Семь лет пеммикановой войны. Как две меховые компании боролись друг с другом за продовольственное обеспечение — и почему обе проиграли

Бобровые шкуры и европейская меховая торговля

В конце XVII века территорию северо-восточной Канады и часть современных США занимала колония Новая Франция. Значительную долю ее дохода составляла торговля с местными народами, а основным товаром для обмена была шкура бобра, которую индейцы доставляли по рекам на восточное побережье.

Открытие нового рынка бобрового меха совпало с ростом популярности шляп в XVII веке. Когда европейские производители шляп случайно обнаружили в Северной Америке превосходный мех бобров, они начали делать из этого меха войлок. Из этого войлока шили самые разные шляпы: для богачей, аристократов, чиновников, мясников, трубочистов, лавочников. Даже пираты предпочитали шляпы из бобрового меха.

Североамериканский бобр был особенно ценным товаром для Европы, учитывая тот факт, что в самой Европе популяция бобров из-за постоянной охоты снижалась с каждым годом. В XIX веке в таких странах, как, например, Германия, европейский бобр оказался на грани вымирания.

Единственная проблема для французов и англичан состояла в конечной стоимости бобровой шкуры. Поскольку ареал обитания бобров находился на далеком северо-западе, куда европейцы не могли сами добраться, колонистам приходилось пользоваться услугами местных племен — в основном ирокезов, в результате бобровые шкуры, привезенные через нескольких посредников в колонию, стоили дорого.

Решить проблему дорогостоящей логистики англичанам (Лондон к тому времени был одним из основных центров торговли бобровыми шкурами в Европе) помогли два француза — Пьер Рэдиссон и Медар Шуар Грозелье.

В 1665 году эти авантюристы добились аудиенции у принца Руперта, двоюродного брата английского короля и адмирала флота. Рэдиссон и Грозелье убедили его, что вместо того, чтобы покупать дорогущие бобровые шкуры у французов, надо снарядить экспедицию в Гудзонов залив через Атлантику, основать там несколько аванпостов и торговать с добытчиками шкур, индейцами-кри, напрямую.

Принцу Руперту, который думал о том, что аванпосты помогут усилить английское присутствие в регионе и держать в тонусе французских соперников, идея понравилась. Не без помощи короля и нескольких влиятельных людей при дворе он организовал экспедицию.

Уже в 1668 году два небольших судна — «Орленок» и «Несравненный» — с французскими авантюристами и английскими гражданами на борту прошли кишащий ледниками Гудзонов пролив и основали на новой нетронутой земле первый форт.

Три месяца спустя корабль «Несравненный» вернулся в Лондон, забитый до краев бобровыми шкурами прекрасного качества, которые индейцы-кри обменяли на посуду, инструменты, порох и табак.

Итоговая стоимость шкур привела в восторг всех, кто финансировал экспедицию: они открыли настоящую золотую жилу.

В 1670 году произошло событие, которое навсегда изменило европейскую меховую торговлю, — английский король Карл II даровал своему двоюродному брату и еще 17 джентльменам право на монопольную торговлю в Гудзоновом заливе, а также передал им в собственность все близлежащие земли. Так появилась Компания Гудзонова залива (КГЗ), получившая в распоряжение примерно 40% территории современной Канады и часть современных штатов США Северная Дакота и Миннесота.

Гудзоновцы против северозападников

Компания Гудзонова залива не была очередным колониальным проектом английской короны. Хоть документ, подписанный королем, и налагал на компанию обязанности по укреплению политической власти Англии в регионе, а среди его соучредителей было много придворных аристократов, компания не преследовала целей захвата территорий и их дальнейшего заселения.

Компанию Гудзонова залива можно сравнить скорее с акционерным обществом (АО), главная цель которого — извлечение прибыли (торговля с местными). Компанией управлял совет директоров — держателей акций компании, который утверждал стратегию развития и назначал управляющего делами компании на месте — губернатора Гудзонова залива.

Как и все прочие компании, Компания Гудзонова залива нанимала сотрудников на зарплату, строила аванпосты (филиалы компании в отдаленных землях) и выплачивала акционерам дивиденды, когда год был особенно прибыльным.

Стратегия компании была аккуратной и неизменной долгие годы: ее сотрудники сидели в своих фортах и торговых постах на берегу залива, а индейцы-кри, живущие в том же регионе, приплывали на каноэ и продавали как шкуры бобра, добытые ими, так и шкуры, добытые другими племенами, которые сами не могли добраться до англичан. А раз в год, летом, к аванпостам причаливал корабль снабжения из Лондона, который разгружал припасы и забирал шкуры. В своем поведении англичане походили на венерину мухоловку.

Но долго сидеть на горе из бобровых шкур англичанам помешали французы. В 1779 году (более чем столетие спустя после основания Компании Гудзонова залива) монреальские торговцы объединились в коммерческое товарищество под названием «Северо-Западная компания».

Ирония состояла в том, что поскольку Монреаль и вся колония Новая Франция были захвачены Англией у Франции в результате Семилетней войны (1756–1763), гудзоновцы думали, что бояться им нечего. Однако вместо того, чтобы объединить торговые усилия на основе национальных уз, одни английские финансисты начали вкладывать деньги в Компанию Гудзонова залива, а другие — в Северо-Западную компанию.

Чтобы конкурировать с гудзоновцами, Северо-Западная компания припрятала в рукаве несколько тузов. Прежде всего она отличалась от конкурентов по структуре.

Если Компанию Гудзонова залива можно сравнить с неповоротливым АО с советом директоров и сотрудниками на зарплате, то Северо-Западная компания была товариществом.

На практике это означало, что все ее члены обладали большой автономией, а от их успеха в торговле шкурами напрямую зависела их личная прибыль. Такая структура способствовала большей изобретательности и большей заинтересованности каждого отдельно взятого работника компании на местах. Плюсом было и то, что штаб-квартира компании находилась в Монреале, а не в Лондоне.

Пока гудзоновцы были вынуждены ждать разрешение на каждый писк от совета директоров в Лондоне с ежегодным кораблем снабжения, северозападники активно осваивали новые меховые рынки. Они загружали своими товарами флотилии из огромных каноэ canots du maître в Монреале, а затем следовали по реке Оттава до Великих Озер. На озере Верхнем находился перевалочный пункт компании — Гранд-Портидж — со складами, хижинами и частоколом вокруг.

Гранд-Портидж был отправным пунктом, из которого отряды торговцев отправлялись дальше вглубь страны, на северо-запад, чтобы на дальних аванпостах торговать с индейцами, которые не могли сами до них добраться.

Пеммикан как топливо для торговой экспансии

Но путь, который проходили северозападники, был отнюдь не легок. Разрабатывая свою стратегию конкуренции с Компанией Гудзонова залива, монреальские торговцы полагались на непосредственную торговлю с добытчиками бобровых шкур без посредников-индейцев типа кри, повышающих итоговую цену. Из-за этого им приходилось забираться туда, куда гудзоновцы не могли попасть из-за ненадежной логистики и бурных северных рек.

Передвигаясь на больших каноэ, вмещающих до двадцати человек, северозападники преодолевали опасные пороги, коварные водопады и рисковали жизнью.

Людям приходилось грести от 12 до 16 часов в сутки непрерывно, борясь с недружелюбными извилистыми реками. А поскольку каноэ были забиты товаром для торговли с индейцами, места для провизии оставалось мало.

Сложно себе представить, сколько калорий сжигали гребцы, которые работали буквально как рабы на галерах. Профессорка Кэролин Подручны в книге Making the Voyageur World приводит слова одного канадского путешественника конца XVIII века, который плыл по реке вместе с вояжерами (так называли франко-канадцев, которые путешествовали на каноэ вглубь страны, чтобы торговать с индейцами), по этому поводу:

«Ни один человек в мире не подвергается более суровому труду, чем эти канадские путешественники. Я знал, что они работали в каноэ двадцать часов из двадцати четырех и продолжали в таком темпе в течение двух или трех недель без единого дня отдыха или какого-либо уменьшения нагрузки… они теряют много веса во время таких путешествий, хотя количество пищи, которую они потребляют, невероятно».

Готовить или охотиться в таких условиях было почти невозможно, поскольку сотрудники компании были заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее добраться до дальних аванпостов и застать сезон торговли с индейцами. Если первоначально путешественники обходились европейскими продуктами (кукурузой, свиным жиром, сахаром, которые были подвержены гниению) либо полагались на местных индейцев, которые делали специальные тайники с дичью по ходу известных маршрутов, то к концу XVIII века всё резко изменилось.

Чтобы восполнять потерянные калории и эффективнее заниматься торговлей, монреальцы стали закупать у индейцев, а затем и самостоятельно производить на своих аванпостах пеммикан.

Если говорить языком аналогий, то пеммикан стал для торговцев мехом конца XVIII — начала XIX века консервами до изобретения консервов.

Традиционный пеммикан индейцы готовили из мяса и жира бизонов, которые паслись в районе Великих Озер. После того как охотники забивали бизона, его разделывали, а мясо отделяли от жира. Затем жир топили на костре, а кусочки мяса располагали сверху, высушивая их до состояния ломкости, чтобы его можно было перетереть в порошок. Вместе с мясом обычно высушивали различные ягоды, которые тоже измельчали в порошок. Полученные порошки индейцы смешивали и добавляли в эту смесь растопленный жир бизона в пропорции 50:50.

Полученная смесь была очень калорийной, удобной в транспортировке (индейцы носили пеммикан в кожаных мешочках на поясе) и, что самое главное, не портилась в течение многих месяцев пути до дальних аванпостов по извилистым рекам.

Пеммикан быстро стал «топливом для человеческой машины из большого каноэ и десятка гребцов». Один фунт (450 г) пеммикана мог содержать в себе 3200–3500 калорий. Его можно было есть в сыром виде, поджаривать на сковороде в свином жиру (что могло увеличить калорийность до 4000 калорий и выше) или добавлять в овсяную кашу.

Уже в 1780-х годах по канадским рекам курсировали «пеммикановые каноэ», способные автономно путешествовать долгие месяцы, что почти полностью решило проблему удаленности от богатых бобровых угодий.

Продвижение Северо-Западной компании сложно было не заметить, и вскоре Компания Гудзонова залива тоже стала продвигаться вглубь канадского региона на «пеммикановой тяге». Столкновение конкурирующих компаний было неизбежно, и ключевую роль в нем сыграл именно пеммикан.

Конкуренты, соперники, враги

После того как Компания Гудзонова залива основала в 1779 году свой первый аванпост в глубине страны — Руперт Хаус, — новые форты и торговые посты компании начали расти на северо-западе как грибы после дождя. С 1786 по 1799 год гудзоновцы основали по крайней мере четыре аванпоста в районе речных маршрутов, по которым курсировали вояжеры из Монреаля.

Очевидно, что, располагая свои «торговые сети» в одних и тех же местах, две компании неизбежно двигались в сторону всё более острой конкуренции. Различные случаи откровенно «нечестной» конкуренции происходили к концу XVIII — началу XIX века то тут, то там.

В 1809 году на северо-востоке Лесного озера сотрудник Северо-Западной компании Эней Макдоннелл конфисковал у местного индейца все товары, полученные им в результате торговли с людьми из Компании Гудзонова залива. Гудзоновцы пытались предотвратить неприкрытое ограбление. В ходе потасовки Джон Моуэт из Компании Гудзонова залива застрелил Макдоннелла.

Помимо прямых нападений, конкуренты активно манипулировали продовольственным обеспечением в стремлении заморить соперников голодом. В 1800 году Фердинанд Фетцель, будучи главой аванпоста Северо-Западной компании на берегу реки Гранд, хвастался в своих записях, что создал вокруг аванпоста конкурентов из Новой Северо-Западной компании (основанной в 1798 году Александром Маккензи для противостояния северозападникам) настоящую пустыню, где не было еды, а также запретил местным индейцам продавать провизию.

Подобные действия, которые нельзя назвать честной конкуренцией, никогда бы не переросли в войну, если бы в дело не вмешался один английский лорд и филантроп, желающий спасти своих соотечественников.

Колония лорда Селкирка

Пятый граф Селкирка Томас Дуглас был английским аристократом и человеком либеральных, гуманистических взглядов. Всю свою юность он был свидетелем так называемого процесса огораживания, проходившего в высокогорье Шотландии, когда шотландские землевладельцы выгоняли со своих земель фермеров-арендаторов, чтобы заняться на освобожденных полях разведением овец. Обездоленные шотландские фермеры были вынуждены влачить жалкое существование, занимаясь ловлей рыбы.

Чтобы помочь бедным жителям Шотландии, лорд Селкирк организовывал переселение этих людей в Северную Америку. К тому моменту, когда у него созрел грандиозный план, связанный с Компанией Гудзонова залива, он помог шотландским переселенцам построить уже две колонии в Канаде на безвозмездной основе.

В начале XIX века Томас Дуглас скупает значительный пакет акций компании, чтобы напрямую влиять на ее решения. Заручившись поддержкой Эндрю Веддерберна (брата его жены Джин, который был членом совета директоров Компании Гудзонова залива), лорд Селкирк добивается того, чтобы Компания Гудзонова залива выделила для переселенцев из Шотландии большую территорию в районе линий снабжения Северо-Западной компании, площадью более 116 000 квадратных миль. Но только при условии, что шотландские поселенцы будут работать на гудзоновцев. Кроме того, остальные члены совета директоров считали, что основание колонии рядом с линиями снабжения конкурентов ослабит позиции последних в торговле мехом.

Уже в 1812 году первая группа поселенцев во главе с будущим губернатором колонии Майлзом Макдоннеллом положила начало тому, что в будущем получит название форт Дуглас, на слиянии рек Ассинибойн и Ред, возведя небольшой частокол и соорудив пару хижин.

Однако устроиться на новом месте колонистам было нелегко. Они массово страдали от голода и цинги. Почва, благодаря которой, как думал лорд Селкирк, поселенцы смогут обеспечивать весь регион продуктами, была неприветливой, и урожай оказался скудным. А большая часть поселенцев не знала, как охотиться и самостоятельно добывать себе пищу. Дело дошло до того, что Макдоннелл пришлось сокращать процент мяса в ежедневном рационе колонистов, а также рассылать письма отчаяния в аванпосты обеих компаний с мольбой предоставить колонии провизию.

Вступая на тропу войны

В январе 1814 года губернатор колонии Майлз Макдоннелл подписывает документ, который положит начало затяжной войне между двумя конкурирующими компаниями, — прокламацию о пеммикане.

Пользуясь властью, дарованной ему лордом Селкирком, Макдоннелл запрещает любой вывоз пеммикана с территории реки Ассинибойн, крайне необходимого голодающей колонии, а также закрепляет за колонией преимущественное право покупки пеммикана. Чуть позже, в июне того же года, Макдоннелл дополнит свою прокламацию запретом на охоту на бизонов в пределах владений колонистов.

Чтобы осознать, насколько решение Макдоннелла было опасным, надо понимать, что вся та территория, которая на бумаге принадлежала лорду Селкирку и его колонистам, являлась важным торговым узлом, через который проходили линии снабжения и торговли Северо-Западной компании. Такие реки, как Ред и Ассинибойн, использовались компанией как естественные торговые артерии.

Перекрыв свободное производство и продажу пеммикана, главного топлива компании на пути к богатым мехом бобра регионам, Макдоннелл бросал вызов самому существованию бизнес-модели северозападников.

Одновременно с этим он настраивал против себя и Компании Гудзонова залива метисов. Метисы были новообразованной нацией, результатом смешения европейцев и местных индейцев. Свою национальную идентичность они построили, профессионально занимаясь охотой на бизонов в регионе реки Ассинибойн, а затем производя пеммикан для обеспечения провизией местных аванпостов.

И метисы, и северозападники были уверены, что действия губернатора колонии — это спланированная акция со стороны Компании Гудзонова залива, акт нечестной конкуренции. Чтобы пламя настоящего конфликта разгорелось, не доставало одной искры.

Искрой стала серия речных блокад, когда колонисты Селкирка с марта по май 1814 года начали останавливать каноэ северозападников и изымать у них мешки с пеммиканом. Когда ведущие партнеры Северо-Западной компании собрались летом того же года в форте Уильям, они пришли к однозначному выводу — колонию необходимо уничтожить.

Военные действия

Метисы и сотрудники Северо-Западной компании под командованием полушотландца-полукри Катберта Гранта в 1815 году напали на форт Дуглас и сожгли его дотла. В плен к ним попали не только 150 поселенцев, но и губернатор колонии Майлз Макдоннелл. Последнего отвезли в Монреаль, где судили как преступника.

В следующем, 1816 году, Макдоннелла на посту губернатора колонии сменил Роберт Сэмпл. Первое, что он сделал, придя к власти, — разрушил форты Гибралтар и Ла Сурис, принадлежащие Северо-Западной компании. В ответ на это лидер метисов Грант разграбил принадлежащий гудзоновцам Брэндон Хаус.

Захваты фортов и аванпостов, взаимные нападения, ограбления, убийства продолжались семь лет подряд, вплоть до объединения двух конкурирующих компаний в 1821 году.

Однако отдельные эпизоды жестокости особенно выделяются в этой страшной цепи кровавых стычек.

Так, 19 июня 1816 года Роберт Сэмпл стоял на башне восстановленного недавно форта Дуглас и в подзорную трубу увидел отряд метисов, проезжающий неподалеку. Испугавшись, что они планируют атаковать форт, губернатор созвал небольшой вооруженный отряд из колонистов и сотрудников Компании Гудзонова залива, чтобы помешать планам противника.

Во главе метисов стоял Катберт Грант, и его отряд пытался вдоль реки Ред доставить пеммикан в форт Гибралтар (на карте реки Ассинибойн с фортами подписан как форт Гарри), минуя враждебный форт Дуглас.

Люди Сэмпла и Гранта встретились в месте, известном как Семь дубов, небольшой роще на берегу реки. Метисов и северозападников было 60 человек, колонистов и гудзоновцев куда меньше — всего 22.

Грант приказал своим людям выстроиться полукругом и послал своего человека Франсуа-Фримена Буше спросить у губернатора, что ему нужно. Когда Буше спросил Сэмпла, что тому нужно, последний грубо спросил у метиса то же самое. Пока они разговаривали, Грант приказал своим людям приготовить ружья и сам взял на мушку губернатора.

Когда Сэмпл устал от бахвальства Буше, он попытался арестовать его и потянулся, чтобы вырвать поводья лошади у метиса. Это было ошибкой. Когда лошадь встала на дыбы, Грант выстрелил в Сэмпла. Люди губернатора бросились к нему, и тогда метисы открыли огонь. Когда дым от выстрелов рассеялся, один из северозападников, Томас Маккей, подошел к раненому в бедро Сэмплу и добил его выстрелом в голову. Всех остальных раненых метисы добили прикладами ружей и ограбили.

В живых остался только один человек, которого Грант отослал обратно в форт Дуглас с зловещим посланием — покинуть колонию, иначе их ждет судьба Сэмпла. Оставшиеся в форте поселенцы не стали злить главаря метисов и покинули свой новый дом уже во второй раз.

Примерно в это же время в Канаде находился сам лорд Селкирк, который уже после первого нападения на его колонию в 1815 году начал собирать войска для ее защиты. После того как 24 июля 1816 года ему сообщили о резне в Семи дубах и захвате форта Дуглас, он вместе с армией, насчитывающей около 500 человек и несколько пушек, двинулся на штаб-квартиру Северо-Западной компании за пределами Монреаля — в форт Уильям.

Лорд Селкирк взял форт без боя, напугав северозападников своей армией. Затем он добился освобождения заключенных колонистов (взятых в плен после резни в Семи дубах) и арестовал девять партнеров Северо-Западной компании.

Проведя зиму в захваченном форте, в 1817 году Томас Дуглас отбил форт, названный в честь него, обратно и наконец положил конец военным действиям. Однако, будучи английским аристократом, он не мог вечно сидеть с колонистами, защищая их и содержа дорогостоящую армию наемников, поэтому спустя четыре месяца он покинул форт на реке Ассинибойн. Ожесточенные сражения между двумя компаниями и колонистами вспыхнули с новой силой.

По всей Канаде пронеслась волна взаимного насилия.

В одном только районе реки Атабаска за этот кровавый период погибло около трех десятков сотрудников Компании Гудзонова залива. В 1818 году северозападники похитили и держали в заточении командующего фортом Компании Гудзонова залива Колина Робертсона, требуя выкуп. В конце концов, северозападники полностью выдавили гудзоновцев из района Атабаски, устроив продовольственную блокаду.

Почти до самого объединения двух компаний в 1821 году насилие не утихало. Так, весной 1819 года новый губернатор колонии Уильям Уильямс при поддержке Компании Гудзонова залива заблокировал Гранд-Рапидс, небольшой канал между озерами Седар и Виннипег, по которому северозападники попадали в богатую шкурами бобров Атабаску. Уильямс построил настоящую пушечную батарею, угрожая флотилиям из каноэ выстрелить, если они не отдадут весь свой товар и пеммикан.

Бесславный конец

Удивительно, но эскалация конфликта между двумя компаниями не принесла ни одной из них видимых выгод. Две торговые меховые империи, занятые большую часть времени непосредственно торговлей, плохо воевали, более того, война поставила их на грань разорения.

Индейцы, которые видели весь тот кровавый хаос, который в регионе устраивали сотрудники Северо-Западной компании, уже больше похожие на бандитов, чем на торговцев, отказывались торговать с ними. В то же время Компания Гудзонова залива залезла в такие долги, которые просто не позволяли ей благополучно существовать.

Даже лорд Селкирк, некогда богатый аристократ, разорился, отбиваясь от судебных исков Северо-Западной компании о незаконном захвате форта Уильям. Иронично, что по итогу всех судебных разбирательств, возникших в результате военного конфликта, осужден и приговорен к реальному наказанию лишь один человек — сотрудник Северо-Западной компании Шарль де Рейнхард за убийство и разбой.

В 1820 году во Франции умер Томас Дуглас, 5-й лорд Селкирк. А уже через год, в 1821-м, две разоренные компании объединились.