Транс-Серебряков, интим под Ельцина и русский Тинто Брасс — Бари Алибасов. Как показывали секс в перестройку и 1990-е

Эпоха гласности и VHS

В 1986 году ведущий Владимир Познер и американский журналист Фил Донахью провели телемост между Ленинградом и Бостоном под названием «Женщины говорят с женщинами». На вопрос американской телезрительницы о том, есть ли в СССР секс по телевидению, одна из участниц — Людмила Иванова — ответила: «Секса у нас нет, и мы категорически против этого». Так родилась легендарная фраза «В Союзе секса нет».

Впоследствии было немало попыток разглядеть советскую сексуальность сквозь трусы «шириной с Черное море», ватники и спортивные костюмы девушек с веслом.

Всё было тщетно. В советской культуре, в первую очередь в кино и на ТВ, действительно никакого секса не было — обнажение на экране было лишь эпизодическим, «эротические» кадры длились секунды и казались скорее недоразумением, ускользнувшим от невнимательных глаз цензоров. Запоздалая сексуальная революция в СССР началась только к концу 1980-х, когда начал рассыпаться железный занавес и объявили политику гласности.

Фильм Карена Шахназарова «Город Зеро» (1988) отражает фантасмагорическую реальность крушения Советского Союза, где параллельно продолжали существовать взаимоисключающие явления. Главный герой в исполнении Леонида Филатова отправляется в командировку на завод, но по прибытии понимает, что попал черт знает куда: на проходной работает абсолютно голая секретарша, а окружающие относятся к этому с потрясающем спокойствием.

По выражению кинокритика Дениса Горелова, «советская власть разрешила голую бабу» и поначалу в это невозможно было поверить.

Филатов играет именно это недоумение и растерянность советского человека, созерцающего «обнаженку» — символ всех западных ценностей, одновременно манящих, пугающих и запретных.

С перестройкой совпало и появление в СССР видеомагнитофонов: в 1984 году появился советский «видак» «Электроника ВМ-12», на котором включали западные кассеты. В фильме «Меня зовут Арлекино» (1988) можно увидеть такой типичный частный кинопоказ: герои смотрят зарубежный фильм категории B в гостях у знакомого цыгана, сидя чуть ли не друг на друге, то ли в бараке, то ли в коммуналке. Так начиналась эпоха видеосалонов. В Европе и Америке видеомагнитофоны были уже практически у всех, а в СССР ими обладали избранные. Они устраивали подпольные показы в общежитиях и подвалах, домах писателей и прямо у себя дома. Там примерно за рубль можно было посмотреть желанное зарубежное кино.

Неискушенный советский зритель разом получил доступ к запрещенной киноэротике. Среди главных видеохитов был французский фильм «Эммануэль» и немецкая полупорнографическая комедия «Греческая смоковница». Оба фильма, снятые в середине 1970-х, докатились до СССР только спустя десятилетие.

Стандарт советской киноэротики в перестроечных фильмах задавали именно второсортные картины. У нас тема была совершенно не освоена, и на рубеже 1980–1990-х отечественные кинематографисты наверстывали упущенное. Режиссеры пускались во все тяжкие, балансируя на грани китча и порой с треском проваливаясь в пошлость и безвкусицу. Однако в этом правиле были исключения.

Последние советские кинохиты

Первая настоящая эротическая сцена отечественного производства появилась на большом экране только в 1988 году, в фильме Василия Пичула «Маленькая Вера». Его ходили смотреть по нескольку раз, боясь, что картину запретят и больше никогда не покажут.

Наталья Негода и Андрей Соколов играли влюбленных, для которых секс был единственно возможным актом протеста против невыносимой обыденности советской жизни.

Фильм показывал реальность, в которой люди вынуждены жить большой семьей в тесноте типичной квартиры или студенческого общежития, а частного пространства просто не существует.

«Маленькая Вера», пожалуй, единственный секс-позитивный пример из кинематографа того времени. Начиная с 1988 года секса и эротики в кино было предостаточно, но чаще всего пикантные сцены не встраивали в драматургию фильма так, как это сделал Василий Пичул.

Актриса Наталья Негода на обложке журнала Playboy. Источник

Героиня «Аварии» становится символом надругательства над перестроечной свободой, которую «новые люди» используют вовсе не для установления демократических ценностей.

Новый жанр — кооперативное кино

В 1988 году был принят закон «О кооперации в СССР», разрешавший частным организациям заниматься любым легальным бизнесом. Так появилось кооперативное кино — фильмы, снятые вне государственных киностудий с финансированием со стороны.

Яркий пример этого направления — фильм «Мордашка» (1990) режиссера Андрея Разумовского. Красавчик Гена (Дмитрий Харатьян) своими секс-умениями берет на абордаж интеллигентную москвичку Юлю и женится на ней ради шикарной московской квартиры и машины, но продолжает выходить на охоту за богатыми женщинами. Конечно, в фильме коммерциализация услуг героя читается только между строк, но очевидно, что Харатьян выступает в типично женском амплуа «золотоискательницы». Образ Гены — редкий пример, когда мужчина изображен как сексуальный объект: в первых же кадрах он предстает перед зрителем в трусах.

До этого актеры в советском кино обнажались на пляже, в бане или в душе — и чаще всего для того, чтобы посмешить зрителя.

Достаточно вспомнить намыленного хулигана Федю в новелле «Напарник» из гайдаевского сборника «Операция „Ы“».

Секс и эротика в перестроечном и новом российском кино — это тоже зачастую смешно. Таковы почти все «кооперативные» комедии короля постсоветского треша Анатолия Эйрамджана. Он показывал эротику и сюжеты, вращающиеся вокруг секса, в юмористическом ключе и обращался к раннему кинематографу, близкому к цирку и балагану. В 1990 году вышел его фильм «Бабник» с Александром Ширвиндтом.

Сотрудник НИИ Аркадий, вооружившись набором старого плейбоя (нитроглицерин и презервативы), беспечно крутит романы с несколькими женщинами.

Но однажды в его однокомнатную квартиру переезжает сын от первого брака. Секс в советском быту практически невозможен: большинство людей живут семьями в хрущевках и коммуналках. Эта важная и болезненная тема здесь становится поводом для бесконечных гэгов.

Другой образец жанра — «Обнаженная в шляпе» (1991) Александра Полынникова. Глава подпольной порностудии похищает талантливого фотографа и пытается переманить молодого человека на свою сторону. В это время его друзья ищут пропавшего товарища с помощью записной книжки, в которой указаны имена 12 моделей, позировавших ему голыми. Таким образом, сюжет здесь лишь предлог для демонстрации женских тел. В фильме множество бесхитростных сюжетных ходов и деталей, ведущих к обнажению, вроде заграничного купальника, который, намокая, становится полностью прозрачным.

Женское тело в изобилии присутствует на экране, но сексом никто не занимается: все главные герои потрясающе целомудренны и до финала не могут даже поцеловаться.

Секс в массовой культуре девяностых

В 1990 году главный французский режиссер эротических фильмов Франсис Леруа, известный в СССР эротическим фильмом «Эммануэль-4», и журналист Франсуа Жуффа сняли в Москве псевдодокументальный фильм «Секс и перестройка».

По сюжету группа французских кинематографистов приезжает в перестроечный СССР в поисках актрисы на главную роль в эротическом фильме. Бестолковый режиссер Борис ищет русскую Эммануэль и параллельно знакомится с невероятными парадоксами советской жизни: он посещает типичную советскую коммуналку, дорогой ресторан, интеллигентскую дачу, рок-концерт, говорит с панками и фарцовщиками, но так и не понимает загадочную русскую душу.

Параллельно в павильонах ВГИКа проходят пробы на главную роль во французской эротике: обычные девушки, начинающие актрисы, модели и спортсменки раздеваются перед камерой, одна из них танцует полностью голой под песню «Фильмы» группы «Кино».

Кроме документальных съемок и небрежного сюжета, в фильме есть несколько эротических сцен. Самая запоминающаяся — первая брачная ночь в коммуналке: пока молодожены занимаются сексом, в радиоприемнике звучит голос Бориса Ельцина.

Самое интересное в ленте — отнюдь не бесхитростно поставленные сцены секса и стриптиза, а документальные кадры, запечатлевшие жизнь советских граждан накануне распада СССР: очереди в первый в Москве «Макдоналдс», концерт группы «Кино» в ДК «Красный Октябрь», пикет советских граждан возле гостиницы «Россия» и прочие проявления духа времени.

Параллельно с кооперативным кино начал зарождаться шоу-бизнес. В 1991 году вышел хит группы «Мальчишник» «Секс без перерыва» — настоящий итог перестроечной сексуальной революции. В августе 1991-го окончательно рухнул Советский Союз, и в кино, на эстраде и телевидении стало можно практически всё.

Пока «Мальчишник» всего лишь пел о всевозможных сексуальных практиках, группа «На-На» визуализировала идею полного раскрепощения и промискуитета. Клип на песню «Фаина» воплощал древнеримскую или египетскую оргию в духе фильма «Калигула», где были эпизоды, которым позавидовал бы сам Тинто Брасс. В кадре голый человек предстает в качестве главного блюда, а мужчины занимаются оральным сексом. Режиссер Александр Клименко снял этот клип в перерывах между съемками своего безумного фильма «Великое замыкание, или Детонатор», частично в тех же декорациях и с теми же актерами. Главную роль и там, и там сыграл Станислав Садальский.

Клип стал выжимкой из фильма, где есть всё и сразу. Вот как события на съемочной площадке описывал корреспондент газеты «Коммерсант»:

«Под любовную песню „Фаина“ группы „На-На“ в разной степени раздетые девушки седлали „медведей“, актер Станислав Садальский в костюме американского шерифа стоя имитировал любовь с запрыгнувшим на него лаосским танцором из варьете „Какаду“. Шесть участниц клипа согласились обнажить грудь и продемонстрировали каждая свою, сидя на плечах „медведей“. Трое самых смелых в изящных позах имитировали половой акт с солистами группы „На-На“ (все были в трусах)».

Цензурированная версия «Фаины» (1992)

Даже для раскрепощенных 1990-х это было слишком: клип шел на ТВ в сокращении, а продюсеру группы Бари Алибасову угрожали физической расправой за распространение порнографии. Но всё обошлось. Группа продолжала выступать в полуобнаженном виде до конца 1990-х, а на фоне других артистов вроде Шуры или Оскара уже выглядела не так эпатажно.

До середины 1990-х кино тоже было невероятно разнообразным. Некоторые режиссеры выходили за пределы изображения гетеросексуального секса, но подавляющее большинство фильмов всё же бесхитростно эксплуатировало мейнстримные практики. В ход шли и эпатажные темы.

«Колесо любви» (1994) Эрнеста Ясана рассказывает о мужском эскорте. Кирилл (Михаил Пореченков) промышляет своим нехитрым ремеслом под крылом богатой предпринимательницы в исполнении Алики Смеховой. Формально он оказывает услуги по осеменению, на деле же занимается мужской проституцией. К нему приходят дамы, которые хотят забеременеть гарантированно и с первого раза. В объятиях героя оказываются совершенно разные женщины.

Вот скромная интеллигентка приходит за услугами по оплодотворению в сопровождении своего субтильного мужа. Пока жена перевоплощается в нимфоманку, мужа соблазняет один из приятелей главного героя.

Вот пышная продавщица сала, надеясь на встречу с Кириллом, по ошибке оказывается в постели с иностранцем. Вот тренерша по боксу, явно не заинтересованная в противоположном поле, приходит за внуком для надоедливой мамы. Как и в фильме «Обнаженная в шляпе», сюжет здесь необходим в первую очередь для того, чтобы показать как можно больше голых и полуголых женщин в разных пикантных или комических ситуациях.

В картине Сергея Ливнева «Серп и молот» (1994) в центре сюжета транссексуал. Советские ученые превращают простую крестьянку Евдокию Кузнецову в мужчину. Эксперимент проходит настолько удачно, что «волшебный комсомолец» Евдоким Кузнецов (Алексей Серебряков) становится героем труда, депутатом и моделью для знаменитого монумента «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной.

Когда Евдоким влюбляется в женщину, ставшую жертвой репрессий, он понимает, что его тело принадлежит партии и у него нет права на личную жизнь.

В фильме Ливнева вопрос пола и телесности приобретает гораздо более глубокое измерение. Секс в фильме подменяется насилием, а герой в итоге полностью теряет контроль над своей физической сущностью.

Заслуженные советские режиссеры тоже не брезговали «клубничкой». Дважды награжденный орденом Ленина актер и режиссер Евгений Матвеев снял безусловный хит 1990-х годов — фильм с Никитой Джигурдой «Любить по-русски» (1995), и, разумеется, место тут нашлось не только для любви к родине.

В пасторали Матвеева эротические сцены разыгрываются в бане и в чистом поле. Сначала героиня Ольги Егоровой сладострастно парит свое обнаженное тело березовым веником.

В следующем кадре заезжий городской парень врывается в баню, девушка лупит его веником, а затем сменяет гнев на милость. В итоге славянские Адам и Ева занимаются сексом на траве.

Эротика в перестроечном фильме лауреата Государственной премии СССР Владимира Наумова «Десять лет без права переписки» (1990) тоже выглядит нелепо. В одной из сцен персонаж, сыгранный Александром Панкратовым-Черным, перед близостью с женой долго не может снять ножной протез, в другом эпизоде Лаврентий Берия танцует с голой девушкой под песню «Рио-рита». Трудно поверить, что всё это снял режиссер фильма о Павле Корчагине.

В начале 1990-х начали массово открываться видеосалоны, «видаки» плотно вошли в жизнь людей и домашний просмотр фильмов стал почти обыденной вещью. В то же время кинопрокат разрушался, в кинотеатрах открывались мебельные магазины. Некоторое время после распада СССР отлаженное советское производство существовало по инерции, что и позволило разнообразной киноэротике расцвести пышным цветом.

«Клубничка» привлекала зрителя в конце 1980-х — начале 1990-х, но затем этого стало недостаточно. Главными героями фильмов стали менты и бандиты, а тему секса заменил интерес к насилию.