Пиблокток, или Загадка арктической истерии

«Хозяйка иглу начала издавать ужасные звуки и пыталась выбежать из жилища. Ее муж держал ее и что-то ей говорил, но она кричала и отбивалась. Я спросила Мэйн, какова природа этого беспокойства, и она ответила, что у этой женщины был пи-блок-ток».

Жозефина Дибич Пири, 18 апреля 1892 года,
Северная Гренландия

После этого многие исследователи Севера стали считать своим долгом привозить из экспедиций описания диковинного пиблоктока. Несмотря на то что недуг со странным названием проявляется каждый раз по-разному, у него имеются и постоянные, повторяющиеся от случая к случаю черты.

Перед приступом его жертвы на несколько часов или дней становятся раздражительными и замкнутыми. Затем внезапно приходят в неистовство: рвут на себе одежду, крушат все вокруг, убегают из дома, куда-то мчатся, валяются раздетыми в сугробах, бросаются в воду, дико кричат и периодически поют.

Иногда их тянет ходить по стенам или взвешивать айсберги, порою же они увлекаются копрофагией. Длится это безумие от нескольких минут до получаса.

Затем чаще всего случаются судороги, после чего жертвы пиблоктока засыпают или погружаются в кому часов на двенадцать. Проснувшись, они ведут себя как ни в чем не бывало, совершенно не помня, что натворили.

«Китлугток — большой, необычайно сильный парень лет двадцати. Обычно он очень замкнут и застенчив, но во время приступа этой странной истерии становится абсолютно диким, крушит все вокруг и делается опасным для любого, кто окажется рядом. И вот я вижу, что он заходит в море и у него в руках длинный нож. Он не умеет плавать. Когда он заходит так глубоко, что ему становится сложно стоять, он неожиданно поворачивается и падает, после чего встает и идет к берегу. Молодая девушка, которую здесь называют Маленькое Яйцо (по общему мнению, любовница Китлугтока), идет следом, чтобы присматривать за ним. Все остальные стараются соблюдать дистанцию, когда он приближается, размахивая ножом».

Кнуд Расмуссен, перед Первой мировой войной,
бухта Северная звезда, Северная Гренландия

Приступы пиблоктока чаще всего случаются у женщин, реже — у мужчин; у детей не отмечались ни разу.

Подобные симптомы можно встретить и у ездовых собак, но в отличие от людей четвероногие почти всегда от этой напасти погибают.

Похожее поведение местных жителей описывали в конце XIX — начале XX века и исследователи Русского Севера. Там оно называлось по-другому: «мерячение», «мэнерик» или «эмерик». Общая картина почти такая же, за исключением некоторых деталей. Например, в русских источниках нет ни слова о копрофагии. Возможно, жители Русского Севера более брезгливы к экскрементам, а может быть, русские исследователи менее внимательны.

Зато в России отмечался не наблюдавшийся в Гренландии и Северной Канаде эхо-эффект, когда во время припадка люди повторяют слова и действия окружающих.

Описывалось и стремление припадочных исполнять данные им приказания, а также случаи массового меряченья, когда местные развлекаются целыми деревнями или трудовыми коллективами. Современные исследователи наверняка решили бы, что наблюдают обычный корпоратив, и не стали бы удивляться и уж тем более его документировать, но тогда люди были куда менее искушены в подобных вещах.

«По моей просьбе, несколько раз меряков не уводили — и каждый из подобных опытов неизменно кончался тем, что у больного речь переходила в бормотание, клубы пены шли изо рта, конечности судорожно подергивались, глаза становились остекленелыми, и, наконец, он в бесчувствии падал на пол. Обморочное состояние в 16 наблюдаемых случаях длилось от 20 минут до 11–12 часов».

Василий Анучин,
статья «Причины вымирания населения в северной Сибири», 1926 год

Очарованные пиблоктоком, американские и европейские исследователи весь XX век только и делали, что разглядывали его с разных сторон и строили всевозможные гипотезы. Первым делом они пришли к выводу, что коварный недуг случается только с теми, кто живет севернее Полярного круга. Потом, правда, узнали, что с их соотечественниками тоже случались казусы.

Как, например, в 1898 году на судне «Бельжика», везшем в Антарктику экспедицию бельгийского барона Адриена де Жерлаша. Штурманом в той экспедиции был Руаль Амундсен, а судовым врачом и фотографом — Фредерик Кук. Экспедиция, прямо скажем, не задалась: корабль застрял во льдах, а людей одного за другим стала косить цинга.

А когда началась полярная ночь, один из матросов, норвежец Адам Толлефсен, озверел, пошвырял пытавшихся его удержать мужчин в стороны и ушел пешком в черную даль.

Больше его, понятное дело, никто не видел.

Прочитав про пару-другую таких случаев, ученые сделали оговорку, что длительное нахождение на обозначенной ими территории тоже может привести к приступам пиблоктока.

Поговорим об этом

Стоило Роберту Пири в своей книге 1907 года употребить по отношению к пиблоктоку слово «истерия», как налетела толпа психоаналитиков и принялась интерпретировать загадочный арктический синдром. Психоанализ как раз был в моде.

Абрахам Брилл, верный последователь Фрейда и первый психоаналитик в США, начитавшись хроник Роберта Пири и Дональда Макмиллана, постановил: пиблокток есть не что иное, как классическая истерия, — в лучших традициях фрейдизма. Все дело в фрустрации из-за неудовлетворенной любви и привязанности, пояснял он, все как у европейских женщин. В собственной правоте Абрахама убеждало то, что большинство случаев пиблоктока было зарегистрировано именно у дам. Тем более Пири и Макмиллан упоминали в своих записях, что приступам чаще всего подвержены женщины ревнивые, те, с которыми жестоко обращаются мужья, и те, кто считают, что ими пренебрегают.

«Погруженная по грудь в ледяную воду, эта леди была похожая на нетрезвую рыбину. Она пела, как сирена, хлопая в ладоши: „Йа! Йа! А-йа-йа! Йа!“ Происходи это все в более приятном окружении, она бы выглядела так, как будто репетирует песню Лорелеи для выступления в церковном хоре на День святого Патрика».

Джордж Боруп, июль 1909 года, мыс Шеридан

Просто они примитивные и инфантильные, эти ваши эскимосы, утверждал в свою очередь Закари Гуссоу. Он считал приступы пиблоктока регрессивным поведением и призывом о помощи.

У эскимосов постоянно присутствует страх голода и потери близких во время охоты, рассуждал он, и таким экстравагантным способом они пытаются удовлетворить свою инфантильную потребность в любви и эмоциональной поддержке, они как бы просят позаботиться о них.

На пару с Сеймуром Паркером Гуссоу доказывал, что все дело в культуре эскимосов. Они институционализируют истероидное поведение массовыми танцами и песнопениями о бедах и лишениях: взять хотя бы эти их «барабанные песни» — ритуал, во время которого они выпускают пар, завывая, как звери, и крича ругательства. Такое культурно закрепленное истероидное поведение вполне может стать моделью для индивидуального катарсиса во время стресса — вот вам и пиблокток.

«С ребенком на спине, женщина прыгала по судовым тросам. Потом ее нашли в снегу, всю замерзшую. Эскимосы посадили ее в сани, я дал ей глотнуть виски, и она потихоньку пришла в себя».

Роберт Пири, 6 октября 1905 года, мыс Шеридан

К тому же они все живут в коммуне, очень близко друг к другу, под бдительным оком соседей. Поведение каждого в общине — это вопрос выживания, поэтому все всех контролируют. Стоит повести себя как-то не так — получай насмешки и унижения. Это ведет к сильнейшему психологическому стрессу, был убежден Паркер.

«Барабанная песня» в таком обществе едва ли не единственный социльно приемлемый способ выразить подавляемый гнев. Но его может быть недостаточно для некоторых особенно нервных эскимосов, которые устраивают себе катарсис, бегая голяком по сугробам.

А вот Эдвард Фоулкс призывал зреть в корень: приступы берут свое начало в воспитании эскимосов, они позволяют детям абсолютно все, и те быстро узнают, что за громогласным выражением своего неудовольствия сразу же следует порция внимания со стороны взрослых. В итоге, подрастая, они добиваются того же, устраивая сородичам кузькину мать.

Короче, в голос утверждали психоаналитики, этот ваш пиблокток — сплошная психопатология, нужная для уменьшения индивидуального напряжения и тревоги.

А мама говорила: кушай кальций

Несмотря на всеобщую одержимость психоанализом, нашлись-таки антропологи и биологи, не удовлетворившиеся объяснениями мозгоправов и заявившие, что дело во внешних факторах и специфическом питании.

Первым делом они обратили внимание на смену дня и ночи, точнее полярного дня и полярной же ночи. Такие природные заскоки вполне могли свести с ума физиологические ритмы эскимосов, которые в теории должны синхронизироваться с ритмами окружающей среды, считал, например, Станислаус Новаковски. Он также не исключал влияния генетического детерминизма.

«Одна из женщин несколько дней назад впала в безумие и хотела кого-нибудь убить. Она просунула руку в щель в разделительной переборке и закричала: „Савик!“ (это означает „нож“). Моряки не знали, чего она хочет, и вложили ей в руку горячую картофелину».

Дональд Макмиллан, август 1908 года,
Этах, Гренландия, борт судна «Рузвельт»

Антрополог Энтони Уоллес заявил, что причина, похоже, кроется в специфическом рационе эскимосов.

Потребляя практически только мясо, без фруктов, овощей и молочных продуктов, они недополучают кальция, что может негативно влиять на центральную нервную систему.

Витамин D₃, необходимый для всасывания кальция в тонком кишечнике, у эскимосов тоже практически не синтезируется, потому что для этого нужно воздействие ультрафиолетовых лучей на кожу, а с этим на Севере сложно. В полярную зиму солнца нет вообще, а полярное лето не располагает к тому, чтобы загорать, да и вообще снимать с себя какую бы то ни было одежду. В этом-то все и дело, заключил Уоллес: недостаток кальция и витамина D₃ вполне себе может провоцировать судороги и конвульсии, как в пиблоктоке. Дело не в недостатке, а в переизбытке, предположил Дэвид Лэнди.

Эскимосы традиционно едят много животного жира и печени, в которых полно витамина А. У них, конечно, от этого острое зрение, но витамин может накапливаться в дозах, достаточных для интоксикации.

Которая, в свою очередь, ведет к головным болям, внутричерепному давлению, тошноте, головокружению и боли в суставах. Не очень-то похоже на пиблокток, но вполне может дополнять другие причины.

«Перед атакой истерии Арнажак, бедная добродушная Арнажак, убежала в горы. Там она встретила духа недавно умершего сына Аука, который хотел взять ее силой. Она оттолкнула его и, сильно рассерженная, пришла в мое жилище. Я был один. Она стала петь песни и приносить в мое жилище всевозможное барахло из чума по соседству. Когда вещи закончились, она прикатила ко мне огромный камень. Все это делалось с комичной серьезностью и заботливостью, как будто она приносила мне то, что я давно хотел и вот, наконец, получил. Затем она начала бить себя по голове камнями и до того, как я успел остановить ее, разорвала на кусочки свою новую лисью шубу, а потом захотела броситься в море. С огромным трудом я удержал ее в чу́ме, где она, наконец, пришла в себя».

Кнуд Расмуссен, перед Первой мировой войной,
бухта Северная звезда, Северная Гренландия

Исчерпав аргументы, ученые начали внимательнее присматриваться к доводам друг друга, после чего многие из них стали придерживаться смешанных теорий. Мы все правы, ребят, провозгласили они, да здравствуют Фрейд и гипокальцемия!

Одним из первых объединителей оказался и уже знакомый нам Энтони Уоллес, да и Эдвард Фоулкс был тут как тут.

Они пришли к выводу, что пиблокток — культурно обусловленная патология и результат эволюции. В условиях недостатка кальция эскимосы должны были повально страдать от рахита и остеомаляции, а они, глядите-ка, не страдают.

Значит, чтобы выжить, они сделали эволюционный выбор между рахитом и пиблоктоком в пользу последнего. А что не все им страдают — так тут как раз-таки дело в психологических особенностях.

Это норма

В пылу научных исканий западные ученые забыли о том, что для обычного жителя Севера в пиблоктоке нет ничего необыкновенного. В отличие от не в меру впечатлительных заезжих исследователей ни один уважающий себя эскимос, наблюдая приступ, не станет заламывать руки и с воплями: «О боги, что же происходит!?» — метаться вокруг припадочного.

Нет, он уберет подальше режущие предметы, посмеется над валяющимся голым в снегу соседом и спокойно дождется, пока у того кончится припадок. Потом поможет его одеть, отнести домой и, как ни в чем не бывало, продолжит заниматься своими делами. Вмешаться он может только в случае крайней опасности.

Для среднестатистичесого жителя Севера то, что остальной мир называет истерией, значит не больше, чем, например, небольшой жар, ну или там прыщ на носу.

Нет у них никаких проблем с этим и не было никогда.Потому и собственного объяснения загадочному явлению у них нет. А чего его объяснять, обычное дело, Джастина Бибера вон лучше бы поисследовали.