Границы «бытовой веры»: живучие суеверия и секты в дореволюционной России
Пока многие продолжают вести бескомпромиссную неравную борьбу с 5G-вышками, предлагаем вам вспомнить, какие предрассудки господствовали в царской России. В новой статье историк Саша Ломакин рассказывает о бытовом православии: как наши предки молились христианскому Богу, плевали через плечо, проводили языческие обряды, вступали в секты и не видели во всём этом ни малейшего противоречия.
По результатам опроса ВЦИОМ, опубликованным 29 ноября 2019 года, 67% россиян считают себя православными. В 1897 году этот показатель равнялся 69,9% (по данным Первой всеобщей переписи населения). То есть как и 120 лет назад, в России большая часть населения готова, так или иначе, публично подтвердить свою лояльность РПЦ.
Но в то же время мы часто чувствуем некоторый диссонанс: наши знакомые, которые посещают церковь, порой могут верить не только в предписанное православным каноном — начиная с защиты от сглаза, гороскопов и гадалок и заканчивая совсем уж парадоксальным крестным знамением, когда дорогу перебегает черная кошка. Эту черту мы унаследовали от предков. Попробуем разобраться, как в голове дореволюционного обывателя уживались народные поверья и религия.
Обряды и традиции (18+)
Многим известно, что столь любимая христианами Пасха наследует иудейскому Песаху, а тот восходит к древнему языческому празднику плодородия. Славянский политеизм тоже оставил новой религии на наших территориях весьма богатое наследство. Доктор исторических наук С. Ф. Алмазов пишет:
«В любом сколько-нибудь крупном православном празднике под его христианской оболочкой неизменно можно найти многие народные и языческие обычаи и традиции».
Так, Крещение восходит к древнему обряду очищения, почитание Богородицы представляет собой продолжение культа земледелия и плодородия, а образ Девы Марии — персонификация природных сил и явлений. Если вспомнить, что большинство населения страны вплоть до середины XX века составляли сельские жители, то нет ничего удивительного в том, что в России особенно чтят Богоматерь. И наши предки сначала шли в церковь и молились перед посевом, а уже потом, не чувствуя в этом никакого противоречия, «как заведено», совершали «дедовский» ритуал.
«Многие сексуальные обычаи, связанные с аграрными обрядами… когда мужчины символически оплодотворяли Землю, сохранялись вплоть до конца XIX в. В некоторых районах Украины в XIX в. вместо ритуального совокупления на полях в период посевной существовал обычай перекатывания парами по засеянному полю и т. д.
В некоторых регионах России мужики сеяли лён и коноплю без штанов или вовсе голышом, а на Смоленщине голый мужик объезжал на лошади конопляное поле.
Белорусы Витебской губернии после посева льна раздевались и катались голыми по земле. В Полесье при посадке огурцов мужчина снимал штаны и обегал посевы, чтобы огурцы стали такими же крепкими и большими, как его член, и т. д…», — пишет историк и сексолог Игорь Кон в книге «Клубничка на березке. Сексуальная культура в России».
Среди крестьян были распространены заговоры от чего угодно, причем люди, как и в молитвах, обращались в них к Иисусу, Николаю Чудотворцу, Богородице. Филолог Наталия Будур в книге «Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII–XIX веков» приводит в их числе обряд, исцеляющий от запоя:
«Живую щуку сажают в туес или кувшин с вином и настаивают 12 дней; щука дает много слизи, и настой протухает. Им поят пьяницу, приговаривая: как щука не терпит вина, тако ж бы не терпел его раб Божий».
Или заговор от болезни печени:
«Не болит у Христа печень, не печет, не ноет и не стонет ни на зореньке с утра, ни в полдень, ни на закатной зоре, ни ночью. Так бы и у раба Божиего (имярек) печень бы не болела, не горела, не ныла, не колола, с этого часа и до последней минуты. Двенадцать апостолов заговор подписали, печатью увенчали, к ней ключи потеряли. Христос ключи подобрал, к себе в Божие царство забрал. Аминь».
[Орфография и пунктуация оригинала сохранены]
Одной из самых «живучих» языческих традиций оставался праздник Ивана Купалы (24 июня / 7 июля). В этот почитаемый славянами день солнцестояния и расцвета природы задабривали духов, просили счастья, урожая и т. д. При христианизации Руси на 24 июня был назначен новый праздник — Рождество Иоанна Предтечи, ближайшего предшественника Христа. И если сначала такое слияние только помогало принять новую религию, то потом с «двоеверным» торжеством возникли проблемы. В процессе становления и развития христианства в России разгульный характер празднества перестал вписываться в существующие нормы — слишком уж откровенные игрища проводились в эту летнюю ночь (папоротник, цветок которого ходили «искать» парочки по ночам, никогда не цветет). Уже в Стоглаве 1551 года (эпоха Ивана Грозного) богомерзкое действо строго осуждается и за пьянство, и за «растление». Однако за сотни лет борьбы с пережитками давнего прошлого ситуация мало изменилась.
«…Народ издавна привык и не скоро оставляет эти [купальские] обычаи, а ревностным священникам приходилось терпеть и обиды. Ольшанский, напр., священник Потап чуть не был избит сотником за эту ревность», — рассказывает о нравах XVIII века епископ Никодим Кононов в жизнеописании епископа Белгородского Иоасафа.
Впрочем, борьба с демонами прошлого продолжается и по сей день. В 2013 году под давлением церкви власти Россошанского района Воронежской области были вынужденызапретить празднования в честь Ивана Купалы и Нептуна.
В Средние века христианство признавало существование всякой нечисти и ведьм и тем самым само способствовало распространению разных предрассудков и суеверий.
Здесь и святая испанская инквизиция, и гневные проповеди Савонаролы против «дьявольского» папы Александра VI Борджиа. В России же похожая инстанция появилась достаточно поздно и просуществовала совсем недолго: утвержденную Петром I должность протоинквизитора упразднила Екатерина II.
Впрочем, борцом с колдунами называют уже упомянутого Ивана Грозного. Наталия Будур приводит фольклорную легенду о том, как царь велел собрать со всей Руси ведьм и доставить в Москву, рассчитывая устроить гостьям по-инквизиторски «горячий» прием. Однако, когда костер уже был зажжен, все осужденные обратились в сорок и улетели, оставив государя в дураках. В легенде (а соответственно, и в народном сознании) жестокость царя отождествляется с богоборческой миссией. Не случайно и упоминание конкретного вида птиц: согласно до сих пор бытующей примете, если сорока залетает в дом — это к покойнику.
Как ни странно, многие суеверия, сохранившиеся до наших дней, в том числе и самые популярные (например, трижды постучать по дереву или плюнуть через левое плечо), имеют христианские истоки. Как рассказывает основатель Музея русских суеверий в Калининграде Михаил Семенов, любая тройственность таких ритуальных действий — это отсылка к тройственности Бога (Отец — Сын — Дух), то есть обращение к Каждому из Них. А через левое плечо плюют потому, что там сидит бес, в то время как на правом — ангел.
Православная церковь уже несколько столетий всячески осуждает подобные предрассудки и с рационалистических позиций, и с богословских. В Новое время и с наступлением эпохи Просвещения вера в бесовщину постепенно начинает угасать. Но только не в народной среде. Весьма показателен рассказ, который Н. В. Сперанский, нашедший его в газетной заметке, приводит в своей книге «Ведьмы и ведовство. История инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах». 25 сентября 1895 года в самом центре Москвы жестоко избили женщину по подозрению в колдовстве. Заканчивается история очень тонкими наблюдениями:
«И над сценой этой средневековой расправы ярко сиял электрический фонарь великолепной аптеки Феррейна, и повезли изувеченную Новикову в больницу мимо великолепного Политехнического музея, в аудитории которого еженедельно возвещается почтеннейшей публике то о новом способе управлять воздухоплаванием, то о таинствах гипнотизма, то о последних чудесах эдиссоновой электротехники. И, когда привезли Новикову в больницу, то, вероятно, по телефону, этому чудесному изобретению конца XIX века, дали знать в дом обер-полицмейстера, что вот-де в приемном покое такого-то полицейского дома лежит женщина, избитая в конце века XIX по всем правилам начала века XVI…».
Действительно, несмотря на технический прогресс, переосмыслять собственные предрассудки народ не спешил. Даже в XIX веке в крестьянских записках с любовными заговорами языческая символика, по подсчетам историка Б. Н. Миронова, встречалась в 82% случаев (на 6 «христианских» приходилось 27 нехристианских). К началу следующего столетия ситуация не сильно изменилась, и этому способствовал еще один фактор.
Сектанты
В XIX и тем более в начале XX века православие не было монолитным: существовали десятки крупных сект, не говоря уже об огромном количестве старообрядцев (противников церковной реформы 1654 года). Авторы статьи «Численный состав сектантства в Российской империи…» пишут:
«По официальным ведомостям, число раскольников и сектантов между 1826 и 1855 гг. было от 700 000 до 800 000 человек и лишь однажды (в 1837 г.) показано было в 1 003 000 человек.
По утверждению генерала Н. Н. Обручева, имевшего доступ к секретным правительственным данным, число раскольников и сектантов не могло быть меньше 8 млн… <…>»
Это 13% населения, которое на тот момент составляло около 60 млн человек, то есть примерно каждый восьмой житель. Со временем доля иноверцев только росла, хотя реальная статистика старательно замалчивалась властями.
По оценке знаменитого историка и члена Временного правительства П. Н. Милюкова, в 1900 году в России насчитывалось около 20 млн раскольников и сектантов, составлявших почти 15% населения (каждый седьмой житель!).
Зачастую то, что многие крестьяне принимали за каноническую православную веру, на самом деле ею не было. Между тем секты становились рассадниками всяких околорелигиозных идей, суеверий и предрассудков, но деревенское население осознавало это редко. Под их влияние попадали такие известные люди, как, например, князь А. Н. Голицын и поэт Николай Клюев.
Опишем представления и практики нескольких наиболее известных «сект», какими их видели власти Российской Империи и представители РПЦ.
Хлысты
Секта возникла в середине XVII века во Владимирской губернии, после того как на беглого крестьянина Данилу Филипповича снизошло «озарение». Cвоей быстро появившейся пастве он рассказывал, что в него проник Сам Господь Саваоф, и Он-то уж теперь научит всех истинной вере.
Первым делом Данила собрал все богословские книги в мешок и утопил их в Волге, а затем постановил «учиться» только у Святого Духа. Темным крестьянам, не видевшим вокруг никаких Божественных сущностей, новоявленный мессия объяснил, как Его узреть: нужно довести себя до религиозного экстаза. Сделать это можно только с помощью «радений» — коллективной молитвы с ритуальными песнями и плясками. Во время подобных практик человек впадает в экстатическое состояние и переживает разного рода «откровения». На этих же собраниях проводился обряд, давший название секте. Вот как его описывал богослов и профессор Т. И. Буткевич:
«<…> После отдыха хлысты снова становятся в круг и начинают кружиться с еще большей ревностию, как бы желая показать свое особое послушание „старцу“, который в это время вертится в центре и поет…
А „богородица“ в это время кричит одно: „Бейте Марфу, не желейте плоти“. Хлысты схватывают свои полотенца, делают из них жгуты и начинают ими бить друг друга и себя самих, вполне веря, что этим они изгоняют из себя бесов. Рубахи на них становятся такими мокрыми, что их выжимают несколько раз; пол смачивается потом, как бы разлитою водою. <…>»
Видов радений достаточно много: «в одиночку» (человек выходит в центр круга и вертится до упада), «в схватку» (муж и жена кружатся обнявшись), «корабликом» (друг за дружкой по кругу, подпрыгивая), «крестиком» (перебегая между противоположными углами избы), «тканее цветов и ленточек» (три человека становятся напротив еще троих и перебегают с одной стороны на другую) и т. д.
Всё это светопреставление достигает кульминации, когда на кого-то из радеющих спускается Дух. Счастливчик впадает в транс и несет тарабарщину (которую хлысты считают «новыми языками»). Другие воспринимают это с диким восторгом, начинают трястись, раздаются крики: «Дух Святой идет!» — все бьются в конвульсиях и падают на пол. Вскоре старейшина гасит свечу, и наступает время оргии. Собравшиеся предаются «ужасному проявлению половой разнузданности», не разбирая ни родства, ни возраста. Зачатых же во время такого действа через «излияние Святого Духа» детей хлысты часто называют христосиками.
Описывая радения, Буткевич отмечает, что в начале XX века свальный грех становится всё более и более редким явлением, нежели раньше.
Борьба с «развратом», царившим в общинах хлыстов, привела к возникновению секты скопцов во второй половине XVIII века. Подробнее о ней вы можете почитать в статье на «Ноже».
Прыгуны
Пик популярности этого движения пришелся на вторую половину XIX века. Выходцы из молокан, прыгуны проживали в основном на Кавказе и в Самарской губернии. Как и следует из названия секты, в своих «возбуждающих дух» обрядах ее участники практиковали скакания и прыгания.
Столь странный церемониал они объясняли строками из Библии, где говорилось, как царь Давид «пред сенным ковчегом скакаше, дурью маямшися».
Прыгали и во время религиозных песнопений. Когда на пророка «находил дух», тот начинал раскачиваться, топать, плясать и скакать, доводя себя до состояния абсолютного экстаза. Это настроение передавалось по цепочке всем присутствующим, которые тоже принимались прыгать по комнате. Заканчивалось такое действо чаще всего конвульсиями, пеной изо рта и бормотанием невнятных слов. Несмотря на очевидное сходство прыгунов с хлыстами, были среди их обрядов и совершенно особые.
Религиовед А. А. Мухин рассказывает, что представители этой секты сопели друг на друга во время богослужения. Всё дело в том, что ее основатель Лукьян Соколов неправильно истолковал слова псалма «окропиши мя иссопом» (на деле, иссоп — растение, используемое в качестве кропила). Во время обряда «воскресения девы» на притворившуюся мертвой девушку также следовало сопеть и дуть, после чего та «оживала». Сам Соколов предвещал конец света и мнил себя Иисусом. В 1928 году, спустя много лет после смерти Лукьяна Петровича, в Лос-Анджелесе вышел труд его последователя и «нового пророка» Максима Рудомёткина «Дух и жизнь. Книга Солнца: Божественные изречения наставников и страдальцев за Слово Божие, Веру Иисуса и Дух Святой Религии Духовных Христиан Молокан-Прыгунов», куда вошли все основные писания этой секты. Кстати, общины молокан и прыгунов до сих пор проживают во многих странах мира. Их совокупная численность составляет не менее 100 тыс. человек.
«Мне такое приснилось…»: т.н. секты харизматического лидерства
Религиозные движения, обладавшие выраженным лидером, были очень многочисленны и разнородны. Так, в середине XIX века в Таврической и Херсонской губерниях возникает марьяновщина. Как пишет Т. И. Буткевич, всё началось со случая, произошедшего с крестьянкой «матушкой Марьяной». Будучи замужем за хроническим алкоголиком, женщина кормилась тем, что зарабатывала с чтения псалтыри над покойниками. Однажды, решив устроить небольшую школу для девочек в своем селе, в только что купленной за три рубля избе Марьяна обнаружила среди рухляди деревяшку, на которой узрела что-то похожее на лик Богородицы. Слух о новоявленной иконе и чудесах разлетелся быстро, а для пущего эффекта крестьянка заявила, что образ еще и «плачет».
На самоорганизованные службы к Марьяне стекался народ с Одессы, Киева, Полтавы, стали поступать щедрые пожертвования. Женщина начала ездить по городам и с каждых таких гастролей возвращалась в родную деревню в компании девушек в черном. Фактически в небольшой избушке организовался мини-монастырь.
Однако вскоре прошел слух о связях Марьяны со скопцами, и к секте заявилась полиция. Выяснилось, что привезенные из поездок девушки на деле были проститутками, а в монахини их определила сама «настоятельница». Секту разогнали, отправив ее основательницу на послушание к протоиерею одного из херсонских соборов.
Большинство сектантов разных толков искренне считали себя православными, ходили в храмы и жили в ладу с зачастую ничего не подозревавшими соседями. Секты продолжали расти как грибы даже в начале XX века. Иннокентьевцы, например, появились в 1908 году всё в той же Херсонской губернии. Основатель секты иеромонах Феодосовского монастыря Иннокентий был рукоположен в сан официально, самой РПЦ. Здесь история во многом повторяется: опять происходят не поддающиеся рациональному объяснению диковинные события, новоявленный «святой» говорит о канонических церковных ценностях (сделал себе имя благодаря чудесам, связанным с мощами Феодосия), а потом начинает «чудить» и сам. Авторитета ему прибавило благословение, полученное от Григория Распутина, уже тогда имевшего значительное влияние в светских кругах Петербурга (его знакомство с Николаем II состоялось еще в 1905 году).
«Один из местных жителей, посетивший монастырь в 1909 г., рисует такую сцену, которой сопровождалась проповедь Иннокентия:
„…Со всех сторон неслись дикие вопли, люди, точно безумцы, лаяли по-собачьи, валялись на полу, бичевали себя веревками до крови по всему телу“»,
Постепенно деятельность новоиспеченного пророка стала принимать скандальный характер. Истории о развратном образе жизни Иннокентия, пьяных оргиях, сопровождавшихся скандалами, драками его мироносиц-сожительниц, выходили далеко за пределы монастыря. И пока основателя секты перевоспитывали «испытанные в вере» священники, последователи организовали гигантскую подземную обитель Новый Иерусалим — систему пещер в Херсонской губернии. В катакомбы тысячи духовных детей Иннокентия приходили не только жить благой жизнью, но и умирать. Неудивительно, что вскоре там стали распространяться многочисленные болезни, которые, впрочем, не останавливали новых адептов веры.
Заточенный же в Мурманском монастыре лидер решил сбежать, но не сам. Иннокентий послал письма своим последователям с просьбой спасти его. Так начался масштабный поход сектантов из южных Бессарабии и Херсона на север. Н. А. Макарова пишет:
«Несколько тысяч людей в один из декабрьских дней 1912 г., продав всё свое имущество, двинулись в далекий и суровый Олонецкий край освобождать Иннокентия.
Многие из участников похода, одетые в дырявые кожухи, больные, а иные с детьми, не могли вынести тяжелого пути, суровых морозов, падали в изнеможении, роняли святые реликвии и гибли на пустынных заснеженных просторах.
Никто не заботился о спасении паломников, а они, движимые слепой фанатичной верой, шли навстречу своей гибели. „И в пути, и в самом монастыре богомольцы переживали тяжкие лишения, — сообщал корреспондент газеты ‘Русское слово’. — Они гибли от холода, тесноты и грязи буквально сотнями. Особенно велика была смертность среди детей“».
Тем, кто всё-таки добрался, было предписано готовить «штурм» монастыря. Однако священники узнали о планах «освободителей» и, пользуясь услугами полиции и казаков, выгнали Иннокентия и его сектантов за пределы обители. Началась точно такая же трудная дорога назад.
«Наконец 8–10 февраля 1913 г. паломники были остановлены в г. Каргойоле и его окрестностях, загнаны в вагоны и под конвоем отправлены к месту жительства, а Иннокентий арестован и препровожден в Петрозаводскую тюрьму.
Так закончилась эта бесславная эпопея, в результате которой погибло и искалечено несколько тысяч человек», — завершает Макарова.
Впоследствии Иннокентий погиб в пьяной драке от рук своего последователя, одного из «апостолов».
К сектам харизматического культа также можно отнести панияшковщину и подгорновцев. Лидер первой из них Панияшка добивался изгнания бесов в том числе с помощью «испускания газов из желудка» (для чего иногда использовалась жесткая порка), а Василий Подгорный «прославился» своим огромным гаремом.
На протяжении всех времен официальное православие жило бок о бок с «народной верой». Прихожане продолжали ставить мисочки с молоком для домовых в избах, обвешанных иконами, а в падеже скота видели сглаз и просили помощи у святого Николая. Продолжается это сосуществование и по сей день.
