Путь госпожи. Женщины-самураи в истории Японии

Кто такие самураи и в чем их путь

Исторические фигуры женщин-воинов традиционно вызывают множество споров. Участие женщин в современных вооруженных конфликтах хорошо задокументировано. Однако когда дело касается Средневековья и более ранних периодов, историки вступают на тонкий лед: материальных источников гораздо меньше, а письменные наполнены фантазиями и идеологией. Различение правды и вымысла еще больше усложнили авторы Викторианской эпохи, придумывавшие мифы о прошлом, которое выставлялось временем немытых варваров. Делалось это для того, чтобы показать превосходство Викторианской эпохи над всеми предшествовавшими. Среди прочего так родились всевозможные «средневековые» инструменты пыток вроде «железной девы», «пояса верности» и металлических корсетов Екатерины Медичи. Проблемы, характерные для европейской исторической науки, присущи и японской. История Японии тоже использовалась в политических и идеологических целях, многие факты искажались, а аутентичные источники зачастую полны неправдоподобных мифов.

Недостаток достоверной информации часто приводит к жарким спорам не только в академических кругах. Каждый раз с выходом фильма, игры или аниме, где действие происходит в средневековой Японии, в интернете разгорается дискуссия по поводу достоверности происходящего. Нередко споры затрагивают воительниц прошлого. Новый виток обсуждения женщин-самураев начался в 2023 году с выходом анимационного сериала от Netflix «Голубоглазый самурай». Сериал вызвал восторг зрителей и критиков, завоевал несколько наград и был продлен на второй сезон. Естественно, поклонники произведения заинтересовались его исторической правдоподобностью.

Но прежде чем попытаться ответить на вопрос о том, существовали ли женщины-самураи, надо определиться с тем, кого вообще можно считать самураями.

Историки сходятся во мнении, что слово «самурай» происходит от глагола «сабурау» — «служить», иероглиф для которого позаимствован из Китая и означает то же самое. Переводчик Уильям Скотт Уилсон утверждает, что впервые термин употребляется в Собрании старых и новых песен Японии (Кокинсю), датируемом 922 годом. При этом служба не обязательно была военной — слово обозначало служение в широком смысле.

В период Хэйан (794–1185) людей, зарабатывавших на жизнь сражениями, называли «буси». «Элитных» буси, служивших императорской семье и аристократам, называли «самураями», отношение к ним было неоднозначным. Хэйан — это время расцвета утонченной культуры. Император и знать начинают свысока смотреть на дела мирские вроде политики и войн, отдают предпочтение поэзии, наукам и искусствам. Обеспеченный народ подхватил моду и тоже увлекся творчеством и самообразованием. Несведущее в искусстве и науках воинское сословие, начавшее формироваться в период Нара (710–794), внезапно осталось не у дел и стало своего рода социальным изгоем. Воины не умели слагать стихи и поддерживать интеллектуальные беседы, из-за чего занимали в глазах аристократов низкое положение. В то же время их брутальный образ жизни вызывал неподдельный интерес. Ранние военные хроники (гунки) были написаны знатными людьми и отражают их противоречивое отношение к воинам. С одной стороны, прослеживается пренебрежение, с другой — некоторое восхищение спартанским бытом военных, простотой и аскетизмом.

Военное сословие довольно долго терпело снисходительное отношение изнеженных аристократов, пока не пришло к власти в 1185 году, что ознаменовало начало периода Камакура (1185–1333) и образование первого сёгуната (военно-феодальной системы правления). Закономерно возрос престиж буси, в особенности самураев. Начался золотой век самурайства: они стали образцовыми гражданами, на которых следовало равняться. Герой, о котором слагают легенды в этот период (хотя он и принадлежит к рубежу эпох Хэйан и Камакура), — юный самурай Минамото-но Ёсицунэ, наделенный разнообразными талантами, смекалкой и отвагой.

Он прекрасен, как женщина, образован, как аристократ, и умеет играть на флейте.

В период Муромати (1338–1573) образ самурая как невежественного варвара окончательно канул в прошлое. Под растущим влиянием дзен-буддизма самураи породили множество таких культурных явлений, как чайная церемония и икебана, которые распространены и сегодня. К этому времени почти сформировался известный сегодня в поп-культуре кодекс чести воина — бусидо. Служение господину стало центральной темой самурайской морали, но уже в начале Эпохи воюющих провинций (1479–1615) самураи пересмотрели приоритеты — то было время войны всех против всех. Традиционные отношения хозяин—слуга между лордом и его вассалами нарушились: самураи не только не собирались умирать за своего господина, но были рады стать причиной его кончины. Так продолжалось до тех пор, пока Токугава Иэясу не навел в стране порядок с основанием сёгуната Токугава (1603–1868).

В чем-то Токугава перестарался. В период Эдо (другое название периода Токугава) в обществе устанавливается жесткая социальная структура. Раньше каждый человек, обладая желанием и талантом, мог занять почти любое положение — карабкаться вверх по социальной лестнице было не просто, но возможно. С приходом к власти семьи Токугава о социальной мобильности пришлось забыть. Человек, рожденный в клане самурая обязан был стать самураем, рожденный же в семье торговцев, фермеров или ремесленников не имел права быть воином. Отчасти такая политика была направлена на сокращение численности самураев, ведь к XVII веку каждый пятый японец был из их числа.

Самураи признавались высшим сословием и только им было разрешено носить оружие.

Экономика закрытой для иностранцев Японии держалась на крестьянах, которые вынужденно терпели и кормили самураев — элиту общества. Однако все понимали, что в условиях отсутствия войн необходимость военного сословия резко падает. В обществе нарастало напряжение: крестьяне, ремесленники, торговцы и даже феодалы, размякшие в мирное время, не понимали, зачем им самураи. Сами самураи, переставшие богатеть, не понимали, в чем их путь и зачем им служить нерадивым господам. Ответ, устроивший на время всех, нашел конфуцианский философ Ямага Соко. Именно он окончательно сформулировал «сидо» — путь служивого мужа. Согласно его учению, лишь самурай обладал врожденным чувством справедливости и долга, любовь к господину была у него в крови, а в моральном плане он выше всех остальных. Лестная исключительность пришлась по вкусу многим самураям — по крайней мере, тем, которые были готовы любить своего господина пылкой и безусловной любовью. Любовь к господину превосходила даже любовь к супруге, ибо была непорочной. Главным проявлением этой любви было жертвование собственными интересами и достатком, а порой и жизнью. Однако существует мнение, что подобный фанатизм не был широко распространен, а самураи были не менее прагматичны, чем любые другие воины, и подчинялись лишь своему непосредственному начальнику. Тем не менее нельзя отрицать, что в их сословии идеи конфуцианства пользовались большой популярностью. Кроме того, самураи стояли на страже традиционных ценностей, поэтому, когда правительство Токугава в XIX веке было вынуждено открыться внешнему миру, самураи были, мягко говоря, недовольны.

При помощи самураев сёгунат Токугава был уничтожен, бразды правления вернулись императору. Начался период Реставрации Мэйдзи (1868–1912), который по иронии судьбы положил конец самурайству. С открытием страны японское общество осознало, насколько оно отстало от остального мира. Самураи не только были бесполезны против российской, европейской или американской армий, но и стали бельмом на глазу из-за своих консервативных идеалов, тянувших страну в прошлое. Однако уже в 1914 году отношение к самураям снова меняется. Хотя никто не собирался возрождать сословие, общество вновь стало восхищаться самурайской моралью.

Нарратив, что каждый японец в душе самурай, приобрел широкое распространение в период мировых войн и сохранил популярность после их окончания.

В 1899 году вышла работа «Бусидо: душа Японии» исследователя Инадзо Нитобэ. Эта книга, романтизирующая и идеализирующая образ самурая, стала настоящей библией фанатов самураев в Японии и еще больше — за ее пределами. Произведение неоднократно подвергалась критике за поверхностность и недостоверность, однако именно благодаря ему окончательно оформился образ самурая в популярной культуре. И когда речь заходит о существовании женщин-самураев, вопрос можно приравнять к следующему: «Существовали ли женщины-воины, которые были в точности как мужчины-воины из этой книги?» Скорее всего, нет, как не было и мужчин, в точности соответствовавших идеалам, описанным Нитобэ. Образ самурая, его мораль и жизненные принципы эволюционировали на протяжении веков, поэтому любой собирательный образ будет недостоверным в отрыве от исторического периода. И это справедливо для самураев обоих полов.

История самурайства глазами женщин

Говоря о женщинах-самураях, как и в случае с самураями вообще, важно понимать, о ком идет речь. Существование женщин-самураев ни у кого не вызывает сомнений, если имеются в виду женщины самурайского сословия: матери, жены и дочери мужчин-самураев. Но владели ли эти женщины оружием и боевыми искусствами? Принимали ли они участие в сражениях наравне с мужчинами?

В своей книге Инадзо Нитобэ не обходит стороной женщин-самураев, хоть и посвящает им всего главу. Его оценка роли женщин в японском обществе субъективна и отражает представления эпохи:

«Согласно Бусидо, ценность женщины определялась двумя сферами деятельности — на поле битвы и у семейного очага. Причем семейный очаг ценился больше. Этот метод вполне оправдан, поскольку большинство женщин не жаждут выступать в качестве социально значимых единиц. Они находят полное удовлетворение в роли жены и матери, за что и любят их близкие люди и уважают в обществе».

Нитобэ считал, что главная цель самурайского сословия заключается в самоотверженном служении:

«Жена служила мужу, муж служил господину, который в свою очередь служил Небесам».

Именно на плечи женщины Нитобэ возлагает обязанность следить за соблюдением этой цели. Если муж по каким-либо причинам чрезмерно увлекался чем-то кроме служения, жена должна была направить его на путь истинный. Если девушку-самурая донимал пылкий влюбленный, она покидала его. Использовали ли женщины самурайскую мораль, чтобы «отшить» настойчивого ухажера, Нитобэ не уточняет. Также он никак не комментирует случаи, когда женщины оказывались во главе клана после смерти мужа. Обходит он стороной и легендарных японских воительниц. И хотя он говорит о том, что женщины самурайского сословия учились обращаться с оружием, он объясняет это необходимостью самозащиты и лишь вскользь упоминает, что полученные навыки они могли использовать во время войны.

Нитобэ был далеко не единственным, кто пропагандировал подчиненное положение женщин, однако он внес ощутимый вклад в становление образа покорной хранительницы домашнего очага, готовой покончить с собой ради мужа. Сегодня этот образ широко распространен в интернете, и многие белые мужчины даже переезжают в Японию, чтобы найти себе послушную, «традиционную» жену.

Какое же разочарование постигает их, когда реальность оказывается далекой от стереотипов, воспетых в сочинениях, пропитанных конфуцианской моралью.

Положение женщин в Древней Японии не было зависимым; некоторые исследователи даже утверждают, что в Японии был матриархат. Однако начиная с периода Камакура, то есть с момента прихода к власти воинского сословия, их права всё больше ущемляются, пока наконец с наступлением периода Эдо женщины не становятся де-юре бесправными. Их лишили права собственности, права на развод, права на свободное передвижение и других прав, которыми они могли похвастаться перед европейскими дамами в более раннюю эпоху. Был разработан кодекс морали — «Великое наставление для женщин», в основе которого лежали постулаты конфуцианства. Положение женщин не стало лучше и при Реставрации Мэйдзи. В эти темные для женщин времена японские художники напоминают обществу о любимых героинях прошлого.

Томоэ Годзэн — национальная японская героиня и самая популярная воительница, жившая на рубеже периодов Хэйан и Камакура (XII–XIII вв.). Считается, что во время войны Гэмпэй (1180–1185) между кланами Тайра и Минамото она принимала участие в сражениях бок о бок со своим господином (по другим версиям — любовником) Минамото-но Ёсинакой. В своей первой битве она обезглавила семерых и стала одной из главных подчиненных Ёсинаки, возглавив тысячу его всадников в битве при Тонамияме в 1183 году, закончившейся поражением Тайра. В Повести о доме Тайра Томоэ описана как прекрасная женщина и «могучий воин, равная по силе тысячи и способная справиться хоть с демонами, хоть с богами». Она была известна как фехтовальщица, искусная наездница и превосходный лучник.

К несчастью для Томоэ, Минамото-но Ёсинака погиб в битве при Авазу. Его двоюродный брат Минамото-но Ёритомо стал сегуном. Дальнейшая судьба Томоэ неизвестна: одни легенды говорят, что она осталась подле своего господина (хоть тот и призывал ее бросить его и спастись самой) и погибла в бою; другие — что она выжила и стала монахиней.

Многие подвергают сомнению существование Томоэ Годзэн, хотя ее история и близко не так мифична, как, например, легенда об Императрице Дзингу, которая повела армию на Корею, будучи беременной, и, чтобы роды не отвлекли ее в походе, засунула себе камень между ног и проходила беременной три года до завершения кампании. Автор книги «Женщины-войны: неожиданная история» Памела Д. Толер считает сомнения относительно Томоэ Годзэн несправедливыми, ведь почему-то никто не усомнился в существовании ее господина, Минамото-но Ёсинаки, хотя оба они не упоминаются в «Адзума Кагами» — главном первоисточнике о войне Гэмпэй. Историк Стивен Т. Браун прямо не отрицает возможность существования Томоэ Годзэн, однако отмечает, что «биография Томоэ настолько окутана легендами, что… невозможно сказать, где заканчивается историческая реальность и начинается литературный вымысел».

Вне зависимости от того, была ли Томоэ реальной личностью или вымышленным персонажем, она оказала огромное влияние на японскую культуру, в том числе на образ самурая. Она стала излюбленной героиней пьес кабуки и была изображена на множестве гравюр эпохи Эдо.

Есть легенды и о другой девушке-самурае, принимавшей участие в войне Гэмпэй, но уже на противоположной стороне. Хангаку Годзэн («годзэн» означает «госпожа», «леди» — она не была родственницей или однофамилицей Томоэ) сохранила преданность побежденному клану Тайра и приняла участие в неудавшемся государственном перевороте против Минамото в 1201 году. Ее племянник повел войско против сегуна Камакуры, а она осталась оборонять крепость. Племянник был вскоре повержен, а Хангаку удалось сдерживать осаду на протяжении трех месяцев, пока ее не ранили в ногу и пленили сподвижники Минамото. Тем не менее ее боевой дух произвел огромное впечатление на окружающих, и один из приближенных вассалов сегуна попросил ее руки, уговорив помиловать Хангаку. Правда, дальнейшая судьба девушки-самурая неизвестна, как и то, был ли ее брак счастливым.

История Хангаку Годзэн вызывает меньше споров, чем Томоэ. Возможно, потому что Хангаку в легенде отведена роль, одобряемая для женщин самурайского сословия — она защищает, а не нападает.

Согласно дневнику канцлера Тоуина Кинкаты (1291–1360), по всей Японской империи существовало несколько «женских кавалерий». Он отмечает, что многие кавалеристки родом из западной Японии — по-видимому, женщины из этих районов вдали от крупных столиц с большей вероятностью присоединялись к воинам.

Однако только в период Воюющих провинций начался золотой век женщин-воинов. Во времена смуты женщины из дворянских родов и крестьянских семей взяли в руки оружие, чтобы защитить себя и свой дом. В эту эпоху появились одни из самых выдающихся женщин-воинов в истории Японии — от Мёурин, которая была особенно искусна в контратаках против осаждающих армий, до Охори Цурухимэ, которую называют японской Жанной д’Арк. В XVI веке существовали боевые подразделения, состоящие только из женщин. Так, Икеда Сен возглавляла отряд Тэппо, состоявший из 200 женщин.

Считается, что в сражениях участвовало гораздо больше женщин, чем отражено в источниках. Например, на месте битвы между отрядами Такеды Катцуёри и Ходзё Идзинао 1580 года было найдено 105 тел, 35 из которых идентифицировали как женские. Обычно женские останки находили рядом с замками, однако в этом случае поблизости не было сооружений. Японский археолог Судзуки Хироацу сделал вывод, что женщины пришли на поле боя, чтобы сражаться и умереть как воины. Раскопки, проведенные на других местах боевых действий по всей Японии, дали аналогичные результаты. Однако анализ ДНК не проводился, поэтому вполне возможно, что останки принадлежат молодым юношам.

В то время как мужчины-самураи почитаются в обществе по сей день, женщины-самураи в значительной степени игнорируются. Связано это прежде всего с недостатком достоверных источников и умалением роли женщины в японском обществе. Конечно, даже если все известные упоминания о женщинах-самураях правдивы, в сравнении с мужчинами их всё равно было значительно меньше. Но они все-таки были, а значит, подвиги женщин-воинов — одна из крупнейших нераскрытых страниц в истории самураев.