евреев. Однако упоминание «суда Линча» — не случайно. Аргументы типа «а у вас негров линчуют!» появились куда раньше советской антиамериканской пропаганды. Они были широко распространены и в нацистской Германии 1930-х. Сложное и противоречивое отношение идеологов рейха к насилию над афроамериканцами раскрывает многие механизмы гитлеровского режима, его расовой политики и практик насилия. Этот запутанный и невеселый сюжет впервые исследовал американский историк Джонатан Визен (Университет Южного Иллинойса, Карбондейл).

Дикари или невинные жертвы расизма?

Какое место чернокожие вообще и афро-американцы в частности занимали в мире нацистов? В расовой иерархии национал-социализма они стояли в самом низу, максимально далеко от арийского и нордического идеала. Чернокожие Африки для Гитлера не отличались от афроамериканцев, пусть даже последние жили в городах, работали врачами, учителями и так далее. Немцы следовали стереотипам, распространенным во всей Европе и Америке: в то время обычным делом было считать «черных» ленивыми, нечистоплотными, интеллектуально неполноценными, сексуальными хищниками, склонными к преступному поведению. Нередко образы негров сближались с образами евреев: дикие нравы «черного континента» находили свои аналогии с стереотипами насильников и сутенеров-евреев — в обоих случаях «дикари» якобы угрожали «телу» белой расы. Под эти предрассудки подводили псевдонаучную основу, в виде расовых теорий. Подкреплялись они и медицинскими исследованиями, где «объективно» демонстрировалось, что чернокожие и евреи особо подвержены венерическим заболеваниям, туберкулезу и множеству инфекций.

Политические учреждения рейха, а также многочисленные службы, отвечающие за расовую политику, уделяли внимание не только «еврейскому вопросу» (Judenfrage), но и негритянскому (Negerfrage). В МИДе собирались подробные досье по расовой сегрегации, евгенике и смешению этносов в странах всего мира — не только по дискриминации афро-американцев, но и по политике Австралии против аборигенов, стерилизации саамов в Скандинавии, расовым представлениям японцев. Особый интерес специалистов по еврейскому, польскому и цыганскому вопросу вызывал передовой опыт американской науки — в межвоенные годы именно евгеника США давала остальным странам пример принудительного контроля над рождаемостью.

Нацистские юристы, готовящие законы о вредоносности потомства физически и умственно отсталых для общества, вполне могли читать правовые акты множества американских штатов, предписывающих насильственную стерилизацию «неполноценных».

Но чернокожие США вызывали особое любопытство нацистов. Слишком многое сошлось в этой группе: насильственное перемещение за тысячи километров от родины, связь с властными отношениями и экономическим неравенством в самой богатой стране мира, амбивалентное отношение американских белых (от восторга до презрения). Некоторые нацистские идеологи больше всего были зациклены на скрещивании рас — белой, черной и индейской — и утверждали, что такого рода «расовый хаос» указывает на внутреннюю слабость США и предрекает распад государства. Они пугали немцев тотальной негроизацией (Vernegerung) населения Штатов, а потом и всего мира. Не менее опасным казалось просачивание чернокожих в мировую культуру (джаз и всё такое), вызывавшее бурное негодование, например, у Пауля Банга, статс-секретаря министерства экономики в первом правительстве Гитлера.

Однако отношение немцев к афро-американцев все-таки не ограничивалось ужасом и отвращением. Многим они казались не необузданным и развратным народцем, а жертвами американского общества — последствий рабства в южных штатах, сегрегации, законов Джима Кроу, нищеты сельских районов. В XIX веке немцы не остались равнодушными к призывам аболиционистов. «Хижина дяди Тома» стала бестселлером в кайзеровской Германии. Еще в 1931 году, незадолго до прихода Гитлера к власти, в нескольких городах прошли митинги протеста против линчевания девяти подростков (Scottsboro Boys).

После прихода нацистов к власти многообразие мнений в этом вопросе никуда не делось. Несмотря на постепенную чистку университетов и перевод исследований на новые рельсы, ученые продолжали объективно и беспристрастно писать об американских делах. Аспиранты изучали воздействие массовой миграции чернокожих в промышленные города севера США, демографы работали с коэффициентами рождаемости, а Американский институт в Берлине раздавал школьникам книги о жизни афро-американцев. Многие писали об ужасах дискриминации и судах Линча в южных штатах.

Главный американист Германии Фридрих Шёнеман одновременно сравнивал евреев с неграми в расистских брошюрах и писал относительно объективные работы о жизни афроамериканцев.

Какой расизм «правильнее»

На этом фоне в Германии началась медийная кампания против суда Линча. Гитлеровцы ухватились за эту тему прежде всего по соображениям пиара (и антипиара). Американцы критиковали новый режим за расизм (Нюрнбергские законы), даже начали бойкотировать немецкие товары, а СМИ красочно освещали преследование евреев. Линчевание же позволило нацистам парировать — «сам такой!»: у вас в США тоже есть расовая проблема, а решить адекватно вы ее не можете. Идеологи режима надеялись, что критика расистского насилия в Штатах дискредитирует аналогичные обвинения в адрес Германии и убедит общественность, что «расовые законы» лучше хаотичного насилия.

Пиар-кампания несла определенные риски: приходилось выражать симпатию «неполноценной» черной расе, да и критики режима могли обвинить в лицемерии уже самих нацистов — насилие против афро-американцев осуждают, а насилие против евреев сами раздувают. Но на первых порах нацистам играла на руку тяжелая ситуация в США: во время Великой депрессии самосуд на чернокожими случался всё чаще. Только в 1933-1935 годах линчевали 57 человек — и о каждом случае обстоятельно писала немецкая пресса. Фотографии крупным планом, карикатуры, вырезки из американских газет с описанием вопиющих случаев дискриминации, рассказы о Richter Lynch (Линче-судье)… Как США могут выступать учителем демократии и равенства для остального мира, если их же чернокожие не просто остаются гражданами второго сорта, но и не защищены от угроз насилия и смерти со стороны белых?

Но на каком основании нацисты возмущались охотой на чернокожих (с ружьями) и самодельными виселицами? Этот вопрос не столь тривиален, как может показаться. НСДАП всегда охотно прибегала к уличному насилию. С 1933 года евреев, особенно владельцев магазинов, унижали и избивали публично, а «коричневорубашечники» нападали на прохожих, проходящих мимо и не желавших принимать участие в погромах. И так далее, вплоть до ежедневного насилия на Восточном фронте и в концлагерях.

Германские юристы подводили под насилие теоретическую основу: если «буржуазно-либеральное» правосудие разграничивает закон и насилие, то нацистское видит в коллективном действии выражение глубинных ценностей народа. Бить окна в еврейских лавках и избивать продавцов — это проявление «справедливого» недовольства немцев засильем еврейского капитала, изрек именитый юрист Ганс Карл Лейштриц.

Происшествия в Алабаме и Миссисипи не нравились нацистам не своей жестокостью, а анархичностью. «Правильное» расовое насилие должно направляться государством! Сначала власти санкционируют бойкоты, введут расистские законы, напечатают антисемитские плакаты, дадут судам инструкции по оправданию погромщикам — а потом только толпа может проявлять свою волю. Дирижировать расизмом должно нацистское государство, иначе Германия погрузится в хаос линчевания. Забавно, но в рамках этой аргументации гитлеровцы не обращали внимание поддержку самосудов со стороны американских властей (на уровне штата и округа). В толпе линчевателей часто шли полицейские, суды закрывали глаза на убийства и отпускали из тюрем погромщиков (а также допускали расправы над осужденными на тюремный срок афро-американцами).

«Мы, немцы, обращаемся с евреями по-человечески. Мы не забиваем их до смерти, но сажаем в тюрьму после судебного разбирательства по всем правилам, и потом много лет кормим за счет государства», писали на страницах главного пропагандистского листка режима «Фёлькишер беобахтер».

Нацисты вели тонкую игру: сначала они всячески раздували насилие и поощряли самосуд над евреями, а потом представляли свой государственный аппарат насилие единственным защитником от хаоса и беззакония. Линчевание — это анархический подход, а вот в Германии расизм эффективный, респектабельный и централизованный: если в США в каждом штате свои беспорядочные дискриминационные законы, то нацисты ставили своей целью выстроить единую и централизованную расистскую систему права.

Кроме того, линчевание вытекает из американской «ментальности дикого Запада», утверждали нацисты, из пагубного индивидуализма и привычки брать закон в свои руки. Американцы и так склонны к агрессии, а невзгоды Великой депрессии, бедность и безработица, только раздувают страсти. Изуверские публичные убийства чернокожих, по мнению гитлеровцев, свидетельствовали об опасностях демократии и о слабости США. Отдельные законы в каждом штате, право граждан на ношение оружие, неспособность государства защитить белых от черных — всё это угрожало Америке тотальной расовой войной. В Германии и ее владениях такого хаоса допустить нельзя было: таким образом, суды Линча давали НСДАП отрицательный пример «как не надо проводить расовую политику».

Дальше — больше. Нацисты не стеснялись учить самих американцев правильному «решению негритянского вопроса». Молодой юрист Генрих Кригер стажировался в 1933/1934 учебном году в Университете штата Арканзас, общался с судьями, политиками и учеными (белыми, конечно же). Линчевание, по Кригеру — это болезненное явление, выражающее противоречие между существующей (и правильной, по его мнению) расовой сегрегацией и «фикцией равенства» в американской конституции. Юрист призывал к тотальной сегрегации, лишению черных избирательного права, запрету на смешанные браки и конечном итоге депортации всех в Африку. Холокост, заметим, начнется с точно таких же мер…

Опасный контекст: сближение образа «негра» и «еврея»

Суд Линча нацисты порицали — но не американский расизм в целом. Они восхищались сегрегационными законами Джима Кроу, запретом смешанных браков (между белыми и чернокожими, азиатами и индейцами) в 30 штатах.

Как недавно выяснили историки, гитлеровские юристы, обсуждавшие в 1934 году план расовых законов, активно обращались к опыту США. Нацисты сохранили действовавшие в веймарской Германии ограничительные меры против мулатов и ужесточили их: детей от чернокожих французских солдат и немок Рейнской области насильственно стерилизовали, а половые контакты между афро-германцами и «арийцами» запретили под страхом уголовного преследования.

Отдельного упоминания заслуживает отношение немцев к натуралистическим фотографиям суда Линча. Здесь тоже имел место парадокс. В США всё было проще: на Севере эти картинки возбуждали возмущение и негодование варварской жестокостью линчующих (и бездействием государства). На Юге те же фото укрепляли белых расистов в чувстве собственного превосходства и угрожали афро-американцам — «вот что будет, если вы станете высовываться!». Нацисты же использовали обе риторические стратегии: и критиковали жестокость американского общества, и подчеркивали контраст между изуродованным черным и идеальным белым телом. В визуальном контексте Третьего рейха линчуемый афроамериканец попадал в плохую компанию: французский африканский солдат-насильник и изображаемый в виде обезьяны афро-германец (плод смешанных браков). Так нацисты пытались блокировать сочувствие к жертвам самосуда в южных штатах.

Ту же цель нацисты преследовали в своих комментариях к этим фотографиям. При показном возмущении жестокостями самосуда, они не подвергали сомнению оправданность жестких действий против афро-американцев. Ведь именно половая ненасытность, по мнению гитлеровского официоза, провоцировала толпу. Корень зла — межрасовые половые контакты, и их надо предотвращать и в США, и в Германии.

Наконец, в тот же мрачный визуальный ряд нацисты вписывали и евреев.

На немецких карикатурах, где операторы с семитскими чертами лица с удовольствием снимали суд Линча. Нацисты утверждали, что во всем виновата тайная власть евреев, которая эксплуатирует и белых, и черных, и пользуется ими для своих целей (как Голливуд).

Даже этот короткий рассказ о месте американских самосудов над чернокожими в прессе и пропаганде показывает Третьего рейха, насколько нелинейным и противоречивым была позиция нацистов. Однако к концу тридцатых, и особенно с началом войны интерес к теме постепенно сошел на нет. Сыграло роль и то, что число судов Линча с 1939 года упало на 66%. В самой Германии и захваченных ей территориях «законное» насилие уступало место кровавым расправам над евреями (а также цыганами, поляками, русскими и украинцами), жестокость и, главное, обыденность которых затмила эксцессы американского Юга. Наконец, США (согласно немецкой пропаганде) перешли в еврейский лагерь: именно евреи, по мнению нацистов, втянули Рузвельта и Америку в конфликт с Германией, послали в Европу тысячи чернокожих солдат — «пушечное мясо еврейской войны».

Джонатан Визен завершает свою статью на очень мрачной ноте. Описанные выше сюжеты — не просто забавные пропагандистские выверты или нейтральные дискуссии о праве и насилии.

«Всё это применялось для укрепления проекта, в основе которого лежало уничтожение „неполноценных“ рас. Обожженные и изуродованные черные тела; избитые и изнуренные тела евреев; тела женщин, бредущих под конвоем под улюлюканье толпы; искалеченные тела; „дегенеративные“ тела. Запутанные дискуссии о демократии, законе, преступлении и правосудии всегда упирались в биологию. Как — вопрошали американские расисты — отделить и покарать преступно сладострастное черное тело? И как — задавались вопросом нацисты — обществу искоренить не только разлагающее влияние еврейской власти, но и сам источник этой власти? В течение ХХ века две страны, США и Германия придумали каждая свои ужасающие ответы на эти вопросы».