Индустриальный панк-рэп мертв, а я еще нет: нужны ли современной популярной музыке жанры?
Мы живем в пост-жанровую эпоху, когда артисты свободно смешивают в своей музыке самые разные подходы, а их поклонники не обращают внимания на стилевые различия. В XXI веке попытка причислить музыканта к определенному жанру стала восприниматься как дурной тон, стремление свести его творчество к набору клише, подходящих для продажи массовой аудитории. Артем Фролов разбирается, насколько оправданы такие обвинения.
«Мы не панк-группа»
Так заявил фронтмен Idles Джо Талбот на шоу Beats 1 в июле 2020 года. Примерно о том же артист говорил еще в 2017-м, перед выходом первого альбома коллектива: «Немного грустно, когда тебе приходится загонять себя в рамки определенного жанра». Сейчас Талбот высказывается еще более категорично.
«Я думаю, что использовать слово „панк“ в качестве описания — это, мать вашу, оскорбление в адрес блюза, калипсо, регги, всего того, что появилось до панка, всего того искусства, которое стало воплощением бунта перед лицом невзгод».
Еще в 2015 году FKA Twigs схожим образом выражала свое недовольство термином «альтернативный R&B», ярлыком, который в прессе любили вешать на творчество певицы. «Не то чтобы я не хочу, чтобы [мою музыку] называли R&B, но в ней есть и множество других вещей. Так что давайте говорить обо всем».
В статусе паблика группы «Интурист» ВК указано, что она играет джаз, однако создатель проекта Евгений Горбунов придерживается несколько иной точки зрения. В интервью «Афише» 2018 года музыкант рассказывал: «Мы переживаем смерть жанров, жанры должны исчезнуть навсегда. „Интурист“ — это постжанровая музыка, которая может себе позволить вообще что угодно».
Но что самое интересное — сегодня журналисты согласны с сантиментами артистов и слушателей.
Так, практически каждое новое интервью с молодым подающим надежды артистом в NME содержит хотя бы одно упоминание о том, как музыкант смешивает, сращивает и сливает в одно целое разные жанры.
В колонке New Yorker, красноречиво озаглавленной «Old Town Road и запоздалая смерть жанра» Кэрри Беттан размышляет о скандальном исключении главного хита Lil Nas X из хит-парада кантри Billboard в таком ключе: «Это попытка сохранить систему жанров, которая ветшала в течение многих лет, и утвердить первичность структуры чартов, которая больше не актуальна». Беттан считает, что перекрестное опыление различных жанров происходило в течение десятилетий, и это было задокументировано в чартах Billboard. В качестве примера журналист приводит хит Тейлор Свифт 2012 года We Are Never Getting Back Together, в котором от элементов кантри еще меньше, чем в Old Town Road, что не помешало песне добраться до вершин соответствующего чарта.
В 2017 году на сайте Pitchfork был опубликован текст редактора Джулиана Мэйпса «Год, когда слово „инди-рок“ стало означать нечто другое». Он утверждает, что будущее инди-рока — за пост-жанровостью, и ссылается на Perfume Genius и King Krule, творчество которых наследует множеству разных стилей, необязательно принадлежащих к миру рок-музыки.
Музыкальный критик Роберт Робинсон за год до этого написал для The Guardian колонку, озаглавленную как «Поп-рок, рок, рэп, что угодно: кто убил музыкальный жанр?», где приводится любопытная статистика.
Лишь 11% опрошенных миллениалов постоянно слушают музыку одного конкретного музыкального жанра, то есть интересы 79% выходят за эти рамки.
Одним из ранних свидетельств эрозии жанров Робинсон называет передачу Live Lounge, запущенную на BBC Radio 1 в середине нулевых. Рубрика, в которой разные артисты исполняют один кавер, успела породить немало неожиданных комбинаций. Например, Arctic Monkeys перепели там хит герлз-бенда Girls Aloud Love Machine в формате разухабистого рокабилли.
Конечно, идея артиста, отвергающего традиционные жанровые рамки, не является чем-то новым для популярной музыки. Еще в 1970-е годы Дэвид Боуи заработал себе репутацию хамелеона, меньше чем за десятилетие пройдя путь от глэма до арт-рока и эмбиента и сменив в процессе личину андрогинного пришельца Зигги Стардаста на образ Изможденного Белого Герцога, сумасшедшего аристократа и певца кабаре.
«Моя сильная сторона заключается в том, что мне всегда было плевать, что думают люди о моем творчестве. Я готов полностью меняться от альбома к альбому, пускай это и оттолкнет всех, кого могла привлечь моя предыдущая запись. Это никогда меня не беспокоило», — говорил артист в интервью журналу Q в 1989 году.
За три года до этого мир популярной музыки сделал еще один шаг навстречу отказу от привычных жанровых рамок, когда продюсер Рик Рубин и хип-хоп коллектив RUN-DMC неожиданно для самих себя создали первый настоящий кроссовер-хит.
Всё началось с того, что во время работы над альбомом Raising Hell Рубин предложил группе сделать кавер на песню Aerosmith Walk This Way, первые секунды которой Джозеф Симмонс и Дэррил МакДэниелс уже использовали в качестве «минуса» для фристайла на концертах. Рэперам, никогда не слышавшим композицию полностью и не знавшим, кто такие Aerosmith (напоминаем, действие происходило в 1986 году), идея не понравилась. Тем не менее RUN-DMC всё же записали новую версию трека с вокалом Стивена Тайлера и гитарной партией Джо Перри.
Песня была выпущена синглом — и оказалась настолько успешной, что вдохновила появление целого жанра под названием фанк-метал. В клипе Walk This Way Стивен Тайлер символически проламывает стену, разделяющую две группы — и точно так же в начале 1990-х годов ринулись ломать жанровые барьеры будущие стадионные гиганты Rage Against The Machine, Faith No More и Red Hot Chili Peppers.
Жанровые барьеры, однако, хоть и пошатнулись, остались на месте: несмотря на успех вышеперечисленных коллективов, фанаты рок-музыки и хип-хопа по-прежнему продолжали ходить на разные концерты, покупать разные альбомы и тусить на разных тусовках.
Иными словами, не хватало катализатора, который бы запустил процесс смешения жанров по-настоящему. Таким катализаторам в 2000-х, как легко догадаться, стал интернет.
Стриминговая революция
Сначала Napster и LimeWire, а затем стриминговые сервисы, пиратские сайты и видеохостинги наподобие YouTube и Spotify изменили представление людей о том, как можно слушать музыку. Они буквально смели традиционные пороги, разделявшие аудиторию и музыканта — журналистов-гейткиперов, программных директоров радиостанций и магазины звукозаписи. И на смену пришел почти безграничный выбор, который предоставляет интернет.
В одном из своих видео Оливер Кемп, ведущий ютуб-канала deep cuts, рассуждал об эффектах, которые стриминговая революция оказала на привычки слушателей. «Стриминговые сервисы дают возможность найти музыку, которую вы никогда бы не обнаружили [без них], потому что вы бы не раскошелились на альбом, который никогда до этого не слышали. А еще они дают шанс открыть для себя музыку, которую не найти в местном магазине звукозаписей».
Разнообразные ютуб-каналы также внесли свой вклад в разрушение монолитных стереотипов. Например, без шоу What’s In My Bag, выпускаемого американским магазином звукозаписей Amoeba Records, мы бы вряд ли узнали, что Childish Gambino, он же Дональд Гловер, слушает итальянский прогрессив-рок, а рэпер Earl Sweatshirt покупает альбомы The Residents.
В результате поколения миллениалов и зумеров выросли в условиях практически неограниченного доступа к музыке со всех концов земного шара — доступа, который создал интернет.
Благодаря такому перекрестному опылению в начале 2010-х появился стиль под названием панк-рэп, именуемый также индустриальным хип-хопом. Представители сцены, такие как Death Grips, Slowthai и Rico Nasty, совмещают в своем творчестве хип-хоп-биты с индустриальными шумами, добавляя взрывную ярость и антипотребительские взгляды раннего панка.
Казалось бы, звучат панк и рэп очень по-разному, но один из самых известных треков Slowthai, Doorman, включает в себя семпл из документального фильма 1983 года о панковском сквоте в Ислингтоне (Англия), а сценический образ Rico Nasty вдохновлен легендарной рок-певицей Джоан Джетт.
Один из главных представителей сцены — JPEGMAFIA, он же Пегги — называет себя и остальных панк-рэперов «новыми рок-звездами». Он, разумеется, цитирует своего кумира Канье Уэста, который в 2013 году провозгласил себя «величайшей рок-звездой» и записал Yeezus — один из альбомов, заложивших фундамент панк-рэпа. Сам Уэст, правда, не принадлежит к какой-то конкретной сцене. Несмотря на то, что рэпер и родился в Атланте и вырос в Чикаго, его индивидуальный стиль слабо привязан к локальной специфике. Почти на каждом альбоме он смешивает хип-хоп с каким-то новым жанром, будь то соул на College Dropout, электропоп на 808s & Heartbreak или арт-рок на My Beautiful Dark Twisted Fantasy.
Канье вполне подходит термин «хамелеон», которым музыкальные журналисты любят награждать Дэвида Боуи — вот только таких хамелеонов в современной поп-музыке уже бесчисленное множество.
Суфьян Стивенс постоянно перемещается между инди-фолком, минимализмом, нью-эйджем и глитчевой электроникой. Альбомы Шона Боуи (вот уж совпадение!), который выступает под именем Yves Tumor, больше похожи на сюрреалистические пастиши, перетекающие из джаза и эмбиента во вдохновенный соул и обратно.
Катя Шилоносова, чья группа «ГШ» прославилась своей нойз-роковой эстетикой, в своем сольном проекте Kate NV играет ностальгический поп, вдохновленный мультсериалом «Сейлор Мун» и советскими мюзиклами. Певица Poppy передает эмоции сходящего с ума андроида резкими переходами между бабблгам-попом, ню-металом и индустриальной электроникой.
Нью-йоркский университет The New School, известный своим экспериментальным подходом к учебному процессу, в этом году запустил факультатив «Постжанровая музыка: исполнение и создание». Его цель — обучить студентов музыкальному творчеству в мире, где «музыканты больше не могут принадлежать одному жанру».
И тут появляется наступает подходящий момент, чтобы притормозить и задать, вообще-то, закономерный вопрос:
«А что такое жанр?»
Несмотря на фрустрацию музыкантов по поводу жанровых рамок и призывы журналистов разделаться со стилевыми барьерами, никто из них не дает четкого определения объекту их высказываний.
Музыкальный журналист, автор книги «Хождение по звукам» и ведущий подкаста «Шум и яркость» Лев Ганкин предполагает, что жанры — понятия, придуманные для того, чтобы ориентироваться в музыкальном пространстве, «чтобы не приходилось долго объяснять, „я люблю, когда с гитарами, живьем, пожестче и пободрее“, а можно было сказать „я люблю рок“».
Схожего мнения придерживаются авторы Musicmap — карты жанров и направлений популярной музыки. В конце 2000-х годов основатель проекта, бельгийский архитектор и музыкант Квинтен Кроувелс, попытался найти в интернете карту музыкальных стилей, будучи уверенным, что таковая обязательно существует. Когда ему это не удалось, он решил сделать карту сам, и спустя восемь лет он закончил работу над Musicmap.
Для Кроувелса жанр представляет собой скорее не техническую категорию, а указатель, ведущий артиста и слушателя в нужном направлении.
«Музыкальные жанры — это не рамки, придуманные людьми вроде меня, у которых слишком много свободного времени», — говорил Кроувелс в лекции, посвященной его проекту. — «Чаще всего это социальные движения, которые бросают вызов конвенциям и авторитетам, взаимодействуют с другими жанрами и служат в качестве инструмента, объединяющего музыку вместо того, чтобы разделять ее».
Поэтому его карта переплетена густой сеткой линий, обозначающих прямые и косвенные связи между более чем 230 наименованиями самых разных стилей, возникших за сто с лишним лет истории популярной музыки.
Еще ярче идеи Кроувелса выражены в описаниях жанров: в них главным объектом для изучения становятся не звуковые характеристики того или иного стиля, а политический, социальный и технологический контекст, в котором она возникла и развивалась.
Карточки жанров объясняют, как разочарование в стадионном роке и хиппи-революции привело подростков из рабочих семей и студентов арт-школ к изобретению панк-рока. Как появление экстази популяризировало эйсид-хаус и запустило Второе лето любви в Британии. Наконец, как финансовый кризис 2008 года способствовал возвращению древнего жанра свинг в обновленной форме — с семплами и электронными битами.
В описании Musicmap утверждается, что сервис будет полезен журналистам, артистам и рядовым энтузиастам, а также стриминговым сайтам и приложениям, которые по-прежнему пользуются максимально упрощенной системой категоризации, распределяющей музыку только по самым основным жанрам: рок, поп, панк, альтернатива, электроника и т. д.
Впрочем, у стриминговых сервисов есть своя альтернатива жанровым категориям. Например, Spotify наряду с жанровыми плейлистами предлагает слушателям подборки треков под самые разные ситуации и настроения. «Жизнь прекрасна» подойдет для создания позитивного настроя, Alone Again — для тех, кто чувствует себя одиноким (очевидно), «Пригородный экспресс» — для поездок на поезде, а «Прокачка» — для тренировок в спортзале, подобные подборки есть и у Apple Music.
Питер Робинсон в своем тексте о смерти жанров высказывал любопытное мнение о том, что в будущем такие плейлисты смогут заменить для слушателей привычное ориентирование по жанрам.
Лев Ганкин, однако, не думает, что такое произойдет. «В музыке всё-таки есть не только функциональный план (для чего она нам нужна — для бега, мытья посуды, секса или езды в поездах), но и какие-то ее самостоятельные свойства, которые как раз кодифицированы в жанровом делении. А сосуществовать эти два подхода друг с другом, конечно, будут — и уже сосуществуют».
В конце концов, считает Ганкин, полностью жанры никогда не исчезнут: слишком уж удобно ориентироваться с их помощью в культурном пространстве. Даже те артисты, которые идут наперекор жанровым конвенциям, всё равно не могут существовать в отрыве от стилей, утверждает журналист:
«Если музыкант находится в пространстве шоу-бизнеса и пользуется его ништяками, то его творчество классифицируют и запрут в соответствующий библиотечный ящичек даже против его воли — такое неоднократно бывало. Другой вопрос, что можно не примыкать ни к какому из чистых жанров, а комбинировать их друг с другом: это происходит всё чаще, и современные технологии очень облегчили этот процесс».
В данной парадигме отлично существует всё тот же панк-рэп. Сцена, участники которой нахватались элементов из самых разных жанров, не имеет ни четких географических, ни стилистических границ, тем не менее ярко выделяется на фоне мейнстримного хип-хопа за счет смелого подхода к звучанию и радикальных идеологических установок. JPEGMAFIA и Slowthai могут жить в разных странах и делать очень разную музыку, но их объединяет любовь к грубой энергетике панка и презрение к истеблишменту.
Для тех же артистов, кто не причисляет себя к конкретному жанру, он по-прежнему служит маяком в океане популярной музыки. Канье Уэст вряд ли написал бы духоподъемные гимны Through The Wire и Touch The Sky без знания классиков соула, Чаки Хан и Кертиса Мэйфилда. Точно так же Суфьян Стивенс вряд ли бы создал альбомы — любовные письма штатам Иллинойс и Мичиган без любви к музыкальным полотнам композиторов-минималистов Стива Райха и Терри Райли.
Конечно, жанр в своем самом поверхностном понимании, как набор музыкальных конвенций, и в самом деле уходит в прошлое. Но жанр как социальное явление, как мировоззрение и указатель пути в нашем общем культурном пространстве, скорее всего, не умрет никогда.