Попытайтесь покинуть Омск

Самолет прилетает в Омск из Москвы рано утром. Откуда бы вы ни вылетали — из Домодедово, Внуково или Шереметьево, — вы все равно прибудете в Омск на рассвете. Самолет совершит круг над самым крупным в России нефтезаводом, обойдет город с востока. Снижаясь, вы разглядите всю его центральную часть, залитую придорожными огнями. Аэропорт находится в черте города: за 300 рублей отсюда можно уехать на такси в любую точку Омска. Билет на самолет в Омск стоит от 4 до 12 тысяч — тут уж как повезет.

Омск вообще — город-случайность.

Его могло не быть, если бы 300 лет назад подполковник Иван Бухгольц, отправленный Петром I на разведку золота в казахские степи, не побоялся вернуться ни с чем. Бухгольц бежал от диких племен и, потеряв треть отряда, закрепился для зимовки в устье реки Омь при впадении ее в Иртыш.

Чтобы не получить нагоняй от эмоционального императора Петра Алексеевича, Бухгольц в 1716 году отчитался перед ним о постройке новой крепости, которая должна была стать цитаделью Российской империи на южных границах. Ирония судьбы: Омская крепость больше никогда в своей истории не воевала.

Зато была образцово-бюрократическим местом, где все было по-военному параллельно, перпендикулярно и подстрижено. Именно таким запомнил Омск Федор Михайлович Достоевский, имя которого здесь на каждом углу. Писатель отбывал в Омске ссылку.

В кандалах в Омском остроге Федор Михайлович провел всего четыре года, но, говорят, проникся, все осознал и изменился, став тем самым Достоевским, которого мы знаем.

Поэтому Омск «уцепился» за его память. Здесь установлены несколько памятников писателю, есть музей Федора Михайловича, имя Достоевского носит один из крупнейших региональных вузов — ОмГУ.

Второй «личный бренд», с которым тесно связывают Омск — это адмирал Колчак.

Главнокомандующий Белой армии, на два года во время Гражданской войны сделавший Омск едва ли не столицей, оставил о себе неоднозначную память. С одной стороны, биографы адмирала создали ему романтический имидж, который грех не использовать в региональном брендинге: например, назвать его именем аэропорт, как предлагают некоторые горожане. С другой стороны, колчаковские войска, пытаясь навести порядок в Сибири, пролили столько крови в таежном урмане к северу от Омска, что даже спустя 100 лет попытки поставить памятник адмиралу — пусть даже как исследователю Севера и герою Русско-японской войны — встречают ожесточенное сопротивление жителей.

Удивительно, но даже в Иркутске, где адмирал жизнь свою трагически завершил, память о нем увековечили в камне. В Омске же о Колчаке официально напоминает лишь пафосно-лубочный «ирландский ресторан», где на первом этаже наливают Guinness, а на втором подают плов. Кстати, в ресторане неплохие бизнес-ланчи — если вдруг решите заглянуть.

В Омске вообще много «евроазиатской» эклектики. Начать с того, что город, который административно относится к Сибирскому федеральному округу, на деле совсем никакая не Сибирь. А если и Сибирь — то атипичная. По ландшафту районы, прилегающие к Омску, напоминают Казахстан: степь, минимум деревьев, соленые озера, песчаные ветры. Чтобы защитить город от них, в начале XX века заезжие инженеры разработали целую концепцию «зеленого забора». Осуществить ее удалось только спустя 50 лет. Поэтому Омск середины прошлого века — это «город-сад».

Несмотря на старания местных мэров, застройщиков и черных полит-пиарщиков, внедряющих в сознание людей мем «город-пень», Омск с высоты птичьего полета по-прежнему выглядит зеленым едва ли не наполовину, а городские парки с воздуха похожи на Центральный парк в Нью-Йорке — огромные острова зелени посреди городских новостроек.

Омск советского периода — это «закрытый город». Во время войны сюда эвакуировали два десятка предприятий из-за Урала: здесь строили ракеты, самолеты и изобретали химические присадки для бензина и новые средства радиосвязи. В 50-е здесь могла появиться своя «наука». Городская легенда гласит, что омичам предложили на выбор академгородок с несколькими мощными научно-исследовательскими институтами в перспективе или нефтезавод, который даст рабочие места омичам уже сейчас. Практичные омичи выбрали самый крупный в России нефтезавод. Приобрели не только стабильное производство нефтепродуктов и бензина всех «евроуровней», но и плохую экологию.

Если спросите омича о том, чем он еще недоволен, кроме экологии, он расскажет вам о плохих дорогах, цыганских наркоторговцах из Старого Кировска (местного криминального микрорайона) и о мэре Двораковском, который пилит деревья и никак не может уйти в отставку — недавние перевыборы отменили в связи с самоотзывом всех 23 претендентов на главное кресло города. И в целом все это правда.

Если бы не «прямая линия» с президентом накануне 300-летнего юбилея города, так бы и остался Омск городом без дорог. Но в эфир прорвалась с видеообращением омичка, и дорожные службы вышли на улицы, еще когда Путин продолжал вещать с экрана, и, говорят, не останавливали работу два месяца, пока центральные улицы города не стали похожи на американские хайвеи. Общественники успешно борются за каждое дерево в омских скверах. А если рассуждать насчет безопасности, надо помнить, что Омск — это так называемый красный город. В российской практике так принято обозначать населенные пункты, где все и вся контролируется правоохранительными структурами. Даже криминальные элементы.

Мы уже определились с тем, что Омск — необычный город. Например, главный его символ и главная достопримечательность — несуществующее метро.

Его строили 30 лет, но к 2017 году в городе имеется лишь подземный переход у библиотеки имени Пушкина, который умело притворяется станцией метро (единственной в городе). С этим переходом все обходятся как со старым, выжившим из ума, но любимым родственником и подыгрывают ему в его чудачествах: власти вешают на подземный переход красную букву «М», а простые пешеходы охотно верят в байку о том, что мэрия закупила в Лондоне аудиозаписи тамошнего метрополитена и будет включать их периодически, чтобы приучить омичей к звукам подходящего поезда. Почему в городе нет метро, вопрос сложный и местами риторический, то есть не требующий ответа. Просто так получилось: прорыты тоннели, построен метромост, подготовлены (но законсервированы) несколько станций — в общем, будете в Омске, непременно сфотографируйтесь у большой красной буквы «М». Подыграйте омичам.

Из других достопримечательностей, которые стоит увидеть в Омске, вспоминаются Степаныч и Любочка. Две городские скульптуры, установленные друг напротив друга, из разных эпох и социальных статусов, они воплощают в себе образ такого разного Омска.

«Степаныча» увидел в 90-х в Братиславе бывший тогда мэром города Валерий Рощупкин, сфотографировал и заказал местным скульпторам «такого же» — так в Омске появился свой сантехник, выглянувший из канализационного люка и улыбнувшийся солнцу.

Напротив него — на улице Ленина, который все горожане зовут Любинским проспектом — та самая Любочка, в честь которой проспект и называют. Юная жена сибирского генерал-губернатора Густава Гасфорта была, согласно легенде, любимицей всего городского сообщества в середине XIX века, но скончалась то ли от туберкулеза, то ли от оспы, не дожив до 21 года, и позже, с подачи того же Рощупкина, обрела вечность в металле. С сидящей на скамейке барышней фотографируются не меньше, чем со Степанычем. И вот удивительно, что Любинский проспект официально никогда не носил этого названия. Этот тот случай, когда городские власти пошли на поводу у народного мнения, и теперь на самой исторической улице города можно увидеть табличку «улица Ленина (бывший Любинский проспект)».

Сегодня Любинский — главное место в городе. Еще несколько лет назад здесь можно было видеть горы мусора и вечные дацзыбао «Аренда» на пыльных витринах первых этажей. Если бы не «Газпром нефть». «Дочку» «Газпрома», которой принадлежит Омский нефтезавод, много критикуют — мол, платит мало налогов, портит воздух и крадет омский бензин. Но в прошлом, юбилейном 2016-м году, «Газпром нефть» за свой счет отреставрировала бывшие Московские торговые ряды, из которых состоит улица Ленина, превратив советскую улицу в архитектурный памятник. А местные урбанисты и молодые предприниматели вдохнули в проспект вторую жизнь, убедив толстосумов, нынешних владельцев зданий, отдать улицу им на откуп.

Теперь здесь каждый месяц открываются новые бары, кофейни и рестораны, по которым можно путешествовать всю ночь из одного в другой, за нестоличные деньги покупая вполне московское качество напитков и блюд. Здесь и паб «Буковски» с музыкальной сценой и печатными машинками у столиков, и бургерные «Бутерbrot» и «Гриша», кухня которых даст фору московскому «Фаршу», и кофейня Coffee Rooms в здании бывшей ткацкой мануфактуры, в которой есть свой внутренний дворик с видом на астрономическую башню педуниверситета.

Одна из главных точек притяжения на Любинском — Камергерский переулок. Здесь местные молодые предприниматели открыли сразу несколько заведений. У входа в Камергерский — ресторан «Место про тесто», где вам подадут авторские пельмени и пасту. В самом переулке расположились крафтовый пивной бар «1984» и два винных ресторана — «Винный дворик» и «Одно вино». Чуть дальше по переулку — клуб-ресторан «Свое место». Внутри дворика устраивают вечеринки с живой музыкой и крафтовой едой.

Ответственный за это безобразие, изменившее за считанные полтора года городскую тусовку, — Виктор Скуратов. Скромного молодого омича, которому нет еще и 30, всегда можно встретить в одном из городских брю-баров, названных его фамилией. Когда-то Виктор обеспечивал местные кофейни обжаренным зерном, а потом понял, что ни в одной из них нет той атмосферы, которая должна здесь быть. Так в двух шагах от места высадки подполковника Бухгольца, на слиянии Оми и Иртыша, появился первый экспериментальный бар Skuratov с четырьмя столиками и бариста, которые кричали вошедшим «Привет!» с порога и писали имена гостей на картонных стаканчиках. Это настолько не соответствовало мирку пафосных кофеен для состоятельных горожан и настолько подходило тем, кто не любит понтов, что Skuratov стал самым модным местом Омска.

Вскоре второй Skuratov открылся в центре города, в историческом здании на улице Интернациональной, где некогда располагался телецентр с окнами в пол, как в Нью-Йорке.

За месяц местный предприниматель, который только учился делать кофе и бизнес, «съел» расположенную рядом «Шоколадницу».

С тех пор в Омске открылось еще три кофейни бренда. Зимой 2015-го Скуратов открыл первую кофейню в Москве, в пяти минутах от Арбата, и стал объектом поклонения омской молодежи — Стивом Джобсом и Илоном Маском в одном лице. Сегодня сюда заезжают за кофе по дороге на работу мужчины в хороших костюмах, потягивают латте юные девы с книгами, бизнесмены и местные политики больше не смущаются предложения «обговорить все вопросы» в Skuratov, а федеральных бизнес-спикеров вроде Дмитрия Потапенко или Алексея Кудрина, приезжающих в Омск с лекциями, ведут знакомить с Виктором Скуратовым на его поле.

В его брю-барах всегда хорошая музыка, вкусный кофе, пледы и скидки по четвергам, если покажешь билет в театр на сегодняшний спектакль. Так Скуратов «образовывает» и «окультуривает» свою аудиторию, ведь театры в Омске просто замечательные, признанные по всей России.

«Географ глобус пропил», поставленный на сцене «Пятого театра» задолго до выхода на экраны фильма, считается эталонным. В Драмтеатре ставят «Бег» и «Кориолана».

В ТЮЗе, где до недавнего времени работал обладатель «Золотой маски» Владимир Золотарь, впервые в истории на сцене поставили «1984» Оруэлла, заново прочли «Отелло» и «Гамлета». В Музыкальном театре идут балеты «Идиот» (помните про Достоевского?) и «Карбышев» о замученном фашистами советском генерале из воспитанников Омского кадетского корпуса.

В одной из кофеен Skuratov на улице имени Чокана Валиханова — еще одного выпускника Омского кадетского корпуса, офицера на службе русского царя — во всю стену нарисован портрет молодого казахского просветителя в узнаваемом контркультурщиками антураже под псевдонимом “Cho”.

Это работа известнейшего сибирского художника Дамира Муратова, автора «Че Бурашки» и флага «Соединенных Штатов Сибири». «Картинки», как Дамир называет свои работы, ездят по мировым выставкам, футболки с принтами его работ носит омский вице-губернатор, а сам Дамир с удовольствием принимает гостей в своей галерее «Беднотаун» на краю города, где, прогуливаясь с папиросой посреди причудливо соединенных фантазией автора и клеем «Момент» осколками старых бутылок, детских игрушек и посуды, он рассуждает: «А я решил — стану мхом. У мха нет желаний, он аполитичен, он везде».

И все же главная проблема Омска — это колоссальный отток населения. Только за прошлый год из города уехало почти 6 тысяч человек.

В основном это молодые люди, получившие хорошее образование — здесь одна из лучших медицинских академий в стране и котирующиеся даже за рубежом политех, автодорожная и транспортная академии. Молодежь не может найти работу по специальности или просто хочет летать выше, чем позволяет им Омск.

Но, как говорит пиарщик Артем Касаткин, Омск — это старый отец, который ждет своих детей в гости на праздники, но не препятствует их развитию вдалеке от дома. Еще одна идея Артема — поставить в людных местах Москвы билборды с надписью «Омск помнит тебя», чтобы заставить «омсквича» остановиться в суете, вспомнить о доме и улыбнуться. Какой еще город способен на такое?