Лагерь ведьм, девичья любовь в Кении и дух-супергерой: 10 фильмов 2010-х, которые помогут понять Африку

«Похороны Коджо» (2018)

Блитц Базавуле

Небогатая семья рыбака Коджо мирно живет в деревне, стоящей на сваях. Иси, дочь заглавного героя, большую часть времени проводит с отцом в их лодке. Папа рассказывает девочке полуфантастические истории, понять которые, по его словам, можно, только дослушав до конца.

Вскоре атмосферой сказки наполняется и вся их жизнь. В хижину «из мест, где небо встречается с землей» приходит неожиданный гость — слепой старик. Он прибыл, чтобы вручить дочке Коджо белую птицу: только Иси сможет защитить ее от всадника с вороньей головой, который теперь будет являться девочке в кошмарах.

Таинственные незнакомцы, голубой «фольксваген», догорающий на морском берегу, дождь из золотых искр — из таких красивых, мистических образов соткан весь этот меланхоличный фильм.

«Похороны Коджо» то ли сон, то ли сказка, рассказанная особым музыкальным языком, который режиссеру картины Блитцу Базавуле знаком не понаслышке: до кинодебюта он преуспел в хип-хопе. Хотя в фильме как бы походя показана жизнь современной Ганы с ее бедностью, полицейской коррупцией и засильем китайцев, захвативших местный бизнес, всё же «Похороны Коджо» — это в первую очередь поэтическое иносказание и размышление о памяти, смерти и безвременье.

«Я не ведьма» (2017)

Рунгано Ниони

Посреди засушливой африканской деревни появляется одинокая девочка лет восьми-девяти. Откуда она, никто не знает. Местные смотрят на нее с подозрением, и, когда одна из жительниц села обвинит ребенка в колдовстве, все с облегчением в это поверят.

Девочку отправляют в лагерь для ведьм, принадлежащий чиновнику и бизнесмену мистеру Банде. Для него это и человеческий зоопарк, в котором белые туристы могут делать селфи с колдуньями, и стартап по предсказанию погоды, и источник рабского труда. Ведьм, в основном пожилых женщин, Банда держит на привязи, а убежать они боятся, уверенные в том, что за пределами лагеря превратятся в коз.

Это первая полнометражная работа родившейся в Замбии и выросшей в Уэльсе Рунгано Ниони. Лагеря ведьм действительно существуют в современной Африке, и режиссерка побывала в одном из них. Выяснилось, что в большинстве случаев причинами такой депортации становятся жестокость, бессердечие и цинизм. У кого-то, например, просто хотели отобрать бизнес. Других отправляли сюда родственники, видевшие в пожилых женщинах обузу.

Ниони сердито и бесстрашно высмеивает попытки прикрыть корысть религиозными мотивами и не находит оправданий этой «ужасной, глупой и эксплуататорской» практике. За злой иронией, впрочем, кроется скорбь. Когда мистер Банда приводит маленькую ведьму на ток-шоу, чтобы разрекламировать ее ясновидческие способности, ведущий спрашивает: «А что, если она просто ребенок?» Бизнесмен смотрит на едва сдерживающую слёзы девочку и не находит, что ответить.

«Рана» (2017)

Джон Тренгоув

Кванда — юноша из зажиточной семьи. Чтобы сын стал настоящим мужчиной, отец отправляет его в горы, где парню предстоит пройти древний обряд ульвалуко. В ходе этого ритуала молодым людям делают обрезание и заставляют примерно неделю прожить в лесной хижине без лекарств и удобств — пока не затянется рана. К каждому посвященному приставляют ментора.

Кванде достался Ксолани, который каждый год сбегает от бессмысленной работы на заводе в горы. Вскоре, однако, выясняется, что движет им вовсе не уважение к традициям.

Горы — единственное место, где Ксолани может заниматься любовью с другим ментором по имени Виджа.

Но в этот раз его партнер ведет себя холодно и даже жестоко.

«Рана» стала ответом на шовинистские заявления противников однополых отношений, якобы подрывающих традиции региона. Режиссер Джон Тренгоув, белый южноафриканец, решил проверить их гомофобный тезис, поместив героев-геев в архаичный контекст. Но «Рана» — это не только поиск идентичности в столкновении с общепринятой культурой, но и исследование маскулинности и мужской жестокости, за которыми нередко скрываются боль, чувствительность и уязвимость.

«Ты умрешь в 20» (2019)

Амджад Абу Алала

Сакина приносит новорожденного Музамила к местному шейху, чтобы получить благословение. Вместо этого священник предрекает, что ее ребенку отведено не больше 20 лет. Услышав страшное пророчество, суеверная Сакина решает не снимать черного и посвятить жизнь обреченному сыну в надежде отсрочить роковой момент своей гиперопекой. Воспитанный в этой горестной атмосфере, Музамил не знает ни дружбы, ни романтических отношений, а свободное время посвящает заучиванию Корана.

Но однажды юноша знакомится с пожилым Сулейманом. Исколесивший полмира с камерой в руках, старик показывает Музамилу кино и музыку, учит его математике и рассказывает о других странах. Парень, никогда не покидавший пределов родной деревни, впервые понимает, какой яркой могла бы быть его жизнь.

«Ты умрешь в 20» — один из немногих суданских фильмов за последние 30 лет. С 1993 года в стране правил диктатор Омар аль-Башир, запретивший кинотеатры. По странному совпадению съемки картины и революция, положившая конец режиму, начались в один и тот же день.

Суданская культура, поясняет режиссер фильма Амджад Абу Алала, несмотря на ее красоту, — это мир строгих ограничений.

Главная задача, которую ставил перед собой автор картины, — показать жителям страны, очень похожим на Музамила, что они могут быть свободны.

«Атлантика» (2019)

Мати Диоп

Над трущобами жаркого и пыльного Дакара возвышается небоскреб. Вот уже три месяца работникам, возводившим эту Вавилонскую башню, не платят. Один из них, Сулейман, встретившись на берегу Атлантического океана с возлюбленной Адой, сообщает ей, что отправляется с друзьями в опасное путешествие на пироге в Испанию. Всё равно быть вместе им не суждено: через полторы недели родители выдадут девушку за богатого бизнесмена. Впрочем, и добраться до Европы у юноши не выйдет — спустя пару дней Ада узнаёт, что он утонул.

За этим следует череда странных событий: по городу прокатывается серия поджогов, по ночам на улицах появляются загадочные девушки с мутно-молочными глазами, а с незнакомых номеров Аде приходят сообщения будто бы от погибшего Сулеймана.

«Атлантика» — дебютная полнометражка француженки сенегальского происхождения Мати Диоп, племянницы культового режиссера Джибрила Диопа-Мамбети.

Когда 10 лет назад она заинтересовалась своими африканскими корнями и приехала на историческую родину, то была поражена, узнав, как много молодых людей ради лучшей жизни решаются на смертельное путешествие по океану в Европу.

Мати захотела рассказать об испытаниях, на которые они себя обрекают, но поняла, что еще важнее — показать, что чувствуют их родные, оставшиеся дома.

В «Атлантике» Диоп исследует проблему социального расслоения в стране, патриархальные пережитки и причины сенегальской эмиграции, но не ударяется в прямолинейный соцреализм. Банальному бытописанию она предпочитает одухотворенный рассказ о надеждах и горестях героев, в котором океан, то встревоженный, то задумчиво-тихий, становится зеркалом их чувств.

«Серое вещество» (2011)

Киву Рухорахоза

Молодой режиссер Балтазар ищет спонсоров для фильма о жертвах геноцида, которые пытаются научиться жить со своей травмой. Впрочем, даже если деньги не найдутся, картина всё равно будет снята. Возможно, это всего лишь образы в голове Балтазара, но вот мы уже смотрим его кинодраму в нескольких актах.

В центре одной истории — переживший войну мужчина, терзаемый флешбэками. Будто боясь новых обстрелов, он никогда не снимает мотоциклетный шлем. От самоубийства его удерживает только сестра, не теряющая надежды на выздоровление брата.

Герой второй зарисовки — бывший военный, тоже сходящий с ума и вымещающий свою боль и злобу на таракане в банке. Выбор насекомого не случаен: во время геноцида 1994 года в Руанде экстремисты хуту называли тараканами своих противников тутси.

«Серое вещество» — работа руандийского режиссера Киву Рухорахозы, который увидел войну в возрасте 12 лет. Авторами фильмов о геноциде в этом африканском государстве всегда были иностранцы. Не один из них, по мнению Рухорахозы, не смог передать подлинную трагедию произошедшего, и он решил снять собственное кино.

«Серое вещество» — это лекарство для нескольких миллионов травмированных войной руандийцев и спасение для самого режиссера. А еще — гимн женщинам, оптимизм которых, по словам Рухорахозы, помог не сойти с ума целой нации.

«Потерянный Окороши» (2019)

Абба Макама

Реймонд работает охранником в бизнес-центре в нигерийском Лагосе, живет небогато и тешит себя мечтой однажды уехать из города и построить ферму. По ночам его одолевают кошмары. В них странные существа в красочных костюмах исполняют безумные танцы, а потом бросаются за героем. Спасаясь от них, Реймонд просыпается — и так каждую ночь.

Но однажды главный герой решает последовать совету пожилого друга: остановиться и позволить себя поймать. Ведь эти существа не кто иные, как духи прошлого, а они никогда не приходят просто так. И вот Реймонд просыпается утром в костюме одного из них — Окороши, преследовавшего его в кошмарах.

Затерянный между миром снов и реальностью, герой отправляется в путешествие по улицам Лагоса, где царят бедность, бандитизм и несправедливость. Осознав свои сверхспособности, он начинает бороться с этим злом.

Тут же находится немало авантюристов, готовых воспользоваться даром Реймонда-Окороши в корыстных целях.

Фильм, напоминающий одновременно супергеройский комикс и историю в духе Кафки, представляет собой размышление об апроприации и эксплуатации африканского прошлого. Его автор — нигериец Абба Макама — имеет прозвище Додоровски. На языке хауса «додо» значит «маскарад»: будущего режиссера уже в детстве увлекал этот культурный пласт. Второй же частью прозвища он обязан своему кумиру Алехандро Ходоровски с его интересом к магии и бессознательному. Наконец, еще одна страсть Макамы — сновидения, которые он записывает и зарисовывает. Все эти волнующие режиссера темы: магия, масочная культура, бессознательное и сны — находят отражение в «Потерянном Окороши».

«Тимбукту» (2014)

Абдеррахман Сиссако

Древний город Тимбукту захватили фундаменталисты. Главное их занятие — бродить по улицам и выискивать преступников. А правонарушением считается всё, что им вздумается: курение, музыка, футбол. Впрочем, эти пуритане сами, кажется, не очень-то верят в то, что делают. В перерывах между арестами, судами и казнями они украдкой друг от друга курят. В модных кроссовках, с автоматами наперевес и смартфонами в руках, они то обсуждают соперничество «Реала» и «Барселоны», то вдруг принимаются хулить порочный Запад. Иногда их лицемерие доходит до абсурда. В поиске отступников герои врываются в мечеть посреди молитвы, а обнаружив источник музыки, вдруг понимают, что песня-то о Боге, но нарушать ими же установленные правила как-то не с руки.

В 2012 году в Мали насмерть забили камнями пару за то, что они завели детей вне брака. Пораженный этой историей, Абдеррахман Сиссако, в 1980-х окончивший ВГИК, решил пересказать ее языком кино. Получилась притча о том, что бывает, когда зло прикрывается именем Бога, как мало места в мире табу и предписаний остается человеку и как сквозь бетон фундаментализма пробиваются ростки свободы, гордости и любви.

Здесь запрещена музыка, но по ночам, хотя и едва слышно, она всё равно раздается то тут, то там. Футбол тоже харам, но как препятствовать тем, кто играет невидимым мячом?

«Тимбукту» — это плач гнева и манифест против фанатизма, узколобости и нетерпимости.

«Подруга» (2018)

Ванури Каю

В солнечном и пестром Найроби тихо и уютно, но таким, как юная Кена, делать здесь нечего. Разве что кататься на скейтборде, играть в футбол и выпивать в баре. Учеба дается героине легко, но предел ее мечтаний — стать сиделкой.

Всё меняется, когда Кена встречает девушку по имени Зики. Яркая натура (прямо как ее сиренево-розовые волосы), она не хочет тратить свою жизнь на «типичные кенийские вещи» и одержима мечтой куда-нибудь уехать и заняться «чем-нибудь настоящим».

Зики и Кена — дочери двух враждующих политиков, и этого уже достаточно, чтобы зеваки не спускали с них глаз, когда они появляются на улицах вместе. Но девушки еще и влюбляются, и город наводняют слухи.

На первый взгляд «Подруга» — обычная история любви. Но когда узнаёшь, что в Кении за гомосексуальную близость можно сесть в тюрьму на 14 лет, картина превращается в историю о беспримерной храбрости.

По словам Ванури Каю, на создание «Подруги» ее натолкнуло болезненное осознание того, что в африканском кинематографе нет почти ни одного по-настоящему красивого и искреннего фильма о любви — и уж тем более об отношениях двух женщин. Чтобы восполнить этот пробел, режиссерке пришлось потратить немало сил. Судебные тяжбы позволили вывести «Подругу» в ограниченный прокат — но всего на неделю. Тема однополой любви осталась в Кении табуированной.

«Кони Бога» (2012)

Набиль Аюш

В пригороде Касабланки грязно и пустынно, а из развлечений только футбол и пьянство. Каждый выживает как может: одни продают апельсины, споря за торговые точки, другие — наркотики, деля выручку с полицейскими, третьи бегут в Европу. Ни Ясин, мечтавший стать футбольным вратарем под стать Льву Яшину (отсюда и прозвище на арабский лад), ни его брат Хамид, отсидевший в тюрьме, ни их приятели просвета в такой жизни не видят. Поэтому, когда их приглашают присоединиться к группировке, защищающей ценности радикального ислама, друзья соглашаются.

16 мая 2003 года 12 молодых арабов совершили несколько терактов в Касабланке, убив 45 человек и ранив еще больше сотни. В «Конях Бога» франко-марокканский режиссер Набиль Аюш пытается отыскать причины такой жестокости.

Демистифицируя убийц, он прослеживает их жизнь с раннего детства до осознанной молодости. Безразличное и жестокое окружение, безотцовство, мачизм, нищета и безнадега — эти молодые люди никогда не видели ничего другого, а их первая поездка в город, куда они выбираются на задание, оказывается последней.

По словам Аюша, его фильм вовсе не о религии: радикальный ислам можно заменить любой другой идеологией — и суть не изменится. «Кони Бога» — это не попытка оправдать джихадизм. В картине показано, как маленькие травмы, накладываясь одна на другую, постепенно формируют человека, готового совершить насилие. Впрочем, вины с героев автор не снимает, ведь у каждого из них до самого конца фильма остается шанс сказать «нет».