Петербургские страницы: кто где жил и умирал в классике русской литературы
Петербург населен людьми, призраками и персонажами. Герои классической литературы жили и гостили, любили и умирали в столице империи — но где именно? Предлагаем необычный путеводитель по историческому центру и страницам русской литературы. Это неизбежно неполный маршрут; большая его часть проходит по Адмиралтейскому району, где и была сосредоточена тогда основная жизнь — книжная и физическая. Также мы ориентируемся преимущественно на прозу до 1917 года.
Васильевский остров
Петр Великий думал сделать на Васильевском острове центр столицы, но город развивался иначе. В XIX веке Васильевский воспринимался скорее окраиной и местом, где город отступает перед не укрощенной до конца природой.
На Васильевском, где-то за нынешней станцией «Приморская», обитает Параша, возлюбленная Евгения из «Медного всадника» — «Увы! близехонько к волнам» — в деревянном домике, которые встречались здесь и через сто лет. Должно быть по соседству с ней был «Уединенный домик на Васильевском» Владимира Титова — мистический сюжет автору подарил Пушкин.
На линиях Васильевского, меж которыми много позднее обещался умереть Бродский, жили самые разные персонажи. С 17-й линии незнакомец понесет в центр «Петербурга» Андрея Белого роковой узелок. На 15-й линии страдал художник Чартков из гоголевского «Портрета». На 6-й линии поселился писатель из «Униженных и оскорбленных» Достоевского.
Наконец, по адресу 1-я линия, 56 некогда был пансион Мейера, учебное заведение для мальчиков, описанное в повести Антония Погорельского «Черная курица» (1829) — одном из первых детских, а также и фантастических произведений русской литературы.
Гороховая улица
На пересечении Гороховой и Малой Морской стоит дом старой графини из «Пиковой дамы». Во всяком случае, героиню повести принято отождествлять с княгиней Голицыной, которая жила именно здесь.
Почти наверняка Поприщин из «Записок сумасшедшего» преследует собачонку Фидель и ее хозяек с Невского проспекта или одной из Морских улиц. То есть, свернув за ними на Гороховую, проходит мимо особняка Пиковой дамы. Это примечательно, поскольку вскоре Поприщин попадет в психиатрическую Обуховскую больницу на Фонтанке, 106, — как и пушкинский Германн, и примерно в то же время.
Гороховую Достоевский упоминает уже в «Бедных людях»: Макар Девушкин пишет о ней как о фешенебельной улице с дорогими лавками. Снова упоминает в «Униженных и оскорбленных», то есть, вернувшись в Петербург и в литературу. Но особенно важна улица в «Идиоте»: здесь, неподалеку от пересечения с Садовой, живет Парфен Рогожин, здесь он обменивается крестами с князем Мышкиным, тут же убивает Настасью Филипповну — и князь сходит с ума в жутком ночном бдении над ее телом.
Наконец достойно упоминания, что на Гороховой улице обитал Илья Обломов — и страшился переехать оттуда. По Гороховой, как бы навстречу Поприщину, великий ленивец шел к Морской улице, где жила Ольга. Свидания на Малой Морской не принесли счастья также Анне Карениной, которая ходила сюда на квартиру к Вронскому (а Бетси Тверская жила на Большой Морской).
Дворцовая набережная
В «Хаджи-Мурате» упоминается, как Николай I, развратив невинную девушку, выходит с утра погулять по набережной у Зимнего дворца. Встретив студента, император спрашивает, хочет ли тот служить в армии и, получив отрицательный ответ, называет юношу болваном. Хотя Толстой рисует портрет Николая в неприязненном свете, можно подивиться демократизму царя-деспота, который ходит без охраны и общается со случайными прохожими.
Примерно в те же дни и тоже после веселой ночи по Дворцовой прогуливался Евгений Онегин, «где, может быть, блистали вы». У Невы он опирался, задумавшись, о гранит — и слышал стук дрожек с Миллионной улицы неподалеку.
Казанская улица
Эта улица стала Казанской только в 1880-е, а до этого была Мещанской, или Большой Мещанской. Улицей, по выражению Гоголя, «табачных и мелочных лавок, немцев-ремесленников и чухонских нимф». В «Записках сумасшедшего» говорится о капустной вони из всех лавок в Мещанской. Пирогов в «Невском проспекте» принимает порядочную жену немецкого ремесленника за «нимфу», то есть, секс-работницу, и идет к ней на Мещанскую, за что будет наказан ее мужем Шиллером и его другом Гофманом. Экзекуция поручика прошла, скорее всего, в доме немца-каретника Иохима по нынешнему адресу Казанская, 29. Здесь жил сам Гоголь и одновременно, по совпадению, Адам Мицкевич.
Название этой улицы связано и с одной из эпиграмм Пушкина на Фаддея Булгарина: «Решил Фиглярин вдохновенный: Я во дворянстве мещанин. Что ж он в семье своей почтенной? Он?.. он в Мещанской дворянин». Здесь поэт не просто играет словами, а намекает, что его оппонент женат на проститутке. Очевидно, с репутацией района связано и проживание неподалеку Сони Мармеладовой. Адрес последней известен точно: набережная Грибоедова, 73.
Кокушкин мост
Мост через канал Грибоедова курьезно связан с «Евгением Онегиным». Пушкину настолько не понравились иллюстрации к поэме в журнале «Невский альманах», что он карикатурно описал их в «неприличных» стихах:
«Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись <ж***й> о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит».
Заметим, что если б Онегин с Пушкиным в самом деле гуляли по Кокушкину мосту, они бы даже в самую тихую ночь не услышали оттуда стук дрожек с Миллионной улицы, так что негодование поэта объяснимо.
Благодаря местоположению или «смешному» названию Кокушкин мост пропишется в русской литературе плотно. Сюда как раз пришел Поприщин из «Записок сумасшедшего» в погоне за собакой Фидель — к доходному дом Зверкова, который стоит против моста, по адресу Столярный переулок, 18. «Эка машина», — характеризует здание Поприщин. Действительно, дом Зверкова был новинкой, первой жилой пятиэтажкой Петербурга, притом гигантской. Гоголевский сумасшедший крадет отсюда собачью переписку. Вскоре в доме Зверкова поселится герой неоконченной повести Лермонтова «Штосс», который играет в карты с привидением. Та же самая игра, штосс или фараон, довела до беды и Германна в «Пиковой даме».
Кокушкин мост появляется в первых строках «Преступления и наказания». Раскольников выходит к нему со Столярного переулка, где и жил. Дом Раскольникова известен — стоит на углу Столярного и бывшей Малой (Второй) Мещанской, которая после 1917-го стала Гражданской.
Коломна
Шуточный пушкинский «Домик в Коломне» увековечил уничтоженную в советское время церковь — Покрова Пресвятой Богородицы, стоявшую в центре нынешней площади Тургенева. В Коломне жил Евгений «Медного всадника». Почти наверняка здесь жили и Поприщин, и Башмачкин, и мириады других «маленьких людей»: район, где, по Гоголю, «тишина и отставка», в реальности был плотно заселен небогатыми дворянами и представителями низших классов, покорявшими Петербург.
С другой стороны, есть и в Коломне место великосветским развлечениям. Сюда ездит смотреть балет Евгений Онегин, точнее на нынешнюю Театральную площадь, в Большой Каменный театр, на месте которого теперь здание Консерватории. В него же ходила и Анна Каренина, рискуя нарваться на скандал.
Летний сад
Всем известно, что гулять в Летнем саду водили маленьким еще Евгения Онегина. В середине столетия здесь поставят памятник Крылову, рядом с которым традиционно будут играть дети: об этом упоминает и Михаил Кузмин, и Дмитрий Мережковский, который противопоставляет окультуренный сад вольным пространствам Елагина острова.
В «Петербурге» осенний Летний сад становится местом рокового свидания с передачей роковой записки. Тут же мистификатор Белый, хорошо знающий историю, упоминает, что во времена Петра Великого сад захватывал и часть территории Марсова поля. Вспомнив одного императора, автор тут же обращает внимание на замок Павла I, видимый от Летнего сада. Отметим, особенно детально этот дворец описан у Николая Лескова в рассказе «Привидение в Инженерном замке».
Летний сад — традиционное место как детских игр, так и любовных свиданий, о чем пишут и Ахматова, и Мандельштам, также упоминая об арке на Галерной, что соединяет Сенат и Синод. Арка эта ведет на Сенатскую площадь с памятником Петру. Ахматова же через много лет в «Поэме без героя» снова возвратится в эти романтические места. Как и и Георгий Иванов, мечтавший пройти по Летнему саду в фантастическом посмертии ядерного апокалипсиса.
Невский проспект
Говорить о Невском проспекте — значит, говорить обо всей русской литературе. Начиная по крайней мере от ресторана «Талон» на углу Большой Морской, где Онегин запивает шампанским roast-beef окровавленный. К вечеру литературные тусовщики шли в дом Энгельгардта на костюмированный бал, как в «Маскараде» Лермонтова: сейчас это синий дом на Невском, 30, где находятся Малый зал Филармонии и вход на станцию метро «Невский проспект».
Гоголь посвятил Невскому одноименную повесть, в которой проспект, что «лжет во всякое время», описан через облик и одежду наводнивших его людей. После Гоголя абсолютно захвачен Невским оказался Андрей Белый. В «Петербурге» героев выносит на проспект чаще, чем в каких-либо других книгах. На Невском гуляют не только люди, но и «сколопендра толпы», и провокация, и мысль, залетающая в мозг сенатора, и кое-кто «длинный и печальный».
Петроградская сторона
Остров, который до 1914 года назывался Петербургской стороной, довольно обделен литературным вниманием. Однако Родион Раскольников в своих горячечных блужданиях заходит довольно далеко от своей Сенной, иногда даже ночуя в кустах то на Крестовском, то на Петровском острове. На последнем Раскольникову снится страшный сон про забитую лошадь. Позже сюда стремится Свидригайлов, ночует в отеле на Большом проспекте, где тоже видит нехороший сон про посетившую его девочку. Затем Свидригайлов стреляется на Съезжинской улице, 2, перед пожарной частью — она сохранилась по сей день.
Главным поэтом Петроградской стороны можно назвать Александра Блока. Хрестоматийное стихотворение «Ночь, улица, фонарь, аптека» тоже связано с темой самоубийства: предположительно аптека была возле Большого Крестовского моста (Большая Зеленина, 44). По другим же расчетам аптеку поэт приметил на Офицерской (Декабристов) 27-3, на улице, где жил с 1912 года до конца жизни — то есть, снова в Коломне. На Петроградке же Блок несколько лет провел на Лахтинской, 3, где пишет стихи из цикла «Мещанское житье», — в них часто описывается хмурый двор-колодец и чужие окна, — а также «Незнакомку», действие которой разворачивается дальше, на Озерках.
Сенная площадь/Семеновский полк
Торгово-палаческая Сенная — пульсирующий центр притяжения героев «Преступления и наказания». В финале Раскольников падает на колени перед огромной Успенской церковью (взорванной через сто лет, в 1961). В начале романа студент задумывает здесь убийство, услышав разговор у Конного переулка (ныне переулка Гривцова).
Пишет о Сенной Достоевский и раньше — в «Записках из подполья», где жизнь и смерть в подвале на Сенной предстает образом окончательного ужаса. Но в «Преступлении» шумная Сенная оказывается и местом начала возрождения. Похожий мотив — в «Идиоте», когда князь Мышкин рассказывает про крест, купленный на площади у пьяного солдата.
Часть Московского проспекта от Сенной до Фонтанки называлась в XIX веке Обуховским проспектом. На нем был и трактир, где Раскольников вел беседу со Свидригайловым. На Обуховском Аркаша Долгорукий из «Подростка» подслушивает неприятный разговор. По этой улице он ходит к отцу, Версилову, в Семеновский полк — а именно на Можайскую улицу. Семеновский полк располагался между Московским, Загородным, Звенигородской и Обводным каналом. Однажды выпив на Морской, Подросток в приподнятом настроении приходит на Сенную, где мечтает отдать ворам шубу и порывается поцеловаться с часовым у гауптвахты — а затем идти в Семеновский. На гауптвахте Достоевский лишь недавно отсидел двое суток административного наказания, а на Семеновском плацу, в конце Гороховой, перед нынешнем ТЮЗом, пережил инсценировку собственной смертной казни. То есть, писатель ведет героя через Сенную между полюсов своего унижения.
Стихотворение Некрасова о том, как он вышел на Сенную, где били женщину кнутом, крестьянку молодую, — скорее нужно понимать метафорически, однако телесные наказания до середины XIX века все же могли проводить как раз на ступенях гауптвахты.
Скажем еще, что Московский проспект на Фонтанке переходит в Обуховский мост, который упоминается в «Шинели» — по направлению к нему уходит привидение в финале. До цензурной правки прямо говорилось, что призрак ушел в Семеновский полк. Башмачкин же наводил ужас в районе Калинкина (Старо-Калинкина) моста — последнего через Фонтанку.
Пока Акакий Акакиевич жив, Петербург описывается без топографических привязок, но после его смерти они возникают… и обманывают. Призрак чиновника видят в Кирюшкином переулке, которого нет на карте города. Отметим, что Гоголь также выдумал Мыльный переулок в «Женитьбе» и путает адрес Хлестакова на Почтамтской улице. Мистический Петербург вторгается в реальный.