Румынский нуар, израильская контркультура и корейское ультранасилие: 10 свежих неанглоязычных фильмов
Мир живет в тени Голливуда, мы редко знакомимся с неанглоязычными фильмами и даже не всегда знаем, что происходит в кинематографе тех стран, где говорят не на языке Марка Твена. А ведь там снимают много увлекательного и важного для современной культуры! Чтобы оно не прошло мимо вас, «Нож» представляет подборку свежих кинокартин со всего света — от Уругвая до Китая.
Отслуживший в армии Йоав (Том Мерсье) бежит во Францию из родного Израиля, потому что его ненавидит. В какой-то момент он оказывается в Париже без денег, голым и почти насмерть замерзшим. К счастью, его спасает парочка богатых бездельников — Каролина (Луиз Шевильот) и Эмиль (Кантен Дольмер), влюбившиеся в него с первого взгляда. Бродя по парижским улицам, Йоав твердит синонимы на французском, отказывается говорить на иврите: пока у него только один план — «быть французом».
В фильм-победитель Берлинале, снятый провокационным израильским режиссером Надавом Лапидом по мотивам собственной боевой юности (включая эпизод с засовыванием пальца в задницу), можно вложить триллион поп-культурных смыслов: поиск своей идентичности, деконструкция маскулинности, подавленная гомосексуальность, расизм, трудности перевода и насмешка над богемными французами в кино, которые все сплошь пялятся в экран пустыми глазами вместо тысячи слов. Наверняка сказать можно лишь одно: Эмиль с Каролиной, очевидно, недружеский шарж на «Мечтателей». Но лучше всего смотреть этот дикий, местами несимпатичный, взбалмошный фильм с головой, не загруженной никакими «смыслами». Тогда вам откроется, что синонимов для него нет. Уникальное, новое слово.
«Предатель»
Il traditore
В 1983 году сицилийский мафиози Томмазо Бушетта (Пьерфранческо Фавино) решает выйти из игры. На острове после этого начнется передел криминального мира. Когда конкурирующая семья Корлеоне уничтожит его близких, Бушетта решится на немыслимое, по представлениям «людей чести» «Коза ностры»: пойдет на сделку с властями. Вместе с судьей Джованни Фальконе (Фаусто Руссо Алези) он заносит меч над тысячеглавой гидрой мафии.
Демонстрирующий семейно-мафиозный праздник пролог при факелах снят так, будто XXI век не наступал, и мы настраиваемся на нечто архаичное, как бразильский сериал. Но уже через несколько минут, нацелившись сразу фотоаппаратом в кадре, камерой за «четвертой стеной» и пистолетным дулом из будущего персонажей, 80-летний итальянский классик Марко Беллоккьо дает понять, что его длящийся 151 минуту фильм, основанный на реальных событиях, — зрелище актуальное, как инстаграм. И это не архаика, а античность: черный хор, оплакивающий мертвых в видении, путешествие мифического героя под оперную ораторию, гибель боссов-богов. И мафия, которая, разумеется, бессмертна.
«Королева сердец»
Dronningen
В дом преуспевающей адвокатессы Анне (Трине Дюрхольм) приезжает сын ее мужа от первого брака, выгнанный из школы за неуспеваемость. Сначала Анне выступает посредницей между вечно ссорящимися пасынком и мужем, а потом начинает заниматься с юношей сексом.
Подобно всем историям опасных связей, картина датчанки Май эль-Туки и сценаристки Марен Луизе Кеэне, написавшей несколько эпизодов легендарного сериала «Мост», проверяет зрителя на этичность. Проверка будет серьезной. Кинематографистки заявили, что вдохновлялись мифом о Федре, соблазнившей своего пасынка. Кинокритики вспомнили отчаявшуюся психопатку в «Роковом влечении». «Анне защищает в суде юных жертв насилия, а сама-то!» — словно тычут нам пальцем. Но через вроде бы справедливое возмущение проглядывает брезгливо поджимающее губки общество, которое осуждает женщину за то, что та посмела реализовать свою сексуальность и витальность нетрадиционным способом, да еще и в «преклонные» годы (то есть за сорок). Анне, сыгранную Дюрхольм на тончайших полутонах, оправдать трудно. Проблема в том, что ее никто, включая создательниц фильма, даже понять не пытается: в ход сразу идет град камней, заготовленный со Средневековья.
«На крыше»
Na strese
Школьный учитель на пенсии Рыпар (Алоис Швеглик), которого все раздражают, обнаруживает на крыше своего дома молодого вьетнамца (Дуй Анг Чан). Тот сбежал от наркоторговцев, державших его в рабстве, податься ему некуда, и он собирается с этой самой крыши прыгнуть. Злобными воплями Рыпар отговаривает парня от самоубийства, дает бутерброд и разрешает пожить в своей квартире.
Дружба непохожих, вливание нового вина в ветхие мехи, встреча двух одиночеств — кинематографический хлеб с маслом. Даже плохое кино на эти темы — хорошее, а хорошее, как эта чешская драмеди, — вообще отличное. Чехи сняли не урок политкорректности, когда старик сначала жалуется на иммигрантов, а потом у него радость со слезами на глазах. Это подзабытый кинематографом простой и вечный гуманизм без нравоучений. И немного мальчишеского хулиганства, особенно симпатичного тем, что одному из мальчишек за восемьдесят.
«Акулы»
Los tiburones
Четырнадцатилетняя Розина (Ромина Бентанкур) живет в рыбацком поселке. Вокруг одни рыбы и море дивной красоты, но на него девушка не обращает внимания, потому что давно к нему привыкла. То ли дело молодой человек постарше…
За свою дебютную режиссерскую работу уругвайка Лусия Гарибальди получила на кинофестивале «Сандэнс» приз за лучшую режиссуру. Режиссура тут примерно такая же, как у Бертолуччи в «Ускользающей красоте»: берется нечто юное и прекрасное (у итальянца была Лив Тайлер) и показывается, как оно ходит, говорит, чистит зубы и так далее. Гарибальди хороша даже, наверное, не своим неореализмом под солнцем (нарочитая фестивальная простота успела поднадоесть так же, как и спецэффекты), а честным разговором о расцветающей женственности, какого в кино не было со времен «Дерзкой девчонки» с четырнадцатилетней Шарлоттой Генсбур.
«Озеро диких гусей»
Nan fang che zhan de ju hui
В Ухане главарь банды мотоугонщиков (Ху Гэ) ссорится на стрелке с «коллегами» и случайно убивает двух полицейских, из-за чего на него начинается большая охота с крупным призом. Пока он прячется где-то под мостом, босс присылает ему то ли на помощь, то ли зачем-то еще секс-работницу (Квай Луньмэй). С ее помощью (или с чем-то еще) он пытается сделать так, чтобы деньги за его поимку достались бывшей жене и маленькому сыну.
О картине легко говорить слоганами прокатчиков: «Основной конкурент „Паразитов“» и «Фильм, которому в Каннах стоя аплодировал Тарантино». Конечно, аплодировал. А куда бы он делся? Неоновый неонуар китайца Дяо Инаня, получившего главный приз Берлинского кинофестиваля за предыдущую работу «Черный уголь, тонкий лед» (еще один нуар, помрачнее), распадается на сотни необязательных прекрасных вещей, из которых фильм, собственно, сделан. Вот гонки по ночному, освещенному огнями шоссе. Вот бандиты артистично дерутся в отеле, залитом разъедающим глаза лиловым неоном, так нежно любимым режиссером Рефном. Вот все пляшут под диско группы Dschinghis Khan. Сюжет деликатно отступает в сторону и не мешает всем этим наслаждаться. Сейчас фильм еще и вызывает ностальгическое чувство. Славный город Ухань. Когда-то в тебе можно было заливать желтые зонтики красной кровью. Без маски.
«Танец с саблями»
В 1942 году в голодном и холодном Молотове (ныне — Пермь) Арам Хачатурян (Амбацур Кабанян) одержимо дописывает музыку к балету «Гаянэ». Военная обстановка становится еще напряженнее, когда за деятельностью композитора присылают наблюдать государственного цензора. За восемь часов до премьеры он прикажет Хачатуряну написать для балета новый финал.
Режиссер притчевого авторского кино Юсуп Разыков снимает фильм на нестареющую тему сопротивления художника тирании, почти как магический реализм. Юношеские фэнтезийные воспоминания о Тифлисе. Являющийся поговорить на родном языке покойный старик, видимо, дух старой Армении. Даже встреча трех гениев — Хачатуряна, Шостаковича и Ойстраха, исполняющих для народа блатную «Мурку», — выглядит сюрреалистическим эпизодом. Но главный танец над реальностью вынесен в заглавие. Хачатурян действительно его написал за восемь часов. А сколько и что он перед этим копил, раз оно так выплеснулось, ответить может только его музыка.
«Свистуны»
La Gomera
Коррумпированный бухарестский следователь (Влад Иванов) влюбляется в роковую Гильду (Катринель Марлон), вовлекающую его в авантюру с поисками миллиона евро, ради участия в которой ему приходится выучить особый язык мафии — свистовой.
Свистать всех наверх, это румынский нуар! И сраму в нем не знают. У роковых женщин здесь имена, как у классических «роковых женщин» (как вариант, вероятно, рассматривали «Голубого ангела» или «Лулу», но остановились на героине Риты Хейворт). Временные линии режут в салат, как в «Криминальном чтиве». Включают хиты, затасканные до непотребства. Ну и свистят, да, причем с такими лицами, с какими в американском кино разве что матерей хоронят. Получается бульварное чтиво с привкусом иронии и абсурда. Если кому-то абсурда вдруг не хватит, то знайте: язык свиста — настоящий.
«Гангстер, коп и дьявол»
Akinjeon
Криминальный авторитет (Ма Дон-сок) выживает после нападения серийного убийцы. Но выжить мало: теперь еще надо поймать мерзавца и отомстить. Тогда главарь ОПГ заключает небывалый союз с полицейским с манерами Грязного Гарри (Ким Му-ёль), который, конечно, не любит мафию, но чокнутых маньяков не любит еще сильнее.
Интерес к корейскому кино в мире почти угас, из-за чего мы недополучаем порцию старого доброго ультранасилия, которое эти ребята «делают» по-прежнему лучше всех на свете. И будут «делать» дальше, потому что к своей мафии корейцы питают то же почтение, что россияне в 1990-е к своей. А тут такой случай: реальная история 2005 года, в которой двое мужчин, находящихся по разные стороны закона, ловили одного дьявола. Интересно, что в этом пухнущем от болезненной зелени динамичном триллере о борьбе серого против черного большим психопатом оказывается всё-таки коп, учитывая, что артист Дон-сок, сыгравший «крестного отца», в жизни вообще похож на доброго Винни-Пуха.
«Белый, белый день»
Hvítur, hvítur dagur
У немолодого полицейского Ингимундура (Ингвар Сигурдссон) погибает в автокатастрофе жена. Он выговаривается перед психотерапевтом, привозит к себе дочь и маленькую внучку, продолжает строить начатый дом и всё сильнее погружается в пучину подозрений, опасаясь, что жена была ему неверна.
Фильм одним из последних попал в кинотеатры перед локдауном. В каком-то смысле в нем можно увидеть предсказание пандемии: психолог по скайпу, изоляция в почти безлюдном пространстве и неустанные мысли о том, что мы все умрем. Но вряд ли захваленный европейским киносообществом исландец Хлинюр Палмасон размышлял о прозе сидения взаперти. Никто точно не скажет, о чем конкретно думал режиссер, напуская белого туману на мертвенный покой безмолвных исландских пейзажей. Может, это путь к себе, приводящий к замыканию жизненного цикла. Может быть, новый виток любви к человеку, о котором, как выясняется, ты ничего при жизни не знал. Или просто попытка перебить случившееся злостью обманутого мужа. Как говорили по схожему поводу в фильме «Любовник» Тодоровского: